«В 14 ч 33 мин с наблюдателем Аристовым отправился лично я на аппарате № 25. Пробыл в воздухе 1 ч 56 мин, покрыв расстояние приблизительно в 115 миль, не нашел ни в Босфоре, ни в море никаких неприятельских кораблей. На обратном пути, сбившись с дороги (так в тексте. – А.Л.), полетел вдоль берега до Кара-Бурну. Там сделал фотографический снимок местности и, заметив, по какому курсу уходит окончившая операцию 2-я бригада, нашел «Николай», к которому сел в 16 ч 19 мин. Этим полеты закончились, и флот ушел в море».
Поход, о котором докладывал лейтенант В.В. Утгоф, завершился 21 апреля 1915 года.
Через два дня, 23 апреля 1915 года наши летающие лодки с гидротранспорта «Император Николай I» совершили первый бомбовый налет на столицу османов Стамбул – главную базу турецкой армии и флота.
Погода благоприятствовала налету гидроавиации. Волнение – длинная зыбь. Взлетели легко. Гидроаэроплан летчика лейтенанта Коведяева, на котором мичман Ярыгин был летчиком-наблюдателем, подлетал к Стамбулу. Вечерело. Огромный красный шар солнца низко висел над морем. Багряный закат полосой расплавленного золота полыхал в западной части неба, а на востоке проявились первые звезды. Ветер утих… Высота по альтиметру 1200 метров. Под ногами темная земля, огни города… Вот и порт. Гидроаэроплан спустился до высоты 400 метров и заскользил вдоль железнодорожного пути. Наблюдатель мичман Ярыгин, по команде летчика лейтенанта Коведяева, сбрасывал бомбы. Бомбы ложились на цель кучно… В результате авиабомбы, сброшенные на порт и кварталы города, вызвали пожары и панику среди жителей турецкой столицы.
На рассвете следующего дня, когда небо на востоке слегка побледнело и едва приметный розовый отсвет ложился на волны, пять гидроаэропланов с «Императора Николая I» и один гидроаэроплан с «Алмаза» произвели налет на Инаду, показав, что авиация начинает играть все большую роль не только для разведки, но и для атакующих действий. 27-го апреля 1915 года с эскадрой в первый раз вышел гидротранспорт «Император Александр I», заменивший «Императора Николая I». Утром 28 апреля в районе Босфора произошло неожиданное боевое столкновение эскадренных броненосцев «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Ростислав» с германо-турецким крейсером «Гебен». Во время боя гидротранспорт «Император Александр I» держался вне зоны обстрела. Обе стороны вели артиллерийскую стрельбу 13 минут. После трех попаданий русских снарядов на крейсере «Гебен» начался пожар, и германский рейдер спешно отступил к спасительному проливу Босфор.
Проведенные главными силами флота наступательные операции были осуществлены успешно и без потерь. В этих боевых делах отличились и морские авиаторы. Мичман С.Я. Ярыгин, пока еще летчик-ученик, за выполнение боевых заданий был удостоен ордена Святого Станислава 3-й степени, что следует из сохранившегося в архиве Военно-Морского флота приказа по Флоту и Морскому ведомству № 287 от 4 мая 1915 года отличившиеся в боевых полетах:
«…лейтенант Е.Г. Коведяев был награжден Георгиевским оружием с надписью «За храбрость»… лейтенант Р. Эссен и прапорщик М. Кованько – ордена Святой Анны 3-й степени, лейтенанты Н. Вирен, Б. Лучанинов, А. Юнкер – Святого Владимира 4-й степени, мичман С. Ярыгин – орденом Святого Станислава 3-й степени.
(РГА ВМФ Ф. 716. Оп. 1. Д. 843. Л. 145)
Отличившихся в боевых полетах нижних чинов наградили Георгиевскими медалями. Награждение радовало мичмана Ярыгина, но Сергей считал для себя главным – быстрее стать морским летчиком.
Шла тяжелая изматывающая война, но несмотря на все трудности 12 апреля 1915 года над внешним рейдом Севастополя прошла испытания новая летающая лодка «М-5» конструкции Д.П. Григоровича. Гидроаэроплан скользил по морской поверхности так быстро, что казалось, вот-вот оторвется от воды. Наконец, отрыв и взлет… Гидроаэроплан «М-5» показал себя гораздо надежнее прежних моделей, в том числе и иностранных аппаратов. Когда в мае 1915 года летающую лодку «М-5» приняли на вооружение, а столичный завод Щетинина наладил серийное производство, и на флот стали поступать новые отечественные гидроаэропланы, поплавковые аэропланы типа «К» фирмы «Кертисс», окончательно были признаны непригодными и опасными не только для несения военной службы, но даже для учебных целей. Эти аппараты имели слабое днище, проламывающееся при посадке на воду, сильную вибрацию моторов, поглощающих много бензина, частые поломки коленчатых валов, отказы бензо-и маслопроводов. Командующий Морскими силами Черного моря адмирал А.А. Эбергард потребовал Морской Генеральный Штаб избавить его от этого иностранного «непригодного имущества».
В начале июня морские авиаторы лейтенанты Качинский и Ломанов были командированы в Батум с двумя аэропланами типа «Моран-Солнье», откуда они совершили удачный налет на мечеть в Архаве, где находился склад военного снаряжения. Бомбы сбросили с высоты 600 футов. После налета на складе произошел взрыв и начался пожар, длившийся всю ночь.
Война продолжалась… 9 июля 1915 года из Севастополя в Одессу перешел гидротранспорт «Император Александр I» вместе с несколькими кораблями, предназначенными для охранения линкора «Императрица Мария» на переходе морем. 12 июля дредноут вышел из Одессы. Взлетевшие с «Императора Александра I» два гидроаэроплана в течение перехода, парами, сменяя друг друга, обеспечивали противолодочную оборону линкора. Особенно сложно было наблюдать за морской поверхностью в ночное время. Над летчиками расстилалась темная завеса южной ночи, с большими, яркими звездами. Звезды медленно двигались, исчезая за темными плоскостями аэроплана. Взошла луна, посеребрив рассеянным светом морскую даль, звезды побледнели. Наконец стало светать… Все море, насколько мог видеть глаз, было пустынно, вплоть до далеких Крымских гор, еле видных на горизонте и похожих на темные облака. На следующий день линкор «Императрица Мария» благополучно прибыл в Севастополь.
18 июля морская авиация Черноморского флота подвергла бомбардировке главный город Оттоманской империи – Стамбул. В официальной сводке Ставки Верховного Главнокомандующего указывалось: «Два русских летчика, пролетев над Константинополем, бомбардировали Топ-Ханэ и разные кварталы азиатского берега. Убито и ранено 40 человек». Эти бомбардировки носили скорее деморализующий характер.
В конце июля старший лейтенант Стаховский докладывал: «В авиации Черноморского флота в настоящее время состоит 17 морских летчиков. Лейтенант Утгоф командирован в Америку, летчик лейтенант Миклашевский временно прикомандирован к Морскому генеральному штабу. Аппаратов имеется готовых к действию 12, из коих шесть лодок «Кертисса» старого образца, две лодки «Аэромарин Глен и Ко» и четыре лодки Щетинина. Собираются три лодки Щетинина и моноплан «Моран-Солнье». Прибывшие из Америки 22 лодки «Кертисс» типа «К» в динамическом смысле, а также в смысле грузоподъемности хорошими, моторы же их непригодны, о чем я немедленно телеграфировал заводу; От завода мною получен ответ, что из Америки выехал инженер с новыми моторами и запасными частями. Хорошие результаты дали лодки Щетинина, таковых заказано нами 18, из которых готовы 12, но они не могут быть употреблены в действие из-за отсутствия моторов «Моносупап».
Но уже в сентябре Стаховский докладывал: «К октябрю количество летчиков, с учетом обучающихся, возросло до 28, количество аэропланов до 22. В первом корабельном отряде (вспомогательное судно «Император Александр 1-й») числилось шесть Щетининых. Во втором отряде («Император Николай 1-й») также шесть Щетининых. В Круглой бухте: один Щетинин (боевой); учебные «Моран» и шесть «Кертиссов». Выделено в Одессу для наблюдения за подводными лодками два «Кертисса». С лодками «К» без перемен. До сих пор не приехал из Америки инженер с новыми к ним моторами и частями. За последние месяцы летчики тренировались на высоту, причем многими летчиками на аппаратах Щетинина без особого труда была взята высота до 2500 метров».
В секретном отчете начальника службы связи Черного моря капитана 1 ранга В. Кедрина отмечалось: «По-настоящему боевыми аэропланами можно считать 17 «М-5», но из-за дефекта моторов три из них не летают, у остальных моторы относительно надежны».
Здесь уместно напомнить, что надежность авиационных моторов играет в авиации огромную роль. Часто отказы двигателей связаны напрямую с качеством топлива и горюче-смазочных материалов. Опыт показывал, что загрязнение и в итоге отказ двигателя неизбежен при длительной работе на «тяжелом» бензине. Так, при испытании «тяжелого» бензина удельного веса 0,723 после 45 минут полет приходилось прекращать, так как моторы начинали давать перебои. Доклады о поставке некачественного бензина на флоте были достаточно частыми. Бензин приобретался по общим техническим условиям 1910 года. Причем для авиационного бензина устанавливался удельный вес не свыше 0,705–0,710. Военное ведомство выработало технические условия на бензин для авиации, по которым удельный вес допускался до 0,720.
В Российском государственном архиве флота мне не удалось обнаружить доклады с Черноморского флота о некачественном бензине для аэропланов, но сохранился доклад Начальника связи Балтийского флота о том, что бензин для авиации флота не всегда был кондиционным: «…Таким образом, главнейшими причинами принятия совершенно не пригодного для морской авиации бензина является малое количество выделывающегося в России бензина подходящего качества, а во-вторых, его цена. Что касается цены, то полагаю, что даже в мирное время она не может иметь значение, в вопросе, связанном с безопасностью летчиков и аппаратов, а в военное время и подавно». Вопрос о качественном бензине стоял очень остро, поэтому: «Представляя положенные соображения вашему превосходительству, докладываю, что в случае поставки бензина удельного веса выше 0,705, признавая полеты над морем, совершаемые ныне, безусловно, опасные при этом бензине, как для летчиков, так и для аппаратов, буду вынужден прекратить таковые, и бывшая до сего времени успешная воздушная разведка прекратится».
Подобная картина с поставками некондиционного «тяжелого» бензина была, очевидно, характерна и для авиации Черноморского флота.
Война полыхала на всем протяжении от Балтийского до Черного моря… Поступающие с фронтов сводки боевых действий не радовали. Нужно сказать, что в соответствии с телеграммой Верховного главнокомандующего № 1160 от 13 августа 1914 года «…о снабжении войсковых частей газетами патриотической направленности и бюллетенями о событиях на всех театрах военных действий, дабы быть осведомленными об общем положении дел», в воинские части армии и флота, в том числе и в авиации, бесплатно поступали газеты «Армейский вестник», «Альбом героев войны», «Война и герои» и другие издания, которые читали и офицеры и нижние чины. Правда, офицеры, читая эти газеты, мрачнели и чертыхались…
Мичман Ярыгин всем сердцем переживал наши неудачи на сухопутном фронте. В июне 1915 года германское командование провело крупную операцию на правом крыле Юго-Западного фронта с целью разгромить группировку наших войск в Галиции и Польше. В середине июля командование приняло решение вывести нашу армию из-под германского удара, и 3-я армия отступила, оставив Польшу. Первый победный угар прошел… На фронте поражение за поражением. Кругом нехватка снарядов и патронов. Наши войска отступали, неся тяжелые потери. Армия теряла на фронте в месяц по 200 тысяч человек убитыми и ранеными. В результате прорыва фронта германцы отбили обратно Перемышль, а 22 июня 1915 года и Львов. Одновременно немцы перешли в наступление на Северном крыле Русского фронта, заняв морскую крепость Либаву. Современники назвали этот кошмар «Великим отступлением». С уходом наших армий с рубежей рек Нарев, Висла, Буг, с потерей Польши, Литвы, Курляндии и части Лифляндии, Галиции и западных губерний Малороссии русский фронт ослаб…
В столь критический и трагический для армии и страны момент император Николай II принял на себя должность Верховного главнокомандующего, сняв с этого поста великого князя Николая Николаевича.
В Высочайшем приказе по армии 23 августа 1915 года Николай II объявил:
«Сего числа Я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий. С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в победе будем исполнять Наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим Земли Русской».
«НИКОЛАЙ»
В ознаменование принятия Государем императором Верховного командования Святейший Синод распорядился 30 августа 1915 года совершить молебствования и целодневный колокольный звон. Николай II сместил военного министра В.А. Сухомлинова, заменив на А.А. Поливанова, а великого князя Николай Николаевича переместил на Кавказский фронт. Руководство венными действиями перешло от генерала Н.Н. Янушкевича к генералу М.В. Алексееву, и как писали тогда газеты: «Совершилось буквально чудо! Русские войска остановили наступление, закрепились на рубежах, избежав окружения, и ответили рядом контрударов». И еще: «Сам царь принял на Себя великий труд Верховного командования действующими войсками и разделяет с ними боевую страду, чтобы отстоять от покушений врага Русскую землю. Сейчас Россия переживает величайший в своей исторической жизни момент, но переживает его, напряженно работая, с верой в самое светлое будущее, без страха и сомнений».
Фронт стабилизировался на линии Рига – Двинск – Барановичи – Пинск – Дубно – Тарнополь. Россия начала восстанавливать свои войска, укреплять новые оборонительные рубежи. По этому поводу журнал «Летопись войны» писал: «Величайшая в мировой истории умопомрачительная война не только не надломила силы и духа русского народа, а напротив, – придала им бодрость и мощную энергию.
Возрастающая внутри России несокрушимая решимость бороться с сильным врагом в самый разгар неприятельской ярости показывает, какую мощную силу чувствует в себе необъятная святая Русь».
«К сожалению, – понимал мичман Ярыгин, – прежнего единения первых лиц государства с народом, имевшее место в начале войны, уже не было. Не только поражения на фронтах, но и ситуация внутри страны, в тылу, резко изменилась в худшую сторону, особенно с продовольствием».
Действительно, сложилась поистине дикая и во многом парадоксальная ситуация: в крупных городах империи с каждым днем из-за острейшего дефицита продовольственных товаров цены неуклонно поползли вверх. Казалось бы, в 1914 году производство того же сахара достигло высочайшей отметки, но уже к середине 1915 года его поставки практически прекратились. То же самое и мясо, да и другие продукты. Оказывается, губернаторы были вправе издавать указы о запрете вывоза продовольствия за границы губернии. Что они с началом войны и сделали! Еще одним из важнейших факторов, способствовавших созданию дефицита, были проблемы перевозки продуктов, особенно железной дорогой. С началом войны железнодорожники полностью переключились на работу на армию. На фоне так называемого «вагонного голода» на железной дороге сразу выросло количество спекуляций и взяточничества. Это моментально сказалось на росте цен на продукты. В Думе начали требовать установить твердые цены на продукты и ввести государственную монополию на некоторые, самые необходимые товары.
Цены на продовольственные товары выросли по сравнению с довоенными в несколько раз. Так, хлеб подорожал в полтора раза, соль, масло, яйца – вдвое, говядина и дрова – втрое, мыло и колбаса – в четверо, а цена на селедку взлетела в семь раз! Цены продолжали неуклонно расти, недовольство народа тоже резко росло! Правительство ничего другого не придумало, как включить на полную мощность печатный станок. В результате страна оказалась наполнена до отказа бумажными купюрами, а инфляция набирала обороты.
Забегая вперед, скажу, что в июне 1916 года Совет министров объявит о том, что ситуация с обеспечением граждан продуктами стала критической и что в народе начинаются волнения. Страну лихорадило…
Осенью 1915 года главной задачей Черноморского флота, кроме поддержки морского фланга Кавказской армии, оставался срыв поставок угля из Зунгулдака в Стамбул, для чего решено было нанести по угольному району удар огнем корабельной артиллерии. 30 сентября 1915 года вторая бригада линейных кораблей вышла из Севастополя. Из гидротранспортов с отрядом вышел только «Алмаз» для обеспечения авиаразведки.
К этому времени Черноморский флот пополнился двумя линейными кораблями, пятью эскадренными миноносцами и семью подводными лодками, что позволяло командованию решительно бороться за господство на Черном море.
После того как Болгария напала на Сербию и разгромила ее армию, Германия получила прямое железнодорожное сообщение с Турцией. В Черное море вошли германские подводные лодки, базировавшиеся в Евксинограде, вблизи Варны, что сразу увеличило угрозу из-под воды. Поэтому внимание командования Черноморского флота сконцентрировалось на болгарском побережье, где базировались германские подводные лодки. Первые, без детальной разведки, артиллерийские обстрелы Варны и Евксинограда не дали положительных результатов, поэтому было решено послать гидроаэропланы для проведения тщательной воздушной разведки.
В соответствии с боевой задачей утром 12-го октября 1915 года 2-й корабельный отряд авиации погрузился на гидротранспорт «Император Николай I» в составе семи гидро «М-5» и обеспечивающих обслуживание аэропланов нижних чинов. На время похода к отряду были прикомандированы летчик лейтенант Ламанов и летчик охотник 1-го разряда матрос 1 статьи Нигеревич. Во время погрузки аппарат Нигеревича был сломан, но сейчас же был заменен другим, на который был поставлен мотор с аппарата Нигеревича.
Ударная группа из линкоров «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», крейсера «Память Меркурия», шести миноносцев и четырех минных заградителей, в составе которой были гидротранспорта «Император Николай I» и «Алмаз», подошла к назначенной точке. Группу обеспечения составляли новейший линкор «Императрица Мария», под флагом командующего адмирала Эбергарда, крейсер «Кагул» и четыре миноносца. Для своевременного получения данных о целях, решили поднимать гидроаэропланы на разведку за 20 миль до Варненского залива. Авиаторам была поставлена задача – провести воздушную разведку порта Варны перед артиллерийским обстрелом, поиски подводных лодок, уточнение положения батарей, опознание плавсредств в порту, бомбардировка сооружений, имеющих военное значение, и укреплений порта Варна.
В Российском Государственном архиве ВМФ был обнаружен сохранившийся «Отчет о боевых действиях 2-го корабельного отряда авиации Черноморского флота. 14-го октября 1915 года у порта Варны». Привожу его с сокращением:
«14-го сего октября отряд, состоявший из 7 гидропланов системы «Щетинина», имея задачу: 1 – произвести разведку относительно подводных неприятельских лодок во время операции наших судов у порта Варна, 2 – проверить расположение батарей указанных в донесении нашего консула Рагозина, 3 – определить суда, находящиеся в порту, 4 – бомбардировать имеющие значение сооружения и укрепления порта Варны.
Перед 6-тью часами флот и тральщики подошли к Варне. В 5 ч.57 м. с «Императрицы Марии» была получена телеграмма: «Спустить гидро».
Затем приказ: «Начать действия!» Погода стояла сносная – переменная облачность, волнение 2–3 балла. Солнце еще не встало, но его лучи, как огненные стрелы, пробивая облака, устремились вверх их-за горизонта. Первым в 6 часов 15 минут взлетел лейтенант Марченко с наблюдателем унтер-офицером Демченко.
«В 7 ч. 15 м. вернулся и донес, что 1) подводных лодок и турецких судов не обнаружил, 2) заметил батареи у общественного сада и еврейского кладбища, которыми был обстрелян, 3) в порту у мола крейсер «Надежда» и 2 миноносца, пароходы: один в канале, 3 в озере, один пред молом, баржа в воротах порта, в углу гавани, 4) сбросил 4 бомбы: 2 по 8 фунтов и 2 по 1 пуду 10 фунтов, разорвавшихся 3 указаны на приложенной карте, 5) сделал фотографический снимок порта и города Варны».
(РГА ВМФ Ф. 418. Оп. 1. Д. 843. Л. 341, 342)
В 6 часов 16 минут взлетел лейтенант Ламанов с наблюдателем мотористом Знахаренко. Следом в 6 часов 49 минут взлетел Коведяев с наблюдателем унтер-офицером Волынским, затем взлетел охотник на правах вольноопределяющегося Сосновский с наблюдателем лейтенантом Михайловым, следом взлетел лейтенант Юнкер с унтер-офицером Аристовым.
Гидроаэроплан «М-5» морского летчика мичмана Ярыгина с наблюдателем прапорщиком Жуковым взлетел последним. Морской ветер, легкий и соленый, срывал пену с гребешков волн и гнал серо-белые облака над головой. Подлетая к Варненскому заливу и делая крутой разворот, Ярыгин увидел, что прямо на него из-за облака вынырнул вражеский аэроплан. Реакция сработала мгновенно. Полный газ, ручку на себя, чуть правой педали… В следующий момент наблюдатель прапорщик Жуков, взяв прицел, выпустил по атакующему аэроплану очередь из пулемета… Неприятель, чуть не задев «М-5» крылом, промчался мимо. Жуков снова начал стрелять из пулемета, заставив вражеский аэроплан прекратить преследование. Вот и береговая черта. С высоты хорошо видны сооружения и причалы Варненского порта, и суда, стоящие у причалов. Справа и слева от гидроаэроплана начали рваться шрапнельные снаряды вражеских противоаэропланных пушек… Грохот, ослепительный огонь, клубы дыма. Мичман Ярыгин начал уворачивать аэроплан, сбивая с толку вражеских артиллеристов. Наконец, снаряды стали рваться за хвостом, и они благополучно вышли из зоны артиллерийского обстрела. Мичман Ярыгин сделал несколько проходов, сфотографировав портовые сооружения, подъездные железнодорожные пути, корабли в бухте, а напоследок Жуков сбросил бомбы на портовые сооружения, наблюдая пожары. Экипажи корабельных аэропланов, при каждом удобном случае, иногда и невзирая на запреты, совмещали разведку с бомбометанием.
«Задание выполнено. Фотографии сделаны. Можно возвращаться», – сам себе скомандовал Ярыгин. Уже на борту гидротранспорта, когда были проявлены пленки фоторазведки, мичман Ярыгин с удовлетворением убедился, что летали они с Жуковым не напрасно. Успешному выполнению воздушных разведок, требовавших фотографирования сплошных полос, очень способствовал прекрасный пленочный автоматический фотоаппарат полковника Потте. Этот аппарат легко устанавливался в фюзеляже аэроплана, давал возможность вести съемку самому пилоту, так как фотографирование и передвижение пленки производилось одним лишь нажимом груши. Ни немцы, ни союзники не имели подобных аппаратов.
В 10 часов было приказано окончить разведку и налет. «В 10 часов 10 минут все аппараты были на местах на гидротранспорте «Император Николай I». Во время налета на Варну летчики находились под ружейным и батарейным огнем 5-ти батарей, попадания в аппараты не было». Последовавший за разведкой артиллерийский обстрел произвел существенные разрушения в порту Варны.
Боевое применение отряда гидроаэропланов «М-5», базировавшихся в море на «Императоре Николай I», было отражено в докладе командующего Черноморским флотом об успешном завершении Варненской операции, на котором Морской министр Григорович написал: «Черноморские авиатранспорты вселяют надежды на достижение новых побед».
По состоянию на октябрь 1915 года авиация Черноморского флота имела следующую боевую организацию: 1-й корабельный отряд на станции «Бухта Нахимова» и судне «Император Николай I» располагал семью «М-5»; 2-й корабельный отряд на той же станции и судне «Император Александр I» – шесть «М-5», из них один в сборке; 1-й береговой отряд на авиастанции «Круглая бухта» – четыре «М-5», четыре «Кертисс-К», «Моран»; 2-й береговой отряд также в «Круглой бухте» – три «Кертисс-К», из них один в ремонте; Одесский летучий отряд – два «Кертисс-К». Летный состав авиации состоял из восемнадцати офицеров, кондуктора и трех добровольно определившихся на службу матросов. В авиаотрядах флота летную практику с целью сдачи экзамена на звание морского летчика проходили еще шесть офицеров, два кондуктора и два матроса. В Качинской школе Отдела Воздушного флота обучались три морских офицера-черноморца.
Из недостроенной станции «Бухта Нахимова» авиаотряды были переведены на принятую в эксплуатацию авиастанцию «Круглая бухта». Продолжалось освоение новых гидроаэропланов «М-5». Летные экипажи тренировались в групповых полетах по разным направлениям. Они вели поиск надводных кораблей и подводных лодок, заранее высланных в море, и разведку береговых объектов.
В кампанию 1915 года Черноморский флот укрепил свое превосходство и практически полностью контролировал акваторию Черного моря. Были сформированы три бригады линкоров, активно действовали миноносные силы, наращивали боевой опыт подводные силы и морская авиация. Было осуществлено на практике тактическое взаимодействие надводных кораблей с гидроавиацией при ударах по вражеским портам и укреплениям. Береговая же авиация использовалась для противолодочной обороны кораблей. Совершенствовалась боевая подготовка, налаживалось взаимодействие экипажей гидроаэропланов и боевых кораблей.
Наступил новый 1916 год… На 1 января 1916 года в Черноморском авиаотряде числились: 30 офицеров, 371 человек личного состава, 30 гидроаэропланов, два авиатранспорта и крейсер «Алмаз» с одним гидроаэропланом на борту. Черноморский авиаотряд состоял из: 1-го и 2-го корабельных отрядов, базировавшихся на гидротранспортах «Император Александр I» и «Император Николай I», в количестве тринадцати летчиков, гидроавиационного отряда Кавказского фронта – восьми летчиков и Учебно-боевой части в «Круглой бухте» Севастополя – пять летчиков.
Как показал первый боевой опыт, в налетах морской авиации были и неувязки. Не было предварительной разведки противолодочной обороны порта. Отсутствовал ответственный руководитель удара с воздуха, так как начальники авиационных отрядов не подчинялись друг другу. Не производилась разведка для выяснения результатов бомбежки. Поэтому в середине января 1916 года в Черноморском авиаотряде были проведены учения, на которых отрабатывались приемы взаимодействия отрядов, разведки, бомбометания и аэрофотосъемки.
Еще прошлой осенью Директивой от 9 сентября 1915 года Ставка Верховного Главнокомандования потребовала прервать подвоз морским путем угля в Босфорский район. Во исполнение этой директивы штабом Черноморского флота были спланированы и осуществлены обстрелы всего угольного района Зонгулдака Эрегли линкорами, обстрелы эсминцами, атака брандерами – неудачная, атаки турецких судов-углевозов рейдерами, минные постановки на путях судов-углевозов. Однако все это не позволило полностью остановить вывоз угля из Зонгулдака. Поэтому было решено провести массированный воздушный бомбовый удар авиацией. Однако турецкий порт находился вне радиуса досягаемости сухопутной авиацией, поэтому командование флота решило использовать гидротранспорты «Император Александр I» и «Император Николай I», несущие летающие лодки «М-5». Гидроаэропланам была поставлена задача – нанести бомбовый удар по судам укрытым за высоким молом, по угольным шахтам, портовым сооружениям, причалам, железнодорожному узлу и батареям противника в Зонгулдаке.
Выбор порта Зонгулдак был неслучаен. Вместе с портами Килимли, Козлу и Эрегли он находился на анатолийском побережье Турции, которое называлось «Угольным районом». Именно из этого района в Стамбул доставляли уголь. Сам уголь отличался низким качеством, однако после начала войны Турция уже не могла рассчитывать на поставки кардифа, поэтому использовали местный уголь. Из-за отсутствия железной дороги уголь турки перевозили в Стамбул морем, на судах-углевозах. С началом войны в качестве одной из основных задач Черноморскому флоту была поставлена задача блокады этого района и прерывание поставок угля, поэтому Зонгулдакский угольный район стал не менее важным районом боевого воздействия русского флота, чем Босфор.
Зима 1916 года на Черном море выдалась холодной. Временами бывали и низкие температуры, переходящие в минус, особенно на высотах более нескольких тысяч метров. Холодная погода создавала трудности в эксплуатации авиационной техники. В связи с понижением температуры и значительной насыщенностью воздуха влагой в двигателях аэропланов начались перебои с карбюрацией, что приводило к остановке мотора в полете, если в бензопровод попадала и замерзала влага. Пока стояла теплая погода, мотор аэроплана работал прекрасно. Но как наступили холода, карбюратор (с подвижной заслонкой, регулирующей приток смеси) мог в результате охлаждения влажного воздуха при испарении бензина наполняться инеем. Чтобы обезопасить себя в полете, летчику необходимо было время от времени «ерзать» заслонкой карбюратора. В зимний период, который на Черном море длится январь-февраль, при продолжительных полетах на высоте более 2000 метров достаточно часто случалось и сгущение масла. Для обеспечения смазкой масло заливалось в горячем виде в бак, закрытый теплым чехлом. Открытая и неотапливаемая кабина гидроаэроплана заставляла летчиков одевать утепленные кожаные куртки и теплые сапоги, а лицо и руки смазывать салом.
В таких зимних условиях хорошо работал только мотор «Гном». В отличие от других моторов, он обладал исключительной способностью работать без карбюратора: бензиновая трубка шла прямо в картер, где ее край был запаян, и бензин, просачиваясь через мельчайшие отверстия в этой трубке, распылялся и вместе с воздухом давал необходимую смесь. Но не все аэропланы были оснащены этими моторами.
Во вторую половину января 1916 года немного потеплело, но все равно погода стояла отвратительная. Неделю дул сильный ветер и шел дождь. Над крышами ангаров сквозь морось темнела сплошная облачность, очертания аэродромных построек едва вырисовывались на мутном небе. Полетов не было. На десятые сутки метеорологическая станция сообщила, что облака рассеиваются и дождя больше не ожидается.
Штаб Черноморского флота разработал оригинальный план проведения набеговой операции на Зонгулдакский порт и закрытый горами угольный район, в котором роль основного удара была отведена не корабельной артиллерии, а вооруженным бомбами летающим лодкам «М-5».
В предписании командующего флотом начальнику линейной дивизии 21 января 1916 года было сказано: «По особому указанию выйти с 1-й маневренной группой для блокады угольного района: поход рассчитать на пять суток, миноносцы в две смены… Расстояние от берега для блокирующих миноносцев установить в 3–5 миль, для отряда прикрытия – 40–45 миль (при хорошей видимости до 60 миль, в свежую погоду – 20 миль от миноносцев). …Для исключения внезапной встречи с противником блокирующие миноносцы должны были находиться восточнее линии о. Кефкен – м. Сарыч и южнее 42 градусов, а линейные корабли должны располагаться к западу от этой линии и севернее нее».