Глава 91. Как стать банкротом в Новом Риме, или Доступное жильё по-византийски
Pocos amigos que son de verdad;
cuántos te halagan si triunfando estás;
y si fracasas, bien comprenderás:
los buenos quedan, los demás se van…
“La vida sigue igual”
Перед ужином две служанки почтенного возраста постелили на стол скатерть, вынесли глубокую миску и, опустив туда ветки неизвестного мне дерева или кустарника, от души опрыскали стол благовониями. Только после этой своеобразной гигиенической процедуры нам подали блюдо из варёного зерна и бобов, а также тушёную камбалу, приправленную гароном – самым популярным рыбным соусом в Византии. Готовили гарон из мелкой рыбы, икры, соли специй и вина. Затем принесли жареного фазана, фаршированного жирной рыбой. К фазану шёл соус из мёда, яблок, специй и горчицы. В прозрачном стеклянном сосуде оказалось оливковое масло, в котором плавали три головки очищенного чеснока и одинокая ветка тимьяна.
Кроме всего вышеперечисленного, византийские должники и банкроты позволяли себе лакомиться жареными каштанами, оливками, артишоками, спаржей, дынями, финиками и инжиром, а также домашними козьими сырами. На десерт полагалась выпечка с фисташками, щедро пропитанная мёдом.
Вынесли разрисованную керамическую амфору, в которой оказалось местное красное вино из граната, настоянное на лавровых ягодах. Вино разлили в чаши, на которых были выгравированы надписи, обозначающие человеческие пороки и добродетели: гнев, зависть, клевета, мотовство, доброта, смирение и т.д.
Договорившись с Алексисом об оплате посреднических услуг, попросил его подыскать большое недорогое поместье для размещения рабов, которых я собрался начать скупать после поступления денег от работы казино. Ещё мне надо порекомендовать мастера по изготовлению струнных инструментов, а также торговца ювелирными изделиями, которому можно доверить продажу алмазов. Алексис пообещал начать поиски подходящих помещений с завтрашнего утра. Затем я вновь обратился к нему:
– Лёша, мне нужно, чтобы ты устроил мне встречу с людьми, которые могут прикрывать и крышевать моё игорное заведение. Есть ли у тебя выход на местных криминальных авторитетов?
– Мне кажется, я уловил суть заданного вопроса. Я представлю тебя Никифору Вриеннию – отпрыску влиятельного и знатного византийского рода. Когда-то мы с ним вместе в схолу–гимнасий ходили и были добрыми неразлучными друзьями. Мы с Никифором всё детство и отрочество провели вместе, так что, к нам даже приставили общего раба–педагога, который сопровождал нас в схолу и забирал из неё…
– Погоди, а почему у вас школьные педагоги находятся на рабском положении? – уточнил Кир.
– Педагогом мы называем старого раба, который трудился всю жизнь на хозяина, растратил свои физические и духовные силы, и уже ни на что полезное толком не пригоден. Потому родители доверяют педагогу только довести своих детей–студиозусов до схолы. Другими словами, раба–педагога назначают на самую примитивную работу, не требующую ни умственных, ни физических усилий… Но не будем отвлекаться на подобные глупости – ближе к делу. Сразу после окончания гимнасия богатенький паппас купил Никифору должность Великого Андумиаста при дворце Романа Диогена – теперешнего василевса. Никифор, разумеется, чрезвычайно этим возгордился, посчитал себя орлом высокого полёта и всегда хвастался мне, что просители и жалобщики выстраиваются в очереди, чтобы попасть к нему, а в скором времени всемогущий Никифор возвысится и станет окончательно недосягаемым. Теперь мы редко видимся, но думаю, он встретится со мной по старой памяти. Пока до него не дошли слухи о том, что случилось с моим несчастным родителем…
– Спился что ли твой паппас? – поинтересовался Кир. – Или уже скопытился?
– Похуже, – нехотя признался Лёша. – Отыскал выход из лабиринта, как ему от долгов и остальных земных забот навсегда избавиться.
– Подал в суд заявление о признании банкротом, в бега подался или постригся в монахи? – предположил я.
– Он объявил себя столпником.
– Кем? Будь добр, поделись опытом и поясни, что это значит, возможно, и нам на будущее лазейка из долгового лабиринта понадобится.
– Не думаю, что вы на такое в здравом уме согласитесь. Но лучше воочию увидеть, чем словами пояснять, – покачал головой Лёша и, взяв со стола ломоть чёрного ячменного хлеба и гидрию – кувшин для воды с тремя ручками – повёл нас на ознакомительную экскурсию.
Мы вышли из дома, протопали метров семьсот вдоль просёлочной дороги, окружённой полями. И тут, в поле, увидели белую колонну высотой метра два. Подошли поближе, и оказалось, что сверху этого сооружения располагалась обнесённая перилами квадратная гипсовая плита – постамент размером с кухонную табуретку. Рядом с колонной на земле валялась хлипкая садовая лестница. На постаменте, где невозможно ни сесть, ни лечь, ни повернуться, стоял, постоянно почёсываясь, голый босой мужик с седой бородой до пупка.
– Паппас всегда увлекался чтением исторической литературы, в особенности религиозного толка, – рассказал Лёша. – Дела наши стали совсем плохи, когда заезжие торговцы продали ему большую партию низкопробного китайского шёлка, траченного молью и прожорливыми червями. Тогда паппас осознал, что долг Демофилу не сможет отдать никогда и от этого впал в глубокую прострацию… Сначала он решил уподобиться Святому Макарию Блаженному и сидеть голым задом на муравейнике, вот только его бренное тело не выдержало такого мучительного испытания… Затем, в состоянии полной безысходности ему попалась книга о святом Данииле Столпнике, который в возрасте тридцати трёх лет взобрался на столб и простоял там, не слезая, не много, не мало, а целых пятьдесят лет вплоть до самой своей кончины… Вот отчаявшийся паппас и проникся его примером. Прочные деревянные перила не дают ему упасть во сне, но он не может ни сесть, ни встать на колени. Ни разу не спустился, не помылся, отказывается от любой пищи, кроме хлеба и воды.
– Охренеть… долго уже так стоит? – протёр глаза Кир.
– Третий месяц пошёл. Днём жарится на палящем солнце, а ночью трясётся от холода. Одежду и сандалии снял, как древние столпники, в знак отказа от всего мирского. От такого стояния ступни его покрылись гнойными незаживающими язвами, где уже черви свои личинки откладывают… А в немытых волосах завелись вши, которых он не вычёсывает и нам не разрешает. Начитавшись книг, паппас утверждает, что вшей и червей убивать нельзя, потому как они – твари божьи и служат достойной пищей для пролетающих мимо птиц. А птицы, как известно, тоже божья благодать, – скривился Лёша и продолжил, – у него уже появились ученики и последователи, которые заявляются сюда и философствуют о бренности бытия. Для этого сборища грязь и зловоние вокруг – наивысший атрибут благочестия и святости.
– Ладно, счас поднимусь и попробую уболтать его. Чёт сомневаюсь, что у меня получится излечить псих–болезнь и избавить от паразитов, но хотя бы от гангрены и чесотки твоего паппаса я вылечу, – пообещал Кир и, приставив лестницу, взобрался на самый верх.
– Благодарю тебя, эскулап, – поклонился Лёша. – Соседи советуют мне отправить паппаса в гиронтокомион – нищеприимный дом для стариков и слабоумных, но я продолжаю надеяться, что он выздоровеет и станет таким, как прежде.
– Тяжёлый случай, – сообщил Кир, когда спустился. – Так, ладно, ждите пока, – сказал он нам, уселся на земле, достал из магической сумки свою медицинскую энциклопедию, полистал её и выдал:
– Короче, диагноз ему ставлю такой: пациент пребывает в состоянии хронической депрессии, присутствует делирий и акцентуализация сверхценной навязчивой идеи религиозного толка, а также многочисленные фобии. Требуется длительное лечение и сеансы психотерапии. Буду наблюдать за динамикой развития психического расстройства, – а потом, поразмыслив немного, продолжил:
– Вместе с нами из далёкой ЭрЭфии прибыла заслуженный психиатр – академик Елена Посейдоновна Просифонова. Я позову Посейдоновну на консилиум. Ставлю, что с моими знаниями и её опытом работы у нас получится снять с этого засранного пилона твоего засранного паппаса и вернуть его к обычной жизни.
В итоге, Лёша предложил нам остаться у него в гостях до того времени, пока для нас не найдётся подходящее жильё. Я предупредил его, что с нами будут ещё шесть человек в нагрузку. Но Лёша только обрадовался – свободных комнат много, и ему будет не так одиноко, потому что все их давние друзья, родственники и соседи, узнав о предстоящем банкротстве и состоянии психики многострадального паппаса, теперь под разными предлогами избегают общения, перестали заходить в гости и постепенно дистанцировались.
Глава 92. «Ланнистеры всегда платят свои долги»
На следующий день мы с Киром с утра отправились в отель «Иконом», чтобы отвести нашу команду в дом к Лёше. Около гостиничных кварталов открывался отличный вид на гавань, где швартовались торговые и военные корабли. Сами пирсы находились в заливах, которые также были окружены крепостными стенами. Получается, при атаках врага или шторме корабли торговцев могли спрятаться в полностью защищённой гавани.
Около пристани стояли двухмачтовые военные корабли, паруса свёрнуты, но все корабли, которые выходили в открытое море, оснащены латинскими косыми парусами. Грузы с торговых кораблей поднимали непосредственно в город через пробитые в стенах широкие проёмы со специальными балками, на которых крепились подъёмные механизмы.
По достоинству оценив Константинополь – огромный, надёжно защищённый мегаполис, я не мог представить, каким войском нужно обладать, чтобы пробить его оборону. Тем не менее, согласно нашим учебникам истории, столицу Византийской империи периодически пытались атаковать и успешно захватывали. Если историки ничего не напутали, то примерно через тридцать лет Константинополь падёт от вторжения крестоносцев, а в ближайшие год–два ожидаются нашествия на Византию воинственных турков–сельджуков.
И если сейчас, с приходом игроков, ход истории не изменится, то в следующем году в битве при Манцикерте византийское войско будет разгромлено полностью. В этом случае наплыв беженцев мне обеспечен, и я постараюсь уговорить их уехать вместе со мной. Ни для кого не секрет, что во время войны при любом раскладе начинается голод, разруха, беззаконие, анархия, хаос и тысячи людей готовы бежать куда угодно, лишь бы на новом месте была еда, крыша над головой и хоть какое-то подобие безопасности и правопорядка…
Мы зашли в калитку гостиницы и оказались в просторном внутреннем дворике, где перед невысоким постаментом выставлены в ряд деревянные лавки, на которых сидели зрители – человек тридцать. На сцене Гудислав с Девятко и Голубой на свой лад импровизировали один из саундтреков к сериалу «Игра Престолов» – «Рейны из Кастамере или Ланнистеры всегда платят свои долги». Бояна с жутким макияжем, в чёрном платье–халате, в коротко остриженном взлохмаченном светлом парике, который они нашли непонятно где или сняли непонятно с кого, пугала неискушённую публику устрашающими гримасами – пантомимой и танцевала, как умела.
– Моя школа, – похвалил ребят Кир и решил пройти вперёд к сцене.
– Минуточку, концерт у нас платный, один солид с носа, уважаемый, – на среднегреческом языке произнёс хрипловатый и нагловатый, но очень уж знакомый женский голос. Мы обернулись и увидели заплаканную Лену, одетую в одно из платьев, которыми она разжилась в Херсонесе после плодотворного общения с местным отельером. В руках у неё была шкатулка из слоновой кости, наполовину заполненная монетами.
– Здрасьте вам, вот он и объявился! – зарыдала Лена. – Нууу, Александр… а я подумала, что ты со всеми моими деньгами уже куда-то смылся… ну, то есть, … да… вот как бы это… мы тааак переживали, боялись, что вас убили, отравили или в тюрягу упекли… А нет, всё прекрасно – вы, оказывается, живы, просто загуляли и даже не соизволили вернуться ночевать. Теперь мне с вами всё ясно! А мы вот, не растерялись и концерт организовали, чтобы хоть как-то заработать…
Музыка стихла, и причитания Лены были прерваны бурными аплодисментами. Затем на сцену вышла босая, немного напряжённая Айка с распущенными волосами, в порванном, перепачканном «кровью» розовом платье и с деревянным мечом в руке, рядом с ней косолапила медведица Ампаро. Обе девушки поклонились зрителям и медленно разошлись по противоположным углам сцены. Под интерпретацию рок–баллады «Прекрасная дева и бурый медведь» и хлопки восторженной публики, Ампаро, грозно порыкивая, делала вид, что нападает, а Айка дрожащими руками кое-как отбивалась от неё бутафорской палкой.
Кир, поддавшись творческому вдохновению, не захотел оставаться в стороне и, как вернувшийся с полпути Джейме Ланнистер, взобрался на сцену для спасения нашей перепуганной девы, которая явно не ожидала такого поворота событий. Зато правдоподобно, как в сериале, получилось. Номер зашёл на ура, даже попросили исполнить на бис – довольная Лена, вытерев рукой слёзы и ещё больше размазав косметику по лицу, с открытой шкатулкой обошла зрителей.
После пополнения кассы и повторного выступления, под зычное пение Бояны и Гудислава начинающие музыканты успешно отыграли несколько незнакомых мне древнерусских композиций, а в финале была исполнена «Песнь льда и пламени», где солировала скрипка в руках нашего маэстро. Девяткина флейта тоже гармонично вписалась в эту историю, Голуба в такт аккомпанировала на барабане, позаимствованном, очевидно, у кого-то из местных в отеле. Кир и Бояна взяли на себя партию бэк-вокала. По стандартам современного мира это исполнение показалось мне весьма посредственным, но для постоялого двора в одиннадцатом веке, я думаю, уровень очень даже неплохой.
Первое театральное представление подошло к концу – благодарные зрители начали расходиться, а мы с Киром, покинув гостиницу, повели не прекратившую ворчать Лену, окрылённых удачным дебютом артистов и уставших от изнуряющей жары меховых питомцев в более комфортные условия Лёшиного поместья.
Глава 93. Хариты–грации, народные песни и пляски
Затем, после сытного обеда и небольшого отдыха, остаток дня мы также решили посвятить искусству. Другими словами, я в компании Лены и Кира, направился на местный невольничий рынок, чтобы найти танцоров для выступления в будущем казино.
Мне показалось странным, что переулок «Долина слёз», в котором велась оживлённая торговля рабами, располагался не на каких-нибудь задворках, подальше от туристов и гостей столицы, не в укромной бухточке, где втихаря проворачивает свои делишки какой-нибудь законопослушный «демофил», а на виду у всех – в центральной части Константинополя, у реки Ликос, недалеко от форума Быка.
Попав на рынок, где у каждого входа–выхода стояли вооружённые копьями стражники, понял, что здесь, в основном, продают «икетика сомата» – домашнюю обслугу, евнухов, танцовщиц, музыкантов, акробатов, фокусников, мимов, «девочек» и «мальчиков» для плотских утех, которые, как рассказал мне главный работорговец по имени Андромах, поступали в столицу со средиземноморских рынков и Ближнего Востока.
Я изложил ему свои пожелания. Андромах провёл нас через пару узких коридоров во внутренний дворик с работающим фонтаном и сценой, скрытой занавесом из плотной синей ткани с золотистыми узорами. Вокруг стен – оранжерея из экзотических цветов и растений. Во второй раз за день мы уселись на лакированные, но слегка потрёпанные деревянные скамейки.
Минут через пять занавес открылся. «Мы – потомки древних эллинов и ромеев – чтим своих выдающихся предков и с гордостью представляем вам танец эллинских харит–граций и мужественных ромейских воинов», – с пафосом продекламировал владелец живого товара и уселся на скамейку, стоящую за мной.
Сначала вышел крепкий парень с кифарой – струнным музыкальным инструментом с трапециевидным деревянным корпусом, двумя фигурными ручками и тонкой перекладиной, которая соединяла их, а также фиксировала струны. Звуки извлекались с помощью костяного медиатора, так как сильное натяжение струн не позволяло перебирать их пальцами, как, например, при игре на гуслях. Не переставая музицировать, парень затянул грустную песню, но о чём она, я, как ни старался, как ни вслушивался, почему-то понять не смог.
– Это ода посвящена храбрым византийским воителям, одерживающим победу за победой, благодаря заступничеству богов древнего олимпа и молитвам святой православной церкви, – важно поведал мне торговец.
В это время на сцену выпрыгнули три худосочных воина в шлемах с красными перьями, в доспехах, с длинными копьями и тонкими мечами, по форме напоминающими клюв цапли. Босые ноги были надёжно защищены короткой льняной туникой, едва доходящей до середины бедер. Видимо, танцоры пытались изобразить то, о чём, не переставая, распевал парень с кифарой.
– Ни хрена не догоняют, как надо вести бой! Если пойдёт реальная молотиловка, солдат с такой тупорылой техникой нанесения ударов перебьют на первой же минуте. Что за безмозглый раб–педагог поставил этот стрёмный танец инвалидов? – начал возмущаться Кир и раскритиковал хореографическую композицию от начала до конца.
– Пеанос – танцевальные песни, восхваляющие подвиги героев античных мифов и ромейских друнгариев современности, – поспешил пояснить Андромах, не понимая, о чём мы дискутируем. – Кифара олицетворяет небо и землю, а двенадцать струн символизируют двенадцать уровней вселенной.
Музыка, военно–патриотические песни и пляски ненадолго закончились – «воины» удалились со сцены и внесли нечто, напоминающее стол на тонких деревянных ножках. Кир сказал мне, что это, вероятнее всего, цимбалы – струнный ударный инструмент, представляющий собой трапециевидную тонкую деку с натянутыми струнами. Одним словом, помесь гуслей с ксилофоном.
– Лена, как тебе танцоры? Есть у них потенциал и перспектива? – спросил я бывшую танцовщицу–тусовщицу во время короткого антракта.
– Средний ну ооочень симпатичный, такие проникновенные глаза! Вот только ноги у него безобразно волосатые, но такой эстетический недостаток устраняется ооочень легко и почти безболезненно… Ну и этот, который с рогатой гитарой или со скрипкой без смычка, высокий, ооочень хорошо накаченный и мускулистый. Немного брутален, чуточку нестриженый и лохматый, но, в общем, тоже в моём вкусе. Остальные двое так себе.
Я понял, что у дальнейшего разговора с Леной потенциала и перспектив нет. Появилась миловидная девушка, держащая в руках две деревянные колотушки с расширяющимися лопастями на концах. Звучание цимбалы мне вполне понравилось.
– Их можно переобучить на скрипку и гитару? – спросил я своего музыкального консультанта.
– Ессно. Молодых и талантливых всегда можно переобучить, а пожилых – нет, все вы уже заскорузлые и упёртые, – ответил Кир. – Если кифарист и ксилофонщица с ходу повторят за мной то, что я им сыграю, значит, будем брать.
– Звучит гименеос – мелодии, которые играют на традиционных византийских свадьбах, – объяснил торговец, обеспокоенный нашими постоянными разговорами на непонятном ему языке. – А сейчас наши самые восхитительные хариты–грации, танцевальное искусство которых воспевал в древности великий Гомер, порадуют ваш искушённый взор.
К нам вышли три стройные девушки, с венками на головах, в кожаных туфлях с небольшими каблуками, в коротких зелёных туниках, подолы которых были выкроены по косой. Сначала хариты исполняли в медленном темпе грациозный танец: с грустными глазами и приклеенными улыбками, призывно покачивая бедрами, держали над головой лёгкие покрывала. Плавные, но незамысловатые движения танцовщиц напомнили мне современный беллиданс, который, после того, как к нему присоединились все те же славные воины–друнгарии, постепенно переходил в более оживлённую пляску.
Неожиданно стиль музыки и танца византийского хореографического коллектива кардинально изменился. Парни положили на пол свои шлемы, мечи и копья, девушки, улыбаясь, бросили туда же покрывала. Они все выстроились в шеренгу лицом к нам и начали, постоянно подпрыгивая, лихо отплясывать ногами. Исчезли постановочные удары, тычки и падения; скованные, заученные и неестественные движения; натянутые улыбки, манерные позы и примитивные вихляния попой на уровне занятий по субботам в сельском фитнес–клубе.
Девушки в туфлях весьма неплохо отбили чечётку в ритм новой зажигательной мелодии, босоногие парни также не отставали от них. В последнем танце ребята, полностью раскрепостившись, отжигали по полной, продемонстрировали отличную слаженность движений, а также достойный уровень физической подготовки. Мне стало интересно, сколько времени они ещё смогут продержаться в этом бешеном темпе.
– Достаточно! – хлопнув в ладоши, громко крикнул Андромах своим танцорам. – Третья часть называлась коммос – танец плебсов–простолюдинов во время народных гуляний и праздников, – кратко пояснил он нам. Мне показалось, что раздражённый торговец был чем-то недоволен.
– Неплохо, все они изначально обучены местным танцам, и думаю, легко освоят новые движения. Для стриптиза и канкана анны павловы нам и не нужны, а за приму–балерину денег попросят в десять раз больше, – проинформировал я своих приглашённых экспертов. – Кир, проэкзаменуй музыкантов.
Кир, достав из сумки флейту, поднялся на сцену и заиграл похоронную мелодию «Рейнов из Кастамере». Немного послушав, парень и девушка без проблем повторили её. Затем Кир вынул флейту изо рта, но муз-невольники, казалось, даже не заметили этого, не остановились и увлечённо продолжили извлекать гармоничные звуки нового для них произведения, а затем, прислушиваясь друг к другу, стали синхронно импровизировать, словно отстраняясь от окружающей их неприглядной действительности и полностью погружаясь в фантазийный мир музыки…
Я решил не аплодировать этому творческому коллективу только потому, чтобы ушлый Андромах не накрутил цену.