– Приветствую тебя у меня дома владыка, – без улыбки ответил Роланд.
Мальчик почувствовал, сколь огромен магический потенциал чародея.
– Прекрати! – посуровел Соломон. – Даже не пытайся читать мои мысли, а то без глаза останешься!
– Ладно-ладно, – улыбнулся Роланд. – Я просто проверял. А то всякие домыслы в народе ходят. О привет Оклус! Ах ты, мелкий плут, давай краба! А это что за красавица? Милая моя, не знаю, кто вы, но позвольте поцеловать вашу руку.
Кира подняла бровь, усмехнулась с нескрываемым скептицизмом.
– Эту красавицу зовут Кира, она моя возлюбленная, и сейчас ты поцелуешь мой кулак, чтобы в народе всякие домысли не ходили.
– Ладно-ладно, остынь владыка. Здравствуйте госпожа, – Роланд встал перед чародейкой на колено. – Позвольте поприветствовать вас в моих владениях.
Кира с любезностью ответила на приветствие, но судя по ухмылке на лице и насмешливому взгляду, она понимает, с кем имеет дело. Павел, стоя за Соломоном, пошевелился. Роланд заметил это, глянул на него.
– А это что за ребёнок?! – поднимаясь на ноги, нахмурился хозяин.
– Это Павел, мой наследник.
– Павел? – напряжённым голосом переспросил Роланд и свысока окинул его оценивающим взглядом. Мальчик почувствовал себя провинившимся и робко ссутулился. – А это значит вовсе не слухи. Он, стало быть, однажды будет нами всеми командовать?.. Надеюсь, я до этих дней не доживу. Ладно, пошлите внутрь.
Павел смутился, не понимая, чем не угодил этому чародею. Следуя за хозяином, поднялись по каменной лестнице, что напротив ворот, вошли в тёмный коридор. Оставив дневной свет позади, прошли метров двадцать сквозь полумрак, затем поднялись по лестнице на пару этажей вверх, после прошли по широкому коридору с множеством дверей и наконец, зашли в большой тёмный зал, слабо озарённый светом несуществующих свечей. Только здесь Павел наконец-то увидел окна, пусть они маленькие и пусть их немного, но всё же ему стало легче дышаться. В зале помимо них оказалось ещё человек десять и каждый занят своим делом.
Хозяин замка, проигнорировав собственную прислугу, пересёк зал, сел на высокий стул посреди длинного дубового стола и жестом пригласил гостей сесть напротив. Соломон и Кира так и поступили. Мальчик постеснялся, решил, что его за стол не звали, потому замер в нерешительности возле лепрекона.
– Где же твоя жена Роланд? – спросил Оклус, прогуливаясь по залу.
– С прежней женой я развёлся. Мы уже лет шесть как не живём вместе. Устала она от меня, понимаешь ли. Вот и я взял себе новую жену.
– Вот как? – удивился лепрекон. – И где она?
– Вон глянь в окно, видишь черноволосую красавицу в синем платье, ту у которой в волосах цветы заплетены? Это моя жена.
– Да ей же лет семнадцать! – с возмущением воскликнул ошарашенный лепрекон и тут же громко спрыгнул с подоконника. – Она тебе разве что на роль внучки годиться, хрен ты старый!
Кира приоткрыла рот, с удивлением посмотрела на Роланда.
– Ей двадцать два! – возмутился чародей. – Через полгода будет двадцать три! И ничего я нестарый, на себя посмотри.
– Вот как? А ты её в кровати свое тушей раздавить не боишься, юноша ты наш прыщавый? – с издёвкой в голосе поинтересовался лепрекон.
– Да уж, хороших ко мне гостей принесло. Нет, не боюсь! – возмутился хозяин, явно задетый шутками лепрекона.
– Как её хоть зовут, эту бедняжку, которой родители жизнь сломали, выдав за тебя замуж? – деланно-траурным голосом спросил коротышка.
Кто-то из прислуги испустил глухой смешок. Роланд вскипел, гневно огляделся по сторонам, мигом облизнул и без того влажные губы.
– Я тебя сейчас в окно выкину, Оклус, – тихо прорычал он.
– Заткнётесь оба, – отрезал Соломон. – Поздравляю со свадьбой Роланд.
– Спасибо. Жену кстати зовут Жульет, – сквозь зубы процедил хозяин, на миг, обратившись к Оклусу. – Милая девушка, добрая ласковая и услужливая, особенно в постели, – чародей широко улыбнулся, разом забыв про лепрекона. – Так старается, будто приз жены-года получить хочет.
Кира едва заметно поморщилась. Павел, стоя возле окна, украдкой глянул вниз на сад, увидел красивую молодую девушку, сидящую возле фонтана. На лице Жульет красуется скромная улыбка. Глаза закрыты, на белом лице сверкает солнечный луч, подчеркивающий ямочки на её щеках, и контуры фигуры. Он мысленно сравнил её с искусной скульптурой, столь прекрасна и грациозна она в своей неподвижности. Оглядев цветы внизу, Павел с чего-то решил, что этот сад остался от прежней жены Роланда.
– Извращенец старый, – с неодобрением пробурчал Оклус, залезая на стул.
– Зачем ты меня позвал? – негромко спросил Соломон.
Роланд закрыл рот, расправил плечи, глянул налево, направо, а затем велел прислуге оставить их наедине. Слуги вышли вон, плотно притворив за собой двери. Стены двери и даже пустое пространство в распахнутых окнах вспыхнуло магическими узорами и сразу погасло. Зал утонул в тишине.
– Дело нешуточное Соломон, – со всей серьёзностью произнёс Роланд. – Месяца полтора назад ко мне гость нагрянул незваный. Я почуял его, когда он сквозь барьер прошёл, вроде ничего такого, но чутьё закричало об опасности. Я спустился вниз, оглядел двор. Ко мне часто забредают незнакомцы по разным поводам, но редко кто из них во дворе остаётся, потому мой глаз сразу заприметил тревожное исключение. Гость высокий, худой, в дорожном плаще с капюшоном, стоит ко мне спиной и о чём-то оживлённо болтает с моим слугой.
– Что за слуга?
– Элиант, он руководит половиной моих конюшен. Ты его много раз видел. Пятьдесят два года, совсем лысый, улыбчивый, слушая собеседника, любит свой подбородок почёсывать. Человек он надёжный и специалист, каких ещё поискать надо. При этом мужик не особо болтливый, но если к нему подход найти, он может рассказать чего-нибудь интересного, потому я за ним присматриваю. И вот вижу я, как он с этим незнакомцем во дворе судачит, словно с давним знакомым. Спустился я к нему, подхожу. Незнакомец ко мне обернулся – лицо совсем незнакомое, кожа сухая обветренная, на вид лет тридцать пять не больше. Я велю Элианту, мол, будь любезен представь мне своего друга. А тот засмеялся и говорит мне, что это ко мне гость по делу пришёл, а сам имени его припомнить не может. Чужак улыбнулся и говорит мне: «Зовут меня Ларистогот».
– «Хищник, с острым нюхом», – перевёл Соломон с языка Арма.
– Согласись странное имя, явно не сроду его носит. И тут выясняется, что эти двое всего минуты три как знакомы. Понимаешь Соломон, как быстро он Элианту язык развязал? Напомню, что к нему, подход нужен. Я ещё раз на гостя поглядел, лицо вроде простое, но глаза умные прозорливые. Вроде приветливый мужик, но было в нём что-то недоброе. Короче, заинтересовал он меня. Позвал я его сюда в зал, поговорить. Сели мы с ним так же за стол, я приказал ему мяса горячего приготовить. Он сначала отказывался, но потом быстро согласился. Я в разговоре дурочка изобразил. Посмеиваюсь, жалуюсь, что редко к нам в замок гостей интересных заносит, пытаюсь с ним разговор завязать, да выведать, кто он такой. А он молчит, улыбается, пьёт малыми глотками водку и слушает. И вот выждал он момент, поймал меня на слове и начал выспрашивать об окрестных землях, реках, лесах, горах и дорогах. Потом про то какая прочность горных пород, скорость течения рек и глубина озёр, какая рыба и живность здесь водится и так далее. Он каждый свой подход такой искусной лестью приправлял, что мне жутко захотелось уши развесить. Особенно его интересовал океан на востоке, и в частности, не связан ли он хоть с какой-нибудь рекой, что здесь проистекает. Сам понимаешь, подобные вещи никто не разглашает.
– Дай угадаю, про города и деревни он даже не заикался? Должно быть, потому, что про них он уже всё разузнал.
– И при этом он не сказал, в каких городах уже побывал, увиливал как змей, искусно увиливал, порой меня с толку сбивал. Я будто с самим чёртом водку пил. Спросил он у меня проводника, который знает, как до столицы добраться, минуя главные дороги. Не любит он, понимаешь ли, автомобили, слишком они быстрые для созерцания местных красот, по асфальту ногами шастать не хочет, потому пришёл сюда коня купить, чтобы по лесам да по полям проехаться в седле. Но вот только не знает бедняга, как добраться до столицы таким путём. Точной карты у него нет, купить негде, нарисовать никто не хочет. Короче минут двадцать он у меня выпрашивал проводника. Говорит, мол, вдруг какой-нибудь местный ехать так собирается, тогда может и он за ним следом увяжется. Я ему толкую, что здесь конечно конные поездки очень любят, но в столицу на лошадях никто не ездит, есть автомобили, поезда и в первую очередь магические порталы, коих здесь великое множество. Если порталы не нравятся, говорю: «могу монету зачаровать», а он мне: «нет, спасибо». И давай снова про реки и леса вынюхивать.
Роланд наколдовал кружку, вытащил из-под стола бутылку, налил себе, сделал хороший глоток. Соломон не сводит с него глаз, Кира и Оклус замерли в тревожном молчании. Мальчик кожей чувствует всеобщее напряжение. А хозяйствующий в зале полумрак лишь дополняет гнетущую атмосферу.
– Я в ответ стал ему зубы заговаривать. Врал прямо в глаза, временами отмахивался, мол, не знаю с линейкой не бегал. И всё старался тему сменить.
– А он? – напряжённым голосом спросил Соломон.
– А он молчал, слушал, улыбался, а сам мотал себе на ус. Временами он ловил меня на слове и всё перехитрить пытался. Я ему про свой роман с немолодой графиней тридцать лет назад происходивший, а он упорно об этих землях спрашивает, вынюхивал гад каждую деталь. Он поел, хорошо выпил, но это мне не помогло. Я всё ждал, когда он про тебя спросит, а он даже не заикнулся о тебе.
– Это значит, что действовал он не один, – мрачно произнёс ведьмак. – Ему поручили только местность разведать, а его напарникам всё остальное. Надо узнать, не видел ли кто-нибудь таких любопытных незнакомцев. Что дальше было?
– Ничего, он на мои вопросы отвечал уклончиво, а меня чуть ли не пытал. Я юлил, врал, а он не верил и всё пытался меня в словесную ловушку заманить. Чем дольше мы сидели, тем больше я убеждался, что ночевать этот любознательный мужичонка останется в моей темнице под землёй.
– Что тебе помешало?
– Сначала бумага, – с мрачной серьёзностью ответил Роланд. – Бумага, подписанная ведьмаками Круга, в том числе и твоими деловыми партнерами. Мол, он член торговой гильдии и представитель крупной компании, здесь он исключительно по деловым вопросам, о которых изъясняться не имеет право. Грамота настоящая, со всеми печатями. Для меня это конечно не авторитет и подумав, я всё ровно решил его схватить, оттого бумагу его я в руках придержал, и отдавать не собирался. Но вдруг тревога возникла у меня внутри, стала нарастать. Зал будто сузился, дыхание затруднилось, мне из тела выпрыгнуть захотелось. А он оторвал глаза от своей бумаги, посмотрел на меня и нутро моё совсем сжалось. Он спокойно вытащил бумагу из моих рук, сложил её аккуратно, поблагодарил за мясо и за водку, простился и вышел вон. А я, шатаясь как пьяный, за ним следом. Спустившись вниз, я только и видел, как его спина за воротами удаляется прочь.
Соломон уставился в пустоту, лицо хмурое, а в глазах горит едкая злость. Павел преодолел нерешительность, подошёл, сел за стол с краю – никто его и не заметил. Кира и Оклус пугливо помалкивают, кажется, только мальчик не понимает что происходит, но ему, отчего-то так же страшно.
– Сам что думаешь об этом? – спросил Соломон.
– Мужик, как ты и сам понял, непростой, – с тяжёлым вздохом ответил Роланд. – Человек с виду неприметный, но одна его черта хорошо врезалась мне в память: сколько бы он не пытался скрыть за смердящим на весь дом одеколоном свою звериную вонь, у него это не особо получалось. Ты понял, что я имею в виду. Это лишь мои подозрения, ничем фактическим не подкреплённые. Но думается мне, что Хальфдан присматривается к здешним землям, только ума не приложу зачем.
– Звери Хальфдана – здесь? – с тихим испугом спросила Кира.
– Ты его выследил? – поинтересовался лепрекон, наклонившись и приложив пальцы к своим вискам. – Не отпустил же его дальше на развертку?
– Я сразу послал доверенных людей за ним проследить, но они его не выследили. Даже поисковые чары вход пустили, но ничего. Испарился человек.
– Даже в лесу нет? – отец устало потёр лоб.
Роланд, склонился с кружкой в руке и покачал головой.
– Даже в реке не плавал. Я всю подвластную мне животину пустил искать горячий след по окрестностям, даже птиц поднял на поиски, но всё чисто. Запах что звериный, что фальшивый обрывается на дороге, по которой вы сами пришли.
– Телепортировался? – предположил ведьмак.
– Скорее всего, но магического следа я не уловил, а должен был.
– Я был на той дороге недавно, если он использовал монету, я бы сразу это почувствовал, даже случись это три года назад, но «следов» там совсем нет.
– Я попробовал с тобой связаться и сюда вызвать, но мне сказали, что ты уже здесь, а где именно не уточнили. После я узнал, что ты в Тихоречье остановился и сразу за тобой послал. Вот собственно и весь рассказ.
Ведьмак в задумчивости опустил голову.
– А что твой подчинённый Элиант? – спустя время спросил отец.
– Я его сразу за шкирку притащил сюда и давай расспрашивать, о чём он с ним говорил. Всё спросил, каждую деталь, каждое слово, однако толку ноль. Они про коней говорили и про поэзию, а после я пришёл. Опосля я залез к нему в память, но следов изменений не нашёл. Может, ты поведаешь мне свои мысли, на сей счёт?
В воздухе повисло беспокойное щекочущее нервы молчание.
– Маркус, – отозвался ведьмак. Это имя прозвучало в мёртвой тишине подобно взмаху острой сабли, от которого все встрепенулись.
– Он же мёртв, – с опаской и недоверием молвил Роланд.
– Мёртв, – подтвердил Соломон. – В этом нет сомнений. Но даже после его смерти, дело, что он начал продолжает жить. Все его планы имели колоссальные размах, а это дело даже после его смерти эхом отзывается нам. У меня есть мысли о том, как ему это удалось, но подсознание говорит мне, что мои выводы ошибочны.
Мальчику стало страшно.
– Что делать с этим будем? – чуть погодя поинтересовался Роланд.
– Сначала я пришлю сюда несколько специалистов, от них никто не скроется. Если он ещё где-то здесь они его быстро найдут, а заодно поищут его напарников. Нужно понять, что им удалось выяснить. А пока усилим здесь военное присутствие ковенанта, об остальном я тебе позже сообщу.
– Главное держи меня в курсе. Чтобы не случилось я на твоей стороне, даже если придётся идти в самое пекло, ну или оно само за нами придёт.
Раздался громкий стук в двери, что закончил разговор. Мальчик едва не подпрыгнул на месте, а вот Соломон и Роланд остались спокойны, словно ожидают этого. Кира и Оклус обернулись. Роланд поднялся со своего места, пошёл к дверям.
Соломон, по-прежнему хмуря брови, тоже встал и сразу напустил на себя спокойный вид. Чары исчезли, двери распахнулись. В большой зал из чёрного безмолвия вошёл мужчина лет шестидесяти на вид, высокий, плечистый, с прямой спиной, с плоским животом и сильными руками. Густые чёрные волосы с проседью до самых плеч, свободная тёмно-красная рубаха, чёрные штаны и чёрные сапоги. Следуя за ним, в зал вошли двое высоких молодых людей крепкого телосложения, оба светловолосые коротко стриженные, такие же прямые и плечистые, как и он.
Ведьмак и лепрекон радостно улыбнулись.
– Здравствуй Райан, – приветливо сказал ведьмак.
– Соломон! – обрадовано воскликнул гость и устремился к ведьмаку.
Ведьмак и темноволосый мужчина обнялись подобно старым друзьям.
– Ты же помнишь моих сыновей, мою главную гордость?
– Помню. С третьим сыном сегодня уже свиделся.
– Да я в курсе, – с неожиданной досадой в голосе проговорил Райан.
Молодые люди выполнили чародейское приветствие, затем Соломон с каждым обменялся крепким рукопожатием. Юноши со всей серьёзностью и почтением отнеслись к ведьмаку.
После троица познакомилась с Кирой. Райан с восхищением отметил её красоту, но сделал это иначе чем тот же Роланд (ненавязчиво, без неприятных намёков), чем вызвал искрению симпатию чародейки. Сыновья Райана словно языки проглотили при виде Киры, но по глазам и едва заметному алому румянцу видно, что они очарованы её красотой. Оклус с шумом напомнил о себе, парой шуток разрушил остатки гнетущей тревоги, ещё недавно царившей в этих стенах. К мальчику новоприбывшие отнеслись с большим уважением.
Все сели за стол. Роланд устроился всё там же, прямо под собственным гербом – три белых коня на зелёном поле. Гербы чародеев всегда выглядят менее красочно, чем гербы ведьмаков. Хозяин хлопнул в ладоши, и стол наполнился яствами, в основном мясными. Роланд взял со стола бутылку вина, разлил каждому взрослому по бокалу, а после призвал обратно прислугу. По обилию алкоголя и их слаженным действием взрослых мальчик понял, что пьянка планируется длительная. Соломон от выпивки воздержался. Райан начал настаивать, чтобы его сыновья прислуживали своему владыке за столом, но ведьмак и от этого так же отказался.
Между взрослыми завязался разговор, смех зазвучал под сводами зала, и полумрак перестал казаться таким тяжёлым. Говорят они о насущных делах. Из их слов мальчик понял, что Райан очень крупный землевладелец, имеет титул рангом пониже, чем у Роланда, но кроме Соломона никому не подчиняется. Голос Райна менее громогласный и грозный чем у Роланда, да и хорошие манеры у него имеются. Сыновья его сидят словно на экзамене и безмолвно с идеально-прямой спиной, понемногу потягивают вино из своих бокалов, да иногда тайком посматривая на Киру. Оклус призрел местную кухню, Кира тоже не притронулась к тарелкам. Соломон только яблоко съел и больше ничего.
– Андриану ничего неинтересно кроме скачек и девиц, – пожаловался Райан, положив локти на стол и соединив кончики пальцев.
– Глупый ты человек Райан, – пробурчал Роланд, пережевав кусок говядины. – Парень правильными вещами интересуется.
– Только ими и ничем больше. Я думал женить его, чтобы образумить, так он же сразу гулять от жены начнёт, только опозорит меня окончательно. У него врождённый магический потенциал, а он о магии совсем не думает и только по бабам бегает. Раньше его только молодые девицы привлекали, а сейчас он зачастил ездить на виллу Пенелопы Виварье – тут недалеко.
– К грудастой Пенелопе? – удивился Роланд. – Ха-ха! Вот те раз! Золотая женщина, красивая и с характером. Помню, как она меня лечила после тяжёлого ранения. Давно я с ней на свидание не ходил, а раньше насытиться ею не мог.
– Давно, до женитьбы и я не мог, – с грустью покачал головой Райан. – А теперь мой сын не может. Вот мои истинные наследники, моя гордость, – он указал рукой на сыновей, – вот бы их двоих удачно женить, но где девушек достойных найдёшь? Жаль Соломон, что у тебя сын, а не дочь.
Райан тут же миролюбиво усмехнулся и похлопал Соломона по спине.
– Да жаль, что не дочь. Лет через восемь-десять я бы ей здесь царский приём оказал, – засмеялся Роланд.
– Я тебя сейчас ударю Роланд, – слегка улыбаясь, покачал головой Соломон, – опять будешь челюсть собирать с пола.
– За что? Я был бы очень мил и обходителен с такой гостьей. Так всё замолкаю, чего ты сразу зубами скрипеть начинаешь?! Дочери же у тебя нет.
Узнав, что Кира и Соломон знакомы очень давно оба чародея принялись вспоминать те времена. Павел по-прежнему помалкивает, продолжая ковырять вилкой в своей тарелке. Как и сыновья Райана он не хочет участвовать в разговоре, предпочитая занимать своё внимание другими вещами. Неожиданный освежающий ветерок из соседнего окна скинул тяжесть с его хмурых бровей.
Через несколько минут в зал вошла жена Роланда. Девушка просияла, увидев Райана, и обняла его крепко будто отца. Сдержав лёгкий испуг, она с должной учтивостью познакомилась с Соломоном, который затем улыбкой, прогнал из неё тревогу. После этого девушка, улыбаясь, познакомилась с остальными. Особенно её потряс Оклус. От мальчика не скрылся полный печали взгляд одного из сыновей Райана – должно быть безответная любовь.
Пробыв в общей сложности в стенах этого замка около часа, Соломон убедился, что Роланду нечего добавить и на том простился с хозяином и его женой.
– Если позволите, мы вас проводим, – вызвался Райан, вставая из-за стола. – Ну, Роланд, ещё свидимся на этой неделе.
Все вместе прошли по всё тому же пути, вышли из темноты гулкого коридора во двор, дальше за ворота и вот свет вновь распростёр перед ними свои лучистые объятья. Райан любезно предоставил для Киры своего коня, на что она охотно согласилась. Узнав, что Павел никогда в жизни не сидел на лошади его чуть ли не насильно усадили в седло, которое ему с радостью уступил один из сыновей чародея. Страху очень много: конь высокий, ещё и двигается. Коня ведёт его хозяин, а сам мальчик просто подпрыгивает в седле. Постепенно страх Павла стал угасать. Цокот копыт уже не стискивает сердце, глаза уже не страшатся высоты, а онемевшее тело вновь ожило и пальцы, вцепившиеся в седло, наконец-то разжались.
Ведьмак и чародей завязали житейский разговор, который не прекратился, даже когда они достигли конца пути.
– Ну, бывай владыка. Береги себя и своих любимых. Я постараюсь приехать на праздник, но ничего не обещаю.
Ведьмак и чародей по-дружески обнялись на прощание. Глядя на них, Павел проникся искренней симпатией к этому малознакомому человеку и его сыновьям.
Соломон вынул монету, подбросил её воздух и за мгновение пейзаж перед глазами Павла сменился. Теперь они все вместе стоят возле своего дирижабля. Прикованный к земле аэростат закачался на ветру, словно радостный возвращению хозяина пёс. По улыбчивому лицу отца мальчик понял, что Соломону была приятна эта короткая встреча с его подчинёнными.
– Ну, вот, – перевёл тяжёлое дыхание Оклус, вглядываясь вдаль, – пора прощаться с этим милым городком.
Мальчик приложил ладонь козырьком ко лбу, взволнованно посмотрел в сторону городка и погрустнел, с тоской вспоминая проведённое здесь время.
– Нам пора, – сочувственно сказал отец, а затем наклонился к нему и тихо добавил: – Я наслаждался жизнью здесь не меньше твоего, оттого разделяю твою тоску. Мы приедем сюда ещё не раз. Хочешь превратим это в ежегодную традицию? Каждый год будем минимум один, а может и два месяца проживать здесь, а?
Павел не нашёл, что сказать: слова не лезут на язык. Благо отец понял его чувства и ответа ждать не стал.
– Пойдём, – сказала Кира. Она ободряюще погладила Павла по голове, а после взяла за руку и помогла ему преодолеть унылое оцепенение.
Ей, похоже, так же печально, как и ему. Да что там, даже Оклус идёт, понурив голову. Они зашли внутрь гондолы, где их уже ждёт Ингвиомер. Спустя время дирижабль взмыл в небо.
Обрывистое прощание у них получилось с любимым городом. Чувств осталось с избытком, а времени нет. Всматриваясь в пейзаж за панорамным окном гондолы, мальчик ещё раз мысленно простился с каждым жителем Тихоречья, с каждой крышей и самой тихой рекой. Сердце цепляется за эти пейзажи, со жгучим чувством тоски. Вскоре дирижабль набрал высоту, повернулся и оставил тихий городок далеко позади, явив прекрасные, но совсем незнакомые виды. К середине дня они пролетели над излучиной, а после взгромоздились над океаном облаков.
День быстро иссяк. Сдавшись в объятья усталости, все легли спать, и сон исцелил от тоски. Дальнейший путь занял две недели, новые красоты исправно оставляют после себя массу приятных впечатлений, каждый раз находя, чем удивить. И вот наконец-то пятнадцатого августа Соломон сообщил, что они прибывают в последний пункт назначения – Эардорос.
Шестнадцатого числа Павел рано проснулся, слез с кровати, раздвинул шторы, увидел, как за горизонтом разгорается новое утро. Через час солнце озарило мерцающим светом новые водопады и новые горные хребты. Проводя время вместе с отцом в рубке управления, Павел навис над столом. Глаза скользнули по знакомой карте – вот расположенные на востоке шахты, где гномы добывают металлы для Соломона. Палец заскользил по линии дорог.
После посещения замка Роланда отец много думает и часто молчит. За последний час немного слов они потратили друг на друга. Отойдя от стола, Павел посмотрел вниз и чуть улыбнулся – горные вершины подобно озорным ребятишкам пытаются дотянуться до ободряющей синевы, по которой плывёт их дирижабль.
– Пашенька беги сюда! – донёсся снизу голос Оклуса. – Мы приближаемся!
Мальчик посмотрел на отца.
– Беги, – улыбнулся Соломон. – Не пропусти самое интересное.
Павел спустился вниз, промчался по коридору прямо к главной смотровой площадке. Кира и Оклус уже там, стоят и смотрят вперёд. Аэростат стал быстро набирать высоту – впереди видна непреодолимая цепь невероятно высоких гор. Дирижабль осилил высоту облаков (а горы не кончаются), поднялся ещё выше, повернул направо, пролетел вдоль каменной ограды и плавно нырнул в широкую седловину. Сквозь густую пелену облаков под стеклянным полом, ничего не разглядеть. Спустя несколько минут дирижабль начал опускаться вниз. Облака расступились, и под ними распростёрлось бескрайнее полотно, пестрящее многообразием красок и узоров. Малыш вперил глаза, замер в предвкушении. Горы что внизу, словно сотканные из облаков стали обретать явственные очертания, обнажая неожиданную безмерно-величественную красоту своих острых граней.
Фиолетовые, красные, синие и огненно-оранжевые краски оказались густыми лесами, ловящими листвой свет. Белые линии, оказались бурными реками и водопадами. Белоснежное зеркало вдали на самом деле – это море. Глаза мальчика мечутся во все стороны, оглядывая невообразимое великолепие красок, словно вышедшее из-под руки величайшего гения.
Дирижабль опустился как можно низко и поплыл вперёд. Теперь понятно, почему Эммануэль в своих рассказах не мог подобрать нужных слов. Павел и сам для себя не может описать эту красоту.
«Как на счёт пешей прогулки?» – прозвучал голос отца в его голове.
– Да! – хором ответили все.
Аэростат повернул направо, миновал сильный и широкий водопад, ещё раз повернул направо, добрался до опушки красного леса и стал опускаться.
– Идём! – вскрикнул лепрекон, оторвавшись от панорамного окна, когда дирижабль замер над землёй. Вот уж кто больше всех сгорал от нетерпения последние две недели так это он. Полные изумления Павел и Кира, безмолвно пошли за ним. У входной двери их встретил Соломон, ведьмак повернул дверное колесо и герметичная дверь открылась. Лепрекон выскочил из гондолы, бросился резвиться по мягкой травке, радостный, словно щенок. Мальчик рассмеялся, спустя пару секунд сделал три шага, и сам спрыгнул вниз. Громозвучный водопад в метрах в ста от них, бесконечным громом гремит по округе, дышит в их сторону влажной прохладой, усиливая приятный запах травы. Глаза Павла скользнули по опушке и по красной листве впереди. Простояв больше минуты с разинутым ртом, он поймал себя на мысли, что за эту минуту не сделал не одного вздоха. Он сделал глубокий глоток чистого прохладного воздуха, и едва не опьянев от этого, пошатнулся на месте, изумлённо заморгал глазами.
– Чего такой потерянный? – засмеялся позади него отец.
Павел обернулся, посмотрел на Соломона, и на поражённую, как и он сам Киру. Отец протянул ему фонарь с Ингвиомером. Огонь внутри фонаря без конца крутится – тоже глядит по сторонам. Мальчик невольно посмотрел вверх на непроглядно-высокие горы и от их вида голова у него закружилась.
– Ко мне Оклус, ко мне мой пёсик! – засвистел Соломон.
Вместо Оклуса к ведьмаку прилетела увесистая палка.
– Должёшься Монька! – издали прогремел лепрекон.
Яркая вспышка ударила по земле. Мальчик резко повернулся. Рядом с ними возник мужчина средних лет, с азиатской внешностью, облачённый в строгий чёрный смокинг. На гладковыбритом лице незнакомца нет ни намёка на эмоции.
– Мой владыка, – отвесил услужливый поклон незнакомец.
– Здравствуй Хироки, – мягко улыбнулся ведьмак. – Познакомься с моей семьёй – это Кира и Павел. Семья это мой дворецкий Хироки.
– Хироки Сайто, к вашим услугам мои владыки, – вежливо и с поклоном представился мужчина. – Жду ваших приказов мой владыка.
– Пришли кого-нибудь за дирижаблем. Мы хотим устроить пешую прогулку.
– Подать вам коней для конной прогулки, владыка? – Хироки так и не поднял головы. – Я заранее распорядился запрячь карету и вашего скакуна.
– Да Хироки, будь любезен, но не сейчас, чуть позже.
– Как прикажите владыка, но должен вам сообщить, что вашего приезда давно ждут. Важные гости начали стекаться во дворец ещё месяц назад. В основном это представители ваших деловых партнёров и ваши вассалы, особенно настойчивы гномы, что прибыли с дальних шахт.
Отец устало покачал головой. Лепрекон выскочил из кустов, поздоровался с дворецким. Любезно простившись, дворецкий исчез. Отец шагнул вперёд, увлекая за собой остальных. Они прошли по траве к лесу, вошли в заросли и разом оказались в тени густых крон. Мальчик потянул носом лесной воздух, оглядел лес. Покрытые густым зелёным мхом деревья выглядят волшебно. Красная листва, закрывает небо, зелёная трава и море разных цветов ароматами наполняют воздух, даже простой шелест листвы, и звонкая перекличка птиц кажутся волшебными.
Неторопливым шагом прошли по лесу, вертя головой по сторонам. Даже под кронами деревьев и заслоном облаков это место выглядит очень светлым. Павлу хочется сесть на траву, прильнуть спиной к дереву и, закрыв глаза просто слушать лес. Только Кире удалось найти слова, чтобы описать свой восторг. Оклус же просто радостно вопит, бегая по округе как заведённый.
Пересекли равнину, прошли под большой ивой с нежно-фиолетовой листвой, подобрались к началу нового леса. Пара шагов и вновь они оказались в лесной тени.
«Нарочито сказочная земля» – подумал мальчик, когда через час, одолев длинный путь, они вышли из леса на дорогу. За это время он не смог из себя и слова выдавить, даже во рту пересохло. На дороге их уже поджидает Сайто. Позади него стоит карета запряжённая белыми лошадьми и один неописуемо красивый конь, который, заметно выше своих собратьев.
– Гости уже бунтуют, – низко поклонился дворецкий.
Длинноногий Соломон без труда забрался в седло. Павел Кира и Оклус сели в карету без кучера. Сайто исчез. Лошади даже не шелохнулись при виде яркой вспышки. Ведьмак припустил своего коня впереди, и горделивые кони без команды послушно потянули их карету по дороге вперёд.
Проехали мимо золотистых полей, пересекли полноводную реку по прекрасному серокаменному мосту. Следующий мост, встретившийся им на пути, растянулся над вспененной лестницей огромных сильных водопадов. Везде попадаются дивные растения, деревья с разноцветной листвой и плодородные поля.