– Да, в обе точки с ДШК. Мне нужно, чтобы по тем, кто в левой и правой лесополосе, постоянно летело. Не надо мне говорить, что у вас мало снарядов для 82-го, не поверю.

– Все нормально, отсыпем с горкой, – обещал один из военных. – Когда штурм начнется, мы еще с 152-х за сам опорник накидаем, чтоб никто с сюрпризами не возник.

– По рациям и частотам договорились? Я сижу на «Азарте», у штурмэнов свои «Комбаты». Мехводы и артиллерия всем укомплектованы? Хорошо, – мужчина кивнул, дождавшись утвердительных ответов.

– Если есть вопросы, задавайте, предложения – предлагайте. Если нет, давайте на исходные. И удачи нам всем!

Когда собрание закончилось, Борода с Невестой подошли к Денису. Военкор, так и не нашедший в женщине ничего необычного, гадал, в чем же проявляется ее святость.

– Денис, я надеюсь, ты сегодня ничего не снимал и не выкладывал? – спросил Борода.

Корреспондент молча покачал головой, затем обернулся к женщине:

– Как мне к вам обращаться?

– Сестра Наталья, – спокойно ответила она, – или по позывному, как удобно. И можно на «ты».

– Все начнется через несколько часов. Наша бээмпэшка стоит тут, так что нарядимся в праздничное и полетим вперед, – сообщил Семен. – Пойдем, нечего здесь торчать.

Они втроем вышли из координационного центра и пошли по лабиринту коридоров.

– Вы когда-нибудь принимали участие в штурме, Денис? – голос Натальи оставался спокойным, как у домохозяйки, обсуждающей с подругами новые рецепты.

– С музыкантами в Попасной, – слукавил военкор, стараясь не отставать от своих спутников. Он действительно был первым репортером, опубликовавшим кадры городка, но к тому моменту противника оттуда уже выбили.

– Тогда для тебя ничего нового не будет, – с удовлетворением в голосе проговорил идущий впереди Борода.

– Пойдете в замыкающей группе, с медиком и дронобоем, – решила Невеста.

Денис не возражал. То, что его берут с собой в составе штурмового отделения, уже было большой удачей.

– Личное оружие есть? – спросил Семен и, получив отрицательный ответ, кивнул. – Это хорошо, нас не постреляете в горячке.

– А можно записать с вами небольшое интервью? – Денис обернулся к идущей за ним Невесте.

– Думаю, да, но только после операции, – пожала плечами женщина.

– Конечно, – поспешил согласиться военкор.

Через несколько часов Денис сидел в десантном отделении БМП-2. Воздух наполняли ароматы машинного масла и оружейной смазки. В ушах стучал шум мотора, в груди бешено колотилось сердце. Сжимая вспотевшими ладонями камеру, Денис смотрел в безмятежное лицо устроившегося напротив штурмовика по имени Максим. Он был совершенно спокоен. Его руки нежно прижимали к груди антидроновое ружье. Этот доброволец не носил балаклавы, и, оказавшись напротив него, военкор несколько минут рассматривал наколотую у него под левым глазом хризму.

Где-то вдалеке операторы уже засекли ПТРК противника и направили к нему дрон-камикадзе. Осталось подождать считаные минуты до подтверждения поражения цели, и тяжелая машина взревет дизелем, неся оседлавших ее броню штурмовиков в самое пекло боя.

Денис повернул голову. В соседнем кресле сидел медик отделения, Дима, позывной Дантист. Он улыбнулся белоснежной улыбкой и огладил аккуратно подстриженную бороду пшеничного цвета. Денис поймал себя на мысли, что этот парень и сам мог бы быть прототипом для шеврона со Спасом Нерукотворным, который носил на рукаве.

Поймав взгляд военкора, Дима подмигнул ему и громко произнес:

– Господь – Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться.

С задней части машины отозвался чей-то хриплый голос:

– Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.

– Подкрепляет душу мою, направляет меня на стезе правды ради имени своего, – продолжил кто-то сбоку.

– Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Твой жезл и Твой посох успокаивают меня, – произнес Максим.

– Ты приготовил предо мной трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена, – сказал еще один доброволец.

– Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни, – послышался голос Семена.

– Аминь! – произнесли все хором, и боевая машина рванула вперед.

Через несколько минут после начала движения загрохотала 30-миллиметровая пушка на башне их БМП. Для Дениса замедлился ход времени, когда пробежавший по синапсам нервных волокон ток заставил надпочечники вбросить в кровь заряд адреналина. Цвета и запахи стали более резкими, горло пересохло, а костяшки пальцев, стиснувших фотоаппарат, побелели. Каждая секунда от начала стрельбы до остановки боевой машины тянулась мучительно долго. И вот наконец низкий голос Бороды рявкнул: «С Богом!», и двери десантного отделения открылись.

Штурмовики мгновенно наполнили воздух раскаленным свинцом, слова молитвы сменились боевыми командами. Стоило только военкору выпрыгнуть из машины и залечь под деревом, как БМП тут же развернулась и, не забывая постреливать в соседнюю посадку, унеслась обратно. Максим вовсю крутил головой, выискивая в небе цели для своей дронобойки, а Дантист с автоматом наизготовку просматривал тылы атакующего отделения.

Группа двигалась вперед, как горячий нож сквозь масло. Вместо кадров боя с дозором в наблюдательном пункте военкор довольствовался сделанными на бегу снимками изрешеченных пулями тел.

Грохот выстрелов не смолкал ни на минуту. Денис, затянутый в водоворот боя, лихорадочно водил камерой во все стороны, едва успевая нажимать на нужные кнопки. Адреналин сделал свое дело, и чувство страха отошло на задний план. Взрывы гранат, шум раций, треск автоматных очередей перестали восприниматься как нечто пугающее и опасное, военкора полностью захватила динамика атаки.

Кадр за кадром он фиксировал мгновения боя. Вот доброволец кидает гранату. Его товарищ заправляет ленту в РПК. Борода с автоматом в руках перекатывается между елок. Невеста из гранатомета на плече посылает в дерево над окопом противника осколочную гранату, и за ее спиной эффектно распускается букет раскаленных газов.

Стоило отделению подобраться вплотную к опорнику, как стих грохот пушки БМП-2, прикрывавшей штурмовиков со стороны своих окопов. Расчищая себе путь гранатами, бойцы уверенно закатывались в траншеи и по двое, прикрывая друг друга, вели зачистку. Ни на секунду не стихала рация, передавая информацию от зависшего над полем боя беспилотника.

Земля затряслась, когда артиллеристы начали отсекать противника от подкреплений. В участок лесополосы полетели 152-миллиметровые снаряды. Наступила решающая фаза штурма.

Внезапно в нескольких метрах от Дениса раздался взрыв. Он потерял ориентацию и упал. Рядом кто-то прокричал:

– Триста!

Военкор лихорадочно начал ощупывать себя, но не нашел никаких повреждений. Случайно его взгляд упал на лежавшего рядом бойца. Тот не двигался, тело изогнулось в неестественной позе. Быстро подобравшийся Дима Дантист схватил раненого и попытался оттащить за деревья.

Денис пополз следом, помогая медику. Вдвоем они вытянули парня с линии огня. Сердце солдата еще билось, но сам он был без сознания. Его камуфляж быстро намок от крови. Военкор вытащил из кармана турникетный жгут, а Дантист достал из рюкзака индивидуальные перевязочные пакеты.

– С руками и ногами справишься? – напряженно спросил Дима.

– Да, – резко ответил Денис и, не тратя времени, приступил к перевязке.

Медик аккуратно снял с солдата шлем, а затем ножницами с тупыми концами начал срезать одежду.

Грудь раненого не поднималась. Дима уверенными движениями накладывал повязки с гемостатиком. С таким количеством осколочных ранений счет шел на секунды. Спеша остановить кровотечения, военкор не стал записывать время наложения жгутов. Он даже не заметил, как вокруг стихла артиллерийская канонада и прекратились автоматные очереди.

Дима достал из рюкзака и вставил в рот раненому орофарингеальную трубку. Затем наклонился над ним, пытаясь услышать дыхание. Хрипло выругавшись, медик засучил рукава.

Сердечно-легочная реанимация – вспомнился военкору термин из курса военной подготовки. Дела молодого добровольца были плохи.