Меня закрыли в практически пустой комнате, где из мебели имелась только простая кровать, накрытая тонким одеялом, столик и расшатанный табурет около него. Единственное окно было снаружи забито крест-накрест новыми досками. Было заметно, что приколотили их совсем недавно, наверное, специально для меня. Похоже, они не намерены выпустить меня живым отсюда. Я бы на их месте не выпустил. А как будут действовать они, это мы ещё увидим. Пусть созревают, для этого требуется толика времени. Пока же я решил хорошенько выспаться, набраться сил, они в любом случае лишними не окажутся. Так я и сделал.
Глава 7
От какого-то внутреннего импульса я проснулся: пора действовать!
Какое-то время походил по своей «камере», наверное, комнату можно было так назвать, ибо я находился в ней на положении заключённого. Только что суда не было… Правда, официально. Тут суд, приговор и исполнение его – всё по воле одного человека.
Осмотрелся. Через окно были видны только ствол дерева и густой кустарник, а выше между ветвей просвечивало синевой небо.
Можно было бы разбить стёкла, а затем попытаться выломать доски, которыми оно забито, но на шум сбегутся охранники. Следовало поискать иной путь.
Обошёл комнату, кулаком простукивая стену. Постоянно раздавался глухой звук.
Посмотрел на потолок, он был недоступен для меня, метра четыре, не меньше. Удивился, когда я сюда входил, он не показался мне таким высоким. Наверное, не обратил на него внимания.
Под кроватью ничего не увидел, сплошной бетонный пол.
Снова удивился, вроде бы, полы были обычные, деревянные. И это я не заметил? Странно, удивительная невнимательность и рассеянность для специалиста моего класса и профиля. Мысленно обругал себя.
Что-то заставило меня отодвинуть от стены кровать и тут… Это было невероятно, но я увидел в стене аккуратный лаз куда-то вниз. Как раз для человека моей комплекции.
Когда я заглядывал под кровать, то край застеленного одеяла свисал с противоположной стороны и закрывал стену.
Терять мне нечего, я протиснулся в дыру, снизу пахнул в лицо запах сырой земли.
Далее было просторнее, чем я ожидал. Скоро я даже смог выпрямиться в полный рост.
В подземелье было совсем не сыро, пройдя пару десятков метров, я даже почувствовал сухость в горле и привкус извести. Такое я ощущал в молодые времена, когда помогал родителям сбивать сухую штукатурку со стен. Тогда наша семья испытывала дефицит финансов, а потому ремонт мы вели сами: с отцом и старшим братом. Иногда нам помогала младшая сестрёнка, порой и мама, но обычно она возилась на кухне, обеспечивая строителей необходимым питанием.
Далее был плавный поворот налево и вот я стою в тупике. Здесь у стены оказалась деревянная лесенка, сделанная очень аккуратно умелым человеком. Это чувствовалось по ней. Она вела к люку над головой.
Пока я раздумывал, что мне делать, крышка поднялась, и я увидел бородатое лицо очень старого человека с редкой седой шевелюрой, совсем не причёсанной и оттого волосы в совершенно беспорядке торчали во все стороны. Он сделал приглашающий знак.
Пришлось подняться.
Наверху я оказался в точно такой же комнате, в которую недавно был заключён. Даже доски на окне были очень похожими. Как и обстановка – кровать и столик с табуретом.
Это всё я заметил в долю секунды. Затем повернулся к хозяину «камеры». Несомненно, он был узником здесь.
Внешность имел впечатляющую. Про его лицо я уже упомянул, сквозь обильную растительность торчал нос с заметной краснотой и грязными точками. Цепкие, пронзительные глаза изучали меня, словно просвечивали рентгеном. В них чувствовался незаурядный интеллект.
На незнакомце была странная одежда то ли из мешковины, то ли из дерюги, она походила на балахон или рясу.
– Я – аббат, – сказал он, угадав мои мысли. – Вернее, бывший аббат. Сейчас я никто и звать меня никак.
Я намеревался представиться, но он опередил меня:
– Вы – Билл Саттер. Федеральный агент. Во всяком случае, так вы представились нашим… э-э, хозяевам, назовём их так.
– Откуда это вам известно?! – изумился я.
Он улыбнулся, явно довольный собой:
– Слышал ваш допрос.
– А как?
Аббат показал на стены и я на них увидел несколько люков, кроме того, ещё открытого, через который сюда попал я.
– У меня прорыты ходы не только к вам, потому я имею доступ и к другим местам, которые и посещаю. Смотрю, слушаю всё происходящее там.
Я не мог поверить своим ушам:
– Даже прорыть один тоннель – неимоверно трудоёмкая и длительная задача, а уж несколько. Просто чудо!
– Времени у меня в избыток, я здесь сижу уже почти тридцать лет.
– Тридцать лет? С ума сойти! Этого не может быть!
– Может, всё может быть и происходит, в нашем мире.
– И за что же они вас держат здесь? Чем вы так провинились?
Аббат порылся где-то за пазухой и достал кусок пергамента:
– Они хотят получить вот это.
– Пергамент? Старинный, судя по всему.
– Ещё бы! Ему лет двести с лишком.
– И что же в нём такого особенного.
Аббат тихо рассмеялся:
– Ничего особенного, совсем ничего. Если не считать указанные координаты места, где зарыт клад.
– Клад?
– Да, клад. И этот клад всем кладам – клад Чезаре Спада. Там золото, серебро, драгоценные камни, всевозможные дивные украшения старинных мастеров. Трудно даже оценить его стоимость. Думаю, порядка десятка миллиардов долларов.
– Неужели так много?! – воскликнул я, потрясённый названной чудовищной суммой.
– Не меньше. Тем более, многие находящиеся там изделия уникальны, как произведения искусства они не имеют цены. Бесценны!
– Простите, и вы показываете этот пергамент мне? Не боитесь, что я могу отобрать его у вас или сообщить о нём тем, кто его добивается?
– Не боюсь. Наоборот, я предлагаю его вам, – заявил аббат, пристально глядя на меня. От его взгляда по моему телу пробежали мурашки.
– Предлагаете просто так? Ничего от меня не требуя?
– Почти ничего, – закивал аббат. – Только расскажите о себе всю правду: кто вы, зачем здесь, для чего?
От его слов повеяло холодком. Пронеслась мысль: «Могильным холодком». Вслух же я произнёс:
– О себе я всё рассказал этим… ну, тем, кто меня допрашивал. Вы всё слышали.
– Нет, я слышал только то, что вы сочли нужным рассказать, не более. А вы очень многое утаили… – тут аббат потряс меня, назвав моё настоящее имя, которое не только ему, а вообще никому знать не положено, кроме узкого круга лиц. – Говорите, иначе вы поплатитесь жизнью!.. – Теперь он назвал меня кличкой, известной ещё меньшему числу лиц, чем имя.
– Вы не аббат! Кто вы? – ошарашенно молвил я.
Он бросился на меня, и между нами завязалась яростная схватка. В её пылу с него слетала фальшивая борода и парик. Я увидел лицо со шрамом того толстяка, который накануне допрашивал меня. Он взревел:
– Ты хочешь знать, кто я? Так знай: я – Дон Кондор!
Вдруг у него за плечами выросли крылья, он поднялся в воздух и принялся описывать круги над моей головой.
Неожиданно я обнаружил, что потолок неимоверно далёк от пола, а комната превратись в огромный зал. Далёкие стены имели множество дверей, через которые ко мне мчались молодчики с донельзя зверскими физиономиями. Они скрутили меня, я принялся вырываться и услышал свой собственный голос:
– Хватит спать, просыпайся.
Открыл глаза. Я находился на кровати в своей «камере». Значит, всё увиденное было сном. Только сном, хоть и необычным, диковинным, замысловатым. Наверное, он был последствием чтения книги про графа Монте-Кристо…
Несмотря на это, я выспался очень хорошо, чувствовал себя бодро.
Глава 8
Встал и размялся, проделав ряд простеньких упражнений, отказавшись от многих давно привычных. Помнил о возможном наблюдении надо мной. Возможно, где-то установлен глазок или миниатюрная телекамера.
Одновременно всесторонне обдумывал ситуацию.
Вряд ли они надолго забыли обо мне, в том для них резона нет. Я бросил камень в мутную воду, пошли круги. Они решат разобраться, и как можно скорее, решительнее.
Потому не удивился, услышав тихие шаги за дверью. Несомненно, шли за мной.
Мне лучше всего "заболеть". Я охнул, схватился за сердце и сел на кровать, делая вид, что перевожу дух при внезапном сердечном приступе. В тайное наблюдение за собой я не верил, но лучше перестраховаться.
Скрежет ключа в замке, в комнату вошли двое. Явно вооружённые. Смуглый брюнет достал из подплечной кобуры пистолет и продемонстрировал мне, второй со шрамом на левой щеке поленился сделать это, посчитав излишним.
Волевым усилием я вызвал пот на лоб и отлив крови от лица – в результате оно побелело. Визитёры увидели явно нездорового человека. Словами я добавил новых красок:
– Что-то с сердцем… Едва сижу… Слишком долго вы меня тут держите… Переволновался, а мне это вредно…
– Скоро успокоишься, – ухмыльнулся брюнет. – Вставай! Ты кое-кому нужен на собеседование.
Я с внешним усилием поднялся, пошатнулся, но сделал вид, будто всё же справился с собой, устоял.
– Вперёд! – приказал второй. – Пойдёшь впереди нас. Сразу за дверью сворачивай налево. Далее укажем.
Я пошёл, изображая слабость.
Сделал несколько шагов, как мужчина со шрамом выругался и сказал, наклонившись над ботинком:
– Шнурок развязался! Идите, я догоню!
Я обернулся, он возился со шнурками. Что-то ему мешало завязать их сразу и накрепко.
Брюнет ткнул в мою спину дулом пистолета:
– Двигай дальше! За углом – направо. По лестнице вверх!
Когда мы поднялись в верхний коридор, то второй конвоир нас ещё не догнал.
Мой спутник показал на ближайшую дверь:
– Заходи туда. Не стучи. Тебя там уже ждут.
Я так и сделал.
Едва открыл дверь, как услышал чьи-то громкие слова:
– …он снова принялся за старое.
– Нам пора прекратить с ним всякое общение…
Едва увидев меня, все замолчали.
Быстро оглядел комнату, уясняя ситуацию. В ней находилось четверо человек. За большим столом перед ноутбуком сидел крепкий мужчина, похожий на хищную птицу. Он буквально пожирал меня яростным взглядом. Судорожно сморгнул и тут же провёл двумя пальцами правой руки по своему носу, сжав их под ним. Похоже, сделал сие непроизвольно.
За другим столом восседал известный мне толстяк со шрамом на лице, разминая одной рукой сигару, а в другой держа зажигалку. Худощавый блондин почёсывал свой длинный нос с короткими усиками под ним. Кресло в углу занимал коротышка в очках с прилизанными волосами, одет он был в клетчатый пиджак и до моего появления в комнате читал местную газету. Он заметил мой вид и удивлённо вопросил:
– Что это с ним?
– Сердце, – с болезненной ноткой слабым голосом произнёс я. – Едва держусь на ногах…
Брюнет сзади ткнул пистолетом в мою спину… вернее, попытался сделать это. Я ждал этого движения, чуть отклонился и повернул плечо, в результате его рука прошла мимо, я ухватил её и продёрнул брюнета вперёд, одновременно обезоружив его. Он полетел на пол, больно ударившись лицом о пол, разбив его до крови.
С ревом вскочил, но сразу же умолк, увидев моё преобразившееся лицо и направленный на него ствол.
– Молчать, – жёстко, с предельной убедительной интонацией предупредил я. – Руки держать на виду. Стреляю без предупреждения.
Я провёл стволом полукруг, дабы все присутствующие получше разглядели дуло со смертоносным отверстием, из которого могла вылететь пуля.
Далее произошло неожиданное: когда пистолет оказался повернутым в сторону от брюнета, он прыгнул на меня, желая отобрать своё оружие.
Брюнет был очень быстрым, но пуля его опередила, угодив ему прямо между ног в то место, где находились его мужские причиндалы. Если выживет, то из числа представителей сильного пола его можно смело вычеркивать. От страшной боли в промежности он потерял сознание. Обморок спас его от мучений.
Я отступил назад к двери. И вовремя. Буквально через секунду она распахнулась, и внутрь шагнул мой второй конвоир, что завязывал свои непокорные шнурки в коридоре. Я его не забыл и ждал. Изобразил растерянность и сразу "ввёл в курс дела", быстро говоря:
– О боже, он выстрелил себе в ногу!.. Ох, моё сердце!.. Я совершенно не выношу крови! Мне плохо!..
Словно отшатнувшись, я приблизился к нему и едва он оказался в пределах досягаемости, ухватил за руку и рванул вперёд, а когда он пролетал мимо, подсёк ему ногу… Теперь на полу рядком лежали двое.
Лицо со шрамом исказила судорога ненависти, которая сменилась растерянностью. Пришла умная мысль обезоружить его, что я и сделал, не выпуская остальных из виду. Они ничего не понимали, пребывая в растерянности. Происходило нечто невероятное для них. Следовало поддерживать их в таком состоянии и делать своё дело.
Жестами я приказал второму упавшему подняться и спросил:
– Твоё имя? Как тебя звать. Ну, быстрее!
Тот с усилием выдавил из себя:
– Патрик. Патрик Маккенли.
Имя было знакомо мне. "Первый", – подумал я. Но следовало проверить.
– Документы покажи.
Он достал бумажник, вынул из них водительские права.
Я посмотрел и убедился, не соврал.
– Как звать его? – показал пальцем на лежащего в беспамятстве брюнета, направляя дуло пистолета на дернувшегося толстяка за столом.
– Миллер.
– Достань его документы.
Посмотрел водительские права лежавшего в луже крови субьекта, в них прочёл – "Герман Миллер". Совершенно неизвестные мне имя с фамилией. Жаль.
Повернулся к блондину, который находился ближе остальных ко мне. Он старался вжаться в стену, его нос с усиками под ним мелко дрожали.
– Твоё имя?
– Мише Харбердинг.
– Документы?
Он оказался с паспортом. Не соврал.
"Второй", – зафиксировал я в своей памяти.
Интересно, кем окажутся остальные. По какой-то причине решил сидящего за столом с ноутбуком оставить "на закуску". Он чем-то выделялся от остальных. Но чем именно, пока я понять не мог. Был в его глазах и внешности какой-то интеллектуальный лоск.
Коротышка в кресле оказался Дэйвом Хаггартом. Третьим в моём мысленном списке. Тут же я узнал о четвёртом – Даниэле Сольбергсоне. Имеющие у них документы подтвердили их слова. Не хватало ещё двух.
Теперь я обратился к последнему, он ждал моего вопроса и ещё более напоминал хищную птицу. Буквально сверлил меня совершенно чёрными, гагатовыми глазами.
– Твоё имя и документы.
Он ответил относительно спокойным голосом:
– У меня документов нет. Я Шмиэль Айзерманн.
– Как можете доказать это?
Он кивнул на остальных:
– Они могут подтвердить. Но вы же им не поверите.
– Где ты живёшь? Ну, быстро!
Он ответил не сразу:
– Браттер-авеню, 96.
– С кем? Жена есть?
– Но она вам зачем? Не нужно впутывать женщин!
– Значит, супруга имеется. Как её звать? Не тяни! Моё терпение короткое. – Я нагнал в голос металл. Самый тяжёлый. Свинец. – Как её имя?
– Моника.
– Телефон?
– Зачем он…
– Номер её телефона или моя пуля? Выбирай!
Он назвал.
– Дай телефон!
Я нашёл в его шикарном смартфоне Монику. Нажал вызов.
Ответил чарующий голос:
– Алло, милый…
– Моника?
Она машинально ответила, явно опешив:
– Да, а вы кто?
– Я из полиции. Кто вам Шмиэль Айзерманн?
– Это мой муж. С ним что-то случилось?
– Пока ничего. Временно мы его задержим… – С этими словами я оборвал разговор.
Подумал, что вытащил пустышку. Этот тип мне был не нужен. Но в моём списке имелись ещё две фамилии. Нужно было разобраться с ними.
Я грозно обвёл всех глазами и внушительно спросил:
– Где находится Джим Хопкинс?
Чуть ли не хором прозвучал дружный ответ:
– В городском морге.
Услышанное изумило меня.
– И как он там оказался. Говори ты, – приказал я толстяку.
– Ночью он поссорился с каким-то мексиканцем в баре и тот пустил в ход нож. Угодил сразу в сердце.
– Это правда? – я задал каждому из присутствующих этот вопрос.
Они подтвердили. Я заверил их:
– Позже я это проверю. Если соврали, то вы мне ответите за это.
Значит, пятый уже стал трупом. Без моей помощи. Моя задача упрощалась. Но сведения я в любом случае проверю. Пока же отложил эту задачу на будущее.
– Теперь внимание, последний вопрос. Вы должны дать мне на него ответ: где мне найти Кондора, которого вы именуете доном?
Присутствующие отреагировали по-разному. Сидевший за столом в очередной раз машинально провёл двумя пальцами по своему носу. Быстро и привычно. Коротышка с блондином переглянулись сначала друг с другом, а потом поочередно и со всеми прочими. Толстяк беспомощно заморгал, озираясь по сторонам, шрам на его лице налился кровью.
Понять их реакции однозначно я не мог, в том числе и по причине дефицита времени. Я не мог сесть в позу роденовского мыслителя и долго размышлять над задачей.
– Ну, быстрее! Где мне его сыскать?
Не сразу, но я ощутил, что наиболее часто они поглядывают на того, что похож на хищную птицу.
Тот ответил:
– Его здесь нет.
– Вы знаете, как его найти? Где он живёт? Кондор – его кличка. А какое у него настоящее имя?
– Жан Барре.
– Где он живёт?
Прозвучал адрес – Флаглер-стрит, дом № 68. Даже я знал, что это район, где селятся очень богатые люди. Так и должно быть. Там и жил тот, кто звался Кондором.
– Это правда?
Все присутствующие по очереди под пистолетом подтвердили сказанное.
Я повернулся к самому большому столу:
– Кто ты здесь? Большой начальник?
Тот покачал крупной головой, которая ещё больше мне напомнила птичью:
– Нет, я не самый большой и даже не начальник.
– Но сидишь во главе всех, за самым большим столом.
– Меня позвали срочно отремонтировать ноутбук. Я только что устранил неполадку, как тут появились вы. Если бы задержались на пару минут, то меня бы здесь уже не было. Заказов много, занялся бы ими, вернувшись к себе.
– Это верно? – повернулся я к блондину.
Тот согласно закивал.
По очереди я опросил остальных, они подтвердили – да, это правда. Он ремонтировал ноутбук.
Я вперил взгляд в толстяка:
– Встань.
Тот поднялся и я, как и ожидал, увидел на его серых брюках довольно узкий ремень. Был такой же и у блондина в джинсах, но более широкий и короткий.
– Мне нужны ваши ремни. Быстро снимите и положите на стол. Это для того, чтобы вы не побежали мне вдогонку, вы мне кажетесь очень резвыми.
Они поспешно выполнили приказ.
– У кого ключ от комнаты?
Он оказался у коротышки.
Я приказал:
– Положи на край стола. Им я закрою вас здесь, чтобы вы раньше времени не выбрались отсюда и… не "пожаловались" кому-либо на меня, – в последние слова я добавил успокаивающую нотку видимой иронии.
Затем поинтересовался у коротышки:
– Ты носишь очки, а чем ты их протираешь, когда они загрязнятся?
Тот не ожидал подобного вопроса:
– Очки? Мои очки? Чем я их протираю?
– Да-да, чем протираете очки?
– У меня носовой платок. Специально для этого.
– Неужели? А ну, покажи.
Коротышка достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенный носовой платок довольно крупного размера. Такой и был мне нужен..
– Положи его рядом с ключом.
Он выполнил приказ. Я заметил в его руках газету с броским заголовком: "Новая жертва маньяка?.." Под ним находилась фотография белобрысой девочки с ямочками на пухлых щеках. Она ушла из дома к подруге, но не дошла до неё и находится неизвестно где.
Вспомнил обрывок разговора, услышанного мною, когда я входил в комнату. Вероятно, обсуждали эту статью. Я вспомнил голос говорившего: "он снова принялся за старое". Им был блондин. Я вперил в него глаза и спросил:
– Вы знаете, кто похитил девочку? Ту, о которой написано в газете. Вы же говорил о нём. Я слышал, когда вошёл сюда.
Тот замялся, а потом нехотя выдавил из себя:
– Да.
– Что за знакомство у вас с ним? Ну, говори, я хочу знать! Я очень любопытный.
– Он иногда выполнял некоторые наши поручения.
Блондин был немногословен, я обратился к тому, который ему ответил: "Нам пора прекратить с ним всякое общение…" Это был голос толстяка:
– Теперь он вам стал не нужен, так?
Тот закивал:
– У него с головой нелады. Он к тому же наркоман. Теперь мы ему свою технику не доверяем.
Шмиэль Айзерманн пояснил: