Парнас

Глава 2

Многоэтажки вместе с Валерой остались позади. Позади: школа, старые бараки, огороды и неуклюжий железный мост, который, словно дряхлый консьерж, встречал недовольными раскатами каждого, кто переступал границу парка.

Под ногами Платона хрустела гравийная дорожка, закованная в зелень: слева росла стена из всевозможных кустарников и деревьев, справа же вплотную к тропинке подступал холм, поросший соснами.

Хрустела энергично: порция ненависти, любезно предоставленная одногруппником, бодрила не хуже энергетика. Елозя потным пальцем по экрану смартфона, Платон старался максимально корректно отвечать нетерпеливым клиентам в Телеграмме – дедлайны неприятно давили на затылок.

Ненароком он открыл диалог с Асей. Два последних сообщения так и висели неотвеченными – даже непрочитанными. Температура достигла критической точки.

«Ну, конечно, нахуя! Конечно, я же, блять, виноват. Думаешь, напишу ещё? Первым начну? Пошла ты. Надеюсь, у тебя всё хуёво, мразь – сегодня тебе всё выскажу»

Оторвавшись от телефона, Платон заметил, что на него плывут три тёмных фигуры, которые заняли всю ширину дорожки – он инстинктивно напрягся. По мере приближения, фигуры облачались в форму, обрастали погонами и прочими атрибутами власти. Страх усилился.

«Мне нечего боятся, я ведь ничего не сделал»

– Добрый день, проверка документов! – один из них, по-видимому, вожак, перегородил Платону дорогу, остальные обступили его.

– Что это у нас, Телеграм? Покажите переписочки, – от волнения Платон даже забыл заблокировать телефон.

Вожак вёл себя напористо и даже нагло, часто скаля зубы в притворной улыбке. Среди унылых ТЗ, дебильных правок от клиентов и мемов не было ничего интересного – уж тем более незаконного. Но шакал точно бы открыл диалог с Асей, точно начал бы, капая слюной, жадно рассматривать фотографии, которые предназначались только ему, Платону. Начал бы читать слова, предназначенные только ей.

– Это не противоправно, вам нельзя. Представьтесь пожалуйста, – Платон решил взять инициативу в свои руки.

Получилось не очень. Формулировки корявыми предложениями лезли из недр сознания, которое сильно штормило – адреналин медленно наполнял вены. Холодило руки.

– Назовите при… – закончить фразу он не успел, чёткую точку поставил резкий удар под дых.

Платон согнулся, но не упал.

– Гражданин, мне кажется, вы употребляли, – съязвил шакал. – Как думаешь, Соколов?

– Да, явные признаки наркотического опьянения, – скучающим тоном протянул Соколов из-за спины. – Да ещё и один, посреди парка. Нужен досмотр.

– Чую, найдём мы там много интересного. Лет так на восемь.

– Но у меня ничего нет… – дрожащим голосом произнёс Платон.

– А кого это ебёт? – шакал сорвался на крик. – Кому, думаешь, поверят: тебе, пидор, или нам? Доставай кошелёк, или мы тебя в отделении на бутылку натянем.

Последняя фраза отключила сознание – управление взял автопилот, который руководствовался лишь одной догмой: бей или беги. Оттолкнув шакала, Платон что есть мочи рванул вверх по холму. Жирная, влажная грязь налипала на ботинки, вместе с сухими еловыми иголками царапала руки, забивались под ногти. Передвигаясь почти-что на четвереньках, он жадно хватал комья земли, толкал их ногами от себя, карабкаясь вверх, вверх: «господи, пожалуйста, вверх, лишь бы убежать, лишь бы всё это закончилось».

– Стой, сука!

Когда склон выровнялся, Платон оттолкнулся от земли, пытаясь выпрямиться – упал, ударившись о мягкое месиво, тут же вскочил и побежал, огибая бронзовые стволы сосен.

– Стой, стрелять буду! – внезапно, из-за спины, уже гораздо ближе, снова раздался голос. Лязг взводимого затвора придал реплике убедительности.

Платон остановился, чуть не упав вновь и медленно поднял дрожащие руки.

«Ну всё, пиздец»

Пульс зашкаливал – он задыхался. В голове снова, перебивая одна другую, роились сотни мыслей. Настойчивее всего наружу лезла почему-то только одна – слова правозащитника с Ютуба: «…если вас избивают в отделении, постарайтесь забрызгать кровью тыльную сторону стола. Так адвокату будет легче доказать факт пыток».

Позади кто-то замешкался – Платон ожидал удара в затылок (совсем как в фильмах), но вместо этого из-под правой руки вынырнул не солдат – солдатик, почему-то одетый в форму советской армии. Видимо, юноша напугался не меньше Платона: окинув взглядом, боец начал нервно тыкать в него чёрным дулом «Калашникова».

– Шагай!

Глава 3

Платон вместе со своим конвоиром шёл по территории НИИ посреди Шуваловского парка. Попали они туда через калитку в заборе, которой, Платон мог поклясться, ещё на прошлой неделе не было – он часто обходил институт по периметру, гуляя в лесу и рассматривая старые, обветшалые постройки: дворцы в неоклассическом стиле и пару выделявшихся на фоне остальных зданий домиков из грубого камня – будто бы привезённых из Выборга или какого-нибудь немецкого городка. Вблизи строения выглядели куда целее.

Асфальтовая дорога, проходившая через весь Институт, поворачивала вправо, к КПП – оттуда как раз натужено ехал грузный армейский грузовик, грозясь задавить Платона. Не доехав до него, машина свернула на пустырь, резко развернулась и затормозила. К ней тут же подбежали два часовых и открыли засов: из кузова выпрыгнул здоровый богатырь – иного слова Платон подобрать не мог – с густой седой бородой.

Одет он был также, как и конвойный: грязно-зелёная гимнастёрка, перевязанная коричневым ремнём, натёртые до блеска кирзачи. Только вот на голове вместо фуражки был чёрный цилиндр со спадавшим на плечи, словно фата, шлейфом – православный клобук. Вслед за ним из кузова посыпали солдаты: в таких же гимнастёрках, но уже гладковыбритые. Вместо пилоток у них были маленькие церковные шапочки чёрной ткани – скуфьи.

Заворожённый этим зрелищем, Платон замер – лёгкий удар прикладом привёл его в чувство. Они направлялись прямо, к главному корпусу – тому самому дворцу Воронцовой-Дашковой, о котором говорил Валера.

Желтая краска, портик с белыми колоннами, ниши, лепнина – скука, словом. Платону он напомнил Пулковскую обсерваторию – только поприземистее. Ну или какой-нибудь провинциальный дом культуры.

Не успели они подойти к гранитной лестнице, как двери с грохотом распахнулись.

– Ты что делаешь?! Что делаешь?! – по ступенькам семенил маленький круглый мужичок в светлом костюме. Он был похож на смесь Михаила Жванецкого и Дени Де Вито – только маленькие блестящие глазки не прятались под очками. Да и волосы были русые.

– Так он это… – замялся солдатик.

– Что «это»?! Что «это», идиот?! – истошно вопил Михаил Де Вито, постепенно приобретая насыщенный пунцовый оттенок – Платон Александрович перед командировкой по парку прогуляться захотел – а ты, имбецил, за ним с автоматом!

Выдав бойцу приказ направляться к ебене матери и подкрепив его порцией отборных ругательств, «костюм» резко повернулся к Платону и окинул его испуганным взглядом. Ярость мгновенно испарилась – он будто сдулся.

– Платон Александрович, вы уж простите, – бормотал мужичок, неистово тряся его руку – Солдатня, она же, сами понимаете. Это он вас так?