Спустился в подвал, усыпанный обломками бывшей фермы. Сказал вслух: «Ну что за бардак», – и стал прибираться. Через полчаса весь мусор был собран в мешки. Он отнес их на улицу, к мусорным бакам.

У мусорных баков он постоял, глядя в пространство невидящим взглядом. Потом вышел на дорожку и побежал.

Он бежал, описывая круг за кругом вокруг поселка.

Потом встал как вкопанный. Он все вспомнил.

Курт познакомился с Еленой в курортном городке, где он отдыхал после успешной командировки. Денег у него было полно, обязательств никаких, и он гулял вовсю.

Когда выпивка и шлюхи уже стали надоедать, он увидел ее. Она пела на сцене кафе-шантана. Кафе было без претензий, и пела она подстать – у нее не было ни сильного голоса, ни особого стиля. Но получалось красиво.

И сама она была красива. Нет, не просто красива. У наемника Курта перехватило дух. Такое с ним было только один раз в жизни – когда ему, молодому новобранцу-морпеху, заехал в солнечное сплетение зверь-сержант.

Он стал ухаживать, добиваться ее. Она смеялась над ним, называла «гориллой», но не прогоняла, – чем-то он ей нравился.

Он сорил деньгами, осыпал ее подарками.

Потом она вдруг согласилась выйти за него замуж.

– Только не думай, что ты меня купил, – сказала она.

Если бы купил, было бы проще. Она была равнодушна к деньгам, но не могла жить без общества. Ей нужно было нравиться, быть центром внимания.

Она таскала его в какие-то случайные компании, где он чувствовал себя идиотом. Потом она таскалась по компаниям уже без него.

Детей у них не было – она не хотела.

Он подозревал, что она изменяет ему, хотя он явно устраивал ее в постели.

Они ругались – много, по любому поводу и без всякого повода. Она издевалась над ним, провоцировала его и, кажется, даже получала удовольствие, когда он, не выдержав, давал ей затрещину.

Однажды, вернувшись из командировки, он застал ее с любовником. Прямо в их с Еленой супружеской постели. Она нисколько не смутилась, а крикнула ему, сверкая голой грудью:

– Ну что, горилла? Доволен? Добился своего?

Любовник был какой-то мальчишка, чуть ли не разносчик пиццы. Курт убил его, свернув ему шею одним движением.

Елена – его прекрасная обнаженная Елена – кричала ему в ярости:

– Давай, убей и меня тоже! Ты ведь только это и можешь!

Он не убил ее, но, не сдержавшись, ударил. Это была не символическая пощечина, какие доставались ей прежде, а серьезный хук. Он ударил так, как бил наемников, которые его чем-то сильно подвели.

Он заплатил кучу денег за ее лечение и еще кучу – адвокатам, которые отмазывали его от тюрьмы.

После больницы Елена к нему не вернулась. Он не пытался ее разыскивать, понимая, что это бесполезно. Он не был умным или чутким человеком, но и до него наконец дошло, что им не суждено было быть вместе.

Он не мог жить с Еленой, но не мог жить и без нее.

Он много пил, хватался за любые контракты, опять пил.

Однажды, обшаривая Интернет в поисках вакансий для наемников, он случайно натолкнулся на то, что было его спасением – по крайней мере, так он подумал.

Дело было не совсем легально и стоило дорого – ему пришлось отдать почти все свои оставшиеся сбережения. Но он не колебался.

– Доктор, а что она будет помнить?

– Мы использовали ментограмму, которую ей сделали в больнице, так что, теоретически, в ее памяти будет содержаться все до этого момента, – объяснил маленький очкастый доктор. – Но краткосрочная память всегда актуализируется в меньшей степени, чем более отдаленное прошлое.