Вениамин Петрович постучал себя по лбу, объясняя, в каком месте наблюдается критический недород.
– Аркадий, и вот еще что. В любой, даже самой паршивой повестушке, обязательно должен быть любовный треугольник. И чтобы муж противился подобной геометрии. Этим ты сразу подкупаешь половину читательской аудитории.
– Вы о женщинах?
– Конечно. Они читают не меньше нас, да и вообще их больше. Не упускай их из виду.
– Женщин?
– Читательниц. Но и женщин тоже. Но лучше по молодости налегай на юмор и комедии. А вот когда остепенишься и угодишь в жернова медицины, принимайся за трагедии – всему свое время. Тогда и опубликуешь свои «Крестовые походы».
– Дядюшка, да вы – ходячий литературный институт. Бросайте авиацию, открывайте курсы.
– Подумаю – всему свое время. Сначала тебя надо в люди вывести.
Увы, Соболевский отказался публиковать «Мертвые души» под именем Бобрик-Гоголь.
– Литературные прилипалы докопаются, кто настоящий автор, – сказал он. – И Кармелиту отыщут, и ее прабабку Джиованну припомнят. И начнут нашего Николая Васильевича пакостить и в хвост, и гриву. Он пять раз в гробу перевернется.
– Ему не привыкать, – робко заметил Аркадий.
– И мне такая привычка не нужна! Я после знакомства с тобой ночами верчусь. Хорошо, если часа четыре удается поспать.
– А с «Мертвыми душами» как?
– В сейф. Пусть полежат до лучших времен. А твоему другу Дегтярю предъявим иск за клевету.
– Это ваш друг, а не мой.
– Был мой, пока ты не появился!
Пути в исподнем неисповедимы
Телефонный звонок дядюшки застал Аркадия в автобусе.
– Аркаша, я тут поблизости, – послышалось в трубке, – сейчас к вам заеду.
– Дядюшка, вы же знаете, после истории с дарственной Иннокентий Павлович не хочет вас видеть.
– Все будет нормально, он успокоится. Я везу ему подарок. Ты дома?
– Буду минут через десять.
– А я приеду через полчасика.
Вениамин Петрович, как и обещал, приехал через полчаса, а вот Аркадий немного задержался.
Светофор на перекрестке Никулинской и Мичуринского проспекта погас, на дороге случился затор. Аркадий сидел у окна и считал, сколько самолетов поднимется со стороны Внуково, пока автобус выберется из пробки? Насчитал четыре. Сами собой стали приходить мысли, достойные натуралиста – почему муравьиные караваны не сбиваются в кучу при пересечении маршрутов, как это происходит у людей? Загадка природы.
Вениамин Петрович надавил кнопку звонка, дверь открыла Агния Петровна и тут же воскликнула:
– Ой!
Так уж заведено, что женщины смущаются, когда их застигают в нижнем белье.
– Извините! Я думала это муж.
– Мог бы, мог бы… с большим удовольствием. Но судьба распорядилась иначе.
Вениамин Петрович не видел ничего предосудительного в том, что женщина встречает его в легкомысленном наряде. Если подобное бельишко открыто демонстрируют на манекенах и прилавках, то почему его надо стыдиться на женском теле? Особенно, на красивом и соблазнительном.
– Агния Петровна, Агния… пока его нет, мне надо вам кое-что сказать. Я места себе не нахожу в огромном и пустом доме, и все время думаю о вас. Не могу избавиться от наваждения. Да и не хочу. Неужели вы не приедете и не посмотрите, как я приготовил ваш дом для вас?
– Для меня?
– Конечно. Зачем бы я затевал всю эту историю с завещанием и дарственной? Меня устроит и койка в общежитии. А вы с Иннокентием без меня рискуете оказаться на улице. Бизнес – занятие сомнительное. Сегодня удача, завтра – банкротство, опись имущества, потеря квартиры… А теперь вы застрахованы, и всегда можете рассчитывать на крышу над головой. Кроме того, я не вечен – авиакатастрофы, падения…
Вениамин Петрович потянулся к Агнии Петровне и, похоже, оба они и в самом деле были недалеки от падения. Но тут послышался дверной звонок.
– Господи! Это Иннокентий. Что он подумает? Я в таком виде!
Будучи летчиком, Вениамин Петрович решения принимал мгновенно.
– Я – в спальню, а вы отправьте его за хлебом.
Но Соболевский категорически отказался идти за провиантом. Ведь для этого сначала пришлось бы опускаться вниз, а затем еще раз подниматься на четвертый этаж без лифта. Иннокентий Павлович и так пыхтел, освобождаясь от пальто.
– Агнюша, ты ведь знаешь, доктор рекомендовал мне кетоновую диету: никакого хлеба, побольше мяса и овощей.
– Ты предлагаешь, чтобы я отправилась в магазин?
– Ни в коем случае. Тебе тоже вредны углеводы.
Соболевский прошел в кабинет, устало опустился в кресло. Двери за собой не закрыл, поэтому о незаметной эвакуации Вениамина Петровича не могло быть и речи. Чем больше Агния Петровна упрекала супруга, что он оставляет семью без корочки хлеба, тем более он делался сухарем.
– Где Юля с Ириной?
– На занятиях.
– А этот бездельник?
– Не говори так об Аркадии. Он скоро приедет.
– Вот его и отправишь.
Аркадий появился тут же, словно официант на вызов.
– Ну и пробка! – сказал он, входя в квартиру. – Самолеты считать и то надоело.
– У мамы не засидишься, – ответил Соболевский.
– Да. Пойдем составим список. Нужен хлеб и кое-какие продукты, – Агния Петровна загадочно подмигнула Аркадию, увела его на кухню и добавила шепотом. – Там… в спальне – твой дядя…
– Да, он говорил…
Агния Петровна поднесла палец к губам.
– Его надо увести из квартиры. Иннокентий может подумать всякие глупости.
Аркадий тоже перешел на шепот:
– Да как я его уведу?
– Я прикрою дверь кабинета.
Агния Петровна вышла. Вскоре послышался голос Соболевского:
– Агния, не прикрывай… такой приятный сквознячок.
Положение становилось безвыходным. В любую минуту Иннокентий Павлович мог заглянуть в спальню и догадаться о неожиданном влечении супруги к хлебобулочным изделиям.
Ученые утверждают, что генетически человек на восемьдесят процентов совпадает с мартышкой или с кенгуру. Если это и в самом деле так, то дядя с племянником должны совпадать на все девяносто девять. Аркадий, как и дядя, принял решение очень быстро. Он вышел на лестничную площадку, якобы за хлебом, и позвонил в соседнюю квартиру.
Дверь открыла Наталья Ильинична, женщина лет тридцати пяти, очень привлекательная, к слову – не только для супруга. Именно по этой причине в их семье постоянно происходили скандалы. Последний, самый крупный, разразился неделю назад. Дело дошло почти до развода, во всяком случае, двигалось в том направлении.
Наталья Ильинична сразу сообразила, что от нее требуется, но удивления скрыть не смогла:
– У Агнии любовник?!
– Да не любовник он, а мой дядя! Приперся невовремя.
– Иннокентий, или ваш дядя?
– Оба. Они друг друга не переносят, Иннокентий Павлович особенно. Если он его увидит!..
– В своей спальне?
– А где же! Дядя спрятался там, ожидает вашей помощи.
Но Вениамин Петрович из предосторожности покинул спальню – вышел на балкон. Каково же было его удивление, когда на соседнем балконе появился Аркадий.
– Дядюшка, перебирайтесь сюда! Я ведь говорил, не приходите!
Легко сказать «перебирайтесь».
Балконы соединялись нешироким карнизом, опоясывающим дом на уровне четверного этажа.
Из спальни послышались отчаянные попытки Агнии Петровны в очередной раз отправить супруга за хлебом. Но тот по-прежнему демонстрировал неприязнь ко всему мучному.
Вениамин Петрович оценил дорогу к спасению.
– Но я разобьюсь.
– А еще летчик! Боится высоты, – подзадорил Аркадий.
После таких слов поневоле сделаешься храбрецом.
Вениамин Петрович перебросил ногу через перила, перекрестился и поблагодарил судьбу, не позволившую ему располнеть. Повернувшись спиной к стене, он осторожно ступал по карнизу, шириной всего в полметра.
Странная закономерность – высота в десять метров почему-то кажется опасней, чем полеты за облаками.
Дядюшка облегченно вздохнул, перебравшись в соседнюю квартиру.
Наталья Ильинична с удивлением разглядывала неблагополучного любовника. По ее мнению, только сумасшедший мог позариться на замужнюю женщину, когда рядом – на той же лестничной площадке – проживает почти разведенная, да еще и моложе.
Увы, супруг Натальи Ильиничны – Нестор (тот самый мошенник, который обманом втянул Аркадия в ограбление тестя) не считал свою жену разведенной.
Нестор отличался могучим телосложением и решительным нравом. Но и в здравомыслии ему тоже не откажешь. Он хорошо знал за собой одну маленькую слабость – если застанет жену с любовником, то сразу же прикончит обоих.
Нестор поступил благоразумно – позвонил в полицию и сообщил, что в его квартиру по карнизу забрался домушник.
Вскоре в дверь Натальи Ильиничны позвонили. На пороге в бронежилетах стояла группа захвата – капитан Лапохват и лейтенант Фрункис. Лапохват отодвинул хозяйку с прохода.
– В квартире есть посторонние?
– Нет.
Капитан прошел в гостиную, где обнаружил Аркадия.
– О-о-о! Старый знакомый! – воскликнул капитан. – Переключился на квартиры? Это безопасней, чем грабить банки. – Лапохват повернулся к хозяйке. – А вы говорили никого?
Капитан присел к столу, расстегнул полевую сумку, распорядился помощнику:
– Фрункис, приведи двух понятых.
Вениамин Петрович в это время находился в спальне и наблюдал за происходящим из платяного шкафа. Он вполне резонно подумал, что лучше не объявлять о своем присутствии – в квартире и без него хватает народу.
– Товарищ полковник… – попыталась объяснить Наталья Ильинична.
– Капитан. Капитан Лапохват, – поправил полицейский.
– Этот юноша вовсе не грабитель.
– Это ваш сын?
– Нет, не сын.
– Тогда кто он? И почему забрался в квартиру по карнизу?
– Видите ли… – Наталья Ильинична запнулась. – Вы задаете вопросы, от которых… можно покраснеть.
Хозяйка квартиры и не думала краснеть. А вот Аркадий, до которого дошел смысл сказанного, покрылся пунцовыми пятнами.
– Но он, извините, вдвое моложе вас, – изумился капитан. – И почему не вошел в двери?
– Вы меня удивляете! – только и нашлась что ответить Наталья Ильинична. Она впервые видела столь непонятливого мужчину.
– Ах, это ваш сосед! – наконец сообразил полицейский. – Очень шустрый молодой человек. Мы с ним уже встречались, правда – в другом месте.
Лейтенант Фрункис вернулся с двумя понятыми. Из-за спины лейтенанта выглядывали встревоженные теща и тесть Аркадия.
– Фрункис, отпусти понятых, – распорядился капитан, – ложная тревога. Он не грабитель, а ухажер этой дамочки.
– Что вы сказали? – переспросил Иннокентий Павлович.
– Это ее любовник! – хмыкнул Лапохват. – Что тут непонятного?
– Любовник?! – Соболевский не верил своим ушам. – Это наш зять!
– Поздравляю! Смелый зятек – не всякий отважится гулять по карнизам. – Лапохват поднялся со стула, застегнул сумку. – Всего хорошего! И не звоните в полицию по пустякам.
Дверь за полицейскими захлопнулась.
Вениамин Петрович наблюдал за происходящим из шкафа. Теперь и подавно не стоило выбираться оттуда. Честь женщины превыше всего. Одновременно два любовника! Репутация Натальи Ильиничны могла серьезно пострадать.
Вениамин Петрович незаметно прокрался на балкон и проторенным путем – по карнизу – вернулся в квартиру Соболевских. Здесь было намного спокойней.
А вот в квартире Натальи Ильиничны разразилась гроза.
– Как он посмел?! – кричал Соболевский. – Наталья вдвое старше Юленьки!
– Ну, знаете! – вспыхнула хозяйка квартиры и блеснула глазами в сторону соседки. – Сначала в своей семье разберитесь!
Агния Петровна дергала супруга за руку.
– Иннокентий, полицейский неправ. Я послала Аркадия, чтобы он заказал торт у Натальи. У нее сестра кондитер. Наталья, ведь так? – во взгляде Агнии Петровны сквозила молитва.
– Да, – благородно ответила соседка. – Он пришел с заказом. Я вижу в вашей семье – большие сластены. Не отказывают себе даже в будни! И зашел он в двери, а не по карнизу.
– Вот видишь, – с облегчением вздохнула Агния Петровна. – Ты в который раз оговорил мальчика. – Она повернулась к Аркадию. – А ты почему молчишь?
– Я выше всех этих сплетен. И зашел через двери.
В ту же секунды было продемонстрировано, как именно входят в двери к Наталье Ильиничне. На пороге стоял ее разгневанный муж Нестор.
– Я давно подозревал, что у тебя любовник! – завопил он. – А теперь видел его собственными глазами!
– Какой любовник? – возмутилась несправедливо обвиненная Наталья Ильинична.
Примерно так возмущаются и справедливо обвиненные женщины. Поэтому Нестор отверг нелепые оправдания и указал на Аркадия.
– Вот этот!
Аркадий не выносил семейных ссор. Поэтому в этот момент он спокойно наблюдал в окне, как две машины пытались разъехаться на узкой внутридомовой дороге. Когда же Аркадий повернулся, Нестору воскликнул:
– Это не он! Тот был в темном костюме!
Ревнивец кинулся в спальню, где под громкое хлопанье дверей и обещания убить на месте обследовал комнату. Но любовника в темном костюме, которого он совсем недавно видел собственными глазами, не обнаружил. Озадаченный Нестор присел на кровать.
– Хорошо хоть любовника видел, а не чертей, – сказала Наталья Ильинична. – Нестор, тебе надо обратиться к врачу.
Последняя фраза звучала с той сердечной теплотой, которая обещает примирение.
Когда в голосе супругов появляются подобные нотки, посторонним лучше удалиться. Соболевские с Аркадием так и поступили. Когда же они вошли в свою квартиру, навстречу им из кресла поднялся Вениамин Петрович.
– Добрый день! Куда вы пропали? Я звонил, звонил… Дверь открыта, вхожу – а тут никого.
– Дядюшка, у нашего соседа галлюцинации, – сказал Аркадий. – Вызывали полицию.
– Если пьющий, то надо скорую вызывать, – посоветовал Вениамин Петрович.
– Пьяным его никогда не видели, – заметила Агния Петровна.
– Значит, пьет втихомолку – это самый тяжелый случай.
Аркадий не без ехидства заметил:
– Ему привиделось, что кто-то в темном костюме ходил по карнизу.
– По карнизу?
– Между балконами.
Дядюшка открыл балконную дверь, заметил на карнизе следы собственных ботинок, затем обернулся к Иннокентию Павловичу и пристально изучил его темный костюм.
– Глупости! Карниз очень узкий. Иннокентий там не поместится. Вот если бы выступ был на полметра шире… тогда бы порядочные люди порядком настрадались от жулья. Хорошо, что ты, Аркадий, не из их числа. И хорошо, что попал в идеальную семью, о которой даже за границей пишут.
– Кто пишет? О какой семье? – удивился Соболевский.
– О вашей. Английская пресса, – Вениамин Петрович протянул иллюстрированный журнал. – Видите фотографию?
– Похоже на Диккенса, – сказал Соболевский.
– Да, это он. Сидит в лондонском музее восковых фигур. И перед ним рукопись…
– Дядюшка, вы рассказывали – «Крошка Доррит».
– Раньше была «Крошка». А на прошлой неделе захожу – и не верю глазам. На столе у Диккенса пророчество. Читайте.
– Да как же мы прочтем? Там мелко, и по-английски.
– Не беда. Репортеры и без нас разобрали. Диккенс предвидел, что в России появится издательство «Геликон-Бук». А его владелец Соболевский вместе со своим зятем поднимут книгоиздание на невиданную доселе высоту.
– Каким зятем? – переспросил Аркадий.
– Аркадий, не скромничай. Можно подумать у Иннокентия Павловича их десяток?
– Это розыгрыш или газетная утка, – вмешался Соболевский. – Как он мог предвидеть?
– Вот и англичане ломают голову. Но, что написано гением, обязательно сбудется. Уже начало сбываться. О вас заговорили. Дарю вам этот номер – сами почитаете о себе. И готовьтесь к наплыву журналистов. Ну, все. Мне пора – через три часа вылетаю в Аргентину.
Вениамин Петрович заторопился к выходу. Аркадий вызвался его провести и когда вышли из подъезда спросил:
– Дядюшка, что это было?
– Все нормально, Аркаша. Кто же тебе поможет, если не родной дядюшка? Я в прошлую пятницу оказался в Лондоне, сходил в музей на Бейкер-стрит. Хотел посмотреть, стоит ли Мэрилин? Не Кармелита ли? Нет, оказалась восковая. Заодно поменял «Крошку Доррит» на заранее подготовленное пророчество.
– А… а «Кроша Доррит»?
– У меня его «Крошка». Предложу на Сотбис от имени неустановленного лица. Если откажутся – подарю твоему тестю на День рожденья. Мне кажется, он до сих пор обижается на меня за подаренный дом.
Счастливая лотерея
Давненько Аркадий не видел своего дядюшку в таком приподнятом настроении. Вениамин Петрович радостно ввалился в квартиру и бросился обнимать племянника, словно победителя Олимпийских игр.
– Аркаша, дай я тебя расцелую! Поздравляю! У тебя сегодня праздник.
– Какой праздник?
– Появится собственная квартира. Она не за горами – выбирай в этом районе. – Вениамин Петрович швырнул фуражку на вешалку, выскользнул из пальто, пятерней поправил волосы. – Хватить надоедать твоему тестю-зануде!
– Дядюшка, вы случайно… никуда не заходили?
– Аркаша, я как стеклышко. Это от радости. Расскажу – не поверишь. В своей квартире поставишь вот такое кресло, оно мне очень нравится. – Дядюшка уселся в предмет, удостоенный его похвалы. – Кто дома?
– Никого.
– Это хорошо. А то не дадут рассказать – начнут вопить от восторга. У меня появились деньги на твою квартиру!
– На квартиру? Где вы их взяли?
– Выиграл.
– В карты?
– В лотерею! В жилищную лотерею. Ее проводят тут неподалеку, возле парка. Там еще офис компании, которая строит деревянные коттеджи.
– «Домбрусстрой»?
– Точно. Они устраивают розыгрыш прямо у входа в парк. Там на плакате так и написано «Здесь можно выиграть деньги на дом!» Но зачем нам еще один дом? Мы купим квартиру. Тебе и Юле. У тебя с ней все нормально?
– Лучше не придумаешь.
– Отлично. Аркадий, я весь изнервничался, пока выиграл. У тебя нет успокоительного?
– Иннокентий Павлович не пьет.
– Вот видишь – тебе противопоказано находиться в таких условиях!
Вскоре Вениамин Петрович немного успокоился и рассказал о том, что с ним произошло.
– Аркадий, сегодня двойной праздник, не считая твоей квартиры – День города. Иду я, значит, любуюсь клумбами у входа в парк, издали доносятся звуки оркестра, и вижу – очередь у столика. Продают лотерейные билеты. Хозяйничает нарумяненная молодка в кокошнике. Стоимость – одна тысяча.
– Кокошника?
– Билета. Я сразу подумал, хватит Аркаше терпеть лишения. Становлюсь в очередь, и только она подходит, довольно скользкий типчик втирается впереди меня. Я, конечно, возмущаюсь, но продавщица билетов говорит, что он стоял в очереди. Отлучился, мол, на минуту. «Не иначе как за пивом», – подумал я, потому что уж больно праздничный дух шел от того мужика. Пришлось уступить – не портить же праздник себе и ему.
Купил этот обормот билет – они стопочкой в конвертах лежали – процарапал монеткой металлический квадратик, скрывающий номер, и говорит хозяйке: «Дорогуша, посмотри в таблице – я очки на комоде оставил!» Рядом с ее столом, чтобы ты знал, вместе с рекламными плакатами висит и таблица с розыгрышами.
Я тоже отдал свою тысчонку, купил билет и слышу, эта дамочка как завопит: «Мужчина! Вы выиграли шесть миллионов!» Тут вся очередь сразу взволновалась.
– Начали тебя поздравлять?
– Причем здесь я? – удивился Вениамин Петрович. – Выиграл проходимец, который втерся впереди меня! Шесть миллионов за наглость! Если бы не он – билет бы достался мне. Вот она благодарность за мягкотелость! Перст судьбы обернулся кукишем. Меня, Аркаша, словно по голове ударили. Остальная очередь тоже ничего не выиграла, но я-то мог?! Получается, я больше всех пострадал. Согласись, обидно.
Если, конечно, посмотреть с другой стороны, то ничего не было – столько же и осталось. Но на душе все равно нехорошо. Не поверишь, физиология во мне превратилась в зоологию. Пытаюсь успокоить себя: «Вениамин, угомонись. Это ведь так благородно – подарить человеку шесть миллионов! Возрадуйся и возлюби ближнего!»
Но странное дело, Аркадий, – чистосердечно признался дядюшка, – любовь к ближнему у меня распространялась только на тех, кто в очереди стоял сзади меня.
– Дядюшка, я не понял – так вы выиграли, или нет?
– Не перебивай, слушай. Выиграл типчик, что залез вперед. Но после этого отошел он в сторонку, сел на скамью и сидит с кислой рожей. Я на правах пострадавшего подхожу, интересуюсь, в чем дело? Он обвел глазами зевак, что окружили нас, взял меня за плечо и говорит: «Пойдем, я все объясню».
Отошли мы подальше, а потом и вовсе свернули к детской площадке. Присели на бревно, по которому детвора бегает, и он рассказал мне свою историю. Но перед этим три раза извинился, что так невовремя вернулся из распивочной и лишил меня выигрыша.
А невесело ему, Аркаша, вот по какой причине. Был у него магазинчик и взял он кредит на покупку товара. А товар не пошел, и мужик обанкротился. И теперь все, что у него появляется, идет в счет погашения долга. За выигрышем являться бесполезно. Судебные исполнители прознают – обязательно отнимут. Хоть двадцать миллионов выиграй, ни копейки не оставят. Представляешь, Аркадий, человеку повезло, а на самом деле, как и я, остался в дураках.
– Начинаю понимать.
Лицо Аркадия погрустнело. Дядюшка объяснил это состраданием к горемычному счастливчику и продолжил рассказ.
– Я возьми и посоветуй ему «А ты продай свой билет». Отвечает «Официально не получится. Живоглоты из банка все равно узнают – аннулируют сделку. – Спрашивает меня, – Вот ты бы купил?».
А я подумал, а почему бы и нет? У меня ведь, Аркаша, кое–что припасено. Предложил ему три миллиона. Он вертит головой – мало. «За пять, в крайнем случае, за четыре с половиной». Но я железно стою на своем.
– И что дальше? – совсем уж мрачно поинтересовался Аркадий.
– А дальше – проще простого. Пошли в банк, сняли деньги с моего счета. Я ему – три миллиона, он мне – билет. Вот и все! Держи билет и выбирай квартиру. За мои миллионы можешь не беспокоиться – я дарю их тебе, как единственному и любимому племяннику.
Вениамин Петрович протянул билет Аркадию, но восторга в племяннике не заметил.
– Дядюшка, ты можешь описать лотерейного счастливчика?
– Могу. Дюжий такой, плечи широкие, чернявенький и, по-моему, любитель выпить. И еще, Аркадий, кажется мне, он или живет где-то рядом, или следил за мной. Я как заметил слежку, едва подъездом не промахнулся.
– Дядя, вы не промахнулись, вы попали. Попали на три миллиона – билет фальшивый.
Вениамин Петрович широко улыбнулся.
– Э-э-э, нет! Какой же он фальшивый, если продавщица подтвердила?
– Знаю я эту продавщицу. Она живет через стенку. Ты еще к ним по карнизу лазил.
– Погоди… А ведь точно! – воскликнул Вениамин Петрович. – А я смотрю, облицовка знакомая, а вспомнить не могу – уж очень сильно наштукатурена.
– Ты слышал о квартире полковника Захарченко, забитой до потолка деньгами?
– Да кто же про нее не слышал?!
– Я думаю, у Натальи с Нестором примерно такая же история. Если уж не вся квартира, то кладовка точно. Они этим делом давненько промышляют. Нестор, чтобы ты знал, из той публики, которая нередко с чемоданом приезжает.
– С каким чемоданом?
– С чужим. На вокзале их добывает.
– Но он выглядит порядочным?!
– На то они и жулики, чтобы выглядеть порядочными. За порядочную внешность не судят. Да и зачем их судить, если они обучают уму-разуму комбинаторов.
– Каких комбинаторов?
– Которые за одну тысячу мечтают отхватить шесть миллионов.
Дядюшка еще долго не мог уяснить, что добровольно отдал мошеннику три миллиона. Когда же, наконец, понял, выпрыгнул с кресла.
– Мы сейчас пойдем к ним и заберем деньги!
– Да они тебе и дверь не откроют.
– Тогда через суд!
– Сначала приведи свидетелей. Они тебя в глаза не видели. Но при этом обули и пустили по миру босиком.
– Хочешь сказать, что сегодняшний День города превратился в День дурака?
– Совершенно верно.
– Нет! Это им с рук не сойдет – ноги выдерну! Устрою скандал.
– Тихо! – Аркадий к чему-то прислушался. – Кажется, у них и без тебя разборки.
За стеной и в самом деле слышались крики и ругань. Семейная беседа велась с большим воодушевлением. Но разобрать, о чем спорили, было невозможно – мешала стена и висящий на ней ковер.
Вениамин Петрович вышел на балкон, прислушался. Из соседней квартиры доносилось:
– Я ведь кричала тебе, что ты выиграл!
– Ты каждый день об этом кричишь.
– Но на этот раз твой билет и в самом деле выиграл!
– Могла бы кричать громче!
– Я сначала дважды проверила таблицу. Оставила прилавок, побежала за тобой. И кричала! А ты спрятался в парке. Глухой придурок! Продал шесть миллионов за три, еще и хвастается.
– А я откуда знал? Я думал, у тебя вдохновение – играешь как Раневская.
– Не сравнивай меня со старухами!
Вениамин Петрович на цыпочках вернулся в комнату, осторожно прикрыл дверь.
– Аркадий, мой билет и в самом деле выигрышный. Не стоит так плохо думать о людях. Той сосед поступил очень благородно… хотя и не подозревал об этом. Теперь можешь смело покупать квартиру и перебираться подальше от тестя.
Но перед тем как обзаводиться новым жильем, потребовалось открыть дверь жилья нынешнего. Кто-то позвонил.
Аркадий открыл дверь и увидел Нестора. Нестор полагал, что говорить на пороге – признак плохого тона, поэтому вошел без приглашения.
– Я передумал, – вместо приветствия сказал Нестор, увидев недавнего покупателя лотерейного билета. – Сделку аннулируем.
– Какую сделку? – притворно изумился Вениамин Петрович. – О чем вы, молодой человек?
Нестор обернулся к Аркадию.
– Кто это?
– Э-э-э… – замялся Аркадий, раздумывая, стоит ли пускаться в генеалогию.
Вениамин Петрович пришел на выручку:
– Я – газовщик. Проверяю газовое оборудование. Через минуту загляну к вам. Как ваша фамилия?
– Справедливкин, – ответил Нестор и бросил на стол пакет с деньгами. – Забирай свои гроши, гони мой билет, и расходимся по-хорошему!
– Да я не знаю никакого…
Нестор не дал договорить Вениамину Петровичу, чего именно он не знает, схватил его за горло, и тот мгновенно почуял железную хватку устроителей лотерей.
Аркадий бросился на помощь.
– Отпусти!
Нестор разжал пальцы.
– Я вспомнил, – сказал дядя, приходя в себя и разминая шею. – Я у кого-то купил лотерейный билет. Вы очень похожи на него.
– А эти деньги похожи на твои?!
– Да, похожи.
– Тогда забирай.
Вениамин Петрович беспомощно озирался по сторонам.
– Товарищ газовщик, отдайте ему билет, – сказал Аркадий. – И считайте, что День города прошел очень весело.
Вениамин Петрович еще раз повертел головой, проверяя исправность шеи, одернул пиджак.
– Хорошо. Но вы поступаете некрасиво. Так порядочные люди не делают.
Нестор промолчал. Он не видел смысла беседовать о порядочности с проходимцем, хапнувшим билет за половинную стоимость.
Дядюшка достал билет из кармана.
– Держите.
– Сразу бы так.
Нестор взял билет, направился к выходу, но на пороге остановился и добавил:
– Аркадий, посоветуй газовщику держать язык за губами, и пусть обходит этот дом стороной.
Дверь за спиной Нестора захлопнулась.
– Ну что скажешь, дядюшка? Благодари бога, что все благополучно закончилось.
– Аркадий, у него пальцы – из камня воду выдавят! Поэтому сделаю, как он посоветовал – уберусь из этого дома.
– Дядюшка, успокойтесь – все уже позади.
– Аркадий, не уверен. Он может вернуться. И запомни – ты меня не знаешь и сегодня видел впервые!
– Дядюшка!..
– Тихо! Не кричи. Что ты заладил – дядюшка, дядюшка!.. Я отдал ему свой пустой билет. А выигрышный – запрячь подальше. И деньги забери. Скажешь, я их унес. Все, Аркаша, что-то я у тебя засиделся.
Вениамин Петрович заторопился к выходу, но у самых дверей бросил на прощанье:
– Можешь сказать ему, что порядочные газовщики не желают общаться с проходимцами.