Зависимость Русской митрополии от Константинополя давно была номинальной, а к концу XVI века ее в Москве вообще не признавали. Патриаршество не возвысило и не увеличило реальной власти московского первосвятителя: патриарх располагал такой же властью над подведомственной ему Церковью, как и прежний митрополит. Изменение в лестнице чинов, наименование архиепископий митрополиями и т.п. не меняло существа внутрицерковных отношении, хотя учреждение новых епархии, несомненно, укрепляло организацию Русской Церкви.

Порядок патриархов Московских и Всея Руси от учреждения патриаршества до синодального периода был таков: Иов (1589–1605), Игнатий (1605–1606), Гермоген (1606–1612), Филарет (1619/20–1633), Иоасаф (1634–1641), Иосиф (1642–1652), Никон (Минов Никита) (1652–1658), Питирим (1658–1667), Иоасаф II (1667–1672), Питирим (1672–1673), Иоаким (Иван Савелов) (1674–1690), Адриан (Андрей) (1690–1700), Стефан Яворский, местоблюститель Патриаршего престола (1700–1721).

Высшее управление Русской Церкви представлял патриарх в единении с собором высших церковных иерархов. В отличие от восточных патриархов русский первоиерарх не имел при себе постоянного собора (синода). Освященные (церковные) соборы при патриархах созывались реже, чем при московских митрополитах, но собор 1667 года принял решение о двукратном в год созыве соборов, что соответствовало каноническим правилам. В работе соборов принимали участие цари, будь то выборы патриарха или назначение других церковных иерархов, канонизация святых, церковный суд, богословские диспуты и др. Отличием от других поместных церквей было то, что архиепископы и епископы по своим властным полномочиям не отличались от митрополитов и не подчинялись последним.

Церковь имела некоторую автономию в сфере управления и суда. Это было как бы государство в государстве, возглавляемое высшими иерархами. Патриарх, митрополиты и архиепископы имели своих дворян и детей боярских, свою поместную систему, белые слободы (не облагаемые налогами) в городах, свой суд, а патриарх – высшие учреждения – приказы. Власть патриарха опиралась на церковные учреждения, особый статус монастырей, являвшихся крупными землевладельцами, на участие представителей Церкви в сословно-представительных органах власти и управления. Церковные приказы, ведавшие вопросами управления церковным хозяйством и служащие в них люди, составляли бюрократическую основу этой власти. Высший церковный орган – Освященный собор в полном составе входил в «верхнюю палату» Земского собора. Духовенство, как особое сословие наделялось рядом привилегий и льгот: было освобождено от податей, телесных наказаний и повинностей.

Прежде все дела по церковному управлению митрополиты поручали вести разным доверенным лицам. Теперь место этих лиц заступают целые учреждения – приказы наподобие царских, состоявшие каждый из боярина, дьяков и подьячих, решавших дела. Таких приказов в течение почти всего XVII века было три. Судный или разряд, заведовавший судебной частью – после 1667 года в нем образовалось отделение специально для духовного суда под именем духовного приказа, состоявшее под начальством доверенного духовного лица или судьи. Казенный, ведавший всякие церковные сборы патриарха. Дворцовый приказ, заведовавший вотчинами и домовым хозяйством патриаршего дома. К концу XVII века появился еще четвертый приказ – церковных дел – по делам церковного благочиния. По примеру патриарха стали заводить у себя приказы и другие архиереи; но в епархиях заводились обыкновенно только по два приказа – духовный для епархиального управления и суда и казенный, сосредоточивавшийся около личности архиерейского казначея.

После заключения в 1654 российско-украинского политического договора встал вопрос о переходе Киевской митрополии из-под юрисдикции Константинопольского патриарха в Московский патриархат. Такая перспектива устраивала далеко не всех иерархов. Одних беспокоила вероятность потери Украинской Православной Церковью национальных особенностей, другие больше склонялись к союзу с Польшей, третьи считали невозможным решать такие вопросы помимо воли Константинопольского патриарха. Но в 1685 году на православном соборе в Киеве Луцкий епископ Гедеон Четвертинский, при поддержке гетмана Ивана Самойловича, был избран митрополитом Киевским, который присягнул на верность Московскому патриархату. Годом позже Константинополь согласился на переход Киевской митрополии под юрисдикцию Московского патриархата.

В мае 1686 году, сразу после заключения «вечного мира» между Россией и Речью Посполитой, положившего конец многовековой вражде Варшавы и Москвы за обладание исконными русскими землями, константинопольский патриарх Дионисий IV дал согласие на подчинение Киевской митрополии Московскому патриархату. В результате чего Киевская митрополия Православной Церкви Константинопольского патриархата, созданная на территории Малороссии в 1458 году, вскоре после подписания Флорентийской унии по сугубо политическим мотивам, прекратила свое существование.

110.2. Епархиальное управление

В патриаршество св. Иова Русская Церковь заметно укрепилась, что отразилось в ее епархиальном устроении. Учреждение патриаршества и возвышение митрополита на степень патриарха потребовало умножения епархий и возведения некоторых из них на высшие степени. Помимо уже существовавших в Русской Церкви до учреждения патриаршества 4 митрополий, 5 архиепископий и 2 епископий, при Иове появляются 3 новые кафедры. Это было для Руси явлением весьма редким, так как иногда в продолжение нескольких столетий в Русской Церкви не учреждалось ни одной новой епархии. В 1589 году была образована Псковская епископия, в 1591 году – епископия Карельская и Орешская в 1602 году была создана Астраханская архиепископия. Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая епархии были возведены на степень митрополий. Суздальская, Рязанская, Тверская, Вологодская и Смоленская объявлены архиепископиями. Кроме того, было предписано открыть еще шестую архиепископию в Нижнем Новгороде, но в 1589 году она не была еще открыта. Число епископий положено довести до восьми, но фактически их было только 3 – старая Коломенская и новые – Псковская и Карельская. Последняя из них просуществовала лишь до 1611 года, когда Ижорская и Карельская земля были оккупированы шведами, и кафедра прекратила свое существование. Тогда же отошла к Польше одна архиепископия – Смоленская. За всю первую половину XVII века открыты были всего только две епархии – Астраханская в 1602 году и Сибирская (Тобольская) в 1620 году. При Алексее Михайловиче опять возвращена была от Польши Смоленская епархия и в 1657 году открыта новая Вятская, но зато закрыта Коломенская. На соборе 1667 года было предложено в дополнение к 13 существовавшим епархиям открыть еще до 10 епархий, увеличив при этом число митрополий до 8. На деле ограничились только восстановлением Коломенской епархии, возведением в сан митрополита архиепископов астраханского, рязанского и сибирского, открытием новой митрополии в Белгороде и переименованием в архиепископа епископа псковского. В 1672 году была открыта еще новая митрополия в Нижнем.

Против увеличения числа епархий были и патриарх, и другие архиереи, потому что это повело бы за собой невыгодное для них дробление их обширных епархий. Царь Феодор Алексеевич, ввиду сильного распространения раскола и разных церковных беспорядков, снова поднял тот же вопрос об умножении архиерейских кафедр на соборе 1682 года. Он представил собору обширный проект, по которому все епархии распределялись по митрополичьим округам, число митрополий доводилось до 12, а епископий – до 72, с подчинением епископов окружным митрополитам.

Собор иерархов постарался уменьшить планируемое число епархий с 72 до 34, потом в следующем году понизил ее еще сначала до 22, потом до 14, ссылаясь на недостаток местных средств для содержания большего числа кафедр. На подчинение же епископов митрополитам не согласился вовсе, дабы не допустить в архиерейском чине распрей и превозношения. Но после собора не были открыты и те 14 епархий, на которых он дал согласие. Были открыты только четыре: Устюжская, Холмогорская, Воронежская и Тамбовская. К концу XVII века (после возвращения Киевской митрополии под юрисдикцию Московской патриархии) на территории России находились 24 кафедры – одна патриаршая, 14 митрополичьих, 7 архиепископских и 2 епископских.

110.3. Приходская Церковь

В местном самоуправлении большую роль играл церковный приход, который в большинстве случаев совпадал территориально с волостью. Приходские священники назначались соответствующим епископом, но, как правило, кандидаты на вакантное место избирались прихожанами. Священнослужители (поп, дьякон) и церковнослужители (пономари, сторожа, певчие) полностью зависели от мира, который выделял земли, другие угодья, иногда материальное вознаграждение. В попы часто избирались не духовные лица, а грамотные крестьяне или посадские, в результате чего функции местных гражданских и церковных властей тесно переплетались и даже объединялись.

В Московской Руси в первой половине XVII века не существовало специальных семинарий и школ, в которых осуществлялась бы образовательная подготовка священников. Приход мог сам избирать себе священника, нередко из своей среды (известны священники, бывшие ранее земскими старостами, стрельцами, крестьянами), а для того, чтобы им стать, такому человеку нужно было лишь сдать экзамен на чтение Псалтыри. Нередко практически не обладая знаниями в области литургики и Священного Писания, такие священники не могли произносить проповеди и учить народ религиозной вере. Вызывал недовольство и их моральный облик. Судебно-следственные дела XVII века показывают, что попы были нередкими участниками драк, имущественных споров и прочих разбирательств со своими прихожанами. Общественные представления о духовенстве отразились в произведениях так называемой «городской демократической сатиры». Например, в известном сочинении середины XVII века «Калязинской челобитной» в сатирической форме передается жалоба монахов патриарху на своего игумена, который, вопреки традиции, заставляет их молиться, поститься и трудиться, запрещая пить вино и пиво.

110.4. Церковные имущества

Церковь в Московском государстве выступала носителем духовных ценностей и национальной идеологии. Начиная со второй половины XIV века, после проведения монастырской («общежитийной») реформы митрополита Алексия, Русская Церковь превратилась в крупнейшего земельного собственника, чьи богатства, несмотря на политику жестких ограничений Ивана IV, ещё более возросли в XVI веке. Светская власть неоднократно пыталась прибрать к рукам огромные земельные богатства Церкви, но даже Ивану Грозному не удалось решить эту проблему. При нем лишь частично были ограничены налоговые («тарханные») привилегии Церкви, а также наложен жесткий запрет на свободное приобретение монастырями новых земель без доклада царю. В середине XVII века крупнейшим монастырям (Троице-Сергиев, Соловецкий, Иосифо-Волоцкий, Кирилло-Белозерский) принадлежала треть всей пахотной земли, что во многом определяло политический вес Русской православной церкви не только в церковных и религиозных, но и сугубо светских государственных делах. Однако большая часть монастырей и церковных приходов были безземельными и получали на свое содержание «царскую ругу».

Государева администрация строго следила за ограничением церковных владений: приток новых земель и крестьян в них практически прекратился. В 1584 году был принят соборный приговор об отмене податных привилегий монастырей и иерархов (тарханов). Было подтверждено запрещение расширять церковные земли путем покупок и вкладов, держать крестьян-закладчиков.

Учреждение в России патриаршества усилило притязания Русской Церкви на политическую власть. В дальнейшем эти притязания вылились в конфликты патриарха Никона с царем Алексеем Михайловичем, а на более широком уровне – в расколе, столкновении старых и новых политических позиций Церкви. Несмотря на ликвидацию Монастырского приказа, Церковь во все большей мере попадала в прямую зависимость от государства.

Русская Церковь в лице своих учреждений являлось субъектом земельной собственности, вокруг которой уже с XVI века разгорелась серьезная борьба. С этой собственностью было связано большое число людей: управляющих, крестьян, холопов, проживающих на церковных землях. Все они подпадали под юрисдикцию церковных властей. До принятия Соборного Уложения 1649 года все дела, относящиеся к ним, рассматривались на основании канонического права и в Церковном суде. Под эту же юрисдикцию подпадали дела о преступлениях против нравственности, бракоразводные дела, субъектами которых могли быть представители любых социальных групп. Однако, в церковном управлении и суде на епархиальном уровне не было полного единообразия, хотя оно строилось в соответствии с каноническими требованиями.

Соборное Уложение пошло в наступление на эти права. Оно установило светский суд для духовенства, лишив Церковь одной из важных статей дохода в виде судебных пошлин. В городах были конфискованы белые слободы и промыслово-торговые заведения. Это сильно подорвало могущество Церкви, ибо ей принадлежало ранее не менее 60 % всех свободных от налогов городских имуществ.

Но ещё более сильный удар по экономическому могуществу Русской Церкви был нанесен запретом передачи ей земельных вотчин, как родовых, так выслуженных и купленных. Запрет касался всех форм отчуждения (покупки, заклада, на помин души и пр.). На помин можно было дать деньги – цену вотчины, проданной на сторону или родичам. Нарушение закона влекло за собой конфискацию вотчины в государственный фонд («безденежно») и раздачу её челобитчикам – доносчикам.

Действия правительства вызвали недовольство духовенства. Патриарх Никон, претендовавший на то, чтобы сделать свое положение выше царского, называл Соборное Уложение «бесовской книгой». Начавшийся было спор с Церковью о приоритетах, и о верховенстве был разрешен в пользу государственной власти уже в XVII веке. Реформы Петра I и секуляризация церковных земель, проведенные в XVIII веке, разрушив могущество Церкви, поставили в этом споре последнюю точку.

ГЛАВА 111. Церковь и государство

111.1. Царская власть и патриаршее служение

Традиционно православное духовенство играло важную роль в становлении и укреплении российской государственности, в превращении Руси-России в могучую мировую державу. Благодаря подвижнической деятельности ряда выдающихся церковных иерархов Русская земля освободилась от ордынского владычества и объединилась в единое централизованное государство.

По зову совести, в силу своего характера и призвания, под натиском обстоятельств патриархи оказывались на острие всех и внутренних, и внешних противоречий и конфликтов в жизни России. На долю первых патриархов Московских и всея Руси выпали трагические испытания великого разорения и Смуты – гражданской войны и интервенции начала XVII века. Нестроения и испытания Смутного времени выдвинули их в политической жизни России на первое место. Они сыграли большую роль в преодолении структурного кризиса государственности в эпоху Смуты и утверждении на московском престоле новой династии Романовых. Но как только «земля успокоилась», патриархи снова в духе Русской Церкви, не цепляясь за политику, сошли на роль смиренных царских богомольцев. Церковь, однако, по-прежнему стояла очень близко к делам государственным. Патриарх с митрополитами и епископами систематически заседал на Совете у царя. И царь выслушивает мнения патриарха и других духовных лиц раньше мнения бояр. Духовные пастыри Руси, каждый из которых был человеком государственным, с достоинством встретили «бунташное столетие» – период мощных народных восстаний, тяжких войн, стремительных жизненных перемен, укрепления и огромного расширения государства,

На протяжении XVII века усиливается тенденция государственного вмешательства в систему церковного управления. С XVI века установилась практика сбора государственных налогов с церковных владений Приказом Большого дворца. Там же решались и спорные судебные дела между мирянами и духовенством. Однако, как и в предшествующие периоды, государство стремилось установить собственный контроль над церковными доходами. Тем более, что в условиях после смутного разорения страны казна отчаянно нуждалась в средствах. Об этом свидетельствуют и многочисленные безвозмездные государственные займы из казны крупнейших монастырей – Соловецкого и других монастырей.

Актуальной оставалась и проблема роста церковных владений и контроля над ними со стороны государства. XVII век стал временем активизации процессов секуляризации, и обмирщения в сознании, культуре, быту. Факторами, способствовавшими развитию этой тенденции, помимо усилившегося в период Смуты иностранного влияния, нарастания социальных конфликтов «бунташного века», стали серьезные проблемы как внутри церковной организации, так и в ее отношениях со светской властью. Попытки Церкви разрешить проблемы внутреннего характера завершились крупнейшим общественным конфликтом, который существует до настоящего времени – расколом Русской Церкви и формированием движения старообрядцев. Отношения государства и Церкви в XVII веке также привели к серьезным проблемам и личному противостоянию царя и патриарха, закончившемуся низложением патриарха.

«Московское царство было тоталитарным по своему принципу и стилю. Это была теократия с преобладанием царства над священством. И вместе с тем в этом тоталитарном царстве не было цельности, оно было чревато разнообразными расколами»[39].

111.2. Служение патриарха Московского и всея Руси Иова

Патриарх Иов служил царю Федору с горячей преданностью. Получив патриарший титул из рук Б. Годунова, Иов был его последовательным приверженцем. Патриарх Иов не был человеком собственной инициативы, собственных идей и планов. Он был традиционалист и консерватор, но определенно в духе и в перспективах творческого консерватора митрополита Макария. Иов исповедовал идеологию Москва – III Рим. Он высказал ее и в своем завещании и в Повести о царе Феодоре Иоанновиче.

Когда эпопея с учреждением Московской патриархии была завершена и Уложенная грамота о ней подписана – предполагавшаяся реформа епархий была прочно забыта. До подписания грамоты Иов возвел в сан четырех митрополитов, пять архиепископов и одного епископа на вновь открытую Псковскую епархию. На этом деятельность нового патриарха по обустройству вверенной ему «отрасли Вселенского православия» замерла.

Патриарх Иов активно продолжал идти по стопам митрополита Макария, умножая славу Русской Церкви путем канонизации новых русских святых. В 1588 году он канонизировал Василия Блаженного. В 1591 году провел всероссийское празднование лишь местно чтимого Иосифа Волоколамского. Осенью 1591 года патриарх написал канон и исправил службу преподобному Иосифу Волоцкому – крупнейшему идеологу церковного стяжательства и государственной Церкви, врагу инакомыслия, которому 9 сентября соборно установлен был праздник.

Каждому из трех святителей московских – Петру, Алексию и Ионе – были установлены особые празднества, в 1595 году Иов решил вдобавок поминать их всех вместе 5 октября: святые митрополиты создавали своего рода фундамент власти Московского патриарха.

Учреждение Московской патриархии повлекло за собой изменения в структуре государственной власти. В отличие от прежних митрополитов, патриарх в урочное время участвовал вместе с членами освященного собора в заседаниях Боярской думы, на которых принимались важнейшие государственные решения. Патриарх, и приглашенные митрополиты, архиепископы и епископы, архимандриты и игумены московских монастырей занимали почетные после самодержца места. Мнение патриарха и духовенства выслушивалось в первую очередь. При слабом и неспособном к самостоятельному правлению государе Иов и подчиненные ему иерархи стали мощной опорой власти Бориса Годунова.

Сан патриарха позволял утвердить Иова как официально второе лицо в государстве. На патриарха ложилась тяжелая ответственность за государственные дела, он оказался не просто участником, но одной из центральных фигур ожесточенной придворной борьбы за власть. Недаром в духовном завещании Иов писал о бедах человеческих и лютых напастях, рыдании и слезах, пришедших к нему вместе со святительским саном. Так продолжалось до тех пор, пока Борис Годунов не взошел на трон. Лишь тогда патриарх «от печали свободу приях… и во благоденствии пребывах». Достигнув высшей власти, Годунов уже не нуждался в государственном использовании Иова, и освободил его от обременительных обязанностей; «зело всячески меня преупокой», – благодарно писал патриарх.

В годы Смутного времени св. Иов обличал Лжедмитрия. Патриарх доказывал, что царевич Дмитрий Иванович мертв и не воскреснет, что выдаваемый за него человек – самозванец, пригретый им, и бежавший за границу монах Григорий Отрепьев, вор-расстрига, Иов подкреплял эту версию свидетельствами. За это патриарх был схвачен в Кремлевском Успенском соборе и отправлен в ссылку – Старицкий Успенский монастырь. Там и провел свои последние годы, тяжело болея и полностью ослепнув.

«Праведным судом Божиим не стало святейшего Иова патриарха Московского и всея Руси лета 7115 (1607) месяца июня в 19 день». Тело его было погребено у церкви Успения Пресвятой Богородицы близ западных дверей с правой стороны, отпевали митрополит Крутицкий Пафнутий и архиепископ Тверской Феоктист. Над могилой архимандрит Дионисий воздвиг склеп в виде часовенки. В 1652 году мощи святителя были перенесены в Успенский собор Московского Кремля.

111.3. Служение патриарха Московского и всея Руси Гермогена

В период правления Лжедмитрия I, Гермоген находился в Москве. Он признал самозванца царем. Похоже, что Гермоген первоначально поверил, что водворившийся в Москве Лжедмитрий – это действительно спасенный царевич. Все, что известно нам о Гермогене, не дает никаких оснований заподозрить отличавшегося исключительной честностью и смелостью святителя в каком-либо корыстном умысле. Однако в дальнейшем Гермоген с самозванцем не поладил. Казанский митрополит наряду с епископом Коломенским Иосифом в самой жесткой форме потребовал от Лжедмитрия, чтобы Марина Мнишек накануне своего венчания с самозванцем перешла в православие, причем, непременно через повторное крещение. Раздраженный Лжедмитрий выслал Гермогена из Москвы в Казань.

Будучи митрополитом Казанским Гермоген прославился своей весьма плодотворной миссионерской деятельностью среди татар и других народов Поволжья и Прикамья. При Гермогене в Казанской митрополии принимаются энергичные меры для проповеди христианства среди местных мусульман и язычников. Кроме того, Гермоген старался не допустить агрессивных действий со стороны татар-мусульман, негодующих на своих соплеменников, перешедших в православие.

Начало патриаршества Гермогена совпало с крайне тяжелым периодом российской истории. Гермоген был активным противником свергнутого самозванца и сторонником нового царя. В середине лета 1606 года, вскоре после воцарения Василия Шуйского, «самозваный патриарх» Игнатий был отрешен от сана, взят под стражу и заточен в Чудов монастырь, а митрополит Казанский св. Гермоген был избран новым патриархом Московским и всея Руси. Поставление Гермогена на патриаршество было совершено по полному русскому чину, т.е. с повторной хиротонией в Успенском соборе Московского Кремля 3 июля 1606 года. Ко времени своего избрания на патриаршество Гермоген находился в весьма преклонных летах – ему было более 70 лет.

По свидетельству современника патриарх Гермоген «бысть словесен муж и хитроречив, но не сладкогласен; о божественных же словесех всегда упражняшеся и вся книги Ветхаго Завета и Новые Благодати и Уставы церковные и Правила законные до конца извыче».

В 1606 году патриарх Гермоген начал рассылать по России свои миротворные грамоты, убеждая в них верить не сказкам, а действительным фактам. В этих грамотах были описаны обстоятельства гибели Лжедимитрия, открытие мощей подлинного царевича Димитрия и чудеса от них, воцарение В. Шуйского, «царя благочестивого и поборателя о православной вере». А вот нашлись изменники, стоящие уже в Коломенском под Москвой. В посланиях Гермогена предписывалось, чтобы духовенство многократно прочитывало темному народу эти грамоты и пело молебны о здравии и спасении Богом венчанного Государя, а не слушало воров и разбойников. Лишь постепенно служилые и торговые люди осознали гибельность призваний Болотникова, и начали снова переходить в стан царя Василия Шуйского.

После захвата Москвы поляками в 1611 году патриарх был взят под домашний арест в его палатах и окружен польским караулом. К Москве подошло 100-тысячное русское ополчение, и с пасхального понедельника началась ее осада. Салтыков и Гонсевский опять донимали патриарха под угрозой голодной смерти отдать приказ ратным русским людям отступить прочь. Гермоген неизменно повторял: «Не угрожайте, боюсь я только Бога. Если вы уйдете из Москвы, я благословлю ополчение отступить. Если остаетесь, благословляю всех стоять против вас и умереть за православную веру». Но в русском стане шли свои раздоры и свое разложение. Прокопия Ляпунова убили. Казачий вождь Заруцкий поднял опять знамя Самозванчества во имя сына Марины, еще ребенка.

В августе 1611 года Гермоген нашел пути передать свои указания. Его конспиративное письмо к нижегородцам звучит так: «Пишите в Казань к митр. Ефрему. Пусть пошлет в полки к боярам и к казацкому войску учительную грамоту, чтобы они стояли крепко за веру и не принимали Маринкина сына на царство. Я не благословляю. Да и в Вологду пишите к властям о том, и к Рязанскому владыке. Пусть пошлет в полки учительную грамоту к боярам, чтобы унимали грабеж, сохраняли братство и, как обещались, положить души свои за дом Пречистой и за чудотворцев и за веру, так бы и совершили. Да и во все города пишите, что сына Маринкина, отнюдь, не надо на царство. Везде говорите моим именем». Это были последние распоряжения святителя Ермогена. Он скончался 17 января 1612 года. Ослабевшее после убийства Ляпунова ополчение еще не смогло освободить Москвы и патриарха. Уже современники событий начали понимать героичность поведения святителя Гермогена.

При патриархе Никоне мощи патр. Гермогена из Чудова монастыря были перенесены в Успенский собор, где они и оставались до его канонизации в 1913 году по случаю трехсотлетия дома Романовых.

111.4. Патриарх Филарет (Романов) – правитель Руси. Аппарат управления и финансовая служба патриархии

В конце июня 1620 года отец царя, Филарет, митрополит Ростовский, находившийся до тех пор в плену у поляков, прибыл в Москву, чтобы занять пост патриарха, который для него берегли в течение семи лет. Филарет (Федор Никитич Романов 1554 или 1555–1633) был боярином, которого сделали церковным деятелем помимо его воли.

«Выстрадав в Польше восемь долгих лет, Филарет вынес из плена острую ненависть к католичеству и глубокое недоверие ко всему тому, что могло бы перенестись в Москву из области латинства. Благодаря ему чувство озлобления, порожденное или оживленное эпохой Смутного времени, перерождается уже в определенные действия, которые потом становится трудно ввести в определенные берега без острого столкновения с общественным мнением»[40]. При всяком проявлении ереси Филарет подавлял ее. Но, в то время как он систематически преследовал влияние католиков вплоть до их религиозных истоков, он никогда не принимал радикальных мер против влияния протестантов. Но это объяснялось не религиозными, а политическими и экономическими соображениями. В противовес враждебно настроенной Польше московские правители проводили политику сближения со Швецией по широкому спектру взаимоотношений.

Властолюбивый боярин Федор Никитич (в иночестве – Филарет), ставший патриархом всея Руси, превратил, в правление царя Михаила Романова, патриарший двор в средоточие как высшей церковной, так и светской власти. Как и царь патриарх Филарет имел собственные владения, и у него была своя патриаршая вотчина. Она была необыкновенных размеров, охватывая более сорока городов и простираясь от Мезени на Ледовитом океане до Путивля на границе Украины, от Брянска на западе до Вятки на востоке. Она включала города первостепенного значения, такие как Владимир, Кострома, Нижний Новгород. Позже, в XIX веке, патриаршая область была разделена на шестнадцать епархий. В мае 1625 года патриарх заставил царя особой грамотой закрепить свою юридическую власть над церквами, монастырями и церковными владениями этой огромной территории с правом судить проживавшее там население по всем делам, за исключением уголовных, и собирать все подати и оброки, какие ему будут угодны[41].

Духовный «великий государь», как вдохновитель и руководитель, стал вмешиваться в государственные дела и в них оказалось улучшение. Политический организм, расшатанный в смутное время, снова окреп и сплотил народ вокруг самодержавного светского «великого государя». Не только духовенство, но и светские лица сознавали ясно, что со вступлением Филарета в управление Церковью, и в управление самодержавное, без опеки бояр и приказных, дела пошли лучше и многие безобразия и беспорядки прекратились. По инициативе патриарха проводились важнейшие преобразования в стране: были упорядочены налоговые платежи, сокращены податные льготы монастырей, проведен учет земельных ресурсов, укреплено судопроизводство, обузданы произвол и волокита местной воеводской администрации.

Деятельность патриарха Филарета оказала значительное влияние на дальнейшее развитие Русской Церкви, закрепив непререкаемый общегосударственный авторитет ее предстоятеля. После обеспечения защиты против внешней опасности патриарх Филарет очень ясно представлял себе вторую задачу эпохи: восстановление порядка в Церкви. Для него это была, прежде всего, задача организации церковного управления.

В 1620–1626 годы патриарх Филарет провел реформу управления огромным церковным имуществом и клиром. Он занимается, главным образом, организацией епархиального управления, которое задумал по типу приказов царя.

Для заведования патриаршей областью были созданы приказы, которые затем распространили свои полномочия на земли Церкви на всей территории России. У Филарета для осуществления своей власти, которая представляла собой почти суверенное владычество, было три своих патриарших «приказа».