Выйдя из троллейбуса, Семен осмотрелся и побежал. Оглядываясь по сторонам, он не видел пса, и уже начал думать, что ему всё это показалось, но, вбегая во двор, Семен увидел пса, сидящим под фонарем на детской площадке, напротив подъезда Семена. От неожиданности Семен замер. Их разделяло не больше десяти метров. Семен смотрел на пса, залитого жёлтым искусственным светом. Пёс, склонив голову на бок, рассматривал Семена. Только сейчас, внимательно рассмотрев пса, Семен понял, что это был никакой не пёс, а самый настоящий волк. Когда их глаза встретились, волк зарычал и бросился на Семена. В этот момент открылась дверь подъезда. Из подъездного полумрака вывалился Вадим, вечно пьяный сосед со второго этажа. Он и сейчас был навеселе, а в руке его была бутылка пива.
Со скоростью пули Семен заскочил в подъезд, оттолкнув ничего не понимающего Вадима, захлопнув дверь перед оскаленной мордой волка. Семен немного постоял у двери, прислушиваясь. Сначала слышалось бессвязное бормотанье Вадима, потом наступила тишина. Поднявшись к себе в квартиру, Семен взял газовый баллончик, бейсбольную биту и спустился вниз. Ему было интересно там ли ещё волк. И если он там, не напал ли он на Вадима. Если случилось худшее, Семен готов был дать отпор волку – брызнуть ему газом в морду и побить бейсбольной битой. Но, когда Семен вышел из подъезда, он не увидел ни волка, ни Вадима. Только метрах в пяти от подъезда была небольшая тёмная лужица. Семен подумал, что наверняка это машинное масло, ведь на том месте всегда ставит свою машину Илона с пятого этажа. А у Илоны вечно что-то случается – то она в аварию попадёт, то с её машины колёса наркоманы снимут, то стекло лобовое разобьют, то зимой она просит Семена поменять ей аккумулятор. Лужа масла в том месте, где Илона ставит свою машину – обычное дело. Илона ведь блондинка, да ещё незамужняя. Так думал Семен, поднимаясь в свою квартиру, скидывая с себя одежду и ложась спать. Завтра предстоял новый день – новая битва. Битва с Жабой.
Следующий день мало чем отличался от вереницы предыдущих. Только волка Семен больше не видел и допоздна предпочитал на работе не сидеть. Хотя с газовым баллончиком он после встречи с волком не расставался. С директором про открытое окно в кабинете он не говорил по той простой причине, что был так загружен работой, что просто некогда было отвлекаться на подобные мелочи.
Семен продолжал работать, как ни в чем не бывало. Помня слова директора про армию безработных, он больше не ходил к нему жаловаться. Просто он решил бороться с Жабой, как он про себя называл главбуха, другими методами. Чтобы не слышать её чавканья, Семен включал MP-3 плеер в мобильном телефоне и слушал музыку через гарнитуру. Чтобы избавиться от неприятных запахов, он принёс из дома аэрозольный освежитель воздуха. Он распылял под столом запах роз, как только чувствовал, что дышать становится нечем. Брызнув под стол аэрозолем, он тут же выходил на крыльцо, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. В курилке он больше не появлялся, чтобы не пересекаться там с Жабой. Так продолжалось месяца три, пока директор не запретил Семену слушать на работе музыку и пользоваться освежителем воздуха.
– Ты что, убить её хочешь? – кричал Рогов на Семена, потрясая рукой с зажатым в ней баллончиком освежителя воздуха. – У Ольги Валерьевны астма…
– А я думаю, куда мой освежитель делся? – Семен выхватил из руки директора баллончик. – Спасибо! А я думал, что потерял его… Я для дома освежитель купил!
После того случая работать Семену стало ещё тяжелее, чем в первые дни работы в «Швейке». Жаба ела с утроенной силой, будто отсутствие освежителя воздуха и наушников в ушах Семена разбудило в ней аппетит. В какой-то момент Семен подумал, что ещё немного – и он сойдёт с ума. Дошло до того, что он уже не мог смотреть на пищу. Даже дома ему стало казаться, что стоит ему войти в кухню, он увидит там Ольгу Валерьевну, опустошающую холодильник, запихивающую в рот всё, что попадёт под руку. Вид любой пищи вызывал у Семена отвращение, в памяти всплывал картины: главбух широко открывает рот и заталкивает в него длинный бутерброд, Жаба набивает рот конфетами и запивает большой порцией кофе; Жаба обгладывает жареную курицу, тыльной стороной ладони вытирает бесформенный рот, громко рыгает, портит воздух и улыбается самодовольной улыбкой.
Семен осунулся, сильно похудел. Бреясь в ванной по утрам, он стал видеть не Семена-красавца, а очкарика – узника Освенцима. Он уже ненавидел Жабу и готов был вернуться на автостоянку, лишь бы положить всему этому конец.
А конца не было видно. Каждый рабочий день был Днём Сурка – всегда одно и то же. Он работает, стиснув зубы, она ест.
– Может, вы будете есть в столовой, как все нормальные люди? – спросил как-то Семен, когда уже сил не было сдерживаться, и к горлу подкатывали рвотные массы.
– Что?! – Жаба поперхнулась кешью. Выпучив глаза, она стала кашлять. Несколько кусочков орехов, перемешанных со слюной, попали Семену на очки.
– Вот видите, в столовой кушать безопаснее, – Семен улыбнулся, протирая очки. Это была торжествующая улыбка. Наконец-то Бог, или другие какие-то силы услышали его мольбы и Жаба подавилась.
– Да как ты смеешь … – Жаба попыталась встать. Подлокотники не дали ей выбраться из кресла. После двух неудачных попыток выбраться из кресла, она встала вместе с ним, возвышаясь над Семеном, как гора, закрывая собой солнечный свет, бьющий из окна. Со стороны казалось, что кресло намертво приклеилось к огромным ягодицам Жабы. В тот момент она была похожа на какую-то фантастическую улитку, с креслом вместо раковины. Ситуация показалась Семену комичной, но улыбка сползла с его лица, когда он встретился взглядом с выпученными, мечущими молнии злости, глазами главбуха. – Ты об этом пожалеешь! – прошипела Ольга Валерьевна, присаживаясь за стол и хватая трубку телефона.
– Ольга Валерьевна, я не хотел вас обидеть. Просто я тут почитал медицинскую литературу…
Но главбух не обратила на его слова внимание. Потыкав по кнопкам телефона толстым пальцем, она заорала в трубку:
– Рогов! Ты прикинь, что этот цыплёнок мне тут сказал… Ему, видишь ли, не нравится, что я иногда позволяю себе перекусить во время работы. Дел так много, что мне некогда выйти… А этот щегол курит через каждые пять минут, да ещё позволяет себе возмущаться…
– Я не возмущаюсь я просто… – пытался возразить Семен.
– …Совсем обнаглел! – Жаба кинула трубку, посмотрела на Семена.
«Жирная свинья!» – подумал Семен, глядя на жировые складки на руках Ольги Валерьевны.
– Ты об этом пожалеешь! – повторила Ольга Валерьевна.
Зазвонил телефон на столе у Семена.
– Ты что себе позволяешь? – послышался возмущенный голос Геннадия Ефимовича. – Тебе работать у нас надоело, да?
– Нет, Ольга Валерьевна не так поняла меня, – Семен поднял глаза на главбуха. Её круглое лицо с большими щеками расплылось в ехидной улыбке. – Я… Да мне вообще пофиг, где она ест. Врачи говорят, что вредно есть во время работы. Может быть язва желудка…
– Это у тебя будет язва желудка… и прямой кишки! – Рогов повесил трубку.
– И сегодня тебе предстоит небольшая работёнка. – Жаба продолжала улыбаться. – Не уйдёшь с работы, пока не доделаешь авансовый отчёт и вот… я написала на бумажке, что тебе нужно сделать… – Жаба протянула клочок бумаги, на котором мелким, корявым почерком был записан список из десяти пунктов.
– Твою мать, – сорвалось с губ Семена. Он хотел сегодня вечером посидеть в баре с выпускницами Педагогического университета, с которыми учился в одной группе. Видать, его планам не суждено было случиться.
– И следи за своим языком! – черты лица главбуха сделались жёсткими. – Ты на работе находишься, а не на тусовке….
– Да… – Семен перевел взгляд на монитор, стал быстро стучать пальцами по клавиатуре. Он делал всё возможное, лишь бы больше не встречаться взглядом с Жабой и не разговаривать с ней. Пусть думает, что он погружен в работу.
Посидев за компьютером часа два, съев десяток заварных пирожных, сделав пару звонков по телефону, Жаба, пыхтя и морщась, вылезла из кресла, сняла с вешалки свой чёрный плащ с капюшоном и вышла из кабинета.
– Пошла ты на хрен, – сказал Семен, когда дверь за Жабой закрылась. Он надеялся, что Жаба не слышала его слова.
Погрузившись в работу, он не заметил, как пролетело время. Он стучал по клавиатуре, как заведенный. Иногда из соседнего кабинета – кабинета директора – доносился шум. Из любопытства Семен подходил к стене, прикладывал ухо к розетке. Слышалась какая-то возня, рычание, стоны…
«Интересно, чем он там занимается? – думал Семен, возвращаясь к работе. – Опять, наверное, с проститутками отрывается….». Семен знал, что Рогов часто приводит к себе в кабинет женщин лёгкого поведения по вечерам, и ему уже приходилось слышать звуки возни, раздающиеся из кабинета директора. Стены были тонкими. Но вдруг в кабинете директора стало тихо. Семен отшатнулся от стены.
Открылась дверь. В кабинет вошла уборщица, Софья Михайловна. Как всегда, не поздоровавшись, она принялась мыть пол. Семен привык к тому, что Софья Михайловна всегда немногословна. В те редкие мгновения, когда она что-то говорила: «Убери стул… Выйди из-за стола» Семен удивлялся, до чего у неё грубый, совсем не женский голос. Иногда он думал, что хорошо, что уборщица молчит. Только сейчас он заметил, что руки и шея Софьи Михайловны покрыты длинными густыми волосами, похожими на шерсть. Это его удивило. Да, были у него подружки с волосатыми ногами и кустистой порослью под мышками, но уборщица, похоже, их всех переплюнула.
– Надо ей подарить эпиллятор на восьмое марта, – вполголоса сказал Семен, когда уборщица вышла из кабинета. Он улыбнулся, шутка показалась ему смешной.
Небольшая передышка прибавила сил. Семен стал работать быстрее, всё ещё надеясь успеть повидаться с бывшими сокурсницами. Интересно, кто из них работает учителями?