Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие

– Как это? Ждали, – отвечает Баер с напускной уверенностью. – Ты привёл мятежников, Райтлет?

– Ррр, глаза разуй! Где Император?

– А он…

Баер подозрительно медлит с ответом. Откуда-то сверху, из-за колонн, раздаётся хриплый шёпот:

– Вышел!

– А мы тогда вообще и не заходили! – звонко реагирует Джекс.

– Молчать, ничтожный мятежник, – не слишком убедительно пытается войти в роль сартонари.

– Вырубить их! – снова хрипит шёпот.

– Вооружаемся! – быстро произносит Стив, но тут же сотни тонких иголочек вонзаются в его самые чувствительные нервы, и он теряет сознание.

– Вырубать нас зачем? Мы что, ёлочки в лесу, что ли? – сквозь жуткий крик Стива вяло шутит Яарвокс, также отключаясь от реальности.

Никто не успевает ничего сделать. Охранники Императора делают своё грязное дело быстро и беспощадно.

Мятежники приходят в себя в ещё более неуютном помещении, чем дворец Императора. Оно очень тесное и душное – настолько, что даже индивидуальные генераторы воздуха едва справляются с такой атмосферой. Плохо освещённое, с низким потолком и тёмно-красными стенами, странный узор на которых напоминает чьи-то искажённые бесконечными муками лица, оно угнетает само по себе. Вскоре до существ с хорошо развитым обонянием доходит острый запах крови и гниющей плоти. В дальнем углу лежат чьи-то изуродованные останки, которые будто бы ещё шевелятся.

– Тримперская пыточная, – оскалившись, шипит Райтлет и прибавляет про себя резкое слово.

– Скорей бы отсюда выбраться, – съёживается Веншамея.

– Наверное, я сейчас скажу очень неожиданную вещь… но выбраться можно отовсюду, где есть дверь, – заявляет Яарвокс и указывает на очевидный выход.

Впрочем, никто не успевает подойти к двери. Неожиданно прямо сквозь стену в камеру непонятным образом проникает огромный глаз, окружённый веками оливкового цвета с красноватыми разводами. Также сквозь стену проходят тонкие красные щупальца, покрытые липкой слизью.

– Вы никуда не уйдёте, – неприятным дребезжащим голосом, который исходит из множества незаметных ртов, сообщает громадное существо.

Тем временем Стив двигает руками и понимает, что пыточная начинена телекинез-блокираторами, и потому воздействовать на щупальца привычным лёгким движением не выйдет.

– Тебя никто не спрашивал! – огрызается Тецклай. – Уйди. В моих когтях полно яда!

– Он мне не страшен, – отвечает существо и с силой отталкивает Тецклая щупальцами.

– Хана тебе, чудище! – вытащив из-за пояса гормет, кричит Накет и бросается прямо к глазу, но его останавливает Карл:

– Стой, не надо!

– Да ты чё, с дуба рухнул? Эта хренотень нас щас к едрене…

– Пожалуйста, помолчи! Ты! Прошу, дай щупальце! Может, я не ошибся?

Существо протягивает Карлу липкое щупальце. Под красной кожей просвечивает что-то синее.

– Сородич? – взволнованно спрашивает Карл, выпустив синие щупальца из собственных пальцев.

– Сородич! – восклицает существо. – О, как давно я не держал щупальце сородича-протоплазмика!

– Я тоже, с тех самых пор, как уничтожили Венорс… ты не знаешь, где наши сородичи? Что с ними?

– Хотел бы я знать… недавно они объявлялись в окрестностях планеты. Их куда-то везли. Они живы, но их сигналы перебивают. Слабеет и моя телепатия… вот, даже тебя не признал.

– Как и я тебя, хотя у меня с телепатией всё в порядке.

– Перебивают, перебивают сигналы…

– Как ты вообще сюда попал?

– О, я уже и не помню…

– Ты в симбиозе с юпитерианским тентаклем. Юпитер… Солнечная система… Укрытый Рукав… может, это было тогда же, когда с Земли похитили Витса? Не помнишь этого человека? – спрашивает Карл, указывая на землянина.

– Может быть… да, похоже, это был он.

– Б-боже, я и т-тут от-тметился… – шепчет Витс, вжав голову в плечи.

– Одно я знаю точно: тримперцы пользуются тем, что здесь я почти беспомощен, – продолжает тентакль.

– Гррр! Ничего себе беспомощен! – рявкает Тецклай. – Ты мне чуть все кости не переломал!

– В родных облаках Юпитера я намного, намного сильнее. И там совсем иначе звучит мой голос. Там он мелодичен и звонок. Здесь же, в вечной духоте, почти без жизненно важного для меня гелия, в море крови, я медленно умираю. Время от времени здесь включают мозговзлом… поэтому я и делаю то, что мне приказывают тримперцы. Работаю надзирателем в пыточной… как будто во сне, которым не могу управлять. Я вынужден запихивать несчастных пленников, которые пытаются сбежать, обратно в камеры. Знаете, больше трёх местных суток ни один узник здесь не выдерживает…

– А где мы, кстати? – интересуется Айзел.

– Вы на планете Хлонокоптер, – отвечает тентакль.

– Хм, не знаю, какова она сейчас, но это была очень красивая планета с густыми лесами и величественными скалами, – вспоминает Айзел. – Я очень её любил.

– С самой планетой всё в порядке. Тримперцы даже не стали строить ничего нового: все свои пыточные, заводы по производству оружия, боевых машин и строительных материалов они разместили в зданиях, которые раньше принадлежали местным разумным жителям – блентам и ягуляррам. Ягулярры ушли жить в непроходимые леса, а бленты стали служить тримперцам.

– Да, эти семнадцатирукие бойцы – для тримперцев ценные кадры, – вздыхает Стив.

– Один из них идёт сюда! – едва ли не взвизгивает тентакль. – С ним ещё и орхги! Хотел бы я вам помочь, но…

– Это же мембранная стена! – внезапно соображает Герн. – Чуть-чуть полурастворяющего порошочка – и мы через неё пройдём!

– Увы, у меня нет лишнего порошка. Он есть только в карманах у орхгов. Они этим пользуются, чтобы пугать пленников. Не думаю, что мне удастся вытащить хоть немножко. Если только… будь что будет! Что мне терять?! Ради тебя, сородич, и твоих друзей!

Тентакль замолкает и выбирается из камеры. Вскоре из-за стены раздаётся отборная брань.

– Чего отростки растопырил, урод глазастый!? – так звучит самое мягкое выражение.

Щупальца вновь появляются в камере. И на этот раз они полны нужного серого порошка.

– Их не так-то просто сбить с ног, но у меня получилось! – радостно сообщает тентакль и покрывает порошком весь экипаж «Хитрюги». – Бегите! Выходите через стену напротив меня. Там будет длинный коридор. Дойдёте до конца, поверните налево, там будет незаконченный тоннель. Продолжите его, и выберетесь!

– Давай с нами! – обращается к тентаклю Карл, когда его друзья полностью проходят через стену, а он сам – наполовину.

– Я слишком слаб… я не влезу в тоннель…

– Ты же умеешь сжиматься! Давай, сородич! Попробовать стоит! – ободряет тентакля Карл, хватает сородича за щупальце и тащит за собой.

Несмотря на внушительные размеры, тентакль – существо лёгкое, поскольку у его тела очень низкая плотность.

Семеро орхгов и блент, которые и не собирались использовать порошок, входят в камеру через дверь.

В совершенно пустую камеру.

– Это ещё что за штучки?! – поражаются тримперцы нестройным хором.

Поразмыслив, один из орхгов обращается к бленту:

– Слышь, Семиларен! Ну-ка, быстро отыщи их! Не найдёшь – все семнадцать рук тебе оттяпаем, усёк?

– Да вам надоест каждую руку рубить! Ладно, ладно, сейчас найду их, не парьтесь!

Блент – во всех смыслах рукастое зелёное существо с трубкообразными ушами – бодро скачет по коридорам пыточной на двух ногах с удлинёнными ступнями, пытаясь найти беглецов. Они уже успели добраться до тоннеля, вход в который не очень умело замаскирован каменными обломками.

– О-о-о, рыть тоннели – это моё! – восклицает Силмак. – Пропустите мастера вперёд, друзья! Десять лап и шесть резцов своё дело знают. И я не попрошу за свою работу ничего больше печеньки!

Но не успевает шнырявка целиком исчезнуть в норе, как его вместе с остальными окликает Семиларен:

– Далеко ли собрались? В лес, по грибы, по ягоды?

Насмешливо и нарочито небрежно блент оснащает каждую из семнадцати рук испарителем.

– А ведь был когда-то гордый народ, – с укоризной в голосе произносит Стив. – Взбалмошный, воинственный, да, но зато честный – дрались всегда только те, кому это было действительно нужно. Не больно было падать так низко?

– Да ты, я погляжу, на голове стоишь! Кто ещё низко пал, скажи мне? Мы заключили с Тримперией союз по своей воле, если что. Тримперцы принесли на нашу планету порядок, и мы перед ними в долгу.

– А что будет, дружище, если ты вдруг однажды покинешь свой пост? Или не выполнишь какой-нибудь приказ?

– То же, что и с вами! Шучу. Я-то не мятежник, подольше вас проживу. Всего-то на несколько десятилетий. Так, ты мне что, уши забить решил? Руки и прочие конечности за спину, живо! Это ко всем относится!

– Кстати, о конечностях. Рук-то у тебя семнадцать, – медленно выговаривает Веншамея, подходя к бленту поближе. – А ног всего две!

С этими словами Веншамея прямо-таки вонзает каблуки королевских туфель в чувствительные пальцы ног блента. Тот взвывает от боли и роняет испарители, хотя и умудряется удержать равновесие. Сбить блента с ног окончательно помогает Сэн – она делает это с помощью длинного хвоста. Не успевает семнадцатирукий надзиратель прийти в себя, как почти все беглецы оказываются в тоннеле. Не успевает заползти туда лишь ослабленный тентакль, который еле-еле успел сжаться. Сородич-протоплазмик пытается втащить его внутрь, но разозлённый блент, подняв один испаритель, в один стек разрубает тентакля пополам.

– Нет!!! – кричит Карл, разворачивается и зловеще шипит: – Только попадись мне – всю межклеточную жидкость выпью!!!

Джекс стальной рукой едва успевает втянуть Карла в тоннель. Блент не намерен прекращать погоню. Пока Силмак впереди работает резцами и лапами со скоростью хорошего бура, а его соратники втискиваются в свежий тоннель, блент тоже напряжённо прорывает ход, помогая себе испарителем. Но очень скоро блент устаёт. Всё-таки его многочисленные руки лучше приспособлены к битвам и удержанию равновесия на бегу, чем к тому, чтобы рыть норы в довольно плотной почве. И даже гормет с красным клинком испаряет в ней далеко не всё.

Когда погоня прекращается, беглецы решают немного отдышаться.

– Есть у меня одна мысль, – произносит Стив. – Блент уже устал, орхги вообще не пролезают в такие тоннели, а машины у них не в почёте – такую грязную работу дают только рабам. Тримперцы будут поджидать нас у выхода. Вспомним ещё и о том, что бленты видят в тепловом спектре. Этот семнадцатирукий легко проследит наш путь и укажет нужное место для засады. Нам нужен особый маршрут.

– Так мы запутаем след! – уверенно заявляет Силмак. – Я прокопаю ход ещё чуть-чуть вперёд, мы немного посидим в этом тупике, а затем я сделаю незаметный поворот и закрою его. А потом мы направимся в обратную сторону, где нас точно ждать не будут. Сейчас я всё уст-рою!

– И даже ещё одну печеньку за это не попросишь? – усмехается Яарвокс.

– Если предложишь – не откажусь!

Мастер землеройного дела прокапывает обширный тупиковый ход и едва-едва заметный поворот. Отсидевшись в тупике, мятежники залезают в новый тоннель, заваливают вход в него камнями и ползут в обратную сторону.

Никто не знает, сколько проходит времени, прежде чем в органические и цифровые глаза попадает первый луч света от оранжевого светила в небе Хлонокоптера. Одно известно беглецам точно – это предприятие было очень утомительным.

Прямо у выхода из тоннеля мятежников встречает… нет, не тримперская засада, а удобный блентский звездолёт в виде пирамиды с длинным хвостом, на котором расположены два стабилизатора.

– Повезло, – лаконично комментирует ситуацию Стив и, с помощью телекинеза разобравшись с замком, открывает кабину корабля.

– Мы что, угоняем звездолёт? – уточняет Витс. – Это же… незаконно! Я знаю, ты любишь прикалываться, но…

– О, какие мы нынче законопослушные! Как у вас, человеков, говорят, чья бы корова мычала! О хозяине корабля не беспокойся. Тримперцы дадут ему десять таких же звездолётов, лишь бы нас поймать.

Тем временем тримперцы – семеро орхгов и блент – уже устают ждать беглецов у противоположной стены пыточной – по иронии, бывшего блентского дворца правосудия.

– Ну, и где они? – не выдерживает один из орхгов. – Ты нас обманул, да, зелёный?

– Да сейчас вылезут, как миленькие! – уверяет блент. – Они не догадались, что я вижу их тепловые следы! Глупые мятежники.

– А кто же тогда угнал твой звездолёт? – задумчиво произносит другой орхг, глядя в небо.

– О, нет! Мой корабль!!!

– Ты их упустил, ублюдок! – с этими словами третий орхг хватает Семиларена за некоторые из рук и больно сжимает их. – Придурок! Владыка с нас всех шкуры за это сдерёт!

– Ай! Если вы дадите мне новый корабль, я их нагоню!

– Ну, попробуй, ничтожество, – вступает первый орхг. – Но если ты их опять упустишь – мы тебя тут же на части разорвём, халтурщик. Таких Император не любит.

– Вон там корабль себе возьми, – махнув двумя левыми руками, бросает ещё один орхг.

Тут-то в мозге Семиларена и всплывает язвительный вопрос Стива. Блент медлит, дабы узнать ответ. И тот не заставляет себя долго ждать.

– Чего встал, гадёныш? А ну пошёл, вонючий раб! – ревёт первый орхг.

– Вонючий раб??? Я думал, мы с вами союзники! – изумляется Семиларен.

– Безмозглый блент! Когда это ты заслужил право называться нашим союзником? Ты не орхг, не паукраб, не йорзе. Ты не охотишься за врагами Тримперии, не участвуешь в военных операциях, не делаешь для нас оружие. Ты что вообще о себе возомнил? Быстро за ними, ты, мешок с дерьмом!!!

Семиларен получает в своё распоряжение новый боевой звездолёт. Он достаточно быстр для того, чтобы можно было сразу догнать беглецов. Но блент не спешит включать форсаж. Он изо всех сил старается настроить себя на то, что Тримперия его ценит и оберегает, а мятежники – это никчёмные, жалкие существа, которые заслуживают только смерти. Подумаешь, грубо обошлись и чуть не сломали руки… так же поступают и союзники, верно?

Или всё-таки нет?

В то же время, в семнадцатируком просыпается и примитивный страх: если он не догонит беглецов, его просто-напросто запихнут в ту же пыточную, в которой он сам был надзирателем, и жестоко убьют.

Блент не успевает сделать какой-либо вывод из вороха мыслей, которые копошатся у него между ушами, поскольку на экране связи появляется орхгская физиономия.

– Именем Императора! Отставить погоню! – приказывает орхг. – Всемогущий велел оставить их в покое, такова Его воля.

Это удивляет и Семиларена, и беглецов. Впрочем, блент скоро приходит в себя и окончательно решает, что Тримперия всё-таки на его стороне. Тримперцы хорошие. Мятежники плохие. Сомнений больше нет.

– Стран-ные игры к-какие-то, – бормочет Витс.

– Думается мне, что Император всё-таки мне не поверил, – вздыхает Райтлет.

– Или он просто жалкий трус и не хочет с нами сталкиваться! – выпаливает Сэн.

– Последнее, кстати, вероятнее всего, – улыбается Стив. – Вспомнить только все эти ловушки вокруг дворца… ох, хотел бы я взглянуть ещё раз на эту трусливую рожу! Представляю, как он трясётся, подкрадский сын!

– Нелогично, – вступает Бастер. – Если Хргрт’Экта боится нас, зачем было останавливать погоню? Нас могли поймать и, возможно, уничтожить на месте. Это было бы логичнее.

– Тогда это стоило сделать раньше, во дворце! Значит, я ему зачем-то нужен, – отвечает Стив. – А может, и не только я!

– Но зачем тогда было отправлять нас всех в пыточную, где не живут дольше трёх хлонокоптерских суток? Зачем туда поместили и меня, робота, который не может умереть от голода, жажды или побоев? Нелогично.

– Хм, сломать волю, например. Э-э-э… выбить из сил. Показать, что… гм… сопротивление бесполезно, – рассуждает Айзел.

– А меня тогда за что скрутили? – спрашивает Райтлет. – Если Император мне поверил, он должен был оставить меня на свободе!

– По-моему, он просто сошёл с ума и утерял всякую логику, – фыркает Млем.

– Навестим его и спросим прямо, – хихикает Силмак. – Так, где мои печеньки?

Через полтора дечаса, в течение которых шнырявка опустошает целый пакет заслуженного печенья, блентский звездолёт садится на крышу императорского дворца, где остался и нетронутый «Хитрюга». Снова тем, кто не умеет ползать по стенам или летать, приходится держаться за тех, кто умеет. Спускаться оказывается тяжело всем – даёт о себе знать долгое время, которое мятежники провели в тесном и душном помещении. Полутора дечасов полёта не хватило на то, чтобы полностью восстановить силы. Однако никто не жалуется на усталость, и общий настрой остаётся довольно бодрым.

На этот раз дверь дворца закрыта. Но очередная отмычка, что затаилась в одном из многочисленных карманов на жилете Яарвокса, быстро справляется с замком. Вся компания вновь заходит в неуютное пустое помещение и снова натыкается на Баера.

– Ррр! Что за дела, а? Твой господин совсем спятил? – гневно обращается к слуге Императора Райтлет. – Мы же договаривались! Зачем он запихнул нас всех в пыточную? Ладно бы моих… пленников, но я-то в чём провинился?

– Император хотел убедиться в твоей верности, – невозмутимо отвечает Баер. – Ты выдержал испытание.

– Испытание?! Что за бред?! Ему что, мало того, что я отловил всех этих… ррр, головорезов? Где Император?

– Понятия не имею. Вышел куда-то.

– Ррр! Вот как!

Райтлет выпускает когти, подскакивает к Баеру и хватает его за горло:

– Я не забыл, как выжимать из головорезов информацию. Быстро говори, где Император!

Баер, как кажется Райтлету, смотрит на него просто тупо. Но на самом деле всё уже продумано…

– А, вот он, уже вернулся, – с неискренней радостью сообщает Баер и указывает куда-то за спину сартонари.

Райтлет выпускает слугу Императора и оглядывается. В этот же миг на глазах у «пленников» Райтлета Баер незаметно достаёт из левого рукава какой-то цилиндрический прибор, что-то настраивает в нём… и в буквальном смысле испаряется в воздухе.

– Ррр, что за фокусы?! – поражается Райтлет, обернувшись.

– Я думала, только терраформы умеют телепортироваться, тц-тц, – цыкает Сэн.

– Я тоже так думал, – поддерживает Стив.

– А сейчас я вам всё объясню! – вдруг восклицает Герн задорным тоном и становится перед командой так, словно собирается читать лекцию. – Я же очень опытный контрабандист! Это ручной телепортатор. Технология основана, как вы уже заметили, на физиологических особенностях терраформов. В Галактической Энциклопедии не ищите – эта штучка исключительно для почётно-тримперского использования.

– Кхм, вообще-то, это не совсем так, – мягко перебивает Джекс. – У нас на Фордокс-Приме…

– Это другой образец! Ты не успел разглядеть, а я успел, так что нечего спорить. Не всякому простому орхгу, паукрабу или йорзе дозволено носить такое устройство. Тут нужно иметь какие-нибудь заслуги или просто поползать в ногах у кого-то вышестоящего. Но слуге самого Императора, разумеется…

– Можно ближе к делу, пожалуйста? – перебивает Веншамея.

– Да-да. Так вот, существует три варианта телепортаторов: малого радиуса действия – до двадцати пяти тадумирад, среднего – до пятидесяти и большого – до ста. На телепортаторах первого типа – треугольная кнопка запуска, второго – квадратная, третьего – пятиугольная. Я успел заметить квадратную кнопку. Значит, эта зараза в радиусе пятидесяти тадумирад отсюда. Хорошо то, что телепортатор долго перезаряжается – больше четырёх дечасов. Так что у нас есть время. Давайте посмотрим, куда он мог деться…

Герн выводит на коннектар карту окрестностей Эр-Нюга.

– Что ж, в каком-то смысле нам повезло – в этой части Огненного Рукава планеты расположены довольно редко, – рассуждает Стив. – А ещё человеки не очень любят экстремальные – ну, по свои скромным меркам – условия. Вряд ли Баер будет прятаться на очень горячих или, наоборот, слишком холодных планетах. Впрочем, он может знать, что мы это знаем. Тогда он попытается обмануть наши ожидания. Что ж, расходимся по кораблям и настраиваем планетарные просветы на углеродные формы жизни среднего размера. Да, и не забываем о том, что Баер владеет телекинезом, так что нужны блокираторы.

– А к-как же н-наша легенда? – беспокоится Витс.

– Можно разыграть спектакль! – уверенно заявляет Стив. – Райтлет, ты лети один. Предположим, что мы все взбунтовались и разлетелись, а ты нас ловишь.

– Ррр, как меня это уже достало! Я не актёр, в конце концов, а охотник! К тому же… я беспокоюсь за Сэн! – взвывает Райтлет.

– Необязательно тебе лететь одному, – с улыбкой произносит Млем. – Верно, Сэн, ты ведь поможешь корфиллю, чтобы всё выглядело убедительно?

– Обязательно! – оживляется тц-рики. – Чёрт поросячий, не умею я мысли скрывать, корфилль!

Сартонари с облегчением вздыхает и выпаливает:

– Тогда я готов! Ррр, бойтесь меня, я вас всех переловлю!

Все подыгрывают Райтлету и «испуганно» отстраняются от него.

– Что ж, я разбираю корабль, – посмеявшись, произносит Стив. – Кстати, Витс, я тебе ещё до конца не доверяю. Летишь со мной.

– А мне в напарники можно кого-нибудь такого, кто не будет мной интересоваться? – спрашивает Веншамея. – В одиночку скучно, но с дурной компанией ещё хуже. Бастер, может, ты со мной полетишь? Ты, в конце концов, машина…

– Логично, – отвечает робот.

Накет и Яарвокс делают вид, что им всё равно. Но на самом деле оба истекают ядовитой слюной зависти…

Разделившийся экипаж «Хитрюги» покидает мрачный Эр-Нюг. Внутри некоторых звездолётов сами собой почему-то завязываются разговоры философского толка.

– Всё-таки я не понимаю, Стив, – обращается к терраформу Витс, – почему нам можно было угнать звездолёт. Красть ведь нельзя, так? Нельзя! А мы это, по сути, сделали! Чем мы тогда лучше тримперцев, которые плюют на всех и делают всё, что хотят?

– Ты мыслишь абсолютными категориями, – отвечает Стив. – Для тебя добро – белое, а зло – чёрное. Но в жизни всё гораздо сложнее. Да, всякий раз тщательно взвешивать все «за» и «против» труднее, чем один раз разложить всё по полочкам и больше не задумываться. Но только так можно избежать нравственных ошибок. Я всегда рассуждаю так: нанесёт ли мой поступок кому-либо непоправимый ущерб? Станет ли во Вселенной больше страданий? Если да, то я воздерживаюсь от этого поступка. А вот, скажем, наш случай. Да, мы угнали звездолёт. Но его хозяину тут же дали другой. Пострадал ли кто-нибудь от нашего решения физически или морально? Нет. Ко всему прочему, мы этот корабль не повредили, так что его можно с чистой совестью вернуть владельцу. Собственно, я уже вбил в автопилот координаты, и звездолёт сам доберётся до Хлонокоптера.

– Хорошо, здесь всё нормально, я понял. Но ведь от ошибок никто не застрахован? Например, ты же хотел меня убить. Хот-тя… м-меня-то б-было за что… н-неуд-дачный п-пример…

– Очень даже удачный! Я мог бы тщательнее изучить твои мысли, присмотреться и понять, что ты небезнадёжен, не занося над тобой гормета. Я просто был немного не в себе после пробуждения, да ещё уставший и голодный после нервной перегрузки, которую я устроил тем тримперцам. Я поступил бы неправильно, если бы тебя убил. Но поскольку я не собирался сжигать тебя, тебя можно было бы легко воскресить. Тримперцы вживили тебе ещё и ЧИИ.

– ЧИИ?

– Чип индивидуальной информации. С его помощью можно восстанавливать личность.

– Джекс же сказал, что мне ничего, кроме того жучка, не вживляли!

– Для него ЧИИ – это то, что должно быть у каждого разумного существа. Ну, или, по крайней мере, у каждого фордокс-приманца. Поэтому он тебе и не сказал.

– Вот как…

– И всё же, как я понимаю всё отчётливее, убить тебя и впрямь было бы аморально. Теперь о законности. Законы и мораль – это две разные вещи, и нередко они друг другу противоречат.

– Как это?! Вот у нас, на Земле, убери законы – такой бардак начнётся!

– Вот это так себе пример, Витс. У вас и без того бардак.

– Но если бы вдруг все законы отменили, и исчезла бы вся власть, он стал бы ещё больше! Люди начали бы вести себя по-дикарски, взялись бы всё громить. С-совестно с-сказать, но, б-боюсь, это п-правда…

– И ты бы пошёл всё громить?

– Н-нет, к-конечно…

– А почему?

– Н-ну… м-меня т-так в-восп-питали… м-мне п-просто как-то п-понятно, что м-можно, а что н-нельзя… м-мораль как-кая-то в-внутренняя… ну, к-как-то т-так.

– Когда общество целиком состоит из существ, которым «просто понятно», что хорошо, а что плохо, у которых хорошо развита вот эта самая внутренняя мораль, отпадает нужда в заковыристых и неоднозначных правилах. Для них есть два главных ориентира – Универсальный Кодекс Высшей Цивилизации и собственный нравственный закон, который формирует совместная эволюция мозга и культурной среды. Кодекс – это, по сути, просто обобщение главных нравственных принципов для всех Странников Одиннадцати Пространств. Он занимает всего полторы страницы стандартного платальбома, но при этом очень ёмкий.

– То есть…

– Да, законов в твоём понимании у таких существ нет. Например, ни единого закона нет у нас, хокенд’ивенов. Тебе ли не знать!

– А, д-да, н-ни одного не н-находил.

– Да, ни одного нет. Так же, как и у многих других существ – например, знакомых тебе фоксиллинда, сартонари, центоров, протоплазмиков. Нет законов и у роботов, и даже у фордокс-приманцев, твоих близких родственников. А вот в Тримперии все те жуткие вещи, против которых мы боремся, как раз защищены законами! Вспомни: рабство, пытки, казни, уничтожение планет и прочие мерзости – всё это легально.

– Что ж, теперь я, кажется, понял. Не всё то хорошо, что законно, и не всё то плохо, что незаконно.

– Умница! Сообразил-таки.

Пока головной мозг Стива занят разговором с Витсом, прочие его мозги следят за показаниями планетарного просвета. Терраформу удаётся проверить четыре звёздные системы в тридцати тадумирад от Эр-Нюга. Ни в одной из них не оказывается никого, кто хотя бы отдалённо напоминал бы человека.

На том же расстоянии от столицы орхгов, но с другой стороны, чуть ближе к Центру Галактики, поисками Баера занимается команда, которая состоит из человека и робота.

– Послушай, Бастер, – обращается к роботу Веншамея после безуспешных поисков в третьей звёздной системе, – у тебя никогда не было такого чувства, что тебе кто-то вроде бы как совсем-совсем не нравится с первого взгляда, или, наоборот, нравится, а потом ты ловишь себя на мысли, что понять толком не можешь?

– Повтори, пожалуйста, вопрос, я ничего не понял, – вежливо отвечает Бастер.

– Ну… как тебе объяснить… ну, когда у тебя в пару деминут меняется к кому-то отношение… вот, сообразила наконец, как сказать. Ты когда-нибудь запутываешься в своих чувствах к кому-то?

– Запутываюсь? Нет. Есть те, с кем я рад работать, а есть те, с кем не хотел бы иметь дело.

– Вот, а вдруг тот, с кем ты не хотел иметь дело, вдруг сделает что-то такое, что поменяет твоё к нему отношение в противоположную сторону?

– Я всё просчитаю и просто приму это.

– Расчёты – да, это ваше всё…

– Всё можно свести к математике.

– То есть, эмоций у вас нет?

– Есть. Эмоции не противоречат расчётам. Наоборот, они дополняют друг друга.

– А, я думала, что у роботов вообще нет эмоций. На Теэклавелле мы всегда использовали бессознательные машины, роботов почти не знали.

– Возможно, такое представление о нас связано с тем, что наши эмоции всегда соответствуют обстоятельствам. Например, я не могу ругаться тогда, когда надо радоваться. Исключение возможно тогда, когда уместен комический эффект.

– Хм, теперь мне стало интересно, как у вас работают эмоции. Вот, представь ситуацию: тебе дают на выбор две какие-нибудь абсолютно одинаковые вещи или, скажем, возможности. Например, вдруг обнаруживается точно такая же, как наша, команда мятежников, которые борются с Тримперией. И тебе надо примкнуть к одной из них. Что будешь делать?

– А почему бы им не объединиться? Это было бы логично.

– Ладно, усложняю ситуацию: обе команды находятся в разных концах Галактики… и ещё они в опасности… в одинаковой опасности! Например, всех подвесили над озёрами из расплавленного титана! И ты на равном расстоянии от обоих этих озёр! Что ты тогда будешь делать?

– Технически, я не могу быть на одинаковом расстоянии от двух мест из-за квантовых эффектов. Их я тоже принимаю в расчёт.

– Забудь про квантовые эффекты, это мысленный эксперимент!

– Тогда нет никакой разницы, с какой команды начинать. Следовательно, я могу начать с любой. В мой процессор встроен генератор случайных чисел, так что это будет нетрудно.

– Ты же не сможешь предпочесть одну другой!

– Неважно. Я просто начну с любой.

– Да, странные вы, машины.

– А вы, органические, иногда странные для нас. Так о чём был твой первый вопрос? Ты имеешь в виду отношения с другими человеками?

– Да, всё думаю я об этих охламонах, Яарвоксе и Накете. Именно о них, да. Витс какой-то зашуганный, Джекс – киборг, а Карл – всё-таки не совсем человек…

– И он женат.

– Тем более. А вот Накет и Яарвокс… мы только познакомились, но я уже могу сделать кое-какие выводы. С одной стороны, оба придурки: один ко мне явно подлизывается, а другой, наоборот, хам. С другой стороны, что-то в них обоих есть привлекательное. Накет мне показался довольно романтичным, а Яарвокс такой простой, знаешь, в хорошем смысле этого слова, всегда говорит то, что думает… в общем, именно об этом я тебя и спрашивала. Я запуталась. Что мне делать?

– Открутить голову и выйти в космос.⁵¹

– Спасибо, очень помог! Это сарказм, если что.

– Я знаю. По моим расчётам, тебе логично было бы построить отношения с ними обоими. Но я знаю, что у вас, теэклавелльцев, это не принято. Чем я тогда могу тебе помочь?

– В общем, особо ничем, да. Только… слушай, этим балбесам не рассказывай ничего, хорошо?

– Ничего не скажу, – отвечает Бастер и выруливает к очередной звёздной системе.

Кстати, о «балбесах». Накет не может выстроить никакого диалога со своим напарником Силмаком, поскольку шнырявка, как только добирается до кресла перед приборной доской, сворачивается в нём кренделем и засыпает. И Накета это не радует. Ведь у него в голове тоже возникает какая-то путаница с любовным подтекстом. Но будить Силмака – опасно и бесполезно одновременно.

Что до Яарвокса, его тоже посещают всякие мысли о бывшей королеве Теэклавеллы. И это заметно даже для его соратника, отнюдь не телепата.

– Сдалась тебе эта девка, – ворчит чучундра.

– Ну, да, нравится она мне, и что с того? Красотка, да. Тебя-то это каким краем задевает, чучундрик? – ухмыляется Яарвокс.

– Променяешь ты друга на бабу, вот что!

– Не променяю! С чего ты взял?

– Да всё на твоей дикарской роже написано.

– Пошёл ты к чёрту! Я её только разок в постель затащу, а дальше мне плевать, что будет.

Герн устремляет взор всех четырёх глаз на человека:

– Врёшь, подлюка. Втюрился ты в неё по уши.

– Не больше, чем ты в меня.

– Ну и дурак же ты!

– Сам дурак!

Бывшие контрабандисты обмениваются ещё несколькими «любезностями», но в итоге мирятся, веселеют и бодро прочёсывают пару звёздных систем примерно в пятнадцати тадумирад от Эр-Нюга. В одной из систем они обнаруживают человеков, но Баера среди них нет. Тримперцы же представлены исключительно орхгами.