Выбрав не очень большие ели, которые стояли в двадцати метрах от зимника, мы быстро срубили их, обрезали верхушки и отнесли их к дороге. Свалив в кучу покрышки, Игорь поджег их, предварительно облив бензином. Вокруг костра мы воткнули в снег наши елки. Ветра не было, и через час их можно было увязывать. Увязали, погрузили, перекурили. На часах 20.00, елки были, документы тоже, осталось добраться домой.
.
Может, попросимся переночевать к Веронике, чего в ночь то ехать – спросил я у Игоря, хотя сам лично не хотел опять проситься в этот дом, зависть, что ли обуяла, или обида на себя за то, что моя маманя за 12 тысяч км, а я тут сижу, чужому счастью радуюсь,
Слушай Сань, – услышал я неожиданный ответ – может, махнем до моих. Сегодня 28, за сутки доберемся, а 30-го утром уедем и в Уссурийске будем 31-го днем.
А если не будем, – резонно отпарировал я, – у нас не «Магирус», опять что-нибудь отвалится и привет, мне комбриг потом эти елки в одно место воткнет.
« Обещаю, долетим как ласточки, – уговаривал он меня, – Новый Год ведь, хочется навестить, нам бы только до дома добраться, а там любую машину дадут, если поломаемся.
« Конечно, – отвечал я Игорю, смеясь, – в батальоне брали ГАЗ-53, а возвращать будем ЗИЛ-130, вот они обрадуются».
Риск был велик, езды около 300 километров, машина нам досталась «учебная» и бригада, случись что, могла остаться без елок к Новому Году. Но, вспомнив о своих родителях, которые сейчас далеко-далеко, я согласился. Гостеприимный дом осветил нам дорогу, своими окнами, и мы выехали из поселка. Всю дорогу я ерзал на сиденье, ожидая, что мы сейчас встанем на трассе, как вкопанные, ну а дальше и думать не хотелось. К счастью, все обошлось, и к дому Игоря мы подъехали часов в 10-ть вечера. Из дома посыпались родные и знакомые, приветствуя, объятия, визг и писк. Дом у Игоря огромный, три семьи живут, и такой же крытый двор. Пока мы умывались и вытирались, женщины хлопотали над столом, от радости они заставили его так, что можно было роту прокормить. Аппетит у меня был зверский, то ли от переживаний, то ли от суточной голодовки, а может, от всего сразу. Я набросился на жареную картошку с солеными огурцами, не забывая, конечно, про самогон и остальные блюда. За час я наелся до столбняка и уже два раза ронял вилку, засыпая за столом.
Саня, пойдем спать» – подошел ко мне Игорь.
Пойдем, – согласился я, – только туалет покажи сначала.
Игорь провел меня через сени, в крытый двор. Посередине огромного двора стоял трактор «Беларусь», возле которого был сложен штабель ящиков. За ними, в углу двора виднелась дверь в туалет, возле которой располагались два просторных загона. В ближнем к туалету загоне ночевали пять или шесть овец, в дальнем, блестя кольцом в носу, на нас внимательно смотрел здоровенный бык.
Наш колхозный чемпион – представил мне его Игорь, – злобная тварь, по страшнее той собаки будет, если бы не его рекорды по осеменению, давно бы избавились, отца только слушается, да и то, когда у него хорошее настроение».
На обратном пути я зашел в столовую, веселье шло полным ходом. Поблагодарил за угощение и отправился спать. Проходя через кухню, я увидел на столе трехлитровую банку с молоком. В горле было сухо от самогонки, и я налил себе кружку молока. Оно было теплым, наверное, с вечерней дойки. Раздеваться я не стал, снял только китель и хозяйские войлочные тапочки.
Среди ночи я проснулся от страшных резей в животе. Вскочив с кровати, я ясно понял, что, если сейчас не найду туалета, то меня разорвет на куски. Проскочив сени, я вылетел во двор и остановился. Колхозный чемпион спиной ко мне лежал возле туалета, уперев в дверь свой мощный крестец. Дверь в его загон была приоткрыта. На звук моих шагов он повернул голову и молча глядел на меня. Времени уговаривать его отодвинуться, у меня просто не было, и я юркнул за трактор, в надежде потом все убрать, по-тихому. По-тихому не получилось. Мои звуки привлекли его внимание, я услышал как он, с шумом поднялся и тяжелой поступью стал приближаться к трактору.
« Вот сволочь» – сказал я в сердцах, с приспущенными штанами семеня за штабель ящиков. Бык обогнул трактор, опустил голову, принюхался и по следам отправился к штабелю. Выбор у меня был небогатый, или к нему в загон, или в туалет, что значительно дальше. Я выбрал второе, в надежде, что он успокоиться, когда я исчезну с его глаз, и я рванул с места. Влетев в туалет, я запер дверь» и уперся в нее руками. Бык спокойно подошел к двери, ткнулся в нее мордой, пару раз шумно втянул воздух.
« Подождем» – решил я, благо, что теперь я достиг цели своего путешествия. Минуты через три за дверью послышалась возня, она заскрипела, и я понял, что бык опять улегся на свое место.
Хорошие дела – задумался я, осматриваясь. На задней стенке нужника было прорезано небольшое, застекленное окно, но туда мне не пролезть, как бы я не старался.
Надо звать на помощь, очень смешно, но не сидеть же мне, тут до утра – решился я и закричал. Тишина. Я заорал, что было сил. Никакого толку, только бык заворочался. Я торкнулся в дверь, она стояла как каменная.
Что-то надоели мне все эти «елочные» приключения, – закипел я злобой, – не слишком ли их много». С силой саданул в дверь ногой. С таким же успехом я бы мог боднуть кирпичную стенку, бык что-то хрюкнул за стенкой, и как мне показалось, не без удовольствия.
Хорошо шутник, – решил я, доставая спички из кармана рубашки, – сейчас мы в другую игру поиграем».
На месте бывшего замка в двери зияла небольшая дырка, и я протолкнул туда зажженную спичку. Ничего, видно, она сразу погасла. Я кинул вторую, раздался треск, и сразу запахло паленой шерстью. Бык с ревом вскочил, и через секунду страшный удар обрушился на туалет. Со звоном разлетелось стекло сзади, на мою голову посыпались осколки. Мне повезло, что удар рогов пришелся на каркасный брус, если бы он попал в дверь, то размазал бы меня вместе с ней по задней стенке. От удара коробка туалета накренилась назад, дверь треснула наискосок, но удержалась в петлях. Снаружи раздался громовой рев разъяренного чемпиона.
« Второго удара мне не пережить» – мелькнула у меня мысль, и я развернулся к окну, больше выхода у меня не было. К великой радости я увидел, что угловые доски задней стенки отошли, ощетинись острием гвоздей, и в проеме видны звезды. Не раздумывая, я бросился в проем, раздирая в клочья рубашку и грудь. Лежа на снегу, я услышал еще один удар, и наружу полетели остатки двери. Если бык выберется наружу, он тут же меня затопчет, препятствий у него больше нет – сообразил я и со всей скоростью стал пробираться к дому, утопая в полутораметровых сугробах.
В окнах горел свет, были слышны крики людей и рев подпаленного быка. На мой стук выскочил Игорь, на его лице был написан страшный испуг, но, увидев меня, ему сразу полегчало.
Уф, – выдохнул он, – слава Богу, живой. Я проснулся, слышу «Лазарь» ревет, глянул на кровать, а тебя нет. Чего ты полез к нему, я же тебя предупреждал.
Время спросить, – съязвил я, пытаясь унять дрожь, – Вы бы покрепче запирали его, гуляет он у Вас по ночам, весь туалет перегородил.
« Ты же весь в крови – ощупал меня Игорь – пошли скорее в дом».
Только сейчас я почувствовал, что остатки рубашки прилипли к животу, грудь страшно саднило.
Увидев меня, женщины заохали. Появился таз с горячей водой, я стянул с себя остатки рубашки. Три глубокие рваные раны шли через всю грудь, к животу. Живот весь в крови, штанина на правой коленке также вся разодрана. Игорь суетился рядом, помогая женщинам. Потом отошел в сторону, оглядел меня со стороны. Представив в уме всю картину происшествия, он стал ржать как конь.
Хватит, лопнешь от смеха, – сказал я, пока меня бинтовали, – пошел бы лучше помочь быка успокоить, слышишь, как ревет.
Там отец с дядькой, они без меня разберутся, – смеялся он, не переставая, – «Лазарь» только их и слушается. В комнату заглянул отец Игоря.