Кровавая тень государства. Часть первая «Становление» Том второй

– Алексеич, она везде зачеркнула «Ангел» и написала «Жопа». – сказал Владимир.

– Нельзя обижать профессионалов. – сказал я.

– Но, как бы то ни было, исключать её нельзя. – сказал Владимир.

– На точке заложена мина. Наступить не наступишь, а лечь точно ляжешь. – сказала Татьяна.

– Я на одну из твоих хлопушек, чуть не напоролся. – сказал Владимир.

– Ой! Напугался обычной хлопушки. – смеясь сказала Татьяна.

– Ты аккуратнее. Эта хлопушка может и ногу оторвать, при хорошей закладке. – сказал Владимир.

– Не переживай капитан. Она точно напугает, но не навредит. Ты что, дети же могут залезть. – сказала Татьяна.

Мы посмеялись и поехали сразу в администрацию. Я зашёл к главе города. Он у себя и принял меня. Я не стал козырять служебным, а просто зашёл, как гражданское лицо. Я рассказал ему про интернат. Спросил его по поводу отказов в ремонте. Сказал, что детям необходимы нормальные условия, а не те, что там есть. Он меня начал перебивать и повышать на меня голос, хотя я попросил его сбавить тон. Он мне сказал, чтобы я не учил его как работать и куда расходовать деньги народа. Я сказал, что понял его позицию, попрощался и ушёл. Мы поехали на объект. Я впритык попадаю на собрание. Поднявшись к себе в кабинет, я быстро положил дипломат и со Светланой и Владимиром пошёл в актовый зал. Когда я вошёл, все кто находится в зале поднялись и начали мне аплодировать. Я показал всем сесть и поздоровался. Я начал рассказывать про будущее завода и грядущие перемены. Про развитие, про увеличение численности работников почти в десять раз. Про новые направления деятельности, помимо основной. Про повышение, возможное, заработной платы, в связи с прогнозируемым скачком прибыли предприятия и так далее. Все меня внимательно слушают и иногда переговариваясь между собой. Минут через сорок, я закончил свой доклад.

– Есть у кого-нибудь вопросы? – спросил я, а в зале не подняли руку только те, кто сидит со мной за трибуной. Я показал на женщину в первом ряду.

– Александр Алексеевич, а вам с Владимиром Анатольевичем было страшно, когда в вас стреляли? – спросила она.

– А по существу вопросов нет? Мы же вроде по делу собрались. Или всем всё понятно из того, что я вам рассказывал всё это время и всех всё устраивает? Я бы хотел услышать мнение работников. – сказал я.

– Да. Всё понятно. Всё устраивает. Это замечательно. – загалдели все.

– Расскажите пожалуйста, Александр Алексеевич. Мы тут за вас все как один сильно переживали. – сказала женщина, а все стали галдеть в её поддержку.

– Хорошо. Расскажу. Если это так уж интересно. Когда стреляют, это страшно. Мне было страшно, не знаю, как Владимиру Анатольевичу, но мне точно было. – ответил я.

– Мне тоже было страшно. Ещё как. Но больше я боялся, чтобы Александр Алексеевич ещё не порушил что-нибудь до кучи. – засмеялся Владимир.

– Мы все видели вас в новостях. Вы были весь в крови. Вы были ранены? – спросила другая женщина.

– Только ушибы и ссадины. А кровь была не моя, а раненой девушки. К счастью, её удалось спасти, и она уже идёт на поправку. Ещё вопросы? – спросил я.

– Александр Алексеевич, а в новостях правду сказали, что вы там убили десять человек? – спросил мужчина.

– Нет. Нами с Владимиром Анатольевичем, была ликвидирована группа нападавших из восьми человек. А двое убитых и раненая девушка, это их рук дело.

– В новостях сказали, что на вас заведено уголовное дело. Так ли это? – спросил другой мужчина.

– Владимир Анатольевич, на нас разве уголовное дело заводили? Ах, да. Это просто проверка правомерности применения огнестрельного оружия, повлекшее смерть человека. Но так как этих сволочей с автоматами не посчитали людьми, мы были оправданы комиссией. – сказал я.

– Александр Алексеевич, вы очень расстроено выглядите. Это последствие тех событий? – спросила девушка из зала.

– На самом деле, те события не такое уж и расстройство для меня. Мы выжили. Спасли жизни людям и хорошо. Есть более серьёзные вещи, которые могут сильно расстраивать. Например, такие. Когда ты сирота, тебя уже за человека не считают, и ты должен жить в сарае и носить лохмотья. Хотя в будущем эти дети сироты могут стать учителями, врачами, пожарными и так далее. Вот это меня расстраивает больше всего. – сказал я.

– Александр Алексеевич, о каких сиротах речь? – заинтересованно спросил Николай Денисович, а зале стали поддерживать его вопрос.

– Если вам так это интересно, то я вам расскажу. – сказал я.

– Да, Александр Алексеевич, очень интересно. – заговорили в зале.

– Хорошо. В субботу я обедал у себя дома с родителями. Я увидел, что мой отец очень расстроен. Я узнал, что он расстроен из-за нашего городского интерната, который пришёл в захудалое состояние. Дети содержатся абы как. Носят штопанные вещи. У них нет игрушек. Детская площадка убогая. Хорошо, что их там кормят вообще. И что будут думать о нас, окружающих их людях, эти дети, когда станут взрослыми? Хорошо, если они ещё и достойное образование получат. А то будут пьяницами, тунеядцами, или что хуже всего, бандитами. Я перед приездом на работу был в городской администрации, где мне в грубой форме намекнули, что никому эти дети не нужны. А их там около сотни. Владимир Анатольевич не даст мне соврать о том, как плохо живут дети в этом интернате. – сказал я.

– Так всё и есть. Я сам там был с Александром Алексеевичем и видел, что там происходит. Это просто ужасно. – сказал Владимир.

– Так что мы посоветовались с моей женой и решили сделать капитальный ремонт здания интерната, за свой счёт. За счёт наших сбережений. Так что очень надеюсь, что уже через пару месяцев, дети будут жить более комфортно. А потом будем думать, где брать для них всё остальное. А теперь прошу простить меня. Я больше не могу отвечать на эти вопросы. Тяжело это. Пойду к себе поработаю. Всем спасибо. – сказал я, поднялся и вышел из зала, а Светлана побежала за мной, проливая слезы.

После того, как я вышел, в зале все начали галдеть, задаваясь вопросами: -«Почему так с детьми обращаются?» -«За что детишкам такое?» -«Товарищи, давайте поможем Александру Алексеевичу. Он не должен один тянуть это.» и так далее.

– Товарищи. – обратился ко всем Николай Денисович – Это на самом деле страшно, что у советских детей такая жизнь. Александр Алексеевич человек слова. Он сделает то, что он сказал, но он не всемогущий, как часто можно подумать. Он не сможет в одиночку помочь всем этим детям. У нас большой и дружный коллектив. Давайте поможем Александру Алексеевичу, дать этим детям будущее. Давайте подумаем, что мы можем сделать и каждый из нас внесёт свою лепту, по мере сил и возможностей. Что вы скажете? Вы согласны со мной? – спросил Николай Денисович.

– Согласны! – чуть ли не в один голос ответил весь зал.

– Тогда вы подумайте, что каждый из вас может сделать, или дать от себя и поможем этим детям и Александру Алексеевичу. – сказал он.

– Например мы с женой позавчера собрали детские вещи, игрушки. Жена вчера их перестирала, сегодня погладит, а после ремонта мы передадим их туда. Каждый может сделать тоже самое. Можем собрать всё на объекте, а потом отвезти и передать. – сказал Владимир, а все поддержали.

– Хорошо. Тогда давайте обдумаем и если будут идеи, то давайте вы передадите их мне через руководителей ваших отделов. Заранее всем большое спасибо. Собрание окончено. – сказал Николай Денисович.

Я пришёл к себе. Сел в кресло и задумался. Куда катится этот мир? Почему сирота не человек? Я расшибусь, но у этих детей будет всё, чего они заслуживают. Они не виноваты в том, что их когда-то бросили и они ещё могут вырасти хорошими, достойными общества людьми, коим является мой отец.

– Александр Алексеевич, ваш кофе. – сказала, всхлипывая Светлана.

– Спасибо, Света. А ты чего плачешь? – спросил я.

– Мне детей жалко. Я тоже хочу им как-нибудь помочь. Только не знаю, как. – сказала Светлана.

– Я тоже пока не знаю, как им помочь. Ремонт все проблемы не решает. Свет, перестань лить слезы, а лучше возьми и подумай на досуге, что ты можешь для этих детей сделать. А сейчас попробуй дозвониться до министра. – сказал я.

– Я дозвонилась недавно. Спросила, когда у него будет время с вами поговорить. Он лично мне сказал, что с превеликим удовольствием поговорит с вами в два часа дня. Вы дружите с министрами? – спросила Светлана.

– Скорее у нас дружеские деловые отношения. Вот с Владимиром у нас просто дружеские отношения. И пожалуйста не кричи, когда обернёшься, потому что он стоит прямо за тобой. – сказал я.

– Александр Алексеевич, ну зачем? Света умеет всё на свете, я хотел заодно проверить, может ли она и до потолка подпрыгивать. – засмеялся Владимир.

– Могу, Владимир Анатольевич, если хорошо напугать. У меня с вами инфаркт будет. – сказала Светлана.

– Хорошо. Иди Света. Спасибо. Владимиру Анатольевичу тоже кофе сделай пожалуйста. – сказал я.

– Хорошо. – сказала Светлана – Владимир Анатольевич, вам кофе с сахаром, или ядом, за то, что напугать меня хотели?

– С ваших рук, Светлана, хоть яду. Спасибо большое. – улыбаясь сказал Владимир, а Светлана вышла.

– Смотри, Володя, она тебе сейчас вместо сахара крысиного яда намешает. – засмеялся я.

– Не намешает. Она добрая. – сказал Владимир.

– Смотри. Вид у неё был довольно серьёзный. – смеясь сказал я.

– Ничего. Авось выживу. – улыбаясь сказал он.

– Поглядим. – улыбаясь сказал я.

– Когда ты ушёл из зала, там такой шум поднялся. – сказал Владимир.

– Почему? – спросил я.

– Да из-за того, что ты сказал про детдом. Там даже некоторые женщины плакали. – сказал Владимир.

– Ну и что теперь? Это на самом деле не их дело. – сказал я.

– Николай Денисович призвал всех внести свою лепту. – сказал Владимир.

– Это хорошо, если они хоть чем-то помогут детишкам. – сказал я.

– Александр Алексеевич, к вам директор ДСК. – сказала Светлана в селектор.

– Пусть войдёт. – ответил я.

– Здравствуйте, Александр Алексеевич. – сказал директор ДСК

– Здравствуйте. Присаживайтесь. Если вы хотите по смете, то это вам с Ниной Петровной переговорить нужно. – сказал я.

– Нет. Я, собственно, от неё к вам и пришёл. Она расстроена очень тем, что вы переживаете за детишек в интернате. Она рассказала эту историю. – сказал он.

– Вы пришли поднять мне настроение? – спросил я.

– У меня к вам предложение, и я надеюсь, что оно поднимет вам настроение. – сказал он.

– Я вас слушаю. – сказал я.

– Меня самого очень тронула эта история. Мне очень жалко детей. Я готов сделать абсолютно все работы бесплатно, только если вы оплатите материалы. Как вам моё предложение? – спросил он.

– Если вы вполне серьёзно, то мне ваше предложение интересно. И во сколько мне это всё выльется? – спросил я.

– Если вы согласны, то сейчас же отправлю специалистов, чтобы они оценили масштаб работ. Мы составим смету и завтра утром я вам её предоставлю. И тогда, если вы будете согласны на сумму, то мы сразу же начнём работы. – сказал он.

– Хорошо. Договорились. Спасибо вам большое. Только я одного не понимаю. А вам что с этого всего? – спросил я.

– Ничего. Мы у вас начали вести строительно-монтажные работы на заводах и мне приходится часто бывать здесь. Все, с кем мне доводилось разговаривать, вам чуть ли не поклоняется, рассказывая какой вы хороший, хотя, как я понял с их слов, вы здесь совсем недавно начали руководить. Большинство моих работников меня просто ненавидят, хотя я далеко не плохой человек. А тут все прям боготворят. Ни разу не видел такое. Да и на самом деле за детишек обидно. У меня у самого их четверо. Я задумался, что ни дай Бог им остаться без нас с женой, то именно так к моим детям государство обращаться будет? – спросил он.

– Ну на самом деле, это не государство так с ними обращается, а группа корыстных людишек, которые получили власть в свои руки. А государство, это мы с вами. Это те люди, которые работают здесь, или у вас на комбинате. Государство – это народ. А те, кто у власти, должны быть слугами этого народа, а зачастую народ оказывается их рабами. – сказал я.

– Полностью с вами согласен. Спасибо, что уделили мне время. Мне нужно бежать дальше. Сроки небольшие, поджимают. Нужно всё контролировать самому. – сказал он.

– Это вам большое спасибо. Вы и правда очень даже подняли моё настроение. До свидания. – сказал я и он ушёл.

– Вот видишь. Само собой, разрешаться начинает. – сказал Владимир.

– Но почему это должны решать два директора, а не тот, кто на самом деле обязан это делать? – спросил я.

– Согласен. Только вот что поделаешь, если зачастую у власти сидят такие мудаки. – сказал Владимир.

– Согласен, Володя. Только самим справляться. Ладно. Что у тебя по охране? – спросил я.

– Всё отлично. Оцепление сегодня снимем. На территории заводов будут только группы наших людей. Всё под полным контролем.

– Хорошо. Поблагодари обязательно всех служивых от меня за хорошую службу. – сказал я.

– Знаешь, за что я тебя уважаю? – спросил Владимир.

– И за что же? – спросил я.

– Ты никого без внимания не оставляешь и ко всем добр. Даже к врагам. – сказал Владимир.

– Ты про мою доброту скажи тому, кому я две лишние дырки в голове проделал. – хохотнул я.

– Ну там не дырки были, а одна большая. Да и ему ты услугу оказал. Долго не мучился. – сказал Владимир.

– Тоже верно. – сказал я.

Весь день прошёл без эксцессов. На обеде мы слышали, как работники обсуждают детдом. Часто на меня посматривают, но никто не подходит ко мне с вопросами. После обеда, мне всё же удалось поговорить с министром. Он вроде бы очень рад мне, как и я ему. Мы обсудили возможность встречи с потенциальными заказчиками в период с двадцать третьего по двадцать шестое. Он сказал, что это возможно и он соберёт всех к этому времени. Так же он сказал, что если всё так, как я планирую, то всем будет даже выгодно приобретать всё у нас. Доставка будет быстрее, проще и главное дешевле, чем из других источников. Так же я попросил предложить мне список специалистов в этой области, чтобы привлечь их на наш завод. Он сказал, что предоставит, когда я приеду и выразил надежду, что мы выберем время пообедать вместе. Я сказал, что буду только рад. Мы попрощались и положили трубки.

На следующий день, когда я приехал на работу, у моего кабинета собрались все начальники отделов. Я совершенно не понял, что происходит потому, что я никого не вызывал. А тут они сами собрались. Оказалось, что после моих слов на собрании, начальники отделов, после обсуждения с работниками, после работы поехали в интернат. Там все были сильно удивлены. Особенно директор, которая не поняла, что происходит. Приходят, то какой-то непонятный человек, с миллионом вопросов. Вдруг пришла строительная инспекция и начала осматривать здания вместе с подвалами, то теперь ещё куча каких-то людей пришли посмотреть, как обстоят дела и что-то записывают. И главное, никто не объясняет, чего они все пришли. Да и дети никогда столько приветливых людей за один раз не видели и смотрели на них испуганными глазами. Начальники отделов начали предлагать помимо посильной помощи строителям и сбором вещей с игрушками, сделать своими руками для детей детский городок. Качели, карусели, беседки и так далее. Из отходов материалов, имеющихся на объекте и только в свободное от работы время. Я попросил не тратить время, отведённое для отдыха, на что-либо и предложил тратить на это час, в конце рабочего дня. Предлагается много разных идей. А я всего лишь сказал им большое спасибо и то, что они могут делать для детей всё, что в их силах. А дети потом всю свою жизнь будут вспоминать их добрым словом. Они согласились со мной, и все разошлись. Потом пришёл директор ДСК и показал мне смету. Работы тьма. Я уж было подумал, что проще построить с нуля, чем восстанавливать. Оказывается, я посмотрел только одно здание, а у них есть ещё второй корпус и дом малютки, которые в том же состоянии, что и это здание. Сумма на материалы выходит солидная. Я без проблем её тяну. Просто я в жизни не тратил таких денег и тем более за раз. Я дал своё согласие, сказав, что мои работники будут оказывать посильную помощь. Он сказал, что это утверждённая смета и расчёт по окончании проведения работ. И он сказал, что окончание работ, середина, максимум конец сентября. Я поблагодарил его. Мы пожали руки и разошлись. Работа пошла. Пришли строители и сказали директору интерната, что по указанию Симонова Александра Алексеевича, будет проводиться капитальный ремонт всех зданий. А она села и заплакала, не веря в это и спросила, кто такой этот Симонов, но ответа не получила. Для начала всех детей из одного корпуса потеснили с другим корпусом. Ну а потом всё должно быть наоборот. Мои работники и сотрудники охраны, приходят и помогают строителям и работают на территории. Такого ажиотажа вокруг себя никто в этом интернате ещё не видел. Помимо работ, работники ещё и развлекают детишек. Играют с ними в разные игры и так далее. Работники стали привозить на завод разные вещи, игрушки и многое другое, что может понадобиться детям. Пришлось выделить место под склад. Часть вещей и игрушек, привезли детям. Всех детей переодели в новое, ну или почти новое. Наша уборщица, тётя Валя, приехала с мужем и привезла два десятка трёхлитровых банок разного варенья, из фруктов, которые они выращивают на своей даче. Дети просто счастливы. Им, кроме воспитателей никто никогда не оказывал столько внимания. Да и все работники интерната шокированы происходящим. Они не могут поверить, что это происходит. Я тоже вместе со всеми прихожу и помогаю делать что требуется. По моей просьбе, меня никто никому не представляет. На выходные мы с Лизой отдаём Настю родителям, и Лиза вместе со мной приезжает туда и так же помогает чем нужно. Приезжают помогать и Владимир с Мариной. Папе об этом мы ничего не сказали. Так же приезжают все работники управления. Рядовые сотрудники просто в восторге от того, что даже руководители не гнушаются запачкать руки и трудятся наравне с остальными.

На следующей неделе, во вторник, я как обычно приехал на работу. Все сотрудники улыбаются мне и приветствуют. Я поднялся к себе в кабинет. Попросив Светлану сделать мне кофе, я прошёл к себе и сел в кресло. Посчитав смены Оксаны, я увидел, что она сменилась вчера. Это как раз то, что мне нужно. Я снял трубку и набрал номер гостиницы.

– Гостиница. – услышал я голос девушки в трубке.

– Здравствуйте. Я могу поговорить с Оксаной? – спросил я.

– Здравствуйте. Она сегодня не работает. Она была вчера. – ответила девушка.

– Отлично. Это Симонов Александр Алексеевич. Просто хотел убедиться, что её с вами нет рядом. – сказал я.

– Ой! Здрасьте. А вы с ней говорить не хотите? – удивлённо спросила она.

– Ну почему же? Очень хочу. А больше всего я хочу её увидеть. Я вот о чём с вами хочу поговорить. Мне очень нужна ваша помощь. Вы же её сменщица? Дарья, если не ошибаюсь? – спросил я.

– Всё верно. Чем я вам могу помочь? – спросила Даша.

– Ну для начала не говорить ей, что я звонил, а потом забронировать три номера на воскресение. Буду в гостинице примерно в семь. Но так, чтобы Оксана не знала, что эти номера заказывал я. Очень хочу сделать ей сюрприз. Это возможно? – спросил я.

– Как это мило. Ну конечно возможно. Я как раз её менять буду и значит регистрировать буду тоже я. Я просто поставлю бронь, а на кого не напишу. Впишу при регистрации и заодно предупрежу директора. Думаю, он не будет против. Могу вам сразу номера сказать. – сказала Даша.

– А восемьсот первый свободен? Я в нем прошлый раз останавливался. – спросил я.

– Свободен. Сейчас не сезон, поэтому весь восьмой этаж пустой. – сказала Даша.

– Тогда его и ещё два номера подальше от него. Восемьсот пятый и следующий. – сказал я.

– Я вас поняла. – засмеялась Даша – Хорошо. Бронирую.

– Тогда у меня последняя, совсем маленькая просьба. Если мы задержимся немного, придумайте что-нибудь и задержите её разговорами. – сказал я.

– Ой! Да сколько угодно. Это я могу. А Оксана по вам очень сильно скучает. Мне девочки рассказывали, что в тот день, когда вы уехали, она сидела плакала за стойкой. – сказала Даша.

– Боже. Ну чего она так убивается? Я же пообещал вернуться. Я тоже по ней скучаю. Хорошо, тогда. Спасибо вам огромное. До встречи. – сказал я.

– Пожалуйста. Всего вам доброго. – сказала она и я положил трубку.

Через некоторое время зашла Светлана и принесла мне кофе. Я поблагодарил её и сказал, что она может идти. Она пошла к двери, в кабинет ворвался какой-то лысоватый мужик и чуть не сбил её с ног.

– Вы куда? Подождите в приёмной. – возмущённо сказала Светлана.

– Убирайся отсюда, сучка. – закричал он на неё, она выпучила на него глаза, а он прошёл в мою сторону.

– Вы не в праве разговаривать с моей сотрудницей в таком тоне и тем более оскорблять её. – зло сказал я.

– Ты кто мне чтобы указывать? Как хочу, так и разговариваю, мразь. Я первый секретарь горкома партии. Встать, когда я с тобой разговариваю. – крикнул на меня он, а Светлана продолжила смотреть на это с отвисшей челюстью.

– Ах первый секретарь горкома? Нет. Я не могу над вами возвышаться. Я лучше посижу и послушаю причину вашего крика. – сказал я.

– Да как ты смеешь, щенок? Кто тебе, сволочь, разрешил самовольничать и затеивать ремонт в детском доме? – продолжил кричать он.

– Глава администрации города, когда говорил, что он самый умный. Я за свои деньги это делаю. Раз вы не можете это сделать. У вас свои интересы в народных деньгах. Стоишь тут передо мной весь в хорошем костюме, харя свинячья шире плеч, когда советские дети у тебя под носом, тварь, в дранине ходят и живут в сарае. А ты тут прибегаешь и орёшь на меня за то, что я решил этим детям помочь. Или так обосрался, что наверх дойдёт и тебе за это кол в твою жирную задницу забьют, вонючий ты кусок дерьма? – поднявшись с кресла громко сказал я.

– Я первый секретарь горкома партии. Ты посмел партию оскорбить? – продолжил кричать он.

– Я не партию оскорбил, а тебя, падаль ты подзаборная. Ты только-что оскорбил моего первого секретаря, от которой толку в сотни тысяч раз больше, чем от тебя. Нечего партией прикрываться. Я знаю много партийных, которым ты, свинья вонючая, даже подмётки лизать не годишься. – очень зло сказал я.

– Да как ты смеешь, щенок, так со мной разговаривать? – крикнул он и бросился на меня с кулаками, а я завернул его и очень сильно впечатал мордой в стол.

– Слушай сюда, кусок говна. Ты вообще представляешь, где ты сейчас находишься и чем тут занимаются? Мне ничего не стоит сейчас сломать тебе шею как котёнку и попросить, чтобы тебя где-нибудь прикопали. И никто, никогда тебя не найдёт потому, что никто ничего не расскажет. Даже моя секретарша с радостью на твоём вонючем трупе спляшет. Ремонт будет закончен, хотите вы со своим дружком, главой города, или нет. Дети будут счастливы. Да и вы со своим дружком можете трахнуть друг друга в жопу и будьте счастливы. Но я тебя не убью. Света, звони Владимиру, скажи, что у меня очень буйный пациент. У меня есть другая идея. А если ты, кусок дерьма, появишься мне на глаза ещё раз, то пеняй на себя. В другой раз, я тебя не пощажу. Я из тебя флигель сделаю. Ты всё понял, мразь? – спокойно сказал ему я.

– Понял. Пусти. Больно же. – прохрипел он.

– А мне не больно? Ты задел мои чувства. Оскорбил меня и молоденькую девушку. Будущую мать сынов отечества. Потерпи. Сейчас я передам тебя в заботливые руки моей охраны и всё. – сказал я, а в это время в кабинет вбежал Владимир, Макс и ещё несколько человек охраны.

– Александр Алексеевич, вас ни на минуту оставлять нельзя. Везде приключений найдёте, даже сидя у себя в кабинете. – сказал Владимир.

– Познакомьтесь ребята, это первый секретарь горкома партии, который почему-то возомнил себе, что я ему в ноги кланяться обязан, а пришёл он, как я и ожидал, но правда не его, из-за того, что ему ремонт в детском доме не нравится. Толи выбор цвета краски не тот, толи ещё чего. Короче. Берите этот кусок дерьма и в прямом смысле выбросьте его с территории. Ничего не ломайте, но творческий подход приветствую. И если ещё хоть раз появится перед воротами, пристрелить и закопать. Забирайте. – сказал я, приподнял его и толкнул в сторону охраны.

– Ведите его и выполнить приказ директора. – приказал Владимир.

– Есть выполнять. – сказали охранники и ушли, а этот стал вопить, что мы не имеем права и что он секретарь.

– Алексеич, это что за херня сейчас произошла? – спросил Владимир.

– Это у вас надо спросить, какого хрена всякие дебилы вламываются ко мне в кабинет, оскорбляют Свету, потом меня и ещё и угрожают мне. – сказал я.

– Ну он первый секретарь горкома. Возможно поэтому и пропустили. – сказал Владимир.

– Да хоть обкома. Я его уже пристрелить собрался. Он на меня с кулаками кинулся. Больной совсем. – сказал я и покрутил пальцем у виска.

– Да уж. – сказал Владимир.

– Владимир, вы бы слышали, как его Александр Алексеевич полоскал. У меня челюсть так отвисла, что до сих пор нормально не закрывается. – сказала Светлана и стала пересказывать произошедшее, а Владимир стал ржать, как конь.

– Александр Алексеевич, я умру сейчас от смеха. – смеясь сказал Владимир.

– Чего ржёшь? Эта мразь сейчас жаловаться побежит. – сказал я.

– Да пусть бежит. И что он расскажет? – смеясь спросил Владимир.

– Да что бы не рассказал. Ещё отбрёхиваться за такую скотину. – сказал я.

– Да ерунда всё это. Не переживайте. – сказал Владимир.

– Да мне на него вообще плевать. Вот гнида, из-за него остыл мой кофе. Света, сделай мне пожалуйста ещё кофе. – сказал я.

– И мне, если не затруднит. Только без яда. Спасибо. – сказал Владимир.

– Хорошо. Сейчас. – сказала Светлана и пошла делать кофе.

Владимир сел в кресло, и мы стали обсуждать рабочие вопросы и пить кофе, закончив с делами, мы просто решили немного отвлечься, переключившись на разговоры далёкие от работы.

– Сань, у тебя что, задница казённая? – спросил Владимир.

– Да я сам не пойму. Мой зад сам эти приключения находит. В церковь что ли сходить, освятить себя водой. – сказал я.

– Лучше сходи в церковь и задницей в чан со святой водой сядь, чтобы эпицентр освятить. – засмеялся Владимир.

– Согласен. Наверное, так и поступлю. – сказал я.

– С нами Света едет в командировку? – спросил Владимир.

– Да. Едет. – сказал я.

– Она, наверное, рассчитывает на то, что ты ей там жаркие ночи устраивать будешь, а там Оксана. Вот облом. – хохотнул Владимир.

– Ещё какой. Оксана не знает, что я приеду. Я сегодня звонил и забронировал номера. Договорился с её сменщицей, чтобы она её задержала, если мы будем задерживаться. – сказал я.

– Ой, романтик. Как придумаешь что-нибудь. – сказал Владимир.

– Мне девушка сказала, что Оксана сидела за стойкой и плакала, после того как нас проводила. – сказал я.

– Похоже точно влипла девка. Влюбилась, по самую макушку. Из-за хорошего секса девки слезы лить не будут. Значит и правда любит, как говорит. – сказал Владимир.

– И чего с этим делать теперь? – спросил я.

– Да ничего. Она девочка умная. Прекрасно всё понимает и ничего не требует. Я думаю, что нормально всё. Будешь к ней приезжать, проводить с ней время и всё. Все счастливы. Она рада, что ты с ней, ты доволен, что натрахался как слон. И всё замечательно. – сказал Владимир.

– Александр Алексеевич, с вами хочет поговорить первый секретарь обкома. – сказала Светлана в селектор.

– Соедини. – сказал я.

– Быстро он добежал до обкома. Наверное, ребята ему для ускорения дали. – сказал Владимир.

– Здравствуйте, Александр Алексеевич. – сказал секретарь обкома.

– Здравствуйте. К сожалению, не знаю вашего имени отчества. – ответил я.

– Вячеслав Георгиевич. – сказал он.

– Очень приятно, Вячеслав Георгиевич. Правда если вы не будете на меня кричать и оскорблять, как ваш коллега из горкома. – сказал я.

– Вот как раз поэтому я вам и звоню. – сказал он.

– Не могу сказать, что удивлён. Но я вас слушаю. – сказал я.

– Не красиво с вашей стороны получается. На вас докладная у меня от первого секретаря горкома. – сказал он.

– И что же он там докладывает? Мне правда очень интересно. – сказал я.

– То, что вы оскорбили партию, угрожали ему расправой, ваша охрана в прямом смысле выкинула его за ворота и ещё пнули его по мягкому месту. Это как понимать? Это ни в какие ворота. – сказал он.

– В том, что вы мне рассказали, есть только доля правды. И единственное, что из этого правда, это то, что охрана его выбросила и при этом творчески подошла к процессу. За что я непременно их похвалю. То, что я партию оскорбил, так это не правда. Я его оскорбил и сделал бы это ещё не раз и с великим удовольствием. Ну а про расправу, то увольте меня. Как же можно угрожать расправой, даже такому куску дерьма, как ваш первый секретарь горкома? – спросил я.

– Но вы понимаете, что он представляет партию и партия его назначила. Значит партия доверяет ему и в данном случае, вы оскорбляете партию в его лице. – сказал он.

– Я знаю много людей из партии и возможно один из них и одобрил его кандидатуру и это очень уважаемые мной люди. Но возможно он не был такой конченой мразью, когда партия его назначала, а стал ей, когда до власти добрался. – зло сказал я.

– Всё может быть, но это сути не меняет. – сказал он.

– А то, что он ворвался в мой кабинет, оскорбил и накричал на молодую женщину, моего секретаря, которая принесла мне кофе, потом кричал, угрожал и оскорблял меня в моем собственном кабинете, а потом на меня с кулаками бросился. И у меня на это есть свидетели. Это сути не меняет? А вы спросили его, какого лешего он припёрся ко мне на завод за двадцать километров от города? А он первый секретарь горкома, а не обкома как вы. Вы спросили у него, по какому поводу он вообще ко мне приехал? – сердито спросил я.

– Не спросил. Он приехал грязный, с поцарапанным лицом. И требовал меня принять меры. – ответил он.

– Требует он. Хорошо. Примите меры. Только сначала выясните у него, что он хотел от меня. – сказал я.

– Может вы мне расскажете, чтобы я своё время не тратил? – спросил он.

– Хорошо. Я вам расскажу. На прошлой неделе, мой отец, который когда-то рос в нашем городском детском доме, поехал туда и обнаружил, что наше будущее поколение живёт в таких ужасных условиях, что даже зеки бы вздрогнули и ходят в дырявой одежде. Я сам поехал туда и убедился в этом. В прошлый понедельник я поехал к главе администрации, чтобы обратить на это внимание. А вместо понимания, он накричал на меня и сказал убираться вон. Я стерпел и ушёл. Посоветовавшись с женой, решил сделать ремонт за свои собственные деньги. Об этом я рассказал на плановом собрании работникам, они тоже захотели помочь и каждый день по возможности ходят туда и помогают с ремонтом. Я с женой хожу и помогаю с ремонтом. У детей одежда и игрушки появились, а эта мразь кричит мне, как я посмел делать советских детей счастливыми. Разве такая линия партии? Разве это нам завещал товарищ Ленин? А вот теперь задумайтесь, почему именно его понесло ко мне, когда я просил о помощи другого? Пока я не решил с этим сам разобраться по линии партии. Таких сволочей в три шеи из партии гнать нужно, чтобы не позорили честное имя других партийцев. Вы сами съездите в этот детдом и посмотрите на ещё неотремонтированные здания. Поговорите со строителями, что там и как. Я вам смету показать могу. Я уже думаю, что мне было дешевле с нуля всё построить. Найдите время и посмотрите сами. – повысив голос сказал я.