Домашнее задание
Январь – месяц суровый, а всё равно, как и ожидали, с его приходом стало уютнее, чем раньше. Чаще выглядывает солнце из-за туч.
Метелица сегодня утихла к полудню и небо явилось чистым.
Оттого и в горнице Чураевых светло.
Идёт последний урок. Завтра гости разъедутся. Каникулы кончаются.
– Кто сегодня начнёт первый? – спрашивает Сергей Иванович и внимательно смотрит на нас – своих учеников. – Домашнее задание приготовили?
– Я прочитаю, – тихо говорит Алёшка, – у меня стихи!
Лицо его серьёзное. Он встал и произнёс:
– Стихотворение «Пуля».
Начал читать, не глядя в раскрытую тетрадь. Ладонь левой руки его скользит по клеёнке, на которой нарисованы большие ромашки.
Пуля нервная такая,
Полетит, всех убивая.
Всех убьёт и пришибёт.
Только боль её берет:
Как же ей всегда такой
Жить убийцей удалой?
Алёшка замолчал. И ладонь его присмирела. Наступила пауза.
– У меня спине холодно стало от твоих стихов. Никогда таких не слыхал, – первым не выдержал Денис.
Настя смотрит, не отрываясь, внимательно Алёшке в глаза.
Молчит.
Сергей Иванович, потрогав большим и указательным пальцами усы, обронил:
– Ну, брат, даёшь! Не ожидал… Что это ты вдруг про пулю?
– Не знаю. Так вышло, – отозвался Алёшка.
Он больше ничего не сказал. Но мне, кажется, кое-что понятно. Я привёз с собой и подарил Алёшке книгу «Всадник без головы». Видно, он её прочитал и теперь переживает.
– Стихотворение хорошее, – сказал задумчиво Альберт Львович. Он сидел на диване и внимательно слушал Алёшку. – Я бы так не смог написать.
– Хорошее, – согласился Сергей Иванович, – но только мы договаривались о радостном писать. Садись. Молодец!
– Можно я прочту? – попросил Денис. – Только сидя, потому что у меня – повесть!
– Можно, – ответил Сергей Иванович.
– Повесть для маленьких ребят, – начал резво Денис. – Называется она «О чести и подвиге». Глава первая: «Тайный побег».
Денис горделиво посмотрел на Настю и продолжал:
– Как-то днём Рой – друг Сильвио – гулял у подножья горы с острыми пиками в колчане. Он мечтал о славе, то есть хотел совершить подвиг. Но Сильвио – его верный друг, был против этого. Он, Сильвио, не хотел, чтобы его друг Рой попал в беду. Но Рой отстаивал своё. Он не боялся опасности!
Денис так увлечённо и уверенно читает, что все внимательно слушают. Даже бабушка Вера вошла в комнату и остановилась у голландки. Хотела что-то спросить у Сергея Ивановича, но не решилась.
– И Рой однажды придумал вот что! Когда друг отправился на охоту на львов, он ушёл.
– А, батюшки, куда же он, Сильвио, на львов, глупенький, один-то? Пропадёт ведь! Ушёл… Видать, парень-то хороший… – не выдержала бабушка Вера. – И Рой – тоже один?!
– У мужчин этого племени была обязанность, – важно продолжал Денис, – ходить на охоту. Они добывали зверей и всякую дичь. И было правило: без добычи не возвращаться, иначе – позор.
При этих его словах Вера Михайловна горестно покачала головой и, непонятно, всерьёз или так, спросила:
– Жёны, что ли, такие строгие были?
Один Сергей Иванович улыбнулся при этих её словах, остальные терпеливо слушали:
– Рой ушёл далеко – в город Рич. Там, в этом городе, слабый вождь не мог спасти свою страну от набегов сильных врагов. Этой стране совсем бы конец пришёл, если б не Рой! Рой стал просить у вождя чести защитить его город. Вождь дал согласие. И Рой, отважный Рой, пошёл на битву вместе со своими друзьями-рыцарями. С ними он познакомился в городе Рич. Этих молодых людей звали Антонио, Мигель и Родригос.
Денис перевёл дух и, чуть помедлив, продолжил:
– Глава вторая. Называется «Мигель», – но, перевернув страницу, забеспокоился: – Эх, ты! Не те листы взял. То ли выронил, то ли дома оставил какие надо было…
– Как же теперь, если потерял, – забеспокоилась Настя, – мне так интересно!
– Не переживай, – успокоил её Денис. – У меня всё в компьютере. Я могу сбегать сейчас, – сказал так и посмотрел на Сергея Ивановича.
– Не надо, Денис. У тебя сколько в повести осталось глав? – спросил учитель.
– Две написаны, – ответил Денис, – и три в голове ещё.
– Вот как? Прямо писатель Жюль Верн. Вот и давайте завтра перед отъездом прочитаем обе главы. Принимается предложение?
– Правильно, – подал голос Альберт Львович.
– Что же будет с Роем? Он мне так понравился, – не терпелось Насте.
– Он сначала попадёт в плен, потом его спасут Сильвио и его друг Мигель, который придумает секретное оружие, – загорелся вновь Денис. – А потом… Они всех…
– Дениска, – вмешалась Вера Михайловна, – лучше всё по порядку, не торопясь, а то потом не интересно будет читать.
– Ладно, – сдался Денис.
И снова посмотрел на Настю:
– Настя, твоя очередь. Что приготовила ты? – спросил Сергей Иванович.
– Я свой рассказ не закончила. Он получается длиннющий такой…
– И когда же ты его завершишь?
– Не знаю, – ответила Настя. И добавила, сверкнув глазами: – Не хочу, чтобы он кончался. Это целая повесть обо всех нас. Как у дяди Саши в книжке «Под старыми клёнами».
– Такая длинная? – удивился Денис.
– Да. Приезжайте обязательно летом, тогда я вам прочитаю.
– И как твоя повесть называется, – спросил Алёшка.
– «Однажды в зимние каникулы», – ответила Настя.
– Ты не хочешь, чтобы кончались наши каникулы, – догадался Денис, – хитрая, поэтому не пишешь повесть до конца!
– Не хочу, – призналась Настя. – Не хочу, чтобы все разъехались, а я осталась без вас.
Денис сначала засмеялся, но, увидев серьёзное лицо Насти, примолк. Ему тоже не хочется расставаться. Это видно. Только он не готов признаться в этом.
И мне не хотелось уезжать.
Интересно, что Настя про всех нас напишет?
2005 г.
Сергеич и Сима
Глава 1. С неба на голову
Её подвело любопытство. Она бегала со своими подружками – бездомными кошками на крыше девятиэтажного дома около небольшого серого сооружения и, заглянув внутрь его, упала в вентиляционный канал, проходящий в стене кирпичного дома. Подружки убежали.
Известно, что кошки, падая с большой высоты, часто остаются живыми.
Она несколько раз ударилась о кирпичи, но ушиблась не сильно.
Пролетела до шестого этажа и застряла в стене на кухне Сергея Сергеевича.
Он в это время был дома. День только начинался, а хозяин был уже на ногах.
Сергей Сергеевич около сорока лет проработал на заводе, привык рано вставать. Немногие меняют привычки в свои семьдесят лет.
Он услышал жалобное мяуканье и пошёл на кухню.
«Что за наваждение? – думал Сергей Сергеевич. – Ночью снился завод, звучали голоса ребят, с которыми когда-то начинал работать, теперь вот это?»
Кошки на кухне не было, но мяуканье продолжалось.
Он приблизился к окну, на карнизе – никого. Повернулся в недоумении, рассеянно скользя взглядом по стене. И догадался.
Звуки доносились из вентиляционного отверстия, обрамлённого пластиковой узорчатой решёткой.
Хозяин всегда подозрительно относился к этому окошечку. Из него могли заползти в квартиру тараканы. Этих тварей он терпеть не мог. Но закрыть чем-либо отверстие не решался: вентиляция на кухне как-никак нужна. Зимой он заменил решётку, а заодно поставил мелкоячеистую синтетическую сеточку, и был этим доволен.
…Жалобное мяуканье продолжалось.
Сергей Сергеевич достал из шкафа в коридоре внушительных размеров отвёртку и, придвинув кухонный табурет к стене, встал на него. Побаливала поясница и он невольно морщился.
Его приличного роста вполне хватило, чтобы дотянуться и поддеть решётку…
Со второго раза решётка вместе с сеткой повисла на отвёртке.
Едва это случилось, как из отверстия сначала на плечо хозяина квартиры, потом на пол соскочило чумазое существо. И тут же оказалось около входной двери. Кошачьи глаза горели жёлто-зелёным огнём. Хозяин едва не свалился с табуретки. Придя в себя, медленно спустился на пол, щадя свою поясницу, и пошёл в коридор открывать дверь.
Кошка шустро выскочила из квартиры.
– Вот, холера! Как тебя туда занесло, – негодовал хозяин, направляясь ставить на место решётку, которая белела на полу посредине кухни.
* * *
Вечером мяуканье повторилось. Теперь оно сопровождалось настойчивым поскрёбыванием когтями.
Хозяин открыл дверь.
У порога сидела всё та же кошка.
С широко открытыми глазами она шагнула через порог и начала «бодаться» головой в ноги Сергея Сергеевича. На её языке это означало благодарность и проявление признаков доверия.
Хозяин не знал кошачьего языка, но кое-что понял.
Невольно отступил в квартиру, кошка последовала за ним.
– Жить тебе, видать, негде? Не обольщайся. В любовь с первого взгляда уже не верю. Могла бы и в коридоре ночевать… Не гонят.
Он расправил свернувшийся половичок у двери.
– Вот, попробуй здесь обосноваться до завтра, а потом что-нибудь придумаем. Сейчас принесу поесть. Ты от голода, поди, такая решительная.
Он с удивлением наблюдал, как кошка не сразу стала есть колбасу, а сначала неторопливо обнюхала её и лишь потом начала кусать.
Поразмыслив, Сергей Сергеевич на завтра не стал ничего откладывать.
Он вышел на лестничную площадку. Постучался к соседям напротив. Появилась грузная хозяйка квартиры.
– Лидия Ивановна, тут вот такие дела: кошка прибилась, упала, – сбивчиво начал он, – так-то симпатичная. Не возьмёте к себе. Можете посмотреть.
– Сергей Сергеич, у меня же аллергия. Я кошек на дух не переношу. И смотреть не буду.
– Ах, да, конечно, – спохватился запоздало сосед. – Вам нельзя.
– А сам-то чего? – спросила соседка.
– Да я никогда не держал их.
– Зачем взял?
Сергей Сергеич не успел сообразить, что ответить…
– У нас, слава Богу, на площадке никто не держит. Спуститесь на пятый этаж к Тершуковым, я видела, Николай дома, поддатенький слегка.
Сказала так и уверенно закрыла дверь.
– Тебе ни к чему, а мне нужна? – держа дымящуюся сигарету меж подрагивающих пальцев, удивился Тершуков на неожиданное предложение.
Он стоял в дверном проёме в одних трусах и вытянутой серой майке. Пройти в квартиру не предложил и сам не вышел навстречу.
Сергей Сергеевич почувствовал неловкость. А сосед хрипло вразумлял:
– Я весь день на работе, жена – тоже. Дети в техникуме оба, куда мне её?.. Раньше у моих родителей в деревне хоть пятерых на воле-то держать можно было. А здесь?.. Морока. Вон, восемь часов вечера, а жены нет.
Надолго натужно закашлялся. Потом произнёс:
– Сам займись, у тебя времени свободного хоть отбавляй… Ты же говорил, что совсем в деревню хочешь перебраться жить. Вот! В самый кон…
Больше кошку Сергей Сергеевич предлагать никому не стал. Хотел было позвонить давнему приятелю. Но передумал. Вспомнил, что у того сильно заболела жена. У всех заботы…
* * *
– Как же ты оказалась сиротой-то? – задумчиво говорил он, вернувшись в свою квартиру, – выгнали или сама ушла?
По голосу кошка чувствовала, что человек ей попался добрый и не оставит в беде.
Её бывший шумный хозяин переехал жить со своим большим семейством в другой город и оставил её одну совсем котёнком. Она прибежала домой, но было поздно: машина, груженная вещами, скрылась за большим домом.
Кошка помнила, как маленькая девочка называла её Лизой. Помнила лёгкую ладошку, когда она гладила её по голове.
Потом её уже никто не гладил.
Сергей Сергеич не помнил, когда он последний раз гладил кошку. В детстве… Подумал об этом и покачал головой.
Он молча решал важный для обоих вопрос.
И решил.
* * *
– Как тебя зовут, чумазая? – чуть позже, шурша над её головой газетой, спрашивал хозяин. – Глаша, Анфиса, Клара, Мурка, Лиза?
При слове «Лиза» она насторожилась. Это не ускользнуло от Сергея Сергеевича.
Он поспешил:
– Нет, нет, Лизаветы с меня хватит! Такое имя было у моей жёнушки… Может, Муркой назвать? Нет, старо. Давай я буду тебя звать Сима, а? У меня сестра старшая была Сима. Доброе имя! Сестра отзывчивая была. Меня любила. Ты разумеешь, что я говорю? Мне хочется, чтобы ты была доброй.
Кошка, внимательно слушая, сидела рядом.
– Начнём нашу жизнь сначала, – говорил он, – имя в жизни многое значит!
Хозяин знал, что говорил. У него была фамилия Мамин. Уже в третьем классе его стали звать Мамин-Сибиряк. А потом и вовсе приклеилось прозвище «Серая Шейка». Учился в школе, жил с этим несерьёзным утиным именем. Комплексовал, протестовал, а что толку?
– Ну, что? Симой будем называться? – облегчённо спросил хозяин. – Новое имя – как новая жизнь!
* * *
Так и начали жить в одной квартире неработающий пенсионер Сергей Сергеевич Мамин и кошка Сима. Был у Мамина сын Эдуард, неродной. Вернее, так и не ставший родным. Он обитал отдельно, на другом конце города.
Если Сима почти ничего не помнила из своего прошлого, то Сергей Сергеевич-то помнил.
В семейной жизни ему не повезло. Разные оказались характеры у супругов. Он – спокойный и деликатный. Она – взрывная, брызжущая энергией.
– Тебе постоянно нужны овации, – говорил он. – Но мы же не на сцене, не на манеже.
Когда она случайно узнала, что его в школе звали Серой Шейкой, то даже обрадовалась:
– Видишь, я не зря тебя зову Серый квадрат (она имела в виду это сочетание: Сергей Сергеевич). Каким ты был – таким ты и остался на всю последующую свою жизнь.
Он сердился на неё, но ничего поделать не мог. А с манежем будто накаркал. У неё были неудачные роды. Сын умер, не прожив и сутки. Через год она ушла от Сергея Сергеевича. Точнее, уехала с гастролировавшим в их городе цирковым гимнастом. Цирковая её жизнь через три года оборвалась. Гимнаст бросил её. Она с сыном вернулась к Серому квадрату.
Он принял и её, и чужого ребёнка.
* * *
– Знаем мы вас, – говорил хозяин, наблюдая, как Сима потягивается на половичке, – вы, кошки, любите только самих себя. Из меня, если зазеваюсь, попытаешься сделать прислугу. Но, видишь ли, я какой-то неподдающийся…
Сергей Сергеевич ещё что-то говорил. Потом выключил свет на кухне, в коридоре и стал укладываться спать.
– Однако твоё падение мне на голову – весьма знаковое событие… – Это было последнее, что он произнёс, уже лежа в кровати.
Глава 2. Необычные заботы
На другой день, осматривая Симу, Сергей Сергеевич обнаружил у неё блох. И вначале пришёл в смятение:
«Эдакое грациозное, изящное создание – и эти мерзкие твари?».
Но, поразмыслив, успокоился. Решил выкупать кошку. Он не знал, что Сима терпеть не может такую процедуру. Она не любила быть мокрой.
Сергей Сергеевич почувствовал её настороженность и начал уговаривать:
– Симочка, это вынужденная мера. Избавимся от этих паразитов, тебе же легче станет. Иначе как? Тараканы, блохи – это ужасно! Иначе прогоню на улицу!
Кошка не реагировала на его слова. Но и не убежала от него. Сидела посередине коридора. Смотрела, как он вначале налил воду в ванну, потом принёс с кухни большую тряпку и расстелил на дно.
– Видишь ли, у нас, людей, новобранцев в армии всегда прогоняют через санпропускник. В обязательно порядке! Я бы и без блох твоих должен был догадаться помыть тебя. Чуешь, о чём толкую?
Хозяин, продолжая говорить, потихоньку посадил Симу по брюхо в воду, придерживая её за передние лапы.
Она упёрлась задними лапами в тряпку на дне и, кажется, держалась устойчиво. Это понравилось Сергею Сергеевичу.
– Какая молодчина! – радовался он за неё, а может, заодно и за себя, за свою неожиданную сноровку.
«Если попадёт вода в уши, её тогда сроду не заманишь в ванну», – забеспокоился он. Сам же потихоньку правой рукой начал пытаться намыливать ей спину.
Он видел, как несколько шустрых тварей засуетились у кошки на шее. Морщился, но купать продолжал.
Сергей Сергеевич сменил в ванне три раза воду. Надеялся, что таким образом избавится от паразитов. Вычёсывал их гребешком и собирал с мокрой шёрстки. Старался, чтобы на теле кошки не осталось мыла.
Сима терпела. Не сопротивлялась. Ей очень хотелось остаться жить около этого худого, высокого, с тихим голосом человека. На то была ещё одна веская и тайная причина. Ей было уже почти десять месяцев от роду. В жизни Симы эта весна была первой. Она бурно её провела и теперь впереди у неё назревали особые события…
Но об этом деликатном обстоятельстве чуть позже…
Наконец-то Сергей Сергеевич, отжав Симе окончательно шёрстку, завернул её в огромное зелёное полотенце. Начал вытирать, присев вместе с ней на диване.
…И вот она уже сидит на коврике у отопительной батареи в гостиной.
Отопление отключено. Но хозяин посчитал, что около батареи ей будет уютнее.
Кошка вылизывала себя с лап до головы, а хозяин, с брезгливой гримасой держа в руках мокрую свёрнутую тряпку с блохами, пошёл в коридор к мусоропроводу.
* * *
…Кошка, оказывается, очень любила спать.
Большую половину дня она продремала. Он несколько раз укрывал её своей жилеткой, оставляя снаружи одну голову.
Проснувшись, Сима вновь начала умываться.
– Кажется, это занятие у тебя самое любимое, – удивлялся хозяин, наблюдая, какие она принимает при этом причудливые позы. Те места, которые нельзя достать языком, она чистила лапками. Увлажняла их слюной поочерёдно и тёрла ими уши, подбородок, голову.
– Как же ты в подвале-то жила? Есть будешь? Чистюля!
Сергей Сергеевич поманил кошку на кухню. Там он мимоходом несколько раз повторил её новое имя: «Сима» и погладил по золотистой, мягкой шёрстке. Ей было радостно от его голоса.
Теперь кошка выглядела ласковой и тихой, не похожей на ту, какой была ещё несколько дней назад на улице.
Хозяин щурился, когда говорил или смотрел на неё. Ей это нравилось. В такие моменты она особо доверяла ему. А он и не замечал этой её слабости. Думал, что хорошее настроение Симы зависит только от её собственных причуд.
Рыжий окрас обещал быть кошке от природы спокойной, любящей домашний уют, флегматичной.
Но куда деть её бездомное детство? Оно-то часто и определяло её поведение. Новое имя и новый хозяин могли что-то изменить. Но на это необходимо время.
Хотя Сима и доверилась хозяину, многое для неё было непросто. В первую ночь, окружённая странными непривычными запахами и звуками, она попыталась забраться к нему в постель. Но он потихоньку взял её и отнёс к порогу. Она поскучала немного, потом уснула.
На вторую ночь кошка уже не делала подобной попытки. Приняла его права.
Права-то приняла, но хозяином в полном смысле Сергея Сергеевича она не торопилась признавать.
* * *
Каждый день теперь приносил новое открытие. И хозяину, и кошке.
Оказалось, что Сима терпеть не может лифт. Сергею Сергеевичу приходилось, выгуливая её, спускаться и подниматься на шестой этаж по лестнице. Это для него было непривычно.
В первый день, когда они шли вниз, кошка обнюхала чуть ли не каждую дверь на их пути. Хозяин, набравшись терпения, ждал, сообразив, что это, очевидно, для неё важно.
На удивление Сергея Сергеевича, дверь квартиры, в которой Сима теперь жила, она определяла, когда они возвращались, безошибочно. Он порадовался этому, не мешая ей скрести когтями по старенькому коврику у порога.
Чтобы она не рвала когтями обивку мебели в квартире, он достал с балкона корзину, которую когда-то сплёл, на удивление жены и сына, сам. Сергей Сергеевич был заядлый грибник. Корзина оказалась кстати. Ёмкостью ведра на полтора, крепенькая, с каркасом из алюминиевой проволоки, она прослужила более трёх десятков лет.
Он любил эту вещь. Корзина-то из того времени, когда Сергей Сергеевич был ещё молод. Тогда он, жена и сын были, казалось, единое целое. Ему в те годы так хотелось, чтобы их объединяла общая идея, заряженность на походы, на путешествия. На жизнь! И верилось, что так и будет…
Но… как-то всё не складывалось… а что и было, прошло…
Осталась холодная созерцательность и этот вяло текущий образ жизни в четырёх стенах.
После смерти Лизы отношения с сыном у Сергея Сергеевича теплее не стали…
Теперь раз в месяц сын бывал у него. Но так, по-дежурному…
Когда Сергей Сергеевич доставал корзину с балкона и ставил её в прихожей, Сима, склонив голову набок, наблюдала за хозяином. Указав пальцем на корзину, он, усмехнувшись, сказал:
– Дери на здоровье, чего уж там…
Говорил, а сам ещё был под впечатлением еле уловимого запаха ивняка, из которого была сплетена корзина. Этот запах он почувствовал, как только стал мыть корзину в ванной тёплой водой. Запах исходил тонкий, едва уловимый. И неповторимый, как всё, что было связано с прежней жизнью.
Он похмыкал, бодрясь, и попробовал переключиться в мыслях на другое.
* * *
Ему было непонятно, почему Сима жуёт вначале листья цветов на подоконнике, а потом у неё начинается рвота, и ему приходится за ней убирать. Сердился на неё. Называл любопытной дикаркой. Он не знал, что это не любопытство. Поступала она так для того, чтобы удалить из желудка шерсть, которая туда попадает при вылизывании.
Неизвестно ещё, кто больше делал для себя открытий с момента возникновения этого их союза – он или она?
Сима, например, деловито изучая новое своё жилище, проявляла себя порой совсем неожиданно. Ей зачем-то понадобилось погулять по полкам шкафа с фарфоровой и хрустальной посудой. Грациозно вышагивая, она не задела ни одной вещицы. Ей это понравилось.
То вдруг забралась на верх платяного шкафа и долго оттуда наблюдала за хозяином. Ему было неуютно себя чувствовать под прицелом её зелёных, изучающих сверху глаз, но он терпел. Когда она ловко и безбоязненно спрыгнула оттуда на подоконник, он невольно оценил это:
– Вот тарзанка!
И погладил её. А она будто этого и ждала. Самозабвенно замурлыкала.
…А как он был удивлён, когда выяснилось, что Сима любит слушать классическую музыку, особенно Моцарта!
– Откуда у тебя такое воспитание? Ты же с улицы, – недоумевал Сергей Сергеевич. – Или вы, кошки, все такие? Не знал…
Записи классической музыки он собирал давно. Теперь был рад, обнаружив родственную душу.