В тисках антилюбви

Запись из дневника Андрея Мурашова

Тургинов свое обещание выполнил: никаких кротовых нор и черных дыр для моего возвращения домой действительно не понадобилось. Все произошедшее я воспринял как захватывающее и необычное приключение. Меня привезли на один из островов, омываемый водами местного Северного моря. Над песчаным берегом кружили чайки – точь-в- точь такие же, как и на обитаемых планетах Млечного пути и Туманности Андромеды. Порой я даже не отдавал себе отчета в том, что нахожусь в одной из параллельных вселенных.

Как оказалось, на острове живет древнее племя гипербореев. Меня и моего проводника, одного из монахов местного монастыря, усадили в тяжелую кибитку, запряженную волами. Как почетным гостям, нам оказали большую честь: управлял волами князь племени – Кiй, голубоглазый, невысокого роста, с окладистой белой бородой и шарообразным животом старичок. Кстати, нос у Кiя напомнил мне красно-фиолетовый шнобель Стакан Стаканыча Полянского. Как я узнал, гипербореи любят опьяняться дымом пахучих трав. Большие мастера они и по части приготовления домашних вин. Перед тем как тронуться в путь, Кiй плеснул в устрашающего вида череп какой-то напиток и предложил выпить за процветание племени гипербореев. Напиток оказался крепкой горилкой. Савватий, монах, ради приличия, чуть пригубил зелье, а мне пришлось допить всю оставшуюся горилку – а это по объему добрый жбан. Интересно, чей это череп, какого врага гипербореев?

– В честь меня столицу назвали Киевом, – стукнув себя кулаком по груди, гордо произнес князь. – Эгей, понесли, бездельники! Кiй выхватил из ножен длинный меч и с размаху ударил им по ляжкам одного из волов. Кибитка тронулась.

Да, забыл сказать, на закуску было вяленое лошадиное мясо.

До места назначения – каменного лабиринта, расположенного в центре острова, – добирались недолго. Лихой «ямщик» не давал спуску волам. За несколько метров до лабиринта волы неожиданно заартачились и потом встали, как вкопанные. Видимо, что-то их напугало.

– Все, приехали, с вас 50 гривен, – Кiй вложил меч в ножны и, подняв голову, запел какую-то песню.

– Это он так молится, – сказал Савватий. – Дуже дякую, Кiй. Удачи тебе. Дальше мы сами.

Савватий скинул с кибитки небольшой мешочек, в котором хранились свечи и потрепанный требник. Я на секунду присел, разминая ноги, оглянулся, чтобы сказать спасибо Кiю – а кибитки и след простыл. Даже пыли не было видно.

–Кiй из осмины четвертину вытянет, из блохи голенище скроит, одно слово, князь, – Савватий, охарактеризовав «ямщика», неспешно подошел к воротам каменного лабиринта.

Сам лабиринт по форме показался мне похожим на большой человеческий мозг. Нам предстояло, как чужеродным «нейронам», проникнуть в этот «мозг» и единственно верным маршрутом, описывая круг за кругом, дойти до его сердцевины, до сакрального центра.

Уже на входе меня охватило усиливающееся радостное чувство окрыленности,– в какой миг даже показалось, что действительно между лопатками за спиной начали расти крылья. Такое бывало только в детстве, когда я рос. «Летать не надо, – предупредил Савватий, – постарайся справиться с избытком энергии, которая накроет нас, как волной. По тропе нужно только идти».

«Ничего себе, он как будто мои мысли читает», – пронеслось у меня в голове.

Савватий раскрыл требник и начал читать молитву путешествующим: Господи Иисусе Христе Боже наш, истинный и живый путю, состранствовати мнимому Твоему отцу Иосифу и Пречистей Ти Деве Матери во Египет изволивый, и Луце и Клеопе во Еммаус спутешествовавый! И ныне смиренно молим Тя, Владыко Пресвятый, и рабом Твоим сим Твоею благодатию спутешествуй. И якоже рабу Твоему Товии, Ангела Хранителя и наставника посли, сохраняюща и избавляюща их от всякаго злаго обстояния видимых и невидимых врагов, и ко исполнению заповедей Твоих наставляюща, мирно же и благополучно и здраво препровождающа, и паки цело и безмятежно возвращающа; и даждь им все благое свое намерение ко благоугождению Твоему благополучно в славу Твою исполнити. Твое бо есть, еже миловати и спасати нас, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем и со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Если в кротовой норе меня чуть не разорвало на атомы, то в каменном лабиринте главная трудность состояла в том, чтобы удержаться на тропе, не перелететь – именно не перелететь на соседний круг. Соблазн сделать это сильно затруднял движение. Я, как привязанный, шел за Савватием, стараясь не отставать. Монах держал перед собой горящую свечу. Меня удивило то, что она чудесным образом загорелась сама. Я решил последовать примеру Савватия: вытянул вперед правую руку со свечой. Через несколько шагов фитилек загорелся, как будто кто-то невидимый поднес к свече огонь. Я стал вглядываться в колеблющееся пламя и вдруг сквозь мерцание увидел ясный лик… Кати. Показалось, что она что-то говорит мне, как живая, с тревожным блеском в глазах о чем-то просит. «Катенька, скоро я приеду, подожди, дорогая, осталось совсем немного», – прошептал я, невольно ускоряя шаг.

Нам понадобилось больше часа, чтобы дойти до центра лабиринта. Перед нами, как из-под земли, неожиданно вырос красивый каменный Храм. Он был устремлен в небо всеми своими стрельчатыми окнами и ракетообразным куполом. Казалось, что этот «звездолет» через секунду прошьет ткань пространства и свяжет в единое целое все галактики вселенной. Арочный портал Храма украшали широкие гладкие ступени из шунгита. Я насчитал семь ступеней.

–Зайдешь внутрь Храма, – начал наставлять меня монах, – и, не останавливаясь, никуда не сворачивая, иди прямо до выхода. Нужно будет миновать семь нефов – это такие вытянутые помещения, обрамленные колоннами. Главное, иди прямо, не заходи за колонны. Они будут разной высоты, не заблудись. Когда доберешься до выхода, просто открой дверь и с богом продолжай путь. За дверью – другой мир, другая вселенная. Все – прощай.

Савватий изобразил на лице что-то похожее на улыбку и через несколько секунд исчез из поля моего зрения. «Такой же прыткий как Кiй, я даже спасибо не успел сказать», – с этой мыслью я стал подниматься по ступеням.

Цифра семь – моя любимая цифра. Даже не знаю, почему. Кстати, с Катей я познакомился 7 марта в седьмом вагоне. Вот такие совпадения. И даже теракт не помешал нашему сближению.

Так что, семь нефов я преодолел без труда, строго выполняя наставления Савватия. Было такое ощущение, что я иду по роскошному весеннему саду. Даже немного кружилась голова от благоуханий, наполняющих воздух. Хотелось петь и смеяться. На выходе я только прикоснулся к двери и она сразу же открылась, – так легко скользит, послушная движению руки, занавеска из шелка.

Я вышел и замер: передо мной лежал такой же каменный лабиринт, как и на острове гипербореев. У подножия лестницы стояли два человека и внимательно разглядывали меня. Я стал спускаться вниз, уверенный в том, что эта парочка меня встречает. Третья ступенька, четвертая, пятая, – и вдруг меня словно током пронзило: я узнал Степана Степановича Полянского. Да, это точно он. Ближе ко мне стоял высокий и прямой как свеча мужчина в монашеском одеянии, а за ним – Полянский, собственной персоной. Вот так встреча! Пока я осмысливал ситуацию, на мой оживший космофон посыпались сообщения о пропущенных звонках. Одна только Катя звонила тринадцать раз. Есть и какая-то видеоинформация. «Ладно, посмотрю потом», – я подошел к Полянскому и, что называется, с места в карьер заявил: Степан Степанович, у меня есть материал-бомба. О моем путешествии в прошлое. Я хочу, чтобы этот материал опубликовали в «Голосе Вселенной».

– А как же «Анти-газета»? – спросил редактор.

– Я решил уйти из «Анти-газеты». Возьмете меня к себе?

– Вот так сразу. Хотел купить дом с крышкой, а привез глаз с шишкой. Ты скажи, как ты очутился на Земле, на одном из Соловецких островов. Это какое-то кино, – Полянский открыл свой старомодный кожаный портфельчик и достал небольшую мельхиоровую фляжку и две серебряные стопки. – Давай по пятьдесят грамм за встречу выпьем.

Я все рассказал, как на духу. В свою очередь разоткровенничался и «Стакан Стаканыч». Как оказалось, Полянский по приглашению Тургинова решил посетить параллельную вселенную, так сказать, своими глазами, посмотреть на общество развитого социализма.

– Ладно, перебежчик, отправляйся на Гариону. Я скоро вернусь. Пока готовь материал. Я почему-то был уверен, что ты надолго в «Анти-газете» не задержишься, – Полянский плеснул в стопки еще по 50 грамм. – Давай, за возвращение блудного сына.

Монах нас поторапливал. Я пожелал Полянскому счастливой дороги и на всякий случай дал ему 50 гривен. Для Кiя. Хотя, с князем «Стакан Стаканыч» общий язык найдет быстро. В этом я был уверен.

Наконец-то я смог посмотреть видео-ролики, которые переслала мне Катя. От увиденного у меня слегка зашевелились на голове волосы. Ужас! Нужно срочно связываться с космической службой безопасности. Террористы готовятся сжечь Землю. И Ухорезов имеет к этому страшному преступному замыслу самое прямое отношение. На все мои звонки Катя не отвечала. Длительные гудки острыми иголками пронзали мое сердце.

Подвиг Джексона

Хамелеону не просто было передвигаться по домику: вуаль, оставленная Катей на кровати, случайно зацепилась за маленький рог на кончике носа, и Джексон тащил за собой это одеяние, не подозревая о том, что он «надел» непробиваемый «бронежилет». Спустившись по лестнице на первый этаж, Джексон пробежал по полу и затем юркнул в подвал между ног «Сатира». Катя заметила своего любимца. В ее глазах блеснули слезинки. Хамелеон неожиданно принял воинственную позу – при этом один глаз его смотрел влево, другой – вправо- широко открыл рот, из которого стрелой вылетел язык, и громко, насколько хватило сил, зашипел на Хандсмана.

«Сатир» как раз собирался в этот момент отсечь Кате лазерным пистолетом правую руку. Увидев грозно шипящего хамелеона и летящий навстречу ему язык, Хандсман на секунду окаменел. Не просто испугался – «Сатира» парализовало, как кролика, увидевшего рядом удава. Джексон, продолжая шипеть, стал наступать на Хандсмана. «А-а-а-а-а-а!», – истошно, как помешанный, закричал «Сатир» и выстрелил в хамелеона. Но лазерный луч лишь рассыпался на тысячи мельчайших искринок, не причинив хамелеону никакого вреда. Вуаль не пропускала лазерный луч. Побледневший Хандсман со всех ног бросился к выходу. В его сознании, как это уже не раз бывало, возникла раскрытая пасть огромной, гигантских размеров твари, пожирающей его отца. Это жуткое наваждение стало частью подсознания Хандсмана много лет назад, когда он был пятилетним ребенком. Его семья тогда поселилась на одной из только что открытых планет галактики Туманность Андромеды. Первые поселенцы вырубали джунгли, готовили территории для тех, кто должен был сменить космических пионеров.

В один из дней Стивен, отец Хандсмана, работал на своем участке в джунглях на трелевочном тракторе. В кабине нашлось место и для мальчика. Стивен, несмотря на протесты, жены, Хелены, всегда охотно брал сына с собой, учил его управлению тяжелой техникой. Хелена не одобряла такие воспитательные методы Стивена: в джунглях было небезопасно. На планете, возраст которой составлял всего миллиард лет, обитали животные и насекомые очень больших размеров. Нередко над деревней первых поселенцев, громко трепеща крыльями, пролетали гигантские стрекозы. В такие дни казалось, что в небо поднялись какие-то модернизированные транспортные самолеты. Стая таких стрекоз производила страшное впечатление. Хорошо было видно, как вращаются из стороны в сторону, выискивая жертву, огромные, выпученные глаза насекомых. Часто какая-нибудь из стрекоз крепкими челюстями, как железным ковшом, на лету схватывала муху или мошку и тогда слышался сравнимый с камнепадом хруст пережевываемых крылатой хищницей ребрышек несчастной мухи. Мошки и мухи тоже вырастали на планете до больших размеров и поселенцы через какое-то время поняли, что стрекозы избавляют их злобных врагов. Деревня хорошо охранялась, но все равно из джунглей иногда приходили или приползали незваные гости. Охране приходилось вступать в смертельно опасные схватки с огромными ящерицами и змеями. Нередко выползали на свет и уродливые существа-гибриды: полузмеи-полуящерицы с рогатыми вытянутыми головами. Некоторые экземпляры вместо рогов имели ряд острых шипов. Такие гибриды (поселенцы их называли жертвами полиморфизма, рождающимися в результате генного сбоя) могли как ползти, убирая короткие ноги под низ туловища, так и довольно резво бежать.

Именно такой гибрид выполз в тот день навстречу трактору, которым управлял Стивен. Первым его заметил Хандсман. Минуту мальчик пребывал в замешательстве, как парализованный наблюдая за полузмеей-полуящирицей, ловко поворачивающей свою рогатую голову из стороны в сторону и даже назад. Стивен продолжать двигаться, стараясь повернуть трактор влево, к высокой горке сложенных деревьев, не обращая внимания на приближавшуюся тварь.

И вдруг уродливая тварь вытянулась во всю длину, высоко подняв массивную голову и рогами сильно ударила по кабине, пробив насквозь металлическую обшивку двери. «Беги», – закричал отец, выталкивая Хандсмана из кабины. Тварь напряглась и попыталась рогами оторвать трактор от почвы, одновременно стараясь обвить стальную машину своим длинным телом. Упавший на траву Хандсман, едва успел отскочить от промелькнувшего в воздухе хвоста.

А дальше началось самое страшное. Один из рогов гибрида пронзил левый глаз Стивена. Струя крови ударила в лобовое стекло трактора. Тварь просунула голову в кабину и через выбитый глаз длинным языком стала вытаскивать кусочки мозга Стивена. Мальчик от ужаса оцепенел и тихо стоял в нескольких метрах от трактора, боясь пошевелиться. Интуитивно он чувствовал, что нужно замереть, не двигаться, не выдавать себя. Тварь, полакомившись мозгом, вытащила окровавленное бездыханное тело из кабины, раскрыла пасть и стала работать мощными челюстями, разрубая тело Стивена на мелкие части.

И все это Хандсман видел. Насытившись, тварь стала медленно отползать в сторону ближайших деревьев. Подоспевшие охранники изрешетили кровожадное чудовище пулями. Переживший эту трагедию мальчик, целый год не говорил. Постепенно, в специальном реабилитационном центре Хандсману восстановили речь, но полузмея-полуящерица, пожирающая отца, как непреходящий кошмар, продолжала являться ему в тяжелых снах. Хандсман часто просыпался весь в поту, и даже помощь психиатра не избавила его от жутких картин прошлого.

Повзрослев, Хандсман пристрастился к рискованным бесплатным поездкам на общественном космическом транспорте, даже пробовал примкнуть к отчаянным зацеперам, которые умудрялись пристегиваться к внешней оболочке космических поездов и путешествовать по Вселенной. Но потом решил, что лучше все-таки кататься простым «зайцем» внутри поездов. Нередко Хандсмана и его дружков контролеры и охранники высаживали на отдаленных, Богом забытых станциях-планетах. На одной из таких планет галактики Туманность Андромеды ловкого отчаянного паренька заметил и приютил Теслер – главарь местной террористической ячейки. Именно с этого момента началась карьера Хандсмана-террориста. Его способности космического «зайца –путешественника» Теслер стал использовать в своих целях. Хандсман оставлял в поездах сумки с управляемыми бомбами, выполнял другие поручения. И никогда ничего не боялся. Но избавиться от жутких видений в тяжелых снах так и не смог. Полузмея-полуящерица продолжала жить где-то в глубинах подсознания, давая о себе знать в самые неожиданные моменты.

– Все в порядке? Почему ты задержался? – Ухорезов удивился, увидев тяжело дышавшего Хандсмана. – Давай, поджигай дом. Сейчас нам дорога каждая секунда.

«Сатир» сильно дрожащей рукой направил лазерный пистолет на дом, разрезая оцилиндрованные бревна. Огонь стал пожирать дерево. «На! На! На! Сдохни, тварь!», – Хандсман вскидывал пистолет то вверх, то вниз, направлял ствол оружия то влево, то вправо.

– Довольно, пошли, разошелся, дирижер симфонического оркестра. Ты с ума сошел. Еще до космопорта нужно доехать. – Ухорезов бросился к припаркованной у ворот ограждения машине, увлекая за собой Хандсмана.

Когда дом загорелся, робот Кузя без промедления, как и диктовала встроенная в него программа действий при подобных ЧП, спустился в подвал и, завернув Катю в специальный противопожарный плащ, вынес потерявшую сознание девушку на дорожку, ведущую к бассейну. Хамелеон, так и не расставшийся с вуалью, выбрался на свежий воздух вслед за Кузей и пристроился неподалеку от Кати. Дом пылал, с треском разбрасывая в разные стороны рассыпающиеся в воздухе искры.

– Все в порядке. Скоро ты придешь в себя. Твоей жизни ничего не угрожает, – повторял Кузя, анализируя данные медицинского датчика. Робот перенес Катю как можно ближе к бассейну и развязал ремень на ее руках.

– Мне нужно ликвидировать пожар. Я включаю огнетушитель, – с этими словами Кузя двинулся у горящему дому.

– Стой, не надо, это очень опасно, – пришедшая в себя Катя сразу поняла, за какое рискованное дело хочет взяться Кузя. – Мне нужна помощь. Ты не можешь меня оставить.

– Твоей жизни ничего не угрожает. Я должен ликвидировать пожар. Скоро я вернусь.

– Если ты сгоришь, я тоже погибну. Я приказываю тебе остаться со мной.

Робот заколебался, но это состояние нерешительности длилось несколько секунд. Кузя шагнул навстречу огню, из запястья его левой руки выдвинулась труба. Белая густая пена рванулась из трубы и обрушилась на пламя. Робот пошел в самое пекло.

Ход Клавы

Нет ничего хуже неизвестности. Особенно, когда речь идет о близком тебе человеке. Клава два часа пыталась дозвониться до Кати и все это время космофон упрямо твердил: «Абонент не может вам ответить». Что-то тревожное слышалось в этих обычных словах. Они скрывали какой-то подтекст, мучительную недоговоренность. И тогда Клава, отчаявшись, выбросила космофон в мусорную корзину, взяла свою сумочку, не забыв проверить, на месте ли ключ от звездолета и права астронавта, и поспешила в космопорт. «Через полчаса я буду на Янтарной и на месте во всем разберусь», – решила девушка.

Клава волновалась не только потому, что Катя была ее давней подругой. К этому чувству примешивалось и особое отношение к Федору Ухорезову. Однажды в свой приезд на Янтарную, Клава застала в домике одного Федора. Катя по каким-то причинам задерживалась. Возвращаться поздно вечером на свою планету у Клавы не было никакого желания. Да и сил. Пришлось остаться в домике на ночь. Федор вначале вел себя галантно, осыпал ее шутками, затопил камин. А поздно ночью бесцеремонно и нагло, как загулявший кот, забрался под одеяло к девушке. Клава, конечно, сопротивлялась, отбивалась, но силы были неравны, к тому же с мужем, вечно торчавшим в командировках, Клава не спала уже больше месяца. «Ну вот, баба кросна ткет и груди прыгают», – такое необычное оправдание пришло на ум Клаве в момент ее грехопадения.

Утром, как ни в чем не бывало, Федор сварил кофе, сделал глазунью, и напевая себе под нос какую-то песенку, уселся у камина с развернутым свежим номером «Анти-газеты». А к обеду приехала Катя. С этого памятного дня в отношениях подруг внешне ничего не изменилось, а вот внутренний мир Клавы дал трещину: ее тяготило чувство вины перед Катей. Она не раз пыталась все чистосердечно рассказать подруге, но свершиться этому акту очищения и раскаяния не давал Федор. Ухорезов решил, что Клава – это не плохой запасной вариант на стезе его любовных утех. Он, когда любовница пыталась отдаляться, грозился передать видеоролик, запечатлевший эпизоды грехопадения Клавы ее мужу. На видеоролике хорошо слышалось и восклицание Клавы о бабе, которая ткет кросна. Это напоминало ловко расставленный капкан.

Клава чувствовала себя диким зверем в клетке. И этого зверя Федор пытался приручить. Три раза шантажист своего добился: три раза Клава тайно прилетала на Янтарную и проводила ночи в постели с Федором. И каждый раз утром Клава давала себе клятвенное обещание, что больше никаких тайных встреч с опостылевшим любовником не будет. «Хоть киллера нанимай!», – иногда в сердцах восклицала девушка.

Ухорезов на Янтарной любил порыбачить, причем, добывал рыбу варварским методом, как отпетый браконьер. Вместо удочек и спиннинга использовал взрывчатку. Опасный груз сбрасывал с катера в океан метрах в сорока от берега. Взрыватели активировались с задержками, позволяющими «рыбаку» без суеты укрыться на берегу в бронированной хижине. Федор сам готовил уху к обеду, иногда рыбу коптил.

Однажды Клава стала свидетелем того, как Федор готовился к очередной «рыбалке». Ухорезов принес из хозблока – невысокого сарайчика из бруса – ящик с боеприпасами.

– Смотри, сколько столетий прошло, а на бирке взрывателя метка мастера видна: Мюллер, немец. Это чудо, что мины сохранились. Их специальной аксидной пленкой покрывали, – Федор, доставая взрыватели из ящика, с какой-то несвойственной ему нежностью разглядывал бирки на боевых чеках. – Так все сделано, комар носа не подточит. На бирке указано, через какой промежуток времени прогремит взрыв после того, как будет выдернута боевая чека. Вот, прочитай, эта мина рванет через час. – Федор сделал испуганное лицо, потом успокоил Клаву: не бойся, еще нужно вставить в адаптер капсюль-детонатор, снять предохранительную клипсу. Это все я буду делать на катере. Взрыватель входит в мину, как меч в ножны. Все надежно. Эти старые мины мы использовали на одной планете, добывая уран. Ни копейки не заплатили за эти железяки. То, что осталось, я привез на Янтарную. Приспособили мины для применения под водой. Задачу эту решили и теперь на обед я готовлю вкусную уху. Правда, остался один ящик с электронными таймерными взрывателями. Аккумуляторы под воду опускать нельзя. Электроника дело тонкое. Но ничего, найдем применение и для этих мин. На Янтарной ведь и звери водятся. И батарейки подзарядим, и вместо тротила с тетрилом динамит найдем. Скучно не будет. Хочешь, составь мне сегодня компанию. Ветер с утра очень сильный, боюсь, что катер не просто будет вывести в океан, может, твоя помощь понадобится, – Федор вопросительно посмотрел на Клаву. – Идешь?

– Нет! – сразу отказалась Клава, – меня твоя военизированная рыбалка не привлекает. Спасибо, конечно, за урок по минно-подрывному делу, но я тоже кое-что знаю. В медицинской академии, которую я закончила, была военная кафедра. К тому же мой отец – майор в отставке, служил сапером. Как вставлять взрыватель в мину я знаю.

– Ладно, отдыхай, дочь сапера, главное, чтобы мой взрыватель меня не подвел, а куда его вставить, я тоже знаю, – Федор засмеялся и явно довольный своей грубой солдафонской «шуткой», взвалил ящик с боеприпасами на плечо и пошел к машине.

Пока Ухорезов рыбачил, Клава, как любопытная Варвара, не удержалась и заглянула в хозблок: очень уж захотелось посмотреть на электронные таймерные взрыватели. Она знала, что такими «умными» стальными «сосисками» снаряжают магнитные мины. И неожиданно Клаву осенило: а что если приложить мину к титановому корпусу звездолета Ухорезова? Эта идея показалась девушке очень привлекательной. К тому же, вполне возможно, и батарейки менять не придется. Энергия набирающего скорость звездолета вкупе с мощным электромагнитным полем за считанные секунды вернет батарейкам силу. И прогремит взрыв, который станет последней точкой в ее отношениях с Ухорезовым.

Не долго думая, Клава завернула в обычный целлофановый пакет две мины. Груз оказался не тяжелым. Одна мина весила около килограмма. Девушка, как ни в чем не бывало, зашагала к домику. Адреналин веселым ручейком вливался в кровь, доставляя потенциальной преступнице ни с чем несравнимое наслаждение. Оставалось только улучить удобный момент и привести в действие свой план. Избавившись от Ухорезова, она начнет новую жизнь, очистит душу от липкой грязи, переродится. Ради такого стоит рискнуть.