Селлтирианд. Путь скитальца

– Уважаемые! – предпринял еще одну попытку бальтор. – К чему эти недоразумения и сложности? У вас и без того тяжкая служба. Давайте мы вам поможем, чем сможем и разойдемся по своим дорогам. Вы в корчме отдохнете, стихи наши из открытого окна послушаете.

Казалось, перспектива отдохнуть в корчме понравилась почти всем, кроме старшего. Его взгляд, скользнув по макушке бальтора, вернулся на личико актрисы, то и дело опускаясь на грудь.

– Подкуп при исполнении, сговор третьими лицами, мятеж против королевства, – начал заученно перечислять он, – тут порицанием уже не отделаться. Берите его, ребята! – махнул он головой в сторону бальтора.

Ребята взяли быстро и умело, никто и охнуть не успел, как бедняга был скручен в узел и приперт к стене.

– Но мы ведь и в самом деле ничего не нарушили! В нашей балладе нет ничего незаконного! – воскликнула в отчаянии актриса, и в голосе у нее слышался страх.

Мужичок в берете судорожным движением оправил воротник и, глядя прямо в хамоватую морду, проговорил:

– Это возмутительно, я подам жалобу в королевскую канцелярию! С приложением текста баллады и заявлением об ущемлениях, насилии и гонениях, а также притеснении искусства со стороны Белой Стражи!

– Пакуйте его, ребята! Тут не только сговор вылазит, он еще и угрожает, собака! – небрежно кивнул командир, и дюжие парни набросились на бедолагу так, что только его перо и осталось сверху.

Вздохнув полной грудью, старший отряда уже не скрывал своего удовлетворения. Мешки под ногами поведают и отдадут все, когда придет на то время. Они в его власти, и ни один из многолюдной толпы не посмел задержать взгляд дольше пары секунд. Все вокруг знали Брыгуна. Знали, что в порту и за его пределами не продастся ни одна редиска без его ведома. А тут баллады посреди улицы, да еще о Магистрате. Нет, молодчики сами напросились, и теперь никто не спешил к ним на помощь. Может, изредка и находился из толпы один-другой сочувствующий взгляд.

Брыгун еще раз полновластно обвел взглядом поток снующих людей, и зацепился за фигуры всадников неподалеку. Все трое, расположившись у прилавков с товарами, казалось, совсем не обращали внимание на происходящее. Брыгун некоторое время рассматривал их темные накидки и норовистых лошадей. Всадники ему совершенно не нравились, но поскольку они не проявляли ненужного интереса к происходящему, командир решил, что это очередная придворная пьянь на прогулке, не стоящая его особого внимания. Сброд благородных ублюдков – обозначил он для себя.

Девчонка, все еще бледная, едва заметно вздрогнула под ненасытными взглядами троих плащей, тем самым прервав «глубокие» размышления Брыгуна. Командир поспешил вернуться к своим прямым обязанностям. Зрители или нет – ему наплевать, он покажет, что бывает с теми, кто в наглую высмеивает устои Магистрата! Да еще и на его улице!

– Значит так, вина ваша уже считай доказана. Дружки твои скоро сами во всем сознаются, если не здесь, так для особых упрямцев у нас есть места для того подходящие, – при этих словах все трое с готовностью заржали, поглядывая на связанные кули.

Одернув камзол и стараясь придать лицу спокойное выражение, молоденькая актриса звенящим голосом произнесла:

– Есть свидетели того, что мы ничего не нарушали и ничего не высмеивали!

– Есть ли? – делано изумился Брыгун. Обернувшись, он уставился на старика, сидящего у стены на корточках и торговавшего сушеной рыбой. – Вот ты, старый, что сам от этих троих слышал?

Старик долго прикидывался, будто вопрос прозвучал не ему, а кому-то другому, возможно даже облезлой стене за спиною. Прикидывался умело, с толикой актерского мастерства, но побагровевшая рожа командира указывала на то, что дальнейшие увертки чреваты потерей и без того нищего скарба, еще в придачу с увечьями.

– Чаво, это ты мне сынок? – прошамкал беззубым ртом дед и улыбнулся добродушным провалом. – Да, я тут каждый погожий день рыбой торгую, – решил уточнить со вздохом, – и непогожий тоже. А ты чего, сынок, рыбки хочешь?

Брыгун сделал огромное усилие над собой, чтобы не пнуть глупого деда.

– Старый, ты давай не прикидывайся, ты меня знаешь! Говори прямо, что слышал? Пели балладу эти или не пели?

– Дак, а чего? – заволновался дед. – Слух у меня уже того, не горной лани. Как рыгну, так сам не слышу, а вы мне за пение!

Однако заметив, что нога командира так и ерзает по земле, норовя подбитым сапогом заехать по нему, как по мешку с початками, старик боком, словно краб, начал отползать вдоль стенки.

– Ну пели-то, чего говорить, вся улица слыхала. Красиво пели! – сдвигаясь в сторонку в обнимку со своим нехитрым товаром быстро зашелестел дед. Девчонка чуть слышно всхлипнула, и старик, давно потерявший слух лани, покосился на нее. На мгновение в его взгляде ясных не старческих глаз, почти скрытых в глубоких глазницах под взлохмаченным кустарником седых бровей, мелькнула искра жалости. – А чегой пели, поди, разбери! Музыка все одно красивая играла, приятная. Слыхал только о солнце пели, о море, как положено, а чтоб о Магистрате – такого нет, не слыхал вовсе.

– Да ты глухой совсем, старый! Как же ж тебе слышать-то было! – влез в происходящий процесс дознания нетерпеливый остряк, сияющий точно медяк под гогот обрадованных дружков. Только командир не гоготал, сузив глаза, рассматривал старика, будто диковинное насекомое под ногами.

– Не слыхал значит, что упоминали Магистрат? – произнес Брыгун таким вкрадчивым тоном, что у деда вздрогнула даже сушеная рыба в ящике. – Ну пущай так будет, тебе ведь и завтра на том месте торговать, а мне не далеченько завтра службу нести.

Старик, затравленно смотря на здоровенного детину, теперь совсем не пытался оправдаться. Нащупав поворот стены, он исчез вместе со своим ящиком напуганной рыбы за углом в темном проулке.

Сплюнув на землю в то самое место, где только сидел такой никчемный свидетель, Брыгун вернулся к тому, с чего начал. Раздраженно пнув один из кулей под ногами, злыми глазками он уставился обратно на девчонку. Его уже самого начала утомлять эта игра, и он хотел побыстрее получить свою награду.

– Вот твои свидетели, сама все видела! Каждый тут мне поручится, что пели и Магистрат преступно приплели! Потому… Нельзя, я сказал! – оборвал решившую было возразить актрису. – Писанину твою, Магистрат порочащую, нам надлежит отобрать сразу на месте. Но я человек праведный, жалостью не обделен. Вижу, что по молодости с отребьем связалась. Потому выбор даю: или прям посередь улицы тебя обыщем вместе с парнями, или прошу вот за угол, чай не срамиться перед людьми честными.

Остальные трое, приняв серьезное выражение лица, с трудом справлялись с подступающей волной похоти на обветренных рожах. Один из связанных артистов предпринял было попытку замычать и заерзать на месте, но на него быстро наступили сапогом.

– Пытаясь утереть набегающие слезы, дрожащими непослушными пальцами девчонка расстегнула пуговицы на камзоле. Как не велико было унижение, но перспектива обыска в безлюдном темном переулке четверыми плащами была гораздо ужасней.

Стражи расплылись в слюнявых улыбках: их устраивал и такой вариант.

– Вот, с самого начала бы так! – довольно просипел Брыгун. – Без учинения глупых препятствий и дружки бы твои не пострадали, а теперь, все одно в Белое Крыло волочь придется.

Девушка, оставшись в полупрозрачной и невесомой блузе, вздрагивала под касаниями осеннего ветра. Она больше не всхлипывала, но слезы текли не переставая, серыми нитями украшая воздушную ткань, пронзая нежную кожу иглами холода.

– Ну, чего застыла? Нам на тебя до вечера прикажешь любоваться?! – гаркнул Брыгун, разгоряченный желанием и азартом. – Давай штаны стягивай, знаю я вас, где припрятать умеете. Или может помочь, коль сама не в состоянии!

Сильные лапы схватили девчонку с обеих сторон, заводя руки за спину и отработанными движениями принялись шарить вдоль всего тела, стараясь почаще ухватиться за грудь. Брыгун с гадкой усмешкой стянул перчатки и, поддев за пояс артистки, принялся возиться с ремнем.

Лагранну стало тошно. Пришпорив коня, он двинулся прямо на участников этой сцены. Рассекая толпу, словно форштевень волны, магистр вырос могучим силуэтом над суетливыми плащами. Когда тень накрыла их с головой, горящие потехой глазки с неудовольствием полезли вверх, уставившись на нахального незнакомца.

Девчонка, уже почти лишившись своих штанов, с надеждой взглянула на грозную фигуру. Но, встретив из-под капюшона отблеск холода и брезгливости, мгновенно опустила глаза и торопливо стала застегивать ремень обратно.

Грубые лапы, покинув столь приятное женское тело, неуверенно потянулись к рукояти меча. Лагранн лишь скользнул взглядом по ним. Не произнося и слова, он оглядывал физиономии остальных стражей, оторванных от почти завершенного дела. Под его волевым взглядом Белые Плащи стушевались, растерянно поглядывая друг на друга и ожидая вразумительных приказов от старшего. Но Брыгун не торопился. Он, как выходец из семьи ремесленника, в лошадях не разбирался совершенно. Однако, за весь свой срок довольно успешной службы он научился прекрасно разбираться в волевых взглядах и манерах, что отличали выскочек высоких кровей, размахивающих клинками в каждой встречной таверне, от тех, кто действительно был наделен полнотой власти.

– Вижу, что благородному господину не по нраву увиденное. Но мы на службе, потому помехи стражникам в дозоре дозволены лишь с письма королевской канцелярии.

Остряк, ободренный заумной речью своего командира, для пущей уверенности покрепче придавил связанный куль под ногами и, шмыгнув носом, с важностью добавил:

– Бумажку эту предъявить надобно, а то и господину придется с лошади сверзиться и с нами в Белое Крыло прогуляться.

Храня долгое время ледяное молчание, Лагранн, даже не удостоив говорившего взглядом, отрывисто бросил девчонке:

– Одевайся и отдай мне листки с этими стихами! – протянул он, не терпящим ожидания жестом, руку.

Торопливо застегивая камзол, бедняжка от пережитого испуга не могла никак сообразить, как поступить дальше. Белые Плащи загудели и зашевелились. От прежней почтительности перед незнакомцем не осталось и следа.

– Брыгун, это чего значит? – разинул рот остряк, хватая актрису под локти. – Чего уважаемый себе позволяет?

Сплюнув на ладони и в показушном презрении потянув меч из ножен, командир противным голосом заявил:

– Не стоит, господин, без бумажки вот так влезать в чужое дело. Ехать бы вам своей дорогой, да поздно уж! Остальные вояки по команде ухватились за оружие. Остряк, оттолкнув девушку под стену, нащупал арбалет за спиной.

По жесту Лагранна из-за угла соседней лавки тут же выскочили двое стражей, устремившись прямиком на обомлевшие Белые Плащи. Свистнула коленная гроденоргская сталь и рука, только-только схватившая арбалет, отлетела далеко в сторону от растерявшегося владельца. Второй свист – и Брыгун, не удержав меч в руках, бросился под стену, сцепив руки над головой и взывая о милости ко всем высшим силам. Еще там, где недавно сидел затравленный старик, теперь жался с причитаниями его гонитель, будто заведомо освободив себе место. Остряк так и стоял, открыв рот, из которого вырывалось невразумительное клокотание. Он все не мог понять, куда подевалась его рука. Повертев головой еще несколько мгновений, он с глупой улыбкой свалился лицом вниз, заливая кровью пыльную землю. Остальные побросали оружие и скучковались под стенкой, прижимаясь к Брыгуну, как перепуганные птенцы к наседке.

Никто из торговцев, трактирщиков, грузчиков и продажных девок, снующих туда-сюда или подглядывающих незаметно в их сторону, и тут же поспешно отводящих глаза, не ведал о том, что за три птицы наведались к ним на улицы, но всем было ясно: эти птицы наверняка летали куда выше Белых Плащей.

Лагранн с презрительным выражением лица процедил сквозь зубы:

– Занятно, как вы подходите к своим обязанностям! Что за спектакль посреди улицы вы устроили, да еще от имени Магистрата?

Командир что-то мямлил, все время путаясь и перевирая события. Наконец, запутавшись окончательно, он замолк и влажными глазками уставился на магистра. Он еще не мог до конца сообразить, с кем все-таки имеет дело, но туманные догадки в его неповоротливом мозгу понемногу начали собираться в единую картину.

– Что за обыск среди зевак, вы ее насиловать здесь собирались? Почему обвиняемых не сразу доставили в Белое Крыло? Там и только там доказывается степень их вины. И вот теперь, благодаря такой работе, одному из ваших людей уже не держать клинок! Хорошо, если выживет бедолага. Пока девку лапали все в слюнях, с вас хоть ножны, хоть уши срезай, ничего бы не заметили!

– Господин! – наконец выдохнул Брыгун. – Дак, а чего? Все по уставу делалось: со свидетелями, обыском законным, как положено.

– Я тебя по уставу! – поднявшись в седле прошипел магистр. – Ты его хоть раз читал, дубовая голова?!

Наконец, магистр удостоил взглядом притихшую рядом девчонку.

– Долго мне еще ждать, где текст баллады?

Актриса, наклонившись к разбросанным мешкам, поискала в одном из них, достав пару листов и робко протянула Лагранну. Быстро пробежав по ним взглядом, магистр нахмурился:

– Идиоты! – процедил сквозь зубы и бросил листки на землю. – Если бы ты умел читать, Брыгун, то смог бы понять из этой писанины, что листы эти не имеют никакого отношения к Магистрату. Подойди!

Повозившись в пыли, командир поднялся и приблизился к лошади.

– Я не буду называть тебе своего имени, это не твоего ума дело. Что до остального: собери своих людей, возьми раненого и арестованных, и направляйтесь в сторону Белого Крыла. Через пару кварталов отпустишь девчонку и остальной сброд. Причин для ареста нет. Магистрат не занимается беспричинными гонениями, а тем более тех, кого любит и слушает народ.

С этими словами Лагранн подал знак своим сопровождающим немедленно готовиться в путь и, взглянув еще раз на поникшего, сопящего обидой и ненавистью Брыгуна, добавил:

– Видимо, после такого спектакля невежества и позора, тебе теперь не в силах справляться со своими обязанностями в порту.

– Да я их всех! – встрепенулся Брыгун, почувствовав угрозу своему привычному существованию. – Да я им всем! Пусть только подумают, только посмотрят, я тут всех…

– Ожидай приказа в ближайшие дни о переводе по службе! – отрезал Лагранн, прерывая дальнейшие попытки командира описать свою несокрушимую власть.

Развернув коня и мимоходом скользнув взглядом по заплаканному личику растерянной девчонки, неожиданно улыбнулся и поскакал прочь. Его стражи тенью последовали за ним.

Еще минута, и поток людей захлестнул это место, растаптывая лужу крови в пыли. А чуть погодя, даже самый наметанный глаз не смог определить, что за сцена разыгралась у этой обшарпанной стены всего несколько мгновений назад. Все следы очередной драмы исчезли, забываясь в памяти и растворяясь в грязи узких улочек.

Магистр, покачиваясь в седле, думал над тем, что же побудило его вмешаться. Бесспорно, происходящее перед его глазами вызвало в нем отвращение, но он прекрасно понимал, что отряд Белых Плащей действовал по им же разработанной схеме. Уйди завтра Брыгун, чьи методы на первый взгляд выглядели варварскими, на его место придет тот, кто будет ничем не лучше. Потому хмурясь и кривя губы в невеселой улыбке, спрашивал себя: «‎Стоило ли тогда прерывать этот фарс, рискуя прикрытием?»

Оконца грязных обветшалых построек по бокам весело поглядывали на Лагранна. Отражая лучи полуденного солнца, они насмехались над ним, точно зная всему причину. Магистр с тоской поерзал в седле, старательно отгоняя мысль, которая как упорная дворняга радостно возвращалась обратно. Нет, он не защищал репутацию Магистрата и не покровительствовал обездоленным. Взгляд той девчонки потянул его, хладнокровного интригана, будто веревкой. Взгляд, который он впервые ощутил тридцать лет назад у далеких северных берегов. Может быть, зря он тогда вернулся. Не имея ничего, кроме той безумной любви, он предпочел иметь все, заплатив одиночеством. Может быть, поэтому он так сильно переживал смерть Керрика. Если бы у него родился сын, то он, возможно, был бы похож на этого юношу.

Хватит! Выпрямившись в седле и одернув поводья, он с жестоким взглядом устремился вперед. Сейчас на кону куда больше, чем пара слезливых воспоминаний юности. Нужно действовать быстрее Серого ордена, который и так на шаг впереди. Кровью платит Магистрат, а орден, не глядя, шагает через тела, жадно стремясь к изначальным силам. Не бывать тому! Он наймет лучших, чего бы это не стоило. Не важно, какие знания получил Эйстальд в сердце топей, и что открыла ему сама крепость. Это все у него отнимут силой, и Селлтирианд так и не дождется своего драгоценного скитальца обратно. За кровь платят кровью!

Выехав на центральную улицу, Лагранн и его охрана некоторое время следовали вдоль каменного парапета. За ним колыхалась вода, чей иссиня-черный благородный бархат был измазан мутными лужами желтоватых оттенков, горстями белесого мусора, зеленой пеной с маслянистыми пятнами и всевозможными отходами преуспевающей торговли и портовых притонов.

Морской воздух сменил свой соленый запах на невнятную мешанину из кислого пота, мочи, сивушных паров и затхлого чада открытых дверей. Но Лагранн и не думал морщиться. Когда-то давно он уже свыкся с этими запахами. Годы прошли, но привычка не замечать эту вонь и судорожно не тянуться к надушенному платку осталась и по сей день.

Свернув в очередную подворотню, где стая лохматых псов с упоением гоняла облезлого кота, Лагранн пустил коня шагом. За огромной бочкой играли в карты несколько матросов, чьи широкие спины были сплошь укрыты заморскими узорами и клыкастыми мордами диковиной нечисти. Окруженные бутылками и подпоясанные широкими ножами, они безразличным взглядом скользнули по фигурам всадников. Несколько девок, поглядывая из приоткрытых дверей, какое-то время оценивали свои шансы, но быстро прикинув, что незнакомцев занесло сюда не для сладких утех, остались в тени, с сожалением провожая взглядом столь богатый улов.

Двухэтажное неказистое здание, старательно прикидывающееся обычной корчмой, было конечной целью пути Лагранна. Магистр спешился, отдал поводья одному из стражей и, заложив руки за спину, неторопливо направился к двери. Сопровождающие неотступно следовали за ним. Ему как можно скорее хотелось уладить здесь все дела. Но в этих местах спешка приравнивалась глупости, а глупость – к слабости. Слабаков здесь не любили, и места им здесь не держалось.

Ступив в полутемное помещение, обычный посетитель обнаружил бы привычную залу для питейного заведения средней паршивости. Только света здесь было еще меньше, а веселья не было совсем. За ближайшими столами сидели дюжие молодчики, умело маскирующиеся под усталых завсегдатаев и местную пьянь. Когда тени замелькали в дверном проеме, все присутствующие напряглись, стараясь разглядеть в столь скудном освещении новоприбывших. Но быстрый и уверенный жест рукою оставил всех на своих местах. Пароль сработал, и они, потеряв всякий интерес к гостям, только изредка подозрительно поглядывали исподлобья.

Магистр не интересовался первым этажом; он уже бывал здесь и помнил, что внизу, у стойки, располагалась готовая ко всему охрана. То, за чем он пришел сюда, находилось этажом выше. Лагранн поднялся по скрипучим ступеням, которые стонали в разные голоса, предупреждая всех наверху о предстоящих посетителях.

В этом помещении света было немного больше, но приглушенные голоса и тихие возгласы разбавляли гнетущую атмосферу. Как и внизу, у входа имелись столы, но их количество было невелико. Вдоль стен стояли скамьи с кожаной мягкой обивкой. Над ними со вкусом было развешено разного вида оружие. У противоположной стены, возле грязного окна, расположилась небольшая компания. Минуя столы неспешным шагом, Магистр направился к дальнему концу комнаты, сделав знак сопровождающим остаться у входа.

За столом сидели пятеро: трое мужчин и две полуголые девки, отчего-то постоянно хихикавшие. Стол был накрыт без особой роскоши, но напитки, теснившиеся на нем, были не хуже тех, что и в кабинете Лагранна. Да и самого короля нередко поили таким же вином.

Высокий человек в бордовом, расположившийся за столом по центру, изящной рукой поигрывал великолепным кинжалом. У него было удивительно красивое лицо, притягивающее взгляды так же, как волков влечет луна, наполняющая сердце животного тоской и грустью. Это и выдавало в нем представителя Высокого Народа. Элнаритов, как они сами себя называли, официально причислили к темным векам Искажения, объявив причиной всех бед и ужасов прошлого. В последние годы сама мысль о некогда былом существовании этого народа подвергалась гонениям, всеми силами искореняя из памяти простолюдина. Сколько безумцев с пеной у рта Лагранн отправил на казнь росчерком пера только за то, что они утверждали о якобы случайной встрече с живым представителем древней расы.

– Магистр, какой неожиданный визит! Солнце своими лучами так не скрашивает эту обитель тьмы и невежества, как само ваше присутствие! – произнес Глендринт, кивая головой в знак приветствия.

– Не ерничайте, Глендринт, ваше остроумие давно мне знакомо. Я здесь по делу. – сбросив перчатки на стол и не дожидаясь приглашения, магистр уселся, раздраженно махнув головой в сторону резвящихся барышень.

– Мы все здесь по делу, только делами здесь и держимся, – одарил Лагранн одной из своих незабываемых улыбок, наполненной снисходительностью и грустью. Однако, проследив за недовольным взглядом гостя, махнул рукою. От этого жеста девок сдуло, как ветром в дальний конец комнаты.

– Так чем обязан столь высоким визитом? – оправив красиво уложенные темные волосы, вежливо поинтересовался Глендринт.

Магистр задумчиво изучал его взглядом. Подобно древним королям серебряного рода, Глендринт был и юным, и мудрым, нисколько не задетым тленом беспощадного времени.

Но мало кто в порту, а тем более далеко за его пределами, не догадывался об истинном происхождении Глендринта. Пожалуй, только король и замковая знать, не сующая нос в грязные улочки, не ведали о том, кто действительно держал нити оборотной жизни города в своих грациозных руках. Лагранн давно разузнал, кому подчиняется все, начиная от отпетых отморозков с дубинками у бедра и заканчивая пронырливыми купцами, контрабанда которых измерялась в мешках чистого золота. Знал, но не спешил отправлять загадочного элнарита на костер или под лезвие палача, здраво рассудив, что использование его талантов будет куда полезней. Хоть и нередко Магистр ловил себя на мысли, что это сам Глендринт использует его в своих всегда двояких целях. Партнерство было крайне неоднозначным и выстроенным на недоверии, именно потому держалось довольно прочно.

– Глендринт, и почему вам все время необходимо одеваться как принцу? – спросил Лагранн, решив начать разговор со своего недовольства.

– Может, потому что я им и являюсь? – серьезным тоном спросил в свою очередь элнарит. Сложно было сказать наверняка, сколько иронии было в этом вопросе, но двое бальторов сидящих по бокам, грузных и опасных, на мгновение расплылись в жутких улыбках. Магистр обрушил на одного из них свой взгляд, и улыбка исчезла с его бороды. Громоздкие и низкорослые, подобно камням у подножия хребта, они сидели молча, вытянув свои дубовые руки из-под кожаных жилетов вдоль стола. Лагранн оценил выбор приближенных охранников сразу. Возможно, эти двое и не отличались манерами, но они бесспорно были первыми в любой потасовке.

– Тем самым вы только усугубляете свою жизнь, – решил подчеркнуть магистр, вернувшись взглядом к хозяину заведения, – поймите, рано или поздно найдется язык, который шепнет королю о вашей беспечности. Тогда пламя костра вполне может заставить вас пересмотреть свои убеждения.

– Но ведь вы этого никогда не допустите, мой друг? – с деланным изумлением ответил все также вопросом Глендринт.

– Кхм, я, конечно, сделаю все…

– Вот и прекрасно! – неожиданно с наглой улыбкой прервал элнарит. – Приятно видеть, что вы, магистр, пришли в мой дом не только с угрозами, но и с предложениями дружбы.

Бальтор завозился, потянувшись за очередной бутылкой, а может и за арбалетом под столом. Второй, достав нож с кривым долом, уставился на Лагранна с ухмылкой. Похлопывая перчатками о край стола, Верховный магистр невозмутимо смотрел в окно. Такие спектакли у него уже давно не вызывали ничего, кроме скуки. Знал об этом и Глендринт.

– Полно, мой друг, я не хотел вас обидеть. Может быть, вина? – предложил Глендринт, желая смягчить обстановку.

– Пожалуй, я изрядно устал по дороге в ваше захолустье. В это время дня в порту не протолкнуться, – ответил Лагранн, принимая предложение.

– Что делать, работа кипит, все при деле. Стараемся ради короны.

Лагранн глотнул и одобрительно кивнул. Вино было настоящим, как и полагалось. Впрочем, на меньшее он и не рассчитывал.

– Мы можем говорить одни? – многозначительно взглянул магистр.

– Мы и так одни, – спокойно ответил Глендринт, окинув помещение взглядом. – Что до Кадлара и Пугара, то не стесняйтесь их, мой друг. Им вполне можно доверить любую тайну. Мои бравые парни верны и не задают лишних вопросов. Все, что достигнет их ушей, однажды уйдет вместе с ними в могилу.

– Глендринт, вы ведь Сребророжденный? – неожиданно спросил Лагранн.

Элнарит откинулся на спинку скамьи. Он не выглядел растерянным.

– Безусловно, мой друг. Вам ли это не знать? Вы и сами кое-что ведаете о наследии селлестила, – ответил он с уверенностью.

– Да, но я далеко не Сребророжденный, да и в самом Магистрате, пожалуй, теперь не найдется ни одного. Только если Керрик…

– Значит, Керрик? – мягко прервал Глендринт снова. Любого другого за такие выходки магистр проучил бы собственными руками, но у элнарита это выходило как само собой разумеющееся. – Вот мы и подобрались к цели вашего визита. Теперь я спокоен и не терзаюсь ненужными сомнениями.

– А вы ими хоть однажды терзались? – пристально взглянул на него Лагранн.

– На моем немалом веку, бывало, всякое, поверите ли. Не стоит и вам, друг мой, терзаться ими. Не стоит бросать вызов Селлтирианду.

– Много ли вы знаете о Селлтирианде, сидя в портовой конуре. Орден в упадке. Сейчас они слабы, как никогда раньше. Керрик убит, потому что я отказал ему в помощи, бросил его одного.

– Поскольку вы не глупец, потому и отказали Керрику в помощи. И совершенно верно, смею заметить. Будь у вас за спиной воинство в несколько тысяч клинков Магистрата, вам не взять Серое Убежище даже измором.

– Судя по вашей уверенности, Глендринт, вы бывали в Селлтирианде не раз и знаете все его тайны, – в словах Лагранна звучала издевка.

– И тут вы оказались правы. Я бывал там действительно не один раз. Правду сказать, я многие годы был главой Серого Совета, – невозмутимо парировал Глендринт.

Магистр, с трудом сохраняя спокойствие, отставил стакан в сторону, дабы не выдать своего волнения. Скрестив пальцы у подбородка, Глендринт с иронией наблюдал за явным замешательством гостя.

– Занимательная история, Глендринт, – наконец произнес магистр и, возвращая себе былую уверенность, небрежно поинтересовался, – сколько же вам лет, мне невольно стало интересно?

– Это простительно. Не одного вас невольно мучает этот вопрос, – элнарит потянулся к кинжалу, но под настороженным взглядом магистра с улыбкой взял кубок, медленно поднес его к губам и добавил, – скажем так, я еще помню темные дни эпохи Искажения.

У Лагранна запершило в горле. «Вот это пропасть!» – подумал он. Кадлар и Пугар сидели как истуканы, периодически шмыгая носом или отрыгивая вином. Казалось, ничего в этом разговоре не могло удивить их. Либо эти двое действительно хорошо играют свою роль, либо на самом деле являются лишь безмозглыми кулаками.

– Зачем вам этот шумный порт, грязные улочки, немытые морды и постоянная вонь? Что вы здесь делаете, Глендринт, для чего все это?

– Не вам ли, Лагранн, это известно лучше любого другого? Власть ведь пьянит и ей невозможно насытиться. Потом, где еще надлежит быть кукловоду, как не подле своих беспомощных кукол.

– Да ведь у вас был Селлтирианд в руках. Наследие Серебряных Стражей!

– Природа вещей изменчива, как и природа власти. Серое Убежище более не способно было предоставить мне то, чего я желал. А Дорниан оказался способен. Потому, без сомнений и сожалений я оставил свое братство и прошлое позади.

– Вы могли бы стать королем, что же вас удержало?

– Что мне королевская власть? Власть разряженной куклы, которая даже сама не может решить, что будет есть на завтрак.

– Все зависит от самого короля. Сама королевская власть – неоспорима!

– Так ли? Тогда почему у нас с вами в руках куда больше власти, чем у нынешнего короля?

Видя, что магистр не решается первым ответить на этот вопрос, Глендринт сделал это за него:

– Молчите, магистр, но я по глазам вижу, что вы прекрасно знаете ответ. Мы рождены, чтобы править, так ведь, Лагранн? Отмеченные иной кровью, мы избраны с самого рождения руководить и направлять. Вашим домом была помойка у дверей грязного трактира, но вам удалось стать Верховным магистром! Не только благодаря амбициям и жажде власти. Ваша кровь дала вам на то право. Не потому ли наш король так страшится наследия моих предков. И обрубает любое слово, не раздумывая, вместе с головою. Все вам это известно, потому и Керрика ценили больше всего Магистрата вместе взятого. Как оказалось, в Селлтирианде зрели иные мысли на этот счет, иные ценности. Я не в состоянии был изменить ход близоруких архаических заблуждений. Вот потому я здесь, а не в крепости Серого Убежища. Облаченный в бархат и роскошь, а не в старый балахон и устаревшие предрассудки.

– С такими рассуждениями вам следовало бы находиться в тронном зале Великого Клыка, если таковой там имеется, – сухо проворчал Лагранн, но особо возразить ему было нечего.

– Мне и здесь весьма недурственно, – небрежным жестом руки обведя помещение, усмехнулся Глендринт, – и потом, Магистр, я настоятельно прошу вас: не тратьте силы на попытки приуменьшить мою власть и мои возможности. И тогда я оставлю вам ваши.

Все это было сказано мягко, с толикой отеческого укора, но все же это была угроза. Лагранн незаметно поежился, но тут же взял себя в руки. Он не позволит ему, изгою Сребророжденных, отнять и малую толику собственной власти.

Словно читая его мысли, элнарит хрустально рассмеялся и кивнул бальтору, придвинув к нему свой кубок.

– Будь добр, мой друг, освежи наши кружки. Нам стоит выпить за понимание.

Приподняв свой кубок кверху, грустно сказал: