Роман про шпионов. В 2-х частях

Глава II. Мандатный фильтр как Колесо Сансары

Очередь – это то еще наследие социализма. Кто не стоял в советской очереди, тому трудно будет представить описываемое событие воочию.

Однако в этот раз это была особая очередь. И по существу, и по содержанию, и по своему виду со стороны.

В главном трехэтажном здании в Лесу заседала мандатная комиссии КГБ СССР. Она сидела в огромном зале за накрытом красным кумачём, длинным столом. На стульях сидело полтора десятка или даже полторы дюжины начальников и ветеранов с медалями.

В зал пускали по одному. Дверь открывалась. Из зала выходил один. За ним выходил офицер, который сопровождал вышедшего из зала в другую комнату и тут же возвращался обратно, и другой – со списком в руках. Он снова и снова зачитывал звание и фамилию очередного претендента на поступление.

Самым примечательным и запоминающимся в этом действе была очередь людей в разнообразной форме советской армии и флота. Очередь шла длинной змеёй от двустворчатой, белой деревянной двери в зал. Обратно по коридору до центральной лестницы. Затем по лестнице она шла вниз, со второго этажа на первый. Выходила на улицу. Далее шла по плацу. И хвост этой змеи удалялся далеко в лес.

Такой порядок в очереди лично Я видел в своей жизни еще только три раза. Все три предыдущих моих опыта стояния в такой очереди были связаны с Мавзолеем Владимира Ильича Ленина.

Первый раз, когда я был еще маленьким и с мамой ездил в Москву к дяде Коле и тёте Нине. Дядя Коля был танкистом. Горел в танке. Награждён двумя орденами Славы, и считал, что единственная решающая сила на поле боя, это танк. Мы все – Я, мама, дядя Коля и тётя Нина – пошли на Красную Площадь, и там состоялось моё первое знакомство с очередью в Мавзолей В. И. Ленина.

Второй раз это было после того, как я поступил в Высшую Школу КГБ СССР. Там тоже стояли в очереди. Но специальной. Двигалась она быстро. Чужих не было. Площадь оцепили. Были все свои.

Третий раз – это уже когда там же, на Красной Площади, нам вручали дипломы и погоны лейтенантов. Там тоже был порядок. Как обычно, порядок в виде организованной очереди. Традиционный, в общем, порядок. Привычный. Всё, как положено.

Очередь в эту мандатную комиссию в Доме в лесу была чем-то по своему внешнему виду схожа только с очередью в Мавзолей. Тот же строгий порядок и дисциплина. И главное, ответственность момента. Только двигалась очередь очень и очень медленно. Запускали по одному. И потому продвигалась она последовательно, рывками, максимум на метр за один раз.

Кто знаком с работой старинный часов с маятником и гирями, тот меня поймёт, как двигалась эта очередь.

Раз!

Провернулось колесо с острыми зубьями.

Раз!

И еще один шажок.

И ещё.

Только очень всё медленно.

И всё же – это было не колесо времени, а колесо Сансары. Колесо судьбы. Всех нас отцы-наставники и командиры выстроили друг за другом, по фамилиям, согласно таинственных списков, нам неведомых.

Первым поставили тех, кого мы еще не знали. Оказалось, что это так называемый рабфак. Ребята, которые учились целый год до нас в Москве. Они шли первыми. Их было много. Они и появились только перед мандатной комиссией, рано утром. И вначале бродили по лесу, как неприкаянные. Пока не началось.

Их приняли всех. Для них это была чистая формальность. Но шанс пролететь мимо был и у них. Парочка так и сделала. Почему? Не знаю.

Я оказался в очереди прямо перед дверью в здание лесного штаба. После рабфаковцев шли суперотличники. Те, что имели не только пятерки на экзаменах в лесу, но и аттестаты со всеми пятерками. И даже по поведению. С медалями. Золотыми и серебряными.

Потом целевики. Кто такие, не знаю, но, наверное, с заслугами. Ордена, медали, папы там. В общем, нужные люди.

Ну и потом мы. В порядке списка выстроенные друг за другом.

Поговаривали, что на наш факультет возьмут 117 человек. Оказалось потом, что взяли 136. Но очередь была общей. На все факультеты. На всю дюжину номеров.

Через пару часов пришел мой черед. Зашел. Представился. Стою посередине зала, перед комиссией. Рядом с основным еще один столик со стопками папок личных дел. Из-за этого столика встаёт офицер. Берёт папку сверху, очередную, которая исключительно про меня информацию содержит. Докладывает комиссии:

– Кто Я?

– Откуда?

– Кто рекомендовал?

– Кто поручился?

– Как сдал экзамены?

– Партийная характеристика, так как кандидат в партию.

И своё предложение кадровик из центрального аппарата КГБ СССР вносит:

– Предлагаю, принять в Высшую школу КГБ СССР.

Смотрю, полковник мне знакомый, который Григорий Иванович Бояринов, мне помигивает. Думаю, что это к добру. Кто тут еще из своих? Из ВДВ? Больше никого и не видно.

Как оказалось потом, это я поспешил с выводами. Там еще и ветераны были, которые в тыл к немцам прыгали. Но как сразу определишь? Не в тельняшках же они были на комиссии?

Рекомендовали меня принять и определили непонятно куда. То ли в разведку, то ли в контрразведку. Нас, как выяснилось потом, таких 32 человека оказалось. Но для начала всех, таких как Я, определили на факультет разведки. Потом пару раз еще перетасовали. То в разведку, то в контрразведку. По другому критерию, оказывается, движение это было. Но вся разведка, как я узнал потом, пятым экзаменом географию сдавала.

Тут же и поздравили меня с зачислением в Высшую, Краснознамённую Школу КГБ СССР, имени Феликса Эдмундовича Дзержинского. Председательствующий генерал поздравил. И отправили меня ждать дальнейших указаний. В зал запустили следующего.

Тех, кто выходил из зала, сразу же сопровождающий офицер отводил в другую комнату в конце коридора Лесного дома, подводил к нашим будущим командирам и нашему будущему начальнику курса. Тут же уходил за другим поступившим.

Ты снова представляешься. Твой новый начальник говорит, куда теперь тебе идти. К кому обратиться. Вернее, еще проще. Просто говорили, кому, куда и в какой домик и с каким номером идти, и ждать либо в классе, либо перед домиком покурить, но далеко не расходиться. Сказали, что можем теперь знакомиться друг с другом.

– Вам теперь, – сказали, – надолго быть вместе.

Кстати, мандатную комиссию после рабфаковцев прошли тоже не все. Один или два сразу не прошли. Один точно не прошел потому, что когда сказали на какой он факультет идёт, он сразу же возразил, что туда не хочет, а хочет только туда, куда ему нужно.

Ему сказали спасибо за принципиальность и честность. И прямо там – на комиссии – отказали в приёме. А после, сопроводив за вещами, тут же отправили из леса, нам остальным уже неведомо куда.

Еще один прямо там на комиссии сказал, что он вообще не туда попал. И учиться здесь не желает. Ему и дома, в Москве, на гражданке хорошо. Его просьбу тоже уважили. Сказали спасибо и тоже отправили домой.

Однако обидно было и тем, которые оказались в последней трети очереди. В один момент очередь остановилась совсем. Комиссия посовещалась немного, и впустили еще трёх человек. Им, троим только, и повезло. Их взяли. Остальным сказали построиться перед Лесным домом.

– Я эту процедуру откуда знаю? – спросите.

Все просто. Пришел я в учебный домик со своим номером. Там классы со своими внутренними номерами. Номера на углу домиков и на дверях классов на белых листках бумаги краской были написаны и прикреплены обычными железными кнопками.

Меня определили в третий домик, в четвёртый класс. Там Я был вторым, после Серёги Орлова. Как только третий пришел, Женя в морской форме (контр-адмирал сейчас), нас тут же обратно в штаб отправили помогать всяко-разно и на подхвате, на смену другим, которые уже пару часов там помогали, из числа первых зачисленных.

Вот эту всю процедуру мне и посчастливилось потому лично и воочию и увидеть со стороны и изнутри процесса. Пока на мандатку в очереди стоял, и пока по штабу носился со всякими разными поручениями.

Тех, кому в этот раз не повезло, по-разному распределили. Одних на рабфак определили. Чтобы подучились немного и второй раз попробовали поступить, через внутренние экзамены. Некоторые, оказывается, уехали в Питер (Ленинград по-тогдашнему), в Минск и еще кое-куда. Оказалось, что учебные заведения в КГБ СССР были разными. Но я и сейчас не знаю, чему там учили и кого готовили.

Весь оставшийся день ушел на то, чтобы сформировать команды, переселиться по-новому и разместиться в домиках по-другому.

На ужин уже пошли все в новом строю. По подгруппам. Группам. Курсу. Факультету. В каждой подгруппе 8 человек. 4—5 подгрупп – группа. Полдюжины групп – курс. И так далее.

Сразу же и командиров подгрупп и групп определили. Сверху командиры назначили. И на всех нас – всего два офицера. Начальник курса, и его заместитель по политической части. И это всё.

В классах и столовой сразу же и перезнакомились. Наперед. На пять лет вперёд. После ужина свободное время. Командиры уехали. Нас предоставили самим себе.

Так как командиры уезжали, то на вечернем построении объявили нам, что всё новое начнётся завтра. Но оказалось, что до завтра нужно еще дожить…

Глава III. Вылазка

Всегда есть те, у кого есть глупые идеи. Особенно когда новый коллектив, и ни одного начальника. Идея была простая. До безобразия и банальности. Если мы поступили, то значит, по русской национальной традиции, следует это дело и отметить.

Сказано. Сделано.

Коллегиально, как это и принято в КГБ, порешили, что нужно идти за забор. Мы – это те, что уже третий месяца живём за высоким зелёным забором и колючей проволокой в лесу.

Выяснилось от новых товарищей, что за забором есть другая жизнь. Мы конечно догадывались. Но времени не было этим заняться. Зато теперь был повод. Два с половиной, три километра по лесу, и ты рядом с цивилизацией. Деньги были. Потому, скинулись. Определились, кто пойдёт.

Так само собой получилось, что идти предстояло мне. Причём, одному. Так было надёжней и безопасней. Остальные только прикрывают отход и обеспечивают возвращение.

Опыт таких походов у меня уже был давний и большой. Это сейчас понимаю, что рисковал сильно. А тогда что? Привычно. Из ВДВ все-таки. Там этот опыт был богатым практически у всех. Опыт за чачей с сапогом от ОЗК бегать. Он как раз 10 литров вмещал. Рубль литр стоило. Как ночь, особенно после прыжков, когда деньги прямо в поле вручали за этот самый прыжок, значит, собирайся кто помоложе в поход.

Куда идти известно. К кому – тоже. Явки и пароли те же, и многомного лет неизменны. Как и адреса, и действующие поставщики. Там ждут. Там нальют.

Главное, ни в части не попасться дежурному, ни за забором, где патрули занимались своей работой, а десантники в свою очередь отрабатывали свои навыки умения работать и решать задачи в особой обстановке. Если попался, то всё сам решай. Сам пошел. Сам достал. Сам и пить всё собирался.

Шмурдяк этот, бессарабский – это то ещё пойло, доложу я вам. Его много. Оно дешево. Есть в каждом доме. Все у нас в части на полном серьезе полагали, что в Болграде и румыны, и молдаване, и гагаузы, и болгары, и русские, и украинцы – абсолютно все – настаивали домашнее вино для крепости на извести и курином помёте. Это чтобы сразу с ног сносило.

Один раз пробовал. Алюминиевая кружка всего. Голова ясная. Ноги как чужие. Но это всё одно лучше, чем тройной одеколон из булдыря, он же магазинчик. Тем более что после землетрясения он долго не работал.

Один у нас этот одеколон использовал с утра. Глоток сделает, и дышит, запах перегара тройным огурцом перебивает.

Отцы командиры с этим запахом тоже боролись. Двенадцать километров с оружием и снаряжением – и весь запах подозрительный как рукой снимет. Только запах пота и пыли придёт на смену и останется.

Это в ВДВ всё просто. В КГБ всё по-другому. Цена залёта – это новая жизнь и новый поворот в судьбе.

Только ведь сейчас понимаешь, какой это был риск. А тогда была эйфория. Тем более что объект в лесу был стратегическим. Находился он под усиленной охраной. И те, кто в радиусе нескольких километров от зелёного забора лесного объекта, были тоже в теме и куда надо всегда сигнализировали. Знали и кому, и как. Мобильников тогда только не было. С мобильностью передачи информации было сложно.

Мои новые одногруппники обеспечили прохождение колючки. Забор и вовсе не препятствие. Подбежал. Раз. И ты за оградой. Теперь быстро вперед. Туда и обратно. До цивилизации километра три или два с половиной. И обратно столько же. Магазин найти не сложно. Но ночь. Советские времена. Никто уже не работает. Зато в СССР не было не решаемых вопросов.

Через группу молодёжи вышел на сторожа. Он принёс бутылку Советского Шампанского и коробку конфет. Как и заказывал. Всё аккуратно завернуто в местную газетку.

– Ты оттуда? – спрашивает меня сторож.

– Откуда? Оттуда!

– Ну, из лесу?

– А ты откуда знаешь?

– А тут все знают, что в лесу шпионы обитают.

– Правда?

– Ну да.

– Нет! Я просто в отпуск приехал. Видишь, десантник Я. Эмблемы, берет голубой, тельняшка.

– А! Ну да! Ну да! Чё надо будет, найдёшь. Запомнил? Я Николай, – протянул руку. – Завсегда помогу. И не боись. Никому не расскажу. Я тут практически всегда. Живу вон в том доме. Видишь, окно открыто на первом этаже? Найдёшь, если что надо.

Обратно следовало вернуться в то же самое место, откуда стартанул от забора. Вышел почти точно. Метрах в 20 от нужного места. Кто ночью в лесу бродил, тот поймёт, что можно было и промахнуться. Забор то на километры тянется. И везде практически одинаковый.

Отсутствовал я почти полтора часа. Дал условный сигнал. Получил отзыв. Всего несколько секунд, и всё. Забор преодолён, колючка тоже.

Что там той бутылки шампанского на группу? Исключительно принципа ради. И плюс пол шоколадной конфеты на брата. Однако принцип соблюдён. Теперь всем должна была сопутствовать удача и успех.

И эта удача не заставила себя долго ждать.

После завтрака, когда еще нас не посетил начальник курса и его заместитель, наш курс построили на площадке. Главный в этой части леса, полковник Бояринов, стал нам разъяснять то, что он знает, что кто-то ходил за периметр ночью. Что ему это практически точно известно. Но практически. И он даже догадывается, кто это был.

Что не попались – это хорошо. Что охрана промухала – это плохо. Но он разберётся. С охраной. Но самое главное:

– В следующий раз, – он подсказывал нам, – бутылку, коробку от конфет и газеты, в которые всё это было завернуто, следовало бы закопать в лесу. И так это сделать нужно, чтобы никто, ничего не нашел. А то, ишь, расслабились?

И добавил:

– Всё понятно?

– Так точно, – ответили мы хором.

– Вон и командиры ваши уже идут. Мне и без ваших ночных приключений дела есть. Но молодцы. В следующий раз поймаю, мало не покажется.

Командиры пришли не одни, а с капитаном первого ранга Леонидом Григорьевичем Александровым, который оказался заместителем начальника Школы КГБ.

С первого взгляда стало ясно, кто здесь, в Высшей Школе КГБ СССР, хозяин и начальник. Он был в чёрной морской форме и огромного роста. Разговаривал мало. Дважды не повторял.

Оказалось, что теперь нам следовало расстаться с привычной нам формой и переодеться всем в новое. Сапоги, ПШ, ремень, пилотка. И теперь мы все были связистами. Поголовно все.

В порядке исключения, морякам и десантникам разрешили оставить тельняшки. Морякам – по знакомству и из чувства солидарности. Десантникам – за компанию.

На это переодевание ушел весь день. Зато на другой по группам отправились фотографироваться на документы в Штаб Леса.

Теперь получалось, что наконец-то всё. Всё готово к тому, чтобы опять начинать сначала. Наступила пора преодолеть новую ступень в школе диверсантов. Очередную.

Срок обучения в этот раз был всего один месяц. Кто не пройдёт испытания, отправится домой. Хотя это уже входило в привычку. Состояние такой готовности входило в привычку.

Испытания оказались серьёзными. Уже на следующий день прошел отсев.

Глава IV. По танкам гранатами – огонь!

В полку ВДВ у нас был только один танк. Т-55. Старый, но на ходу. И всегда в деле. Всегда востребован. Сколько по нему гранат было брошено? Не сосчитать. Сидишь себе в окопе. Танк едет. Проехал над тобой. Высунулся из окопа, и сзади в корму гранатой. Граната с парашютиком. Чтобы если взаправду, то кумулятивной струёй броню танка прожечь. И танк вывести из строя.

Танк обычно ехал не спеша. Она же, граната эта противотанковая, далеко не полетит. Её еще и успеть нужно, кинуть вдогонку. Зато кидали до тех пор, пока не попадешь. Вот едет танк прямо над окопами, а все по очереди отрабатывают технику бросков. Попривыкли. Весело.

Зато первая неделя, как зачислили в Высшую Школу КГБ, еще и про Дом на Белорусском никто даже не в курсе, в лесу пока живём четвёртый месяц, и нас тут же кинули под танки. В прямом смысле этого слова. В полной боевой. На землю, лицом вниз. И на тебя несётся танк. Именно несётся. Вовсе не ползёт. Один, второй, третий.

Обкатали танками. Дали противотанковые гранаты. Учебные правда. Но опять с парашютиками. Снова несётся танк. Теперь один. Головой навстречу танку, и лицом в землю. Танк, проносится над тобой, обдавая жаром и пылью, но едва н проносится над тобой и вновь становится светло, и над головой не его днище, а голубое небо с облаками, нужно вскочить, выдернуть у гранаты кольцо и кинуть в танк гранату.

Как она летит медленно! Будто во сне всё происходит.

С непривычки, чуть замешкался, и танк унесется прочь невредимым.

Тут еще и автомат, как всегда мешает. Его же не бросишь. Не положено. Следует танк еще и обстрелять сзади. Хотя бы и холостыми. Это испытание прошли все.

Вроде страшно, но оказалось, что отбор в КГБ, был проведён не зря. Никто не испугался танков. Думаю, сказался и опыт учителей. Оказалось, что живы были еще те, кто палил настоящие немецкие танки этими самыми гранатами. Вернее, чаще всего простыми бутылками с зажигательной смесью. А это еще сложнее. Причём под этой самой Москвой. Быть может даже в этом самом месте.

От них то мы и услышали в первый раз про Дом на Белорусском. Именно там, оказывается, и формировался настоящий русский спецназ. Здесь же в лесу, где мы и жили в деревянных домиках, готовили советских диверсантов. Ну, типа, как и нас. По той же самой программе. Зато на следующий день нас кинули в огонь. Снова весело было.

Одному, правда, не повезло. Он по армейской привычке схитрил с противогазом. Зря. В Высшей Школе КГБ оказалось, что никто не шутил. Потом он неделю кашлял. Предупредили. Еще раз схалтуришь, и всё. Спасибо! До свидания!

Глава V. Отсев

Встали рано утром. Построились. Сделали зарядку. Умылись. Построились. Сходили на завтрак. Построились. Получили оружие. Выдали старые, видавшие виды автоматы Калашникова. АК-47 калибра 7.62 мм, с деревянными прикладами (давно такой в руках не держал, у нас в ВДВ давно уже были АК-74, калибра 5.45 со складывающимися прикладами) и противогазы. Построились.

Не знаю, как у других, а нашей группе предстоял кросс на 20 километров по лесу. Вводная:

– Двое по времени последних, бегут еще раз. Кто сойдёт с дистанции – домой.

Одна проблема. Сапоги, хоть и кожаные, но они новые. Зато тем, кто привык не к носкам, а к портянкам, это тоже не есть проблема. Если что не так, можно остановиться, перемотать и снова вперёд.

После службы в разведроте ВДВ, где нас прямо и открыто все свои называли «Рексами ВДВ», предстоящее испытание казалось простым и лёгким. Маршрут определён. Бежим через лес. В лесу указатели навешаны. Потеряться, конечно, можно, но сложно. Чтобы такое произошло, совсем дебилом нужно быть. Опять же, на промежуточных этапах стоят контролёры. Считают.

Построились. Побежали. В нашей группе в два с лишним десятка человек, и все друг друга уже знали. Но знакомство было пока шапочным. Как только поступили, сразу же всех перемешали по новой. Опять новые лица и новые люди. В этом составе мы преодолевали первое серьёзное препятствие.

Ничто не предвещало беды. До десятого километра.

Первые десять километров мы бежали компактно, и весело. Но потом началось. Отдельные товарищи стали отставать. Их стали покидать силы. Пришлось по привычке им помогать. Кое у кого (у тех, кому было хуже всего) вначале забрали автоматы. Потом сумки с противогазами. Потом их просто стали тащить за собой силой. Те, у кого было больше сил, к этому относились вполне терпимо. Мало ли какая причина. Может человек сегодня не в духе? Не в форме.

Помогало продвигаться вперёд и доброе слово товарища. Кто бывал в армии, знает волшебный лексикон сержанта и старшего товарища. Он и физически поможет в трудную минуту, и добрым словом поддержит. Простимулирует, так сказать.

Когда оставалось всего ничего, один из группы прямо на контрольном пункте остановился и сказал, что категорически не собирается бежать дальше. Пришлось вернуть ему его автомат, и сумку с противогазом. Времени на уговоры у нас не было. Нужно было догнать еще тех, кто в борьбе за первенство и лидерство в группе ушел далеко вперёд. Догнать их за оставшиеся пять километров особых проблем не было.

Прибежали. Отдышались. Построились. Разоружились. Привели себя в порядок. Покурили, кто курил. Стали ждать построения на обед.

Отказавшийся бежать появился примерно через пол часа. Сдал отдельно оружие. Противогаз. Пошел в домик. Собрал свои вещи. И, не попрощавшись, исчез. Больше мы его никогда не видели. И даже не вспоминали. Вначале пошли на обед. Потом новые дела затянули в свой круговорот.

Те двое, кто еле-еле добежал, но всё же пересёк финишную прямую, через неделю бегали еще. Оказалось, что и в других группах были отстающие. Но всё для них обошлось. Время им никто не устанавливал. Главное было, не сойти с дистанции. Они не сошли.

Были и в других группах, оказывается, отказавшиеся бежать. Их тоже больше никто и никогда не видел. Они даже не попали в Дом на Белорусском.

С таким подходом к делу я в последний раз сталкивался только на службе в ВДВ, когда тоже встречались отказники. Те, кто категорически отказался прыгать с парашютом. Бывало и такое. С вышки прыгали, а с самолёта – категорическое нет.

Хотя, положа руку на сердце, с вышки прыгать и сложнее и страшнее. Земля то рядом. Прыг, хлоп, и ты на земле. Ясно дело, что страшно.

Другое дело – с самолёта. А что? Земля далеко. Пока долетишь, много чего сделать можно. И неизведанного много. Чего бы не рискнуть? А если десантирование в группе, то там и вовсе рассуждать некогда. Времени всегда в обрез. Есть чем отвлечься. Пока всё, что положено делал, уже купол над головой. Пока до земли долетишь, и других дел навалом. Много, то есть. Развернуться по ветру. Постараться по горизонтали переместиться, чтобы поближе к цели быть. Автомат к бою привести. Открыть огонь, если такое дело предусмотрено. При приземлении снова автомат убрать. Чтобы по зубам не съездил при касании земли и при падении.

Кто с грузом, тому и вовсе дел невпроворот. Отвязать его. На стропе опустить вниз, чтобы рация или антенна первыми земли коснулись, и следить, чтобы на них самому не сесть.

Но закон подлости и в ВДВ существует. Если посреди озера есть маленький остров. На острове одно единственное дерево. Дерево это – акация. Колючки у него с две ладони. Обязательно будет одно и то же. Не было такого, чтобы при массовом учебном десантировании на воду, кто-нибудь на него, на дерево это на острове, не сел, накрыв его куполом. Хорошо, если только парашют на списание. А если сам? Тогда точно – мало не покажется.

Но чтобы кто-то сходил с дистанции – такого не было. На руках несли, но до финиша всегда доходили.

А здесь, просто отказ. Личный выбор. Принятое решение:

– Мне это не надо!

– Ну не надо, так не надо. Спасибо! До свидания!

Никто и никогда даже и не прощался ни с кем даже. Нет, значит всё.

Зато через день поехали на полигон. Из своего леса поехали в другой лес. Там, в другом лесу был другой полигон. Уже с препятствиями.

Начиналось всё с парашютной вышки. Прицепили подвесную. Пристегнули, и вперед. Думать некогда. Прыгали только не с парашютом, а на подвесной по проводам вперёд и вниз скользили.

Потом и сразу длинная полоса препятствий. То заборы. То лабиринты под землёй. То брёвна на высоте двух метров. То яма с водой. Вода – условно, конечно. Грязь это, а не вода. Потом под колючей проволокой ползком.

Причём требуется спешить. Полосу хоть и первый раз видишь, но сворачивать некуда. Всё время вперёд. Не ошибёшься. А сзади могут догнать. Это не хорошо. И ты догоняешь начавшего до тебя. Обходишь.

Потом команды всякие поступают. По окопам гранатой огонь! Берёшь муляж, кидаешь. Стараешься попасть. Потом другой гранатой по танку. Хорошо, хоть танк стоит. И учебные гранаты на рубеже открытия огня заранее разложены.

Потом на ходу стреляешь холостыми. Обозначаешь поражение цели, и снова бегом вперёд. Всё горит, взрывается, дымит, полыхает огнём. Покрышки те же горят греческим ярким неугасимым пламенем с чёрным дымом.

Принимающая сторона старается, как может. Им самим интересно. Палят по-над нашими головами холостыми. Взрывпакеты нам подбрасывают по-товарищески. Под ноги стараются.

Но всё по-доброму. Подбадривают. Улюлюкают, кто как может. Веселятся они, одним словом.

Метров 500 всего полоса эта в один конец, но с препятствиями незнакомыми. Зато интересно.

Бежали до металлического ангара. Метров за 50 до ангара команда:

– Газы!

Немедленно одет противогаз. ОЗК опять же тоже одет. Прорезиненный ОЗК (общевойсковой защитный комплект) с собой на поясе в сумке. Теперь совсем в чёрном дыму бежишь. В ОЗК и противогазе. Ближайшая цель, дверь в металлический ангар.

Перед ангаром встречает некто, тоже в ОЗК и противогазе. Путь указывает в ангар жестом. Милости просим, типа. Открываешь дверь, и бегом в другой конец ангара. Там другая дверь. На выходе табличка горит. Другой человек на выходе стоит. Тоже в ОЗК и противогазе. Руками дальнейшее направление движения показывает.

Отбежал от ангара подальше. До пункта дезактивации. Тебя из шлангов поливают. Опять веселятся поливальщики. У них свои нормативы отрабатываются. После этого всё это прорезиненное добро снимаешь с себя. Противогаз тоже снимаешь. Дышишь свежим воздухом и все обратно в сумки на поясе укладываешь, как получится.

Снова автомат в руки, на ремень через себя, и теперь бегом на исходную. Туда, где начиналось это удовольствие.

– В чём здесь был подвох? – спросите. – Где элементы отбора и отсева?

В этом ангаре, вероятно. В ангаре был настоящий слезоточивый газ. Если в противогазе, то ничего страшного. Ничего не будет. Безвредное это препятствие. И легко преодолимое. Но, как всегда, найдётся самый умный.

Чтобы легче бежать, были люди образованные, которые снимали клапан, чтобы дышать напрямую. Визуально, всё в порядке. Но противогаз у него – бутафория. Всё! Он попал! Слёзы не остановить. На то он и газ слезоточивый. Хоть и мала концентрация. Безвредно практически. Но по шарам врежет. Мало не покажется. И это значит, на вылет намудрил. Теперь, спасибо! До свидания!

И попытка схитрить, задержать дыхание не поможет. Слишком ангар длинный. К этому рубежу подходишь уже весь вымотанный. На нервах. Как ты преодолеешь препятствие, если у тебя противогаз не в порядке? Никак.

И главное. Никаких шуток и поблажек. Всё более чем серьёзно. Жестокие игры на выживание. Подведешь всех по собственной глупости? Тогда, задание не выполнишь. И товарищей подставишь. Рисковать этим никто не будет. Лучше сразу расстаться с таким человеком. Он не прошел проверку.

Потом, больше, уже до зимы на втором курсе, подобных испытаний практически и не было. Но это – отдельный разговор.

В общем, уже через неделю, в каждой из групп поступивших на два, три человека стало меньше. Были и те, кто сам принял решение, что ошибся с выбором. Они думали, что будут учиться как в простом институте. Лекции, семинары, иностранные языки.

Да. Это всё будет. Но потом. Сначала жестокий отбор и настоящая школа диверсантов. Как взрывать и разминировать. Как искать схроны и создавать их в лесу. Как устраивать засады, и как искать диверсантов и бороться с ними.