Беня. Сборник рассказов

Из жизни мертвых душ

…Монолог, который я сейчас процитирую, звучал по-английски, но с мягким восточно-европейским акцентом, раз пятьдесят. Произносил его перед различными людьми маленький голубоглазый толстячок с русыми остатками волос вокруг лысины приятного розового цвета:

– У вас, американцев, хреново с образованием. Дети в школе учатся курить марихуану и правильно пользоваться презервативами. И все. Закон Ома не знают даже инженеры. 65 процентов населения верят в вампиров, 75 – в ангелов, 85 – в «летающие тарелки», 95 – в «Биль о правах». Из-за полной математической безграмотности богатые дуры в казино скармливают сотни тысяч заработанных их мужьями долларов безмозглым железным ящикам с лампочками. А вы ломаете голову, чем платить по счетам. Страна буквально лопается от денег, надо просто найти на поверхности этого мешка еще не освоенное местечко, проковырять в нем дырочку и подставить карман. Я это местечко нашел, но мне нужны толковые помощники. Вы жутко похожи на одного из них. Я предлагаю вам работать один час в день, но с оплатой, как за восемь часов. Правда, этот рабочий час может свалиться на вас в любое время, поэтому при себе надо будет постоянно иметь сотовый телефон и портативный компьютер. Если такие условия кажутся вам привлекательными, могу прямо сейчас начать вводить вас в курс дела.

Когда кандидат говорил «да», монолог продолжался:

– Я – Василий Степанович. Зовите меня именно так и не иначе. Ва-си-лий Сте-па-но-вич. Повторите… Для первого раза неплохо. Потом еще попрактикуемся. Моя фирма называется Heaven Network Сеть Inc. Мы обеспечиваем телефонную связь вдов с душами их умерших мужей. Не делайте такие глаза. Чтобы бизнес был успешным, в его основе должна лежать оригинальная идея, воплощенная на новейшей технологической основе. Не забыли, как меня зовут? Правильно! Василий Степанович! Клиенткам будет вручаться телефонная трубка с двумя кнопками: «ON» и «OFF». Ваш телефон будет снабжен преобразователем тембра голоса. Интонации и манеру вести разговор придется потренировать. Компьютер вам может понадобиться для оперативного извлечения сведений биографического и прочего личного характера. У нас работают два опытных детектива, которые эту информацию собирают. Не пугайтесь. Практика показывает, что говорить требуется обычно мало, главным образом приходится слушать и поддакивать…

И дело пошло. Клиенток босс находил сам. Непосвященному могло показаться, что у него на них нюх, но все было гораздо проще. Василий Степанович регулярно прогуливался на своем «Кадиллаке» по кладбищенским аллеям, присматриваясь к публике в процессиях и к одиночным посетительницам. Его наметанный глаз практически безошибочно выявлял оптимальное соотношение глупости и денег. Очень хорошо на податливость клиенток влияли вкрадчивый тенорок Василия Степановича с мягким славянским акцентом и демонстрация высококачественных репродукций с музейных документов Ватикана. Не важно, что именно там было написано на непонятной латыни, главное то, что при этом произносилось. Разумеется, цены на телефонные контакты с загробным миром назначались астрономические.

Штат «мертвых душ» был укомплектован потерявшими работу журналистами, писателями-неудачниками и актерами на подхвате, то есть людьми небогатыми, но с воображением. И конечно, как в любом творческом деле, не обходилось без забавных «проколов».

– Эта старая сука меня совсем заколебала, – жаловался Василию Степановичу газетный волк, контракт с которым был подписан только после того, как он зашил себе подмышку антиалкогольную «торпеду». – Представляете, она каждый день пилит меня за то, что я завещал 25 процентов единственной дочери от первого брака. Я ее спрашиваю: тебе что, на жизнь не хватает? Говорит: я должна думать о будущем! А самой 76. Я тогда спрашиваю: ну, и что ты предлагаешь? Она: перепиши завещание! Тогда я ей начинаю плести, что мне нечем писать, потому что я уже бесплотен. А она: знать ничего не знаю, перепиши, и все!

– Потерпи, дорогой! – успокаивал босс. – Она пока платит, значит, довольна. Таким муж нужен для того, чтобы с ним ругаться. Еще неизвестно, что лучше. Майк вон изнемогает от беспрерывного любовного воркования, хотя его «голубке» не меньше лет, чем твоей. Потерпи!

– Василий Степанович, я влип! – плакался характерный актер, исполнитель эпизодических ролей убийц и бандитов. – Клиентка позвонила поздно вечером, когда я уже был в постели с женой. Жена что-то недовольно вякнула, та услышала и теперь изводит меня своей ревностью.

– Скажи, что это ангел рядом пролетал.

– Уже говорил. А она: знаю я этих ангелиц! Это часом не та, от которой ты свой СПИД подцепил? Ну, что ей на это ответить?!!

– Ничего не отвечай. Наша сила – в нашей духовности. Просто вздыхай, можешь даже всплакнуть.

– А что, это идея!

Иногда среди трудовых будней вспыхивали неожиданные праздники. Одним из них стала женитьба потрепанного жизнью писателя на своей клиентке – молоденькой вдове. И никому в голову не пришло обвинить его в использовании служебной информации в личных целях, потому что атмосфера в компании царила панибратская. Ну, совсем как в российских конторах.

Недавно я узнал, что Василий Степанович собирается выставить свою кандидатуру на пост мэра небольшого городка в Калифорнии.

Русские идут!

2002.

Интересная жизнь

На самом деле жизнь вовсе не интересная. Она полна однообразия, рутины и скучных привычных гнусностей. Если бы жизнь и впрямь была интересной, мы бы не тратили деньги на билеты в кино и на концерты знаменитых несколько десятилетий назад гастролеров, не покупали бы книги и газеты и не сидели бы по уши в Интернете. Все эти более или менее удачные выдумки подобны специям, придающим острый вкус постной жвачке повседневности. Но иногда и сама жизнь, подобно чеховскому осколку бутылочного стекла в лунную ночь, вдруг сверкнет бриллиантовым блеском прямо нам в глаза и снова подернется сумеречной мутью.

В Киеве на одной лестничной площадке соседствовали две молодые семьи – Ткаченки и Лифшицы. Они вселились в эту пятиэтажную «хрущобу» в один день, в один месяц родили по младенцу и дружили так, как могут дружить только интеллигенты-романтики: вместе забирались с шашлыками в рюкзаках на совершенно не радиоактивную тогда Припять, пели под гитару песни у костра или под пиво с воблой ругали Советскую власть то на одной, то на другой крохотной кухне.

Именно на кухне, причем не у Сони и Левы Лифшицев, а у Жоры и Оксаны Ткаченко, родилась идея «свалить» из "тюрьмы народов", Идея, прямо скажем, для 1976 года не шибко оригинальная, потому что именно тогда в незыблемом, казалось бы, "железном занавесе" образовалась узкая, но заманчивая щель. Расставаться друзья никак не хотели, но если для Сони с Левой выезд представлялся вполне реальным, то для Жоры и Оксаны, по понятным причинам, он выглядел совершенно несбыточным. И тогда они решились на хитрую авантюру, для обозначения которой в английском языке есть хлесткое слово «change» – то есть «обмен». Вы догадались чем, вернее кем. Женами! По-нарошке, конечно, только для того, чтобы выехать.

Хотеть, значит мочь. Энергия молодости способна и не на такие подвиги. Но если быть совершенно честным, то идея имела некоторое подсознательное, непроизносимое вслух подкрепление. Леве, например, всегда нравился Оксанин пышный бюст. Он его волновал и даже несколько раз снился. А Соне нравились широкие Жорины плечи. Молодость, молодость… Короче, ребята совершили не просто синхронный бракоразводный процесс, а перекрестный разводо-брак. И подали документы на выезд.

Сейчас-то мы уже знаем, что наша родная советская бюрократия – ягненок с ангельскими крыльями по сравнению со ржавыми бездушными шестернями государственной бюрократии в Северной Америке. А тогда не знали, фантазировали, выдавали желаемое за действительное. И вот родной советский ОВИР как-то очень быстро выпустил Жору с ракетой-носительницей Соней и Сониным Мишкой и уже собрался выпускать Леву с Оксаной и Оксаниным Петькой, как грянул 1979 год. В Афганистан был введен "ограниченный контингент" советских войск, Запад обрадовано возмутился, СССР отреагировал адекватно и законопатил щелку в "железном занавесе".

Ткаченки в качестве счастливчиков-отщепенцев оказались в Риме, а Лифшицы на долгие десять лет угодили в отказники, то есть лишились нормальной работы и профсоюзных путевок. Ткаченки всего этого тоже лишились, но в совершенно других условиях.

"Это" с ними случилось в крохотной комнатке с видом на Средиземное море, когда маленький Мишка уже спал. Соня потом плакала. Жоре не понравилось, что она плачет так часто и он сказал: "Да хватить тебе убиваться! Мы сами выбрали свободу". И она перестала.

В Киеве «это» тоже не заставило себя долго ждать. Оксана шептала: "Я им отомщу!". Лева был серьезен и задумчив. Прежние его сны оказались в руку…

После Рима Ткаченки попали в Канаду. Соня довольно быстро освоилась, подучилась тому и этому и стала преподавателем колледжа. А Жора года полтора лежал на диване, грустил, даже попробовал пить, но это душевное занятие было быстро пресечено супругой. В конце-концов ему удалось устроиться по своей инженерной специальности. Гибридная семья расцвела, заколосилась и даже произвела на свет маленькую канадку Клару.

Когда весть об этом просочилась на Украину, антагонизм прежних друзей достиг крайней степени. Время от времени в маленькой киевской квартирке звучали даже такие фразы: "Убью паразита!" или "Как она могла?!."

Никто никого, конечно, не убил. Когда полюбивший сало Лева, располневшая Оксана и гарный хлопец Петька оказались наконец на Западе, в Канаду они не поехали, а поселились в Нью-Йорке.

Историческая встреча брачных заговорщиков произошла на мосту между США и Канадой в радужной водяной дымке Ниагарского водопада. Посидели в ресторане, поговорили, все было на удивление спокойно. О возможности восстановления прежней попарности никто даже не заикнулся.

Все имеет свои границы: и верность Родине, и супружеская верность. Современный мир вообще склонен к размыванию всех и всяческих границ. Самое главное, что я ничего не выдумал, все так и было.

2002.

Штраф

– Тут тебе какое-то странное письмо пришло, я его случайно открыла. Кажется, тебя за что-то штрафуют.

– Что значит «случайно»? Тут же ясно написано: мистеру… мне. Сколько раз тебе говорил: не вскрывай чужих писем! Что за привычка, понимаешь…

– Не бурчи! Я все равно по-письменному ни черта не понимаю.

– Пора бы…

Он взял конверт и спустился в подвал. Внутри, действительно, была штрафная квитанция от «The Conscience Association» на 275 долларов.

«Где же это я вляпался, – подумал он. – Неужели всплыла история с аварией. А может быть, это еще киевские дела…».

Он стал изучать квитанцию внимательнее. Сумма штрафа состояла из двух частей: 100 долларов за «wrong behavior» и 175 – за «negative attitude».

«Ну, «behavior» – это понятно, это значит «поведение», по почему «wrong», то есть «неправильное», – начал ломать он голову. – И что это еще за «attitude» такой? И почему он к тому же «негативный», то есть опять неправильный? Может, на какой-нибудь радар в кустах напоролся, который автоматически фотографирует номер машины…»

– Куда ты словарь опять подевала? – закричал он жене. – В доме всего одна книга, и той не доищешься!

– Нужен мне твой словарь! Я и без словаря как-нибудь проживу. Небось побольше твоего зарабатываю!

– Опять считаться начала. А кто тебя сюда притащил? Забыла?

Словарь в конце концов нашелся в гараже, и он вспомнил, что сам его туда принес, когда разбирался с инструкцией к газонокосилке. «Aattitude» переводился сразу несколькими разными словами: «поза», «осанка», «отношение», «позиция»…

«Хрен его знает, поза им моя не нравится. Чушь какая-то! Надо ехать разбираться».

Он завел свой «джип», минуты три прогревал мотор, густо задымив гараж, и отправился по указанному на конверте обратному адресу, благо это было совсем недалеко.

Здание «The Conscience Association» сверкало металлом и стеклом, напоминая церковь, построенную из чересчур современных материалов.

– Я получил это письмо. Я думаю, это ошибка, – сказал он девушке-секретарше на бойком английском, но с русским произношением и киевскими интонациями.

– Посидите, пожалуйста, – предложила та, взяв письмо.

«Ничего, но очень зубастая, – подумал он. – Слишком уж лыбится».

Едва он присел на кожаный диван и взял в руки красивый глянцевый журнал для женщин, из внутреннего помещения в приемную вышел элегантно одетый стройный седой мужчина.

– Мистер?..

– Я! – ответил по-военному он, вскакивая с кресла.

– Пройдемте со мной.

«Уж не чека ли это ихняя?» – встревожился он, следуя за элегантным мужчиной.

Комната чем-то напоминала кабинет генерального директора их автохозяйства в Киеве.

– Итак, вы полагаете, что штраф начислен вам неправильно? – сказал на чистейшем русском языке мужчина.

Его сердце бешено забилось. «Неужели и здесь достали? – испугался он. – Вот уж не ожидал. А с виду типичная канадская контора».

– Я… не знаю, – промямлил он.

– Может быть, вы полагаете, что ваше поведение безукоризненно…

– Не знаю…

– А я уверен, что вы все знаете. Вы мужчина в расцвете сил и память у вас должна быть хорошая. Вы должны прекрасно помнить все, что вы делали раньше. Кроме того, вы, конечно, прекрасно разбираетесь в том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Так?

– Наверное…

– А теперь я попрошу вас в порядке обсуждения правомерности вашего штрафа специально напрячь память и самому себе ответить на простой вопрос: всегда ли ваше поведение было правильным.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Ну, может быть… Иногда… – Он твердо знал, что ни в коем случае нельзя позволять брать себя на пушку и тем более колоться самому.

– Кстати, почему дочка у вас совсем не говорит по-русски? Она ведь довольно большой приехала. Ей было, кажется, двенадцать лет. Вы к ней обращаетесь по-русски, а она вам отвечает по-английски. Странно как-то. Вот и спросите у нее, если она вся такая англо-говорящая, что означает название нашей организации. Хотя, я думаю, ее английского в данном случае будет недостаточно…

– С поведением я понял, – решил он ускорить тягостный разговор. – А почему за «attitude» так много? Я на нудистский пляж не хожу и никаких неприличных поз не принимаю. – Вы кого-нибудь по-настоящему любите?

– Ну, дочку. Еще Барсика…

– Понятно. Жену в этот перечень вы, конечно, не включаете. А теперь попробуйте вспомнить всех тех, кого вы не любите.

Он напрягся.

– Вот видите. Список получается длинный, даже слишком длинный. Это и есть ваш «negative attitude». Согласитесь, что сумма в 175 долларов вовсе не завышена. Более того, если быть совершенно беспристрастным, то она просто смехотворна.

– …Да перестань ты брыкаться! Ни днем от тебя покоя нет, ни ночью! – узнал он голос жены.

– Извини, сон страшный приснился.

– Что-то часто тебе стали страшные сны сниться. Сходил бы к врачу, что ли…

И он, действительно, собрался и пошел к русскому врачу-психотерапевту, которого ему посоветовал Боря. Врач внимательно выслушал все его жалобы и выписал рецепт на лекарства.

– Это с утра перед едой по одной таблетке, а это – перед сном по две, – сказал врач. Вот счет. Расплатитесь в приемной.

Перед окошком медсестры он рассеянно взглянул на бумажку в руках и с удивлением увидел цифру: 275 долларов…

2002.

Стон!

Едва Егор эмигрировал, как сразу стал иммигрантом…

Множество людей даже не подозревают, что «эмиграция» и «иммиграция» – это два разных слова, которые не только по-разному пишутся, но и означают совершенно разные вещи. Эмигрант – это человек, который откуда-нибудь уехал, чтобы там больше не жить. Я, например, эмигрировал из Москвы. А иммигрант, напротив, – это тот, кто приехал куда-нибудь жить. Мы все в Канаде – иммигранты. Нашими делами занимается специально созданное для этого Министерство иммиграции – Citizenship and Immigration Canada. Министерство эмиграции, если и существует, то не здесь. В советские времена в КГБ СССР было специальное управление, отслеживающее умыкнувших за бугор соотечественников. Сотрудники комитета, работающие за рубежом под прикрытием посольств, консульств, торгпредств, корреспондентских пунктов и других вполне официальных организаций неофициально собирали информацию о бывших советских гражданах и даже, будто бы, получали за каждую эмигрантскую голову небольшие деньги.

Сегодня эмиграции больше не существует. Некоторые граждане Российской Федерации и других стран СНГ, случается, выезжают за рубеж приработать денег или развеяться. Часть из них оформляет бумаги, разрешающие постоянно проживать в той или иной стране. Причем, обратите внимание, бумаги эти выдаются зарубежными, а не отечественными ведомствами. Никому и в голову не приходит отказываться от российского, к примеру, паспорта, который ничем не хуже хотя бы аргентинского. Секретным агентам больше не надо таких людей выслеживать, потому что они сами плотными рядами идут в консульства регистрироваться или продлевать свои родные паспорта. Короче, все вроде бы вернулось в рамки здравого смысла.

…История с Егором началась давно, еще до эпохи массового столкновения «Запорожцев» с «Мерседесами», даже до обретения Украиной независимости. Но уже после практики позорного лишения эмигрантов гражданства за их же деньги. Ветер свободы вовсю развевал занавески в распахнутых настеж окнах Союза Советских Социалистических Республик. Именно благодаря особенностям этого переходного исторического периода жена Егора через две недели после их отъезда устроила жуткий скандал и одна улетела обратно в родной Славутич. В какой стране произошел скандал, я не скажу, потому что для последующего развития событий это не имеет значения. Скажу только, что окончательно Егор поселился в Канаде.

А теперь о главном. Еще на Украине бывалые люди предупреждали Егора, что с женщинами на Западе напряженка. Такого, чтобы пойти прогуляться, подсесть к кому-нибудь на лавочке в парке, поболтать о том о сем, а потом совершенно бесплатно оправиться к новой подруге ночевать, об этом в америках не могло быть и речи. Здесь, если у кого и есть жена или, к примеру, муж, то в нее или в него вцепляются зубами и держатся насмерть. По этой причине свободных русско-говорящих женщин среднего возраста практически нет. Что касается свободных англо-говорящих женщин среднего возраста, то они эмансипированы настолько, что полностью утратили базовые женские качества. Комплименты и заигрывания для них – уголовно наказуемые деяния. Манящее романтической мрачностью слово «отчуждение», вычитанное когда-то Егором в романах американских писателей, вдруг мертвой хваткой схватило его самого за горло. Или, вернее, не за горло…

Опять отвлекусь, потому что эта душераздирающая история перекликается с некоторыми из моих собственных наблюдений. Каждый четверг я подрабатываю развозкой по городу бесплатной молодежной газеты на английском языке. Работой этой дорожу, потому что редакция обеспечивает меня казенным транспортом и неплохо платит. Я перезаряжаю свежими газетами знакомые всем вам железные ящики на улице и рассовываю стопки разной толщины по магазинам, ресторанам, барам, студиям и прочим мелким и крупным конторам, в том числе по нескольким секс-шопам и стриптиз-барам. С некоторыми из хозяев этих заведений я болтаю о всяких пустяках и заодно расспрашиваю об особенностях их бизнеса. Надо сказать, что дело это прибыльное. Канадцы – и канадки! – так и прут. О том, что заставляет их сексуально окормляться не в любви и браке, а перед экраном телевизора или за разглядыванием журнальных картинок, я могу только гадать. Может быть, причина кроется в пресловутом западном отчуждении, а может быть, пуританское воспитание в детстве оказало на них такое же действие, как насильственный визит нашего кота к ветеринару. Надо заметить, что после этого визита кот похотливости не утратил, а лишился лишь специфического мужского запаха. В результате кошки его не любят, но он не унывает и ежедневно одаривает ласками ту или иную шерстяную тряпку в доме. Судя по выражению его морды, несчастным он себя при этом не чувствует. Так, может, и клиенты секс-шопов так же…

Итак, Егор страдал ужасно. Провожая взглядом очередную изредка попадающуюся на здешних улицах красавицу, он только стонал и скрежетал зубами. Для пышущего здоровьем 42-летнего мужчины, к тому же брюнета, одиночество невыносимо. Но где и кого?.. Те молоденькие девушки, которые были привезены сюда детьми, говорили на ломаном русском языке и с 14–15 лет поголовно имели так называемых бой-френдов. Егор даже начал подумывать, не прибегнуть ли к услугам уличных жриц любви, но интеллигентская застенчивость и природная брезгливость удерживали его от этого шага…

Уверен, что в данном случае интеллигентская застенчивость – лучшая линия поведения. Одно время мне довелось поработать ночным таксистом. Насмотрелся я на этих тружениц панели достаточно, когда развозил их по ночным делам. Отвратительные, бессовестные, вороватые и крайне примитивные существа. Только единожды у меня в машине оказалась студентка университета, которая таким способом подрабатывала на жизнь. Но она была достаточно умна, чтобы не быть выбираемой, а выбирать клиентов самой. В тот раз я отвез ее в мотель с юным богатым красавцем из Бельгии…

В конце-концов все обошлось для Егора удачно. Он давно мечтал прокатиться в Нью-Йорк, и когда такая возможность представилась, немедленно ей воспользовался. В Бруклине, на знаменитом Брайтоне, он зашел в русский книжный магазин и был потрясен богатством его ассортимента. Перебирая на полках книги, о которых давно слышал и которые мечтал прочитать, он оказался по соседству с молодой женщиной в очках. Ничего особенного в ней не было, но он почему-то начал совершать как бы непринужденные микро-шажки в ее сторону. Она тоже его как бы не замечала, но вся сосредоточилась на так называемом боковом зрении, которое у женщин развито значительно лучше, чем у мужчин. Иными словами, нос у нее был направлен в раскрытую книгу, а глаза вместе с очками съехали набок, как у камбалы, и сфокусировались на Егоре. Тот собрался с духом и произнес: «Шикарный магазин! У нас в Кингстоне таких нет». «А где это – Кингстон? В Нью-Джерси?» – спросила она. «Нет, в Канаде», – ответил он, пытаясь сдержать сердцебиение, вызванное исходящим от нее неуловимым, но таким родным ароматом…

Сейчас они уже восемь лет муж и жена, у них подрастает маленький канадец Васька и все очень хорошо. А первой жене Егора в Славутиче вырезали щитовидку.

Если вам вдруг станет одиноко – поезжайте в Нью-Йорк.

2002.