– Это очень хорошо! – со смехом воскликнул Го. – Никогда бы не подумал, что так буду радоваться фразе «работы навалом»!
Хо засмеялся.
– Кстати, – внезапно сказал Го, – я подумал вот о чем. Если я «кристаллизую» пространство вокруг себя, то есть как бы привожу его в соответствие с планом энергии созидания, то я не могу быть богаче, чем это предусмотрено моим предназначением, верно?
– Не совсем так. Тебя будет тянуть туда – «на твое место», но ты можешь обойти это условие.
– Как? И почему так происходит?
– Ну вот смотри. В нашем мире есть закон тяготения, который говорит, что все тела притягиваются к земле, верно?
– Верно.
– Но есть птицы, которые поднимаются в воздух, преодолевая действие силы, тянущей их вниз. Причем они не пользуются какими-то тонкими планами. Они просто находят способ, позволяющий им не поддаваться ей. Примерно так. И в твоем случае – то же самое. Энергия созидания все время будет стремиться поставить тебя на уготованное место так же, как сила тяжести стремится вернуть птиц на землю. Но ты можешь, используя имеющиеся возможности, преодолевать это препятствие, как преодолевают свое препятствие птицы.
– Понятно. Но, наверное, было бы не совсем правильно так поступать?
– Если это необходимо тебе, чтобы сделать следующий шаг, то – почему нет? Если бы у меня все не было «так хорошо», то стал бы ты меня слушать?
– Вы имеете в виду, если бы у вас не было такого уважения и достатка?
– Да.
– Ну да, скорее всего, не стал бы.
– Совершенно верно. Поэтому для меня иметь достаточно много денег и уважения – это была необходимость, чтобы ты пришел и стал меня слушать. Вполне вероятно, что вот этот этап – когда я имею явно больше, чем мне нужно, – он был необходим как раз для этого. Как знать…
– Хм, понятно.
– Знаешь, еще хотел сказать по поводу того, что люди сами не позволяют себе быть счастливыми. Раньше я считал различных писателей, каких-нибудь хорошо оплачиваемых тренеров-инструкторов дармоедами. «Загнать бы вас в шахту, посмотрел бы я, как вы там запели бы про то, что нужно заниматься любимым делом да искать свое предназначение в этой жизни!» – вот так я думал и загонял свои истинные желания поглубже.
– И что же произошло? Сейчас же вы так, наверное, не думаете?
– Верно, – засмеялся Хо. – Сейчас я не думаю про себя и про тех, кто занимается схожей деятельностью, так плохо. Видишь ли, конечно, можно считать, например, какого-нибудь проповедника бездельником, который только и способен, что языком чесать. Но от кого бы тогда мы узнавали какие-то сведения о Боге, душе, о праведности и так далее? Или взять художников – их работа тоже значительно отличается от работы, допустим, ассенизатора, да?
– Не поспоришь! – усмехнулся Го.
– Но кто тогда рисовал бы картины, если бы все занимались только «суровой» работой?
– Хорошо. Пусть так. Но вы же не будете отрицать, что одни виды работы легче и более уважаемы, чем другие?
– Вот смотри. Давай возьмем самый «жесткий» случай – работу ассенизатора. Попробуем что-нибудь с ней сделать такое, чтобы она утратила присущие ей черты. Кстати, давай, назови их. Что тебе подскажут твои сознание вкупе с подсознанием?
– Ну, она тяжела, плохо оплачиваема, совершенно не уважаема. Что еще? Будешь приходить домой и вонять сами понимаете чем.
– Хорошо. А теперь давай представим людей, которые добровольно отправляются в опасные походы, например, в горы, где даже летом лежит снег. Хотя подожди… Этот пример будет слишком далек, мне будет трудно с ним работать. Давай возьмем лучше миссионеров.
– Мне кажется, я понимаю. Вы хотите привести в пример людей, которые добровольно берутся выполнять какую-то тяжелую работу, так?
– Да, совершенно верно.
– Но вы приводите в пример те виды деятельности, которые являются уважаемыми.
– Ну да. Хотя, поверь, заниматься лечением больных всевозможными тропическими болезнями местных жителей в условиях постоянной жары, повышенной влажности, наличия громадного количества различных кровососущих насекомых, также способных к переносу заболеваний, – все это вряд ли будет приятнее работы ассенизатора. Тот хотя бы может домой прийти и отдохнуть после работы. А миссионеры лишены даже такой возможности.
– Да, но мы начали говорить об уважаемости профессии.
– Верно. Но скажи мне, пожалуйста, что такое эта «уважаемость»?
– В каком смысле?
– Просто люди считают что-то уважаемым делом, а что-то – нет, так?
– Да, разумеется.
– То есть этот критерий – откуда он берется? Вот смотри, есть, например, такие характеристики (не важно, о чем говорим): цвет, масса, скорость, сила и так далее. Ты чувствуешь разницу между ними и «уважаемостью»?
– Хотите сказать, что этот критерий является просто плодом человеческого мышления – что-то типа того?
– Да, конечно. Поверь мне, что при необходимости, используя грамотные технологии управления людьми, можно профессию ассенизатора сделать весьма и весьма уважаемой.
– А вред для здоровья? Ну, если рассмотреть что-то другое. Кто добровольно согласится работать там, где гарантированно имеется вред для здоровья?
– А ты бы не пошел? Если бы знал, что все люди оценят твой поступок соответственно. «Смотрите, это тот самый человек, который занимается тем-то и тем-то – он не жалеет своего здоровья для нас!» – скажут взрослые люди, а какой-нибудь ребенок, глядя на тебя, подумает: «Когда я вырасту, я обязательно стану ассенизатором!»
– Ну, мы с вами рассматриваем какой-то идеальный мир! – засмеялся Го.
– Да, именно так. Потому что, когда ты взаимодействуешь с энергией созидания, ты строишь вокруг себя именно его. Этот мир изначально идеален.
«Нет ничего совершенного», «Я – всего лишь человек», «Все люди ошибаются» – эти утверждения совершенно неверны! Мир – идеален, совершенен, абсолютен. В нем нет места хаосу. То, что может казаться хаосом, является тоже формой порядка, которая подчинена каким-то законам. И если у тебя появляется возможность понять или увидеть эту закономерность, то ты можешь только восхищаться тем, насколько удивительным может быть проявление высшей силы. Я сказал, что ты «строишь» вокруг себя реальность, но это неправильное слово. Более корректным будет сказать, что ты просто приводишь ее в порядок.
Мне кажется, здесь можно привести такой пример. Разберем один опыт, который показывает, как вода запоминает информацию. Берут две емкости с обыкновенной водой. Одной из них целый день говорят: «Я люблю тебя!» – стараясь, разумеется, испытывать при этом соответствующее чувство. Второй… всякие неприятные фразы в общем. А потом начинают замораживать. Знаешь, что произойдет?
– Да, я слышал об этом опыте.
– Все верно. Первая начнет кристаллизоваться красивыми, правильными, симметричными узорами, а вторая даст совершенно хаотичную картину. Хотя и там, и там – всего лишь обыкновенная вода. Все в мире состоит из одного и того же. Определенные характеристики появляются лишь в результате формирования из исходного материала какой-то структуры. Углерод в чистом виде может быть графитом. А может – алмазом. Совершенно противоположные, как кажется, вещи. Один – черный, пачкающий, легко разрушается. А второй ни одним из указанных свойств не обладает. Или, например, еще один интересный момент. Как человек узнает что-то новое? Он слышит знакомые ему слова, которые состоят из совершенно знакомых ему букв. По сути – ничего нового. Однако эти известные ему элементы выстраиваются в какую-то незнакомую для него схему, и вот оно – новое знание.
– К чему вы клоните? По-моему, мы отклонились от темы.
– К тому, что мир – идеален и в нем не может быть уважаемых или неуважаемых профессий.
– Но пока что это же не так, верно?
– Почему?
– Как почему? – опешил Го. – Мы же это только что обсуждали!
– Что такое «уважаемость»? Это выдуманное определение. Оно принадлежит этому миру, наполненному хаосом, созданным мыслями людей, которыми в той или иной степени управляют темные сущности. Так какова же цена этого критерия, этого свойства? Когда человек, работавший ассенизатором, попадет «на тот свет», то ему скажут: «В рай мы тебя не возьмем, так как от тебя плохо пахнет»?
– Как бы то ни было, сейчас эта работа весьма неблагодарна, – упрямо сказал Го.
– Что значит «неблагодарна»?
– Значит, ее не ценят.
– Кто не ценит?
– Люди.
– А как ты относишься к людям этой профессии?
– С сочувствием, – признался Го.
– А остальные над ними смеются – по-твоему, выходит, так?
– Ну да… Хотя подождите. Хотите сказать, что я опять живу в мире, так сказать, «фантазий», придуманных мной?
– Совершенно верно! Здесь тот же самый случай, когда ты боишься признаться в своем страхе, думая, что тебя «закидают камнями».
– Тогда что же получается?
– А получается то, что у нас есть твоя фантазия, которая говорит: «Работа ассенизатора – неблагодарна». Есть твое отношение – ты относишься к ним с сочувствием. Хотя, кстати говоря, может, оно им и не нужно. Может быть, они вполне счастливы.
– Сомневаюсь! – усмехнулся Го.
– Ну конечно, так вообще неправильно говорить – про всех работников этой профессии в целом. Надо всегда говорить про какого-то конкретного человека. Но на самом деле я хочу сказать вот что. Ты думаешь, что над ними все смеются, но сам ты над ними не смеешься, правильно?
– Ну так это я. Я думаю, что вы тоже не смеетесь. Но в мире полно людей, которые далеко не такие, как мы с вами.
– А какие они? Злые? Плохие?
– Послушайте, вы однажды сказали, что излишние философствования могут затянуть человека куда-нибудь, где уже совсем реальностью и не пахнет. Вы еще тогда хотели мне по мизинцу палкой ударить, помните? – засмеялся Го.
– Да, помню.
– Так вот. Можно рассуждать сколь угодно долго, но если опросить людей, то мы получим адекватную картину.
– Но ты же не опросил?
– Нет. Но я помню высказывания разных людей на эту тему. Я видел взгляды, которыми смотрят на представителей этой профессии, о которой мы говорим. И поверьте, что все эти мнения совпадают с моим.
– Да? А ты помнишь свое мнение?
– Конечно! Над ними смеются – это мое мнение.
– Верно, а еще ты сочувствуешь им по этому поводу. А ты не побоялся бы заговорить с кем-то из них на глазах своих знакомых – так, чтобы вас обоих могли принять за приятелей? То есть ты выглядел бы «другом ассенизатора».
– Побоялся бы, разумеется!
– Поэтому, проходя мимо них, ты стараешься скривить рот в усмешке, чтобы, не дай Бог, тебя не заподозрили в сочувствии людям этой неблагодарной профессии. Ведь тогда ты покажешься слабым! Так?
– Так, – признал Го.
– И почему же все так происходит?
– Как раз по той причине, которую вы назвали, – я боюсь показать свою слабость.
– Так может быть, и другие люди тоже боятся этого?
– Может быть.
– Я хочу напомнить тебе, что изначально все люди приходят в этот мир светлыми, сильными, великодушными и справедливыми.
– Знаете, когда я вспоминаю реальных ассенизаторов, то есть тех, которых видел в жизни, то все наши рассуждения теряют смысл. Я понимаю, что это просто пустые философствования… Нет, так сказать тоже было бы неверно, – остановил себя Го.
– Ты все еще достаточно сильно разделяешь то, что ты видишь в «обыденности», и то, что мы узнали о мире из наших бесед. Вот и все. Причина только в этом. Могу только еще раз повторить, что все твои страхи, опасения – все это лишь плод воздействия на тебя этого мира. Я имею в виду «обыденность». Какое значение ты будешь придавать им – вот что самое главное. Помнишь, как ты смог «увидеть» мое внимание?
– Да, помню.
– Тебе же нетрудно поверить в то, что увиденное тобой – это лишь модель, какая-то интерпретация полученной информации твоим мозгом?
– Да, это достаточно просто.
– Это потому, что ты в первый раз столкнулся с таким явлением. У тебя нет в «обыденности» ничего достаточно схожего, чтобы объявить его «куском материального мира». Поэтому ты можешь рассуждать о нем достаточно здраво. И когда я говорю: «Это всего лишь информация, которую так предоставил тебе на рассмотрение твой разум» – ты понимаешь эту фразу именно так, как я говорю, – абсолютно буквально. Но если я тебе говорю: «Вот это дерево – лишь информация, какое-то совершенно смешное и почти бессмысленное отображение РЕАЛЬНОГО МИРА» – ты уже понимаешь меня совсем по-другому, так как начинаешь сравнивать мое утверждение со своей старой картиной мира. Которая, разумеется, неверна, – закончил Хо.
– Я понимаю вас, – сказал Го. – И осознаю все, что вы сказали. Но у меня и правда еще есть вот эти разногласия между моей старой картиной мира и тем, что вы мне говорите. Что же делать?
– Просто побольше осмысливать все, что тебя окружает, именно с позиции новой, более корректной картины мира. Вот здесь-то, кстати, нам и должны были помочь осознанные сновидения.
– Чем же? И раз уж мы заговорили о них – не будем ли мы пытаться войти туда вновь?
– А ты не боишься? – засмеялся Хо.
– Боюсь, – признался Го. – Но любопытство сильнее. Насколько я помню, нас удерживает только то, что в связи с написанием книги к нам приковано излишнее внимание, верно?
– Да, совершенно верно.
– А когда она будет написана?
– Ты вовремя задался этим вопросом – осталось совсем недолго.
– И тогда мы сможем сделать это?
– Сможем.
– А что насчет того, что мне нужно сначала в достаточной мере очиститься, чтобы заручиться поддержкой «светлых»?
– Ну, первое время я буду с тобой. А потом – заручишься, – усмехнулся Хо.
– Это хорошо! – радостно сказал Го. – А как именно должны помочь осознанные сновидения в моем «переходе» со старой картины мира на новую?
– Новая картина мира говорит, что мы способны изменять реальность – надеюсь, помнишь об этом? – улыбнулся Хо.
– Разумеется!
– Когда ты видишь осознанное сновидение, то ты тоже можешь менять его. Но во сне это происходит гораздо быстрее и нагляднее, чем в «обыденности». Кроме того, у снов есть интересное свойство – когда мы находимся в них, то, несмотря на любую их неправдоподобность, мы верим им, нам кажется, что «все в порядке». Это очень замечательное свойство! – повторил Хо.
– Что же в нем такого хорошего?
– А то, что вот этот мир, – Хо развел руками, – ведет себя точь-в-точь как наше сновидение. То есть наше сознание, наш разум воспринимает его так же, как и сновидения, – изо всех сил убеждает нас, что все это – самая настоящая реальность. И когда мы обучаемся во сне осознавать нереальность происходящего, то мы таким образом тренируемся осознавать и этот мир нереальным. А когда это происходит – когда мы начинаем чувствовать «обыденность» просто как отображение информации, которое можно легко изменить, то все наши установки в психике сразу же снижают свое влияние. Все равно как если бы во сне ты увидел какую-то неприятную ситуацию и внезапно осознал, что видишь сон. Тогда ты перестал бы придавать ей какое-то значение. Понимаешь?
– Кажется, да. И что, когда я смогу видеть осознанные сновидения, то я так же легко смогу «остановить» и этот мир?
– Нет, так легко не сможешь. Но сделаешь хороший шаг на пути к достижению этой цели.
– А почему не смогу?
– Потому что фиксация сознанием сильнее. То есть в этот мир мы верим все-таки гораздо сильнее, чем в сновидения. Примерно так.
– Хорошо. А еще такой вопрос: если все же я начну как-то сильно осознавать нереальность этого мира, то не сойду ли я с ума?
– Ну, этот вопрос мы уже разбирали. Мы не будем делать слишком поспешных шагов, это будет страховкой от сумасшествия.
– То есть я смогу видеть другие грани этой реальности, как-то ощутимо воздействовать на мир и при этом оставаться в своем уме? Это было бы здорово! – засмеялся Го.
– Так и будет, – подтвердил Хо.
– Знаете, у меня еще остались некоторые сомнения относительно ассенизаторов. Я бы хотел еще кое о чем спросить.
– Да, я чувствую твои сомнения. Конечно, спрашивай. Пока определенный фрагмент картины мира не прояснится полностью, он будет служить источником неправильных установок.
– Вот смотрите. Вы бы пошли сейчас работать ассенизатором?
– Хороший вопрос! – засмеялся Хо. – Если я начну ссылаться на любые обстоятельства, то это будет воспринято просто как отговорка, чтобы не копаться в… ну, ты понимаешь.
– Да, – сказал Го. – Именно так. Поэтому я и задаю его. Если вы сможете как-то разрешить его таким образом, чтобы ваш ответ остался в рамках ваших утверждений и не вызвал у меня сомнений, то, следовательно, я проясню для себя еще один фрагмент картины мира.
– Отлично! Ты совершенно прав. Постараюсь сделать это. Но так сразу однозначно я не отвечу. Сначала давай обратимся к примеру, хорошо?
– Да, конечно.
– Вот смотри. Допустим, тебя зовут к столу, где стоит шахматная доска с расставленными фигурами. Белые король, ферзь и две ладьи, а также один черный король. Тебе говорят: «Ты играешь черными». Что бы ты решил?
– Ну, я бы возмутился, почему такая несправедливая расстановка сил.
– «Не важно», – отвечают тебе и заставляют играть. Что ты будешь делать?
– Ну, если деваться некуда, то буду играть.
– Результат можешь предсказать?
– Если против меня играет хотя бы чуть-чуть знакомый с шахматами человек, то я проиграю.
– Верно. Как ты отнесешься к проигрышу?
– Ну, я заранее знаю, что так случится. Моего желания играть никто не спрашивает. Поэтому к игре я останусь равнодушен, но разозлюсь на тех, кто заставляет меня все это делать.
– Эту бессмысленную работу, которая не дает тебе ни малейших шансов на выигрыш?
– Да.
– А теперь представь, что у тебя не один король, а много фигур. Ты даже не знаешь сколько – настолько их много. У твоего оппонента тоже очень много фигур, их количество ты тоже не знаешь. Шахматное поле бесконечно – по крайней мере, ты не видишь его границ.
– Забавная вышла бы игра! – засмеялся Го.
– Да. Так вот, представь, что ты играешь и стараешься достичь какой-то цели, например, поставить мат чужому королю – это же главная цель шахмат.
– Ну да.
– Но что бы ты ни делал, твой оппонент не дает к нему даже приблизиться. Все твои атаки разбиваются, а фигуры съедаются. Каждое поражение расстраивает тебя, но у тебя еще много фигур, и ты снова и снова берешься за них. И вновь следует поражение. Представляешь?
– Представляю.
– Потом ты вообще забываешь о своей цели – что тебе нужно поставить мат королю. Ты просто помнишь о том, что нужно двигать фигуры. Иногда тебе удается съесть пару чужих фигур, и ты чувствуешь себя от этого счастливым. Но, помимо того, что ты забыл о чужом короле (ну или совсем редко о нем вспоминаешь), ты забыл еще одну очень важную деталь – что ты просто играешь в шахматы. И если ты встанешь из-за этого кажущегося бесконечным стола с фигурами, то окунешься в настоящую жизнь. А пока ты играешь, для тебя очень важно не дать съесть своего коня, слона, пешку. Если съедят ферзя, то от расстройства можно покончить жизнь самоубийством.
– Я понимаю, куда вы клоните.
– Хорошо. Мы с тобой, сидя вот в этих креслах и глядя на заходящее солнце, играем в эти самые бесконечные шахматы. Все, о чем мы разговаривали с тобой, – это наши попытки уйти из-за стола.
– Я понимаю.
– А теперь к вопросу об ассенизаторах. Любая деятельность «обыденного» мира – это действия в рамках установленных правил. Слон должен ходить по горизонтали, а конь – буквой «Г». Пока ты следуешь правилам, для тебя нет выхода. Пока ты живешь игрой, ты не сможешь найти для себя ответ, как сделать так, чтобы, имея одного короля, поставить мат противнику, у которого две ладьи и ферзь.
– Но ответ есть? Или его совсем нет?
– Ты можешь просто смахнуть со стола мешающие тебе фигуры противника и уравнять шансы; можешь сделать себе фигуру, с помощью которой поставишь мат.
Но что такое победа в этом мире? Просто, действуя по его правилам, ты добился какой-то цели, которая не имеет ничего общего с твоими реальными желаниями. И на самом деле твое желание получить новый дом – оно сродни желанию поставить все-таки мат королю противника. Но что тебе даст этот мат? Временное эфемерное ощущение счастья. Потом ты сразу же будешь искать нового короля, которому нужно ставить мат.
И так – всю жизнь. Если судьба сделала тебя ассенизатором, то ты оказался в положении черного короля против белого с поддержкой сильных фигур. Твой вопрос относительно моего желания стать работником данной профессии – это по сути вопрос: «Будете ли вы играть на таких неравных условиях? Сможете ли поставить мат противнику?»
– И что же вы ответите?
– Возможно, если бы я взялся, то смог бы повернуть ситуацию так, что в конце концов моя работа стала бы мне приятна, я бы не испытывал от нее никакого дискомфорта. И даже все окружающие изменили бы мнение об ассенизаторах. Но для этого нужно и правда быть уже очень просветленным человеком. Хотя… – Тут Хо задумался на некоторое время. – Почему бы и нет? Наверное, это было бы хорошим способом вытащить из себя все свои страхи и очиститься от них.
– Так все-таки?
– Думаю, что я бы мог пойти работать ассенизатором, – заключил Хо. – Если я смогу это сделать, это будет означать полную мою свободу от предрассудков «обыденности». Было бы интересно попробовать. В общем, мой ответ: «Вполне вероятно». Ну как?
– Не знаю, мне не верится, – признался Го.
– Чтобы убедить тебя, завтра мне нужно будет пойти и устроиться на новую работу, так? – засмеялся Хо.
– Наверное, да.
– Да, это было бы забавно – если бы все вокруг узнали, что Хо пошел работать ассенизатором! Что ж, я в затруднительном положении. У меня выбор: либо я продолжаю делать то, что делаю, – давать консультации, выступать перед людьми, – либо устраиваюсь на новую работу. Кстати, ты как – согласен дальше общаться со мной, если от меня будет постоянно пахнуть… не совсем приятно?
– Знаете что, – засмеялся Го, – давайте я все-таки скажу, что верю вам. Мне не хочется, чтобы ради доказательства какой-то одной мысли вы так круто меняли свою жизнь.
– Да? Это здорово! Я, признаться, уже начал прикидывать в голове варианты ответов на вопросы людей, которые стали бы интересоваться, зачем я это делаю. Эх, похоже, далеко мне еще до полного просветления! Я в самом деле рад, что не приходится прибегать к таким мерам. Выходит, что не так уж сильно я смог продвинуться. А с другой стороны – я знаю, что мое предназначение заключается в том, чтобы делиться своими знаниями с людьми. Работая ассенизатором, как бы я стал это делать? Если же я сверну с этого пути, то буду менее счастлив. Может быть, этот факт тоже играет свою роль?
– Знаете, несмотря на ваш не совсем «железный» ответ, все-таки теперь я гораздо лучше понимаю эту тему – касательно того, что есть приятные и неприятные виды деятельности.
– Это хорошо. Но смею заметить, что на сегодня у нас остается не так много времени, чтобы разобрать что-то еще. Давай я просто расскажу несколько небольших фактов, они вряд ли вызовут вопросы.
– Давайте.
– Можно отметить, что наши с тобой встречи несут еще один очень положительный момент, о котором мы еще не говорили.
– Какой?
– Каждый вечер мы сидим здесь и смотрим на заходящее солнце. А это очень помогает глазам быть здоровыми. Когда ты регулярно практикуешь это, у тебя всегда будет хорошее зрение.
– Хм, да, вы оказались совершенно правы – по этому поводу у меня не возникло вопросов, – засмеялся Го.
– Хорошо, – улыбнулся Хо. – Еще хочу обратить твое внимание на такой момент. Когда ты почувствуешь влияние созидательной силы в твоей жизни, ты перестанешь ощущать одиночество, сколько бы времени ты ни провел без общения. То есть будет, конечно, определенное желание пообщаться с кем-нибудь, но оно будет значительно отличаться от того состояния, когда человек действительно чувствует себя одиноким.
– А какая здесь разница? Если я хочу с кем-то поговорить, но не могу, разве это не одиночество?
– Как бы поточнее объяснить… Вот представь, что ты любишь шумные компании, но попал в такие обстоятельства, когда видишь все время только одного человека и общаешься только с ним.
– Как долго я в таком состоянии? Это важно, – улыбнулся Го.
– Сколько… Ну, предположим, месяц.
– Месяц?! За месяц, находясь постоянно в контакте лишь с одним человеком, можно возненавидеть его на всю жизнь!
– Ты имеешь в виду, если ты весь день его видишь.
– А, ну да. Верно.
– Допустим, ты с каким-то другом поехал в лес работать. Целый месяц к вам никто не приедет, и вы ни к кому не поедете.
– Неприятная перспектива.
– Ну, тем не менее. Целый день ты занимаешься где-то в лесу каким-нибудь делом, а он – в другой части леса, не там, где ты. Тоже чем-то занимается. Возвращаетесь домой вечером, ночуете, а с утра – вновь в лес.
– Ну, мне кажется, так, наверное, меньше шансов на возникновение конфликтов.
– Я тоже так думаю. Но каково твое мнение – ты одинок в этой ситуации?
– Пожалуй, нет. Все-таки какое-то минимальное общение у нас будет.
– Верно. Хотя, конечно, для каждого человека понятие одиночества достаточно индивидуально. В общем, чтобы не лезть совсем уж в дебри, постараюсь объяснить покороче. Полное одиночество – это когда ты понимаешь, что совсем один. Прямо-таки совсем-совсем. На самом деле это чувство можно испытывать и находясь в толпе людей.
– Да, я понимаю вас. До наших с вами бесед я чувствовал себя очень одиноким. Хотя ходил на работу, общался там с разными людьми.
– Что ж, это не так плохо – узнать какое-то чувство достаточно близко. Любое новое чувство дает тебе расширение кругозора. Главное – не увлекаться им. Бывают люди, которые начинают испытывать в какой-то степени удовольствие от своего одиночества и тоски, которую оно вызывает.
– Как можно испытывать от этого удовольствие?
– Здесь, вероятно, работает следующий механизм. Человек создает себе установку: «Я – один. Я – никому не нужен» – ну и так далее. Эта установка вызывает у него тоску, грусть и другие схожие чувства, которые, как ты понимаешь, обладают достаточно низкой частотой. Таким образом, он начинает снабжать своей энергией «темных». А им остается только подталкивать его к все большему развитию пагубного блока в психике.
– А от чего же все-таки возникает удовольствие?
– Дело в том, что «темные» давят, и если ты им сопротивляешься, то тратишь силы. Тебе нужно как-то напрягаться – не позволять себе раскисать и так далее. Гораздо проще опустить руки и сдаться. То есть первый момент, способствующий развитию чувства одиночества и депрессии, связанной с ним, заключается в том, что не сопротивляться – легче.
– Хорошо, я понимаю. Появляется чувство облегчения оттого, что не нужно тратить силы на борьбу, но ведь наваливаются другие давящие эмоции, так ведь?
– Совершенно верно. Поэтому всегда важно понимать, какие чувства ведут нас в правильном направлении, а какие – нет. Если человек по своей натуре оптимист, то в случае, когда на него нападет тоска, а точнее – «темные» навалятся сильнее обычного, он начнет искать какие-то положительные эмоции. Пессимист же зациклится на ощущениях, которые похожи на положительные, но на самом деле, скажем так, ведут в другую сторону.
– Пока что не совсем понимаю.
– Потому что я еще не перечислил все чувства и мысли, которые может испытывать человек, пребывающий в подавленном состоянии из-за одиночества.
– А-а, хорошо.
– Так вот, я упомянул некоторое чувство облегчения, появляющееся вследствие того, что человек начинает «плыть по течению», которое для него организуют «темные». Следующий момент: он начинает искать подтверждения своей установке, своим мыслям. И каждое событие, которое подтверждает его установку – что все в мире «плохо», – доставляет ему своеобразную радость. «Ага! Я был прав!» – примерно так он думает в тот момент. То есть появляется чувство правоты. Кроме того, обычно такого человека все начинают как-то стараться поддержать и успокоить. Но он не слушает их, потому что думает: «Вы считаете, что жизнь хороша, но вы не правы! Я-то знаю, что это не так!» Таким образом, он еще получает ощущение своей исключительности, своей уникальности. Понимаешь?
– Кажется, да.
– Получается три слагаемых, которые доставляют некое чувство удовольствия тому, кто одинок и впал в депрессию: чувство легкости от несопротивления, чувство собственной правоты, чувство исключительности.
– Ну что ж. Пожалуй, мне стало ясно, что вы имеете в виду, говоря об удовольствии от одиночества.
– Хорошо. Но мы несколько отошли в сторону от темы, что, когда ты чувствуешь в себе влияние энергии созидания, ты перестаешь быть одиноким.
– Это происходит потому, что не даешь возможности «темным» воздействовать на тебя?
– Да, это безусловно очень сильно помогает. Но кроме того, ты начинаешь осознавать себя частью чего-то огромного и прекрасного. Ты начинаешь понимать, что просто не можешь быть одиноким, ведь, находясь даже на расстоянии от людей, ты все равно являешься со всеми ними одним целым. И не только с людьми, но и со всем миром: животными, птицами, растениями, даже камнями.
– Даже камнями? – улыбнулся Го.
– Да, даже с ними. Когда ты научишься чуть лучше чувствовать энергию созидания, ты сможешь сам все это понять. Даже бредя по пустыне, ты будешь чувствовать себя единым со всем миром. Я понятно объясняю?
– Да, вполне.
– Отлично! В этом моменте нам не удалось обойтись без вопросов, но мы все-таки успели прояснить вроде бы все нюансы. Что ж, пожалуй, будем заканчивать на сегодня. Ты как на это смотришь?
– Положительно. До свидания, Хо!
– До свидания, Го!