Павел бредёт по узкой тропе вслед за взрослыми. Вдруг что-то возникло справа. Он резко повернул голову, бросил взгляд на маленькое озеро. Нечто чёрное выглядывает из воды, нечто похожее на голову человека. Кажется, это женщина.
– Павел не отставай от нас! – металлический голос Соломона пугающе гармонично резонирует с окружающей атмосферой.
Мальчик опомнился, перевёл взгляд на ведьмака, в удивлении оценил расстояние между ними. Опасно бегать по этой грязи, но к счастью он без проблем сумел их догнать. Кормак тут же проявил дружелюбие и первым заговорил с Пашей, продемонстрировав умение общаться с детьми и это хорошо, ведь сам Павел всегда плохо идёт на контакт с незнакомыми людьми. Они на удивление быстро нашли общий язык. У Кормака приятный рычащий голос и добрый нрав.
– Ум-м, опять лужа, – возмутился Павел, промочив ногу по ботинок. – На дворе же зима, почему здесь повсюду лужи?
– Они тут круглый год, – ответил Кормак. – Всё из-за источника и духов что здесь обитают.
– А где здесь духи водятся? – сразу спросил мальчик, почувствовав себя увереннее в разговоре.
– Повсюду. В земле, в ветре, в деревьях, даже вон, глянуть туда, видишь груду камней? Так вот, в каждом камне сидит дух.
– А почему они там? – в пугливом удивлении спросил мальчик.
– Потому как слабые ещё, оттого и вселяются куда могут.
– А в людей они могут вселиться?
– Увы, да, такое тоже случается, – посуровел Кормак. – Если дух силён, а человек слаб, то дух может вселиться в тело человека. Таких людей называют одержимыми. Ну, а заклинатели духов должны таких духов изгонять.
– А зачем они в людей вселяются?
– Они так духовную энергию из человека выкачивают. Безвольная духовная энергия – это источник их сил, но когда её нет, они идут кормиться энергией слабовольных людей или едят себе подобных. Здешних духов сюда источник привлекает, от него они и питаются.
– А этот источник он единственный в своём роде?
– Нет, есть ещё. В разных местах, точное число не скажу, но все они опасны.
Павел задумался над новой информацией и вдруг задался вопросом.
– А почему все так реагируют на Оклуса?
– Ха-ха, – сразу повеселел Кормак. – Для чародея встретить лепрекона это редкость неслыханная, они испокон веков нас чураются. У простолюдинов опыта общения с ними намного больше чем у магов. Потому многие чародеи считают их мифом. Про Оклуса я не раз слыхал, но увидел сегодня впервые. Лепреконы согласно легендам хранят много тайн древности, знают и помнят, что нам неведомо. Они невероятно сильные, тоже могут магией управлять, ещё могут становиться невидимыми и так же как бестелесные гномы прошлого могут меняться в размере.
– Гномы? Они родственники гномов?
– Нет. Это совершенно разные существа.
– А чем отличаются гномы от дворфов?
– Да на самом деле ничем. Гномами сперва называли духов, что в земле жили, крохотных эфемерных созданий, но те со временем обзавелись плотью, стали выше и начали жить в горах да пещерах, иногда забредая к людям. Таких гномов стали называть двергами, цвергами, дворфами ну и т.д. Ростом дворфы значительно ниже человека, но зато намного сильнее.
– Так как их правильнее называть? – нахмурившись, уточнил мальчик.
– Да как хочешь. Им без разницы, что гном, что дверг, по сути своей одно и то же. Оттого, что они обрели бренные тела, ещё не значит, что они перестали быть гномами. Сами они себя по своему именуют, а большинство из них по-прежнему под землю лезут, только сейчас они роют подземные города, а не засыпают в почве, будучи в бесплотном состоянии. Гномы нынче разные, кто-то в горах живёт, кто-то под землёй, кто-то на поверхности.
– Пришли! – звучно объявил Соломон.
Увлечённые разговором Павел и Кормак остановились, подняли глаза на древнюю каменную конструкцию в центре небольшого пруда впереди. Руины высокой башни угрожающе наклонившись, торчат из воды метров на десять. Тёмная каменная постройка, поросшая свисающим с неё в виде лохмотьев тёмным мхом, внушает страх одним своим траурным видом. Потому кроме гнетущей атмосферы и общего чувства тревоги, здесь так же витает внушаемое ею всеобъемлющее нежелание к ней приближаться.
Соломон снял очки, своим сапфировым взором внимательно оглядел башню. Мальчик заметил явную нервозность в его движениях. Каменная башня безмолвна, но, не смотря на это, исчерпывающе красноречива – что-то плохое здесь произошло и стены башни прискорбно хранят память об этом. С тяжёлым вздохом и мрачным выражением на лице ведьмак, словом заморозил огромную лужу и двинулся по льду в направлении руин. Шагает он медленно и обречённо, словно идёт на казнь. Спустя несколько секунд он запрыгнул внутрь башни через дыру в стене.
Кормак с мрачным выражением угрюмо смотрит на башню, спустя время взгляд его стал совсем пустым.
– А что это за место? – спросил Павел, устав от пугающей тишины.
Кормак не сразу понял, что к нему обратились, но спустя пару секунд нехотя отвёл от башни взгляд, переспросил, а затем мрачно поведал:
– Это Башня Пленённого Пророка, здесь держали человека одержимого тёмными силами. Он будущее предсказывал, в том числе и грядущий… неважно, ничего стоящего он не предсказал. Не забивай себе голову.
Павел заподозрил неладное – от него что-то утаивают. Но опасность есть. В противном случае они бы не боялись одного только вида пустых развалин. А может и правда лучше не знать причин?
– Я понял из ваших слов, что здесь есть колокол, который зазвонил.
– Есть, – мрачно ответил Кормак. – Вон туда встань, увидишь колокол.
Мальчик по зыбкому берегу обошёл обледеневшую воду, взглянул на самый верх башни и увидел лежащий на боку большой ржавый колокол.
– У колокола нет языка! – обнаружил он. – Как же он мог звонить?
– Вот и я бы хотел это знать, – признался Кормак.
Соломон покинул башню.
– Ну, нашёл что-нибудь? – живо поинтересовался Кормак.
– Ничего, – холодно отозвался Соломон. – Никаких следов.
– И что теперь делать будем? – взволновано выдохнул чародей.
– Ты сказал, что нашёл место, в котором колдовала ведьма. Веди меня туда.
***
Соломон вошёл в ветхий заброшенный дом. Повсюду пахнет злобой – чёрная магия творилась в этом месте и эта магия здесь повсюду, она недобрым шёпотом откликается в воздухе. Это будоражит его тёмное естество. Он пошёл по следу, зашёл в большую комнату. Вот оно – именно здесь она занималась Гоэтией.
Все мебель старая и своё давно отслужила. На полу следы, оставшиеся от ведьмы: засохшая кровь, окровавленные кости разбросаны по углам (к счастью нечеловеческие), но самое интересное это размазанный на полу рисунок.
Соломон повернул голову, глянул в сторону на перевёрнутый круглый стол, судя по выделяющемуся пыльному осадку в другом конце комнаты, его перенесли оттуда. Ведьмак сфокусировал зрение. Да так и есть – кроя столешницы измазаны чернилами. Видно она перевернула стол и использовала его как трафарет, чтобы начертить круг на полу. Круг, очевидно, для призыва. Ведьмак встал, сделал пару шагов назад, присмотрелся к очертаниям рисунка.
«Кормак прав, это сделала настоящая ведьма, – признал Соломон, – причём сделала это нагло и в моих владениях. Она вступила в контакт с Тёмными, а произошедшее с детьми, возможно, было подношением, а возможно результатом. Надо будет посмотреть на этих детей».
Подошёл к заколоченному досками окну, нагнулся над потухшим костром под подоконником. Это тоже её работа – развела костер прямо на полу. Судя по остаткам, эта дама не умеет добывать огонь без магии, тогда почему она к ней не прибегла? Возможно, она устала (тёмные языки отняли у неё много сил), а быть может, побоялась, что её заметят?
Присел на корточки, разворошил обугленные паленья, нашёл обгоревшие бумаги – у неё не хватило ума разорвать листы на мелкие клочки, вместо этого она просто бросила их в костер. Наверно, была уверенна, что никто не сумеет их прочесть. Отсюда вывод: она мало что знает о нём, иначе бы лучше уничтожала улики. В этом холоде костёр быстро потух, листы, конечно, сильно обгорели, но не сгорели дотла. Ведьмак аккуратно собрал листы, повернул голову, увидел проход в соседнюю комнату, пошёл туда. Комната столь же пуста и пыльна, но есть в ней одно явное пусть и едва заметное отличие. Похоже, ведьма много знала об этом месте, по крайней мере, точно знала, как выбраться за его приделы незамеченной.
***
– Кормак Павел идите сюда! – крикнул Соломон из соседней комнаты.
Кормак и мальчик двинулись к нему.
– Это что ожёг на полу? – подойдя к ведьмаку, первым делом спросил Кормак. – Вот, же… да эта же телепортационная схема. Вот как она ушла. Хитрая… ух, да не при ребёнке будет сказано. Как же я эту схему не заметил в прошлый раз?
– А что это значит? – спросил мальчик.
Соломон опустился на колено и наставническим тоном сказал:
– Присмотрись к этому рисунку на полу в виде шестиугольника. Это след от магической схемы, в данном случае как заметил Кормак, телепортационной. Это старый способ пространственного перемещения магов, в чём-то схож с принципом моих монет. Эта формула рукописная – её чертят специальной краской сделанной на основе металлов, а после заряжают магией, тем самым приводя в действие. Вот смотри, здесь зашифрованы не только сами чары, но и координаты места прибытия.
– И куда она отправилась? – разобравшись, поинтересовался Павел.
– Судя по этой схеме за придел барьера, а уже там она наверняка использовала иные средства передвижения. Отследить её в таком случае будет нереально. – Соломон выпрямился. – Ты взял с собой блокнот, подаренный тебе Эммануэлем?
Мальчик переместил свою сумку с бока на живот, сунул в неё руку.
– Вот он, – объявил Павел, демонстрируя блокнот.
– Зарисуй себе на память, только место оставь: дома есть книги по этой теме, будет потом, чем рисунок дополнить.
Павел быстро зарисовал схему и присоединился к взрослым.
– Кормак у тебя есть при себе шепчущий камень? – задумчиво спросил ведьмак, возвратившись в большую комнату.
– Конечно. Но, только маленький. На, гляди, подойдёт?
– Подойдёт, спасибо.
– А кого ты призвать собрался? – заинтересовался Кормак.
– Сам увидишь. Начерти простую защиту для себя и Павла. А ты Павел внимательно смотри и запоминай, что и как он делает. Пока ты мал тебе эти знания лишними не будут, – с этими словами Соломон призвал несколько баночек, смешал в них что-то, а затем принялся чертить на полу.
– А зачем нам защита? – спросил Паша, стоя рядом с Кормаком.
– От духов. Чтобы чего ненароком дурного не вышло. Духи же разными бывают. Есть духи обделённые разумом – дикие и опасные. Есть разумные, но неспособные к общению: речь чужую понимают, некоторые даже человеческую, но сами говорить не могут – они, кстати, так же опасны. А есть разумные и говорящие – эти могут даже торговать, ну, и желания исполнять и всё такое, не как Тёмные, но то же кое-что могут. Короче с ними можно договориться, но они тоже опасные.
Ведьмак на время вышел из комнаты, через минуту вернулся с двумя дохлыми крысами. Кормак, расчистив площадь, вынул из кармана банку с чем-то белым, добавил в неё что-то и тоже начал чертить круги на полу.
– Давай научу тебя как защиту рисовать, – предложил он. – Тут смотри, как дело обстоит: когда духа призываешь, ну то есть приманиваешь, ты должен смесь сделать похожую на краску, ею ты будешь чертить и рисовать. Но запомни: в краске должно что-то для этого духа приятное быть, ну что его привлечёт, то ради чего он к тебе придёт. А вот чтобы он на тебя не напал, ты должен добавить в краску…
– То, что ему не нравиться? – догадался Павел.
– Ага, быстро соображаешь. Но ты это, когда сам будешь призывать духа, про защиту не забывай, а то тебе это боком выйдет. Уж мне можешь поверить. Глазом не моргнешь, как он в тебя вселиться, высосет твои силы и поминай, как звали. Ведьмаки вроде Соломона этого не бояться, он же сам пострашнее всякого духа будет, а вот молодняку вроде тебя, поостеречься надобно.
Мальчик со всей серьёзностью отнёсся к предостережению Кормака.
– Вон глянь туда, – чуть погодя указал чародей. – Видишь, Соломон нарисовал маленький рисунок, вон там внутри пятиугольника? Это идеограмма – имя духа. Заметь, оно ничем не окружено – это значит что дух свободный, неподчинённый никем, то есть духа призывают не посредством присяги, а как бы ну, приглашают на разговор.
– А духа можно подчинить?
– А как же! Чародей и ведьмаки этим уже много веков занимаются. Это целая наука. Но знай: подчинение человеческих духов это уже тёмная магия – это табу. А про иных духов я позже расскажу, – Кормак закончил рисовать на полу второй круг идентичный первому и распорядился: – Вот вставай в круг по центру.
Внимательно наблюдавший за всем процессом Павел, ещё раз скользнул взглядом по защитному кругу: обычное белое кольцо с четырьмя магическими знаками за границей; между знаками по кругу тянутся слова, написанные непонятным языком. Мальчик послушно встал в круг.
– Всё разглядел? – спросил Кормак. – А последовательность запомнил? Вот и хорошо, потому-как это важно. Соломон, всё мы под защитой!
Соломон тоже уже закончил чертить на полу большой пятиугольник, на каждом из углов которого он поставил обведённые кругами, незажжённые свечи. По центру большой схемы начертан пятиугольник меньшего размера, с пятиконечной звездой внутри, от него пятью линиями тянутся иероглифы к каждой из вершин большой фигуры. В самом центре схемы лежит камень с белым отпечатком руки. В одной из пяти частей пятиугольника идеограмма, в двух других мёртвые крысы и какие-то драгоценные камни.
Повисла тишина. Ведьмак встал перед пятиугольником приподнял руки и в быстром темпе зашептал что-то неразборчивое.
– Смотри внимательно, – прошептал Кормак, обращаясь к Павлу. – Он сейчас «мёртвый огонь» призывает, а вместе с ним и дух появиться.
– В свече? – глухо уточнил Павел, напряжённо наблюдая за процессом.
– Не-а. Свечи как указатели, они укажут духу местоположение призывающего, а вот от камня жди пламени.
Соломон хлопнул в ладони, но вместо хлопка вдруг раздался отчётливый звон колокольчика. Ведьмак начал названивать в определённом ритме.
– А это зачем? – в изумлении поинтересовался мальчик.
– Для призыва, – шёпотом ответил Кормак. – Звук, он же сквозь пространство и время проходит. Так дух поймёт, что его призывают. Это необязательное действо, просто усиливает эффект от слов, а ещё это вроде как вежливостью считается.
– А откуда звон колокольчика?
– От заклинаний, которые Соломон мысленно произносит при хлопке.
Вдруг камень на полу вспыхнул бледно-зелёным огнём, и из этого огня плавно произросло что-то серое высокое похожее на растение. Две пары рук потянулись в стороны. Павел побледнел. Дух оказался настолько долговязым, что чуть ли не растёкся по потолку, тенью нависнув над ними.
– Приветствую, мой давний друг Килхок! – громко заговорил Соломон, глядя в огромные чёрные глаза духа. – Спасибо, что явился на мой зов.
– Приветствую тебя Заингарон, – дух не раскрывает рта, голос его звучит, отражаясь от стен, но звучит потусторонне, будто дух здесь, а голос его эхом исходит из иного мира. – Твоя духовная энергия стала теплее. Мне отрадно видеть, что счастье вновь озарило твоё сердце и осветило разум.
– Эти крысы твоё угощение, эти камни и самородки мой тебе дар, прошу, прими их, – учтиво обратился ведьмак.
– Благодарю за дары и охотно внимаю твоему слову, – Килхок разорвал крыс своими узловатыми пальцами и сразу съел.
Соломон без лишних слов, магией направил по воздуху обгорелые клочки бумаги прямо в освободившиеся руки духа.
– Уповаю на твоё мастерство, – вежливо произнёс Соломон.
Дух кивнул и принял просьбу. Он сделал несколько движений руками, и зелёное пламя вспыхнуло сильнее прежнего. Затем длинными пальцами он схватил повисшие в воздухе обрывки, воспламенив их одним своим прикосновением. Но к изумлению Павла обрывки не сгорели, а наоборот мгновенно восстановились.
– Прошу, – спокойным тоном зазвучал дух, своими длинными руками аккуратно преподнося ведьмаку восстановленные листы.
– Благодарю достопочтенный. Ты оказал мне невероятную услугу.
Дух исказил уродливое лицо в пугающей улыбке.
– Призови меня вновь, если потребуется помощь, я непременно отзовусь на твой призыв… – Дух и ведьмак одновременно поклонились друг другу и первый, прихватив дары, разом исчез вместе с зелёным пламенем.
Соломон взмахнул рукой, и комната без всякого источника залилась светом. Мальчик сразу обратил внимание на пепел на полу – это всё, что осталось от сгоревшего камня.
– Кормак, – спустя время, придя в себя, позвал Павел, – а вот здесь же наверняка множество духов, почему нельзя призвать одно из них, чтобы он рассказал, что Соломону интересно? Они могли что-то увидеть.
– Ну, – протянул Кормак, – чтобы духа призвать, нужно знать его имя, вот только свои имена они кому попало, не называют и неохотно вызываются помогать.
– А почему они скрывают свои имена?
– Имя это очень мощная печать, наделённая особыми свойствами. Запомни – никогда не говори духам своего имени! Иначе жди большой беды.
– А сами они узнать моё имя не могут?
– Могут и сами услышать и от других узнать, но вот использовать нет. Ты должен сам добровольно им своё имя назвать. Покуда они твоим именем не обладают, они тебе не навредят.
– Значит, если я узнаю имя духа, то смогу им повелевать?
– Угу, но учти, что у каждого духа минимум два имени, одно он охотно назовёт любому другу, а настоящее бережёт даже от своих. Чтобы духа подчинить, наперво нужно узнать его настоящее имя, причём оно должно идеограммой быть начертано на чём-то, ну на бумаге или там, на доске деревянной. Когда у тебя такой контракт на руках будет, сможешь считать себя повелителем духа.
– Возвращаемся! – объявил Соломон, закончив изучать бумажные листы. – Я узнал что хотел.
Двинулись домой. Путь не из лёгких, опять сырость грязь глубокие рытвины и непроходимые овраги. К тому же на лес уже опустились сумерки.
– Что Паша замёрз? – улыбнулся Оклус, встречая их у дверей дома. Лепрекон тепло одет, рыжая кружка в его руке притягательно испускает пар.
Озябший Паша согласно кивнул, с надеждой глядя на свет в окнах.
– Кормак у тебя тут ванна есть? – спросил Соломон.
– Ванны нет, но есть приличная бадья, та в которую ты меня сегодня головой окунул. Её только почистить надо.
Вошли в дом. Оклус вернулся к процессу приготовления ужина, грозно орудуя тесаком. Соломон достал из машины чемоданы с вещами, принёс в дом. Кормак пошёл чистить пресловутую бадью. Павел огляделся. После уборки дом преобразился. Оклус постарался на славу, избавив дом от грязи, мебель от пыли, а пол от облезлого ковра, да ещё и всю мебель расставил в правильном порядке.
– Кормак?! – через минуту как бы невзначай окликнул Оклус. – Я у тебя тут на стеллаже бутылку с напитком заприметил?!
– Бери родной, мне не жалко! – послышался рёв из ванной комнаты.
Лепрекон с довольной ухмылкой засеменил к стеллажу. Он попытался запрыгнуть на стеллаж, но не вышло, предпринял попытку взобраться, но неудачно.
– Что такое Оклус? Неужели твой зад тебя вниз утягивает? – ехидно предположил ведьмак, с коварной ухмылкой стоя возле дивана.
Лепрекон с презрительной гримасой на лице медленно обернулся. Сверкая разъярённым взглядом, он демонстративно поднял руку, сжал пальцы в кулачок. Молниеносный удар разнёс опору стеллажа в щепки. Паша от страха подпрыгнул вместе с диваном. Всё содержимое, да и сам стеллаж полетели на пол, всё кроме пресловутой бутылки с водкой, которую лепрекон ловко поймал одним быстрым движением. При этом он ни на секунду не отвёл глаз от ведьмака. Соломон, не прекращая едко ухмыляться, не замедлил воспрепятствовать падению: быстрые движения рук и стеллаж, как и всё его содержимое, замерли в воздухе; ещё пара движений и всё вернулось, как было. Через мгновение опора волшебным образом восстановилась, и теперь всё кроме той самой бутылки стоит на своих местах.
– Всё готово, стерильная чиста, – вернувшись, провозгласил хозяин дома, вытирая руки полотенцем. – Вся ванная-комната в вашем распоряжении.
Павел, следуя зову ведьмака, зашёл в ванную комнату. Внутри очень тепло, вопреки отсутствию отопления. Комната чиста насколько это возможно, даже пол до сих пор сырой.
Ведьмак поднял руку над бадьёй и произнёс:
– Куа'ларда Гурмавир, – голос уверенный, тон приказной. За пару мгновений бадья на половину наполнилась водой.
– А откуда эта вода взялась? – изумился Паша.
– Из воздуха. Надо её нагреть… знаешь что, давай сам. Наколдуй пламя.
Паша загорелся этой идей, потому не стал спрашивать: «Существует ли специальное заклинание, чтобы нагреть воду?». Он сложил нужную комбинацию.
– Мне опустить руку в воду? Но пламя тогда потухнет.
– Тут всё зависит, оттого, сколько магии ты в это вложишь. Давай-давай попробуй. Вот видишь, получается. Так теперь стоп, не переборщи, тебе нужно только нагреть воду, а не вскипятить.
Свечение в глазах Павла погасло, воздух уже наполняется паром, ещё больше обдавая теплом окружающее пространство. Ликуя, мальчик стал водить рукой по воде. Он сам это сделал, мелочь, но он почувствовал себя настоящим магом. Гордость так и распирает. Ведьмак приложил руку к его лбу.
– Температуры нет. Но если станет плохо, там, на столе я оставлю пузырёк с лекарством. Ах, забыл предупредить – я сейчас уйду по делам, а с тобой останутся эти двое лоботрясов. Ты же присмотришь за ними, хорошо?
Паша испустил тихий смешок. Отец, улыбнулся, взлохматил волосы на его голове, указал кивком на раскрытый чемодан с вещами и на этой ноте удалился.
Мальчик с трудом забрался в высокую бадью, но позже выяснилось, что выбраться из неё ещё труднее. Хорошенько помывшись, он переоделся, вышел из ванной-комнаты. Повсюду горят свечи, а не магический свет. Весь дом хорошенько протоплен – Паша увидел новую металлическую печь, стоящую напротив стола.
– Ум-м вкусно-то как, – восхитился Кормак, вытирая пальцы о салфетку. – Я настолько вкусной курочки никогда не ел. Оклус, от всей души спасибо тебе. Прямо праздник какой-то. А это что у тебя, пиво? Да, конечно, давай-давай.
– Пашенька иди, садись! – воскликнул до безобразия гордый собой лепрекон, жестом приглашая мальчика к столу.
Мальчик уселся за стол недалеко от очага. Перед ним на блюде стоит свеча, отлично освещающая отведённое ему пространство. Должно быть, эти свечи наколдовал Оклус. После рассказов Кормака лепрекон теперь кажется ещё загадочней и невероятней.
Павел взял в руки тёплый воздушный хлеб, отломил кусок, ощутил невероятный аромат. И голод сразу напомнил о себе.
– Боже мой, как же вкусно, – простонал счастливый ребёнок, откусив хлеб. Лепрекон, разумеется, услышал похвалу и довольно ухмыльнулся.
Тарелка горячего супа, вкуснейшие копчённые куриные бёдра, свежие овощи, невероятно воздушный хлеб и филе копчёной рыбы без костей – Паша который не любит рыбу, с превеликим удовольствием съел целую рыбину.
Настроение на редкость прекрасное, в очаге рядом потрескивает огонь; весь стол заставлен вкусной едой, а теперь ещё и Оклус заиграл на лютне приютную мелодию. Есть в этом тёплом полумраке нечто притягательное и создающее атмосферу уюта в противовес холодному ужасу снаружи.
– Ну, Кормак, давай за дружбу хряпнем!
Оклус и Кормак уже прониклись друг к другу глубокой симпатией. И хотя они знакомы меньше одного дня, разговаривают уже как закадычные друзья.
Ужин закончился, с едой покончено, но вылезать из-за стола никто не собирается. Павел наконец-то осмелился на вопрос:
– Кормак? – спросил он, воспользовавшись возникшей паузой.
– Что? – весело откликнулся хозяин.
– Ты действительно оборотень?
– Ага, – просиял мужчина.
– Мне интересно, а простолюдин может стать оборотнем? Ну, если его, к примеру, оборотень покусает?
– От укуса оборотня никто зверем не станет, но если на простолюдина наложить чары соответствующие, то можно его обратить в зверя, правда контролировать свои превращения он не сможет. Рано или поздно заколдованный обязательно навсегда станет зверем, с каждым превращением будет терять воспоминания и человечность. Дело видишь в чём, при обращении тело человеческое полностью перестраивается, а для организма это ужасное испытание и невыносимая боль. Многие заколдованные погибают ещё при первом превращении, а те, что выживают, физически не могут превращаться бесконечно и каждое превращение не обойдется без последствий ни для тела, ни для разума. Чаще всего бывает так, что заколдованный после первой же трансформации навечно остаётся зверем, поскольку тело его не может осилить обратного видоизменения. Ну, некоторым правда удается, прожив некоторое время в звериной форме, снова стать человеком, но лишь на время и как я уже сказал, будут последствия и хорошо, если только шерсть на теле останется. Лишь чародеи да ведьмаки могут управлять своей трансформацией и сохранять при этом своё сознание, но у нас всё иначе устроено, мы при помощи чар трансформируемся. Это видишь ли целая наука, непростая само собой, но вполне постижимая.
– А часто чародеи простолюдинов в оборотней превращают?
– Бывает. Помню где-то лет… ну да, лет тридцать назад, здесь недалеко, пришлый чародей обратил девчушку. Поздно все спохватились. Когда я о ней узнал, ничего уже нельзя было сделать. Помню, как кости её жутко хрустели… ах, не буду я, в общем, в подробности вдаваться. Я после долго не мог опомниться.
Кормак с горькой гримасой на лице поджал губы, выдержал паузу.
– До сих пор помню её взгляд. Я смотрел ей в глаза, даже когда её уже нельзя было отличить от настоящей волчицы, взгляд был у неё осмысленный. Она ещё была человеком, ну разум по крайне мере был… но потом из носа у неё пошла кровь и её сознание начало угасать. Может это моё воображение, но иногда кажется мне, что до конца понимала она, что происходит, понимала, что медленно забывает кто она, откуда родом. Забыла своих родных и близких, своих друзей и своё прошлое, пока окончательно не стала волком… увы, вскоре она преставилась – организм не выдержал. Я того чародея потом нашёл, и чуть не убил поддонка мелкого. Экспериментатор хренов. Не ожидал он, видите ли, что чары сработают. Клирики его у меня из рук вырвали. После они его пожизненно за решетку упекли.
Павел сердцем ощутил боль, что затаилась в голосе и глазах Кормака.
– А как же тогда волшебники становятся оборотнями?
– Всё начинается с магических эликсиров и специальных чар. Эликсиры постепенно меняют твоё тело. Употреблять их нужно долго в некоторых случаях по нескольку месяцев, а то и несколько лет, причём последовательно и без перерывов. А после этого полиморфные чары нужны. Ведьмакам в этом плане проще, вам эликсиры без надобности, нужны лишь чары, да обучение.
– А с вампирами так же?
– Не совсем. Вампиры от тёмных сил пошли. Но от простого укуса вампира ты вампиром не станешь. Вампиру нужно с помощью чёрной магии проклясть кровь жертвы. Ясно дело обычный вурдалак на такое не способен, а только старый опытный вампир. Но именно так могущественные вампиры себе слуг и создают: не до конца выпьет человека, осквернит его кровь оставшуюся, а после поднимет из могилы уже обращённым. Но надо сразу сказать, что вампиры после становления упырём навсегда теряют человеческий облик – тела их уродуются, изменяются. Не, ты не пугайся только, ты ведьмак же, тебе их укусы и проклятья нестрашны.
– Если я правильно помню, из рассказов Соломона выходило, что вампиры могут колдовать, значит ли это, что маг может стать вампиром?
Кормак с серьёзным выражением на лице посмотрел на Павла.
– Не стану утаивать, скажу как есть – да может, собственно все высшие вампиры в прошлом магами были, а после обратились в кровососов. Некоторые редкие чародеи даже добровольно становиться вампирами.
– А зачем им это? – не без неприятного волнения спросил мальчик.
– Видать, чтобы стать сильнее. Вампиры же опасные сами по себе, ну и магический потенциал заодно увеличить. С чародеями же как, мы же не ведьмаки, мы выше потолка прыгнуть не можем, вот некоторые, особенно до власти жадные и изворачиваются, как могут. Кто-то по средствам духов себя усиливает, кто-то алхимией балуется, каждый по-своему сума сходит. Вот эти умники и увеличивают свою физическую мощь, заодно увеличивая и мощь магическую. Вампиризм от тёмной магии пошёл, от чернокнижников. С оборотнями иная история. Есть легенда такая, в которой рассказывается, как оборотни появились, хочешь послушать?
– Да, – бодро кивнул Павел с хмурым выражением на лице.
– Тогда слушай, – Кормак прокашлялся, наклонился к нему. – В незапамятные времена жил один чародей и была у него дочь. Вдвоём они путешествовали, перебиваясь мелкими заработками, где кукольное представление покажут, где от хвори кого-то излечат. Свои силы чародей ясно дело не показывал, осторожничал, мало ли чего с ним простонародье сделает, а дочь его и вовсе магией не владела.
Оклус вдруг громко рыгнул, покраснел, извинился.
– И вот, стало быть, однажды завела их судьба, в одну деревушку, где уже больше года местные страдали от постоянных набегов волка-одиночки. Местные готовы были, кому угодно всё ценное отдать, лишь бы этот кто-то их от этой напасти избавил. Чародей с дочерью ясно дело согласились и втихую с помощью магии изловили волка. Но по какой-то причине маг не смог заставить себя расправиться с диким зверем, а тот надо сказать был очень свиреп. Дело тогда уже к зиме шло, поэтому чародей с дочерью решили зазимовать в этой деревне, да только местные им не разрешили, потому они и поселись в пустой избушке, что в лесу стояла. Волка они там же в клетке держали. Но время шло и местных жителей новые соседи стали раздражать, те из лесу носа не высовывали, с ними не контактировали да и жили в старой избе, где раньше по слухам ведьма лесная жила. Дальше больше: у кого ребёнок заболеет, у кого коза не доиться, а кому крышу старую от снега переломит. Виновных они быстро нашли: «покуда эти приблудыши здесь не появились, всё хорошо было». Колдун и дочь, ясно дело невиновны были. Дети и раньше болели, козы не доились и крыши уж многие годы нечиненые, от снега ломались, только деревенским-то на это было начихать. Память она же знаешь избирательная, легко подстраиваться под нужную правду.
Кормак хорошенько приложился к кружке, смочил пересохшее горло.
– С каждым днём они всё больше и больше злобу свою копили, да небылицы про отца с дочерью сочиняли и вот однажды после того как чей-то местный мужик загулял терпение у них лопнуло. С колдуном они связываться боялись, мужик вроде крепкий, ещё и сдачи сдаст, а вот дочь «как пить дать ведьма, того и гляди это всё её рук дело, наверняка это она волка на деревню и наслала, а когда ему не удалось всех извести, сама за дело принялась». Вот и подкараулили они её, когда отца дома не было, и забили бедняжку на смерть. Только волка побоялись тронуть, он даже в клетке уж жутко страшный был.