Кроме занятий ратных Паша решил учить эльфа и азам магии, заметив большую заинтересованность эльфа. С первого же занятия он понял, что эльф куда более способный ученик, чем когда-то был Павел. Понял он и то, что обучать Мигэля боевой магии, так же бессмысленно, как учить корову полетам. Эльф не только не понимал, но и не желал применять подобных заклинаний. Зато заклятья целебные у него выходили прекрасно, с невиданной простотой. С первого раза, будто он давно знал их и уже не раз применял. Паше стало даже завидно, но, с другой стороны, он был рад, ведь такой талантливый целитель в компании был просто необходим.
Эльф с каким-то невероятным задором вовсю лечил все, что только мог вылечить. Оказалось, что один из скакунов чуть вывихнул ногу, этого нельзя было заметить сразу, но через время этот вывих мог бы вывести лошадь из строя. Эльф с радостью помог животному. Затем он вылечил крыло встреченной в пути вороны. Паша вовремя его остановил, иначе тот залечился бы до полного собственного истощения. Эльф и сам чувствовал, что начинает уставать, но его невероятная любовь к природе была выше усталости. Еще выше оказалась воля учителя, Мигэль колдовство оставил, хоть и увидел где-то в кронах деревьев не совсем здоровую белку.
«Нужно будет поискать магическую лавку в том городке, может какой-то трактат о целебной магии купить»: Паша пытался представить, сколько бы могла стоить подобная книга и его рука невольно тянулась к кошельку, спрятанному под кольчугой.
Копыта поднимали пыль и та, под легкими дуновениями ветра, устремлялась вперед. Кони шли спокойно, но Пашина пятая точка неистово молила о пощаде, вопрошая владельца: «Когда все это кончится?!». Все-таки его тело совсем не привыкло к долгим путешествиям верхом, и как он не старался сесть «помягче», легче не становилось. Внезапно в его голову пришла интересная идея.
– Мигэль, лекарь мой ненаглядный, – Паша иронично обратился к эльфу, – нужно меня полечить.
– А что случилось?
– У меня очень болит зад, и все из-за этого проклятого седла. Уйми мою боль!
– Как? Я… Я не знаю такого заклинания, – эльф широко открыл глаза и не мигая смотрел на Пашу.
– Импровизируй! – воскликнул Паша с некоторым возмущением, хоть сам и понимал, что заклинания от боли в ягодицах не знал и сам, – Одна из основных обязанностей любого мага – составлять собственные заклинания.
– Но ты же сам говорил, что это могут себе позволить только опытные маги.
– Да, – Паша поднял голову, вглядываясь в небо.
Где-то вдали их ждало поселение, в котором можно поесть горячей пищи, помыться и поспать в относительно мягкой кровати. «А главное, там никто не станет так методично бить меня по заднице этим чертовым седлом!»: в сердцах Паша даже легонько ударил скакуна пятками. Тот не ожидал подобной подлости со стороны наездника, но, пребывая в какой-то непонятной дорожной нирване, лишь фыркнул и даже не подумал ускориться.
Они уже долго шли, но деревни все еще не было видно. Зато в клубах дорожной пыли Паша заметил приближающихся всадников. В другой ситуации Паша не придал бы этому значения, но сейчас, на практически безлюдном тракте, встречные путники вызывали естественный интерес.
Паша решил применить заклятие «орлиного глаза». Короткая судорога пробежала по телу, картинка перед глазами на миг расплылась, а после собралась с небывалой четкостью. Паша отчаянно моргал глазами, чтобы хоть как-то привыкнуть к этому новшеству. Поговаривали, что многие маги отказывались от обычного зрения вовсе, всю жизнь тратя силы на поддержание заклятья. А некоторые и вовсе лишались зрения, неумело применяя это заклятье.
Всадников было трое. Каждый из них был облачен в накидку пурпурного цвета поверх доспеха, на этих накидках были вышито изображение креста. Вооружены они были, как говорится, «до зубов». У одного из них за спиной болтался целый арбалет, скорее всего непригодный для стрельбы с седла, слишком уж внушительны были его размеры. У другого около ноги болтался колчан со стрелами и лук, прикрепленные к седлу. Третий же, вероятно, предпочитал всегда биться с врагом лицом к лицу и стрелкового оружия не имел.
Долго разглядывать всадников Паша не мог, боялся израсходовать лишние силы. Теперь появление всадников вызывало не только интерес, но и беспокойство, граничащее с паникой. Пашу посещали лишь плохие предчувствия.
Свернуть с тракта было некуда, к тому же поздно. Если всадники кого-то искали, то подобный побег лишь вызвал бы подозрения. Паша перевел коня на легкий шаг, едва не остановившись. Всадники же напротив, пустили скакунов едва ли не галопом. Сохраняя внешнее спокойствие, Паша приказал эльфу, не делая резких движений, приготовиться к бою. И напомнил ему, что эльф – немой слуга, и ему следует сохранять молчание и бездействие, пока Паша не подаст знак. Оба они сошли с середины дороги, плотно прижавшись к обочине, чтобы пропустить мчащихся навстречу всадников.
Но те явно не собирались проезжать мимо. Медленно, даже несколько картинно они остановили своих скакунов в паре метров от замершего Павла и его спутника. Несмотря на то, что Паша и Мигэль полностью остановили своих коней еще минуту назад, первый, и, видимо, главный из всадников очень громко, будто опасаясь встречи с глухими, приказал:
– Стой!
Немая сцена, Паша и Мигэль неподвижно сидят в седлах, внимательно, с неким вопросом, глядя на всадников. Те в свою очередь выстроились в линию, преграждая путь, будто ожидая, что путники бросятся бежать.
– Стоять, приказываю именем закона! – продолжил требовать главарь.
– Мы стоим, – позволил себе заметить Павел.
– Я, Аркадий Афинский, десятник Ордена Очищения, приказываю вам спешиться! – десятник, очевидно, был очень горд своей должностью, поэтому ее он озвучил особо громко. Даже его спутники чуть дёрнулись, и даже улыбнулись.
Паша взвесил все за и против. Сил на колдовство в нем было достаточно, если прямо сейчас он начнет нашептывать заклинание, то, самое большее, через десять секунд все трое всадников уйдут под землю в образовавшуюся под ними яму. Способов убийства захваченных врасплох людей можно выдумать немало. Однако ему могли не дать шептать заклинание так долго, к тому же среди них мог быть маг, например тот, что был без стрелкового оружия. Могло и просто не получиться заклинание, к тому же, Паша не знал, что это за орден, но сильно сомневался, что враждовать с ним – хорошая затея.
Чувствуя опасность, Паша все-таки стал слазить с коня, предварительно театрально подав только что выдуманный знак эльфу. Тот догадался, что нужно покинуть седло и поспешно последовал Пашиному примеру.
– Кто такие, и куда направляетесь? – начал свой допрос десятник.
Широкоплечий, с густой шевелюрой покрывавшей голову, что слегка колыхалась, повинуясь ветру, он выглядел устрашающе. Особенно из-за отдающего безумием взгляда, крепко сжимающей эфес меча руки и шрама на всю правую щеку. По крайней мере, одну тяжелую битву он уже пережил.
– Мы простые странники, держим путь в Торнис, говорят, там на рынке можно купить отличные медвежьи шкуры, – Паша использовал сведения, полученные от болтливого Фемела, который очень хотел приобрести шкуру, но никак не мог покинуть своего трактира.
– Просто странники? – десятник недоверчиво глянул на Пашу, – И куда ты повезешь шкуры, откуда ты родом?
«Откуда я родом?»: Паша так и не придумал эту ложь, надеясь, что никто не спросит.
– Возможно, я завезу одну из них трактирщику из Фемелу из местечка Старый Родник, – уверенно начал Паша, – Он очень просил.
– Родник? – всадник задумчиво потер подбородок, – Там же кладбище неспокойное. Как вы по этому тракту едете, так… спокойно?
– Так кладбище успокоено, вот и едем, – Паша решил, что легче будет следовать легенде, которая подкреплена бумажкой.
– И кто его успокоил? – тут же спросил десятник.
– Я, – без всякой опаски ответил Паша.
– Ты его успокоил? – адепт Ордена взбесился, глаза его налились кровью, – А по какому праву? А, колдунишка? Да ты сам кладбища тревожишь и поднимаешь мертвецов, чтобы потом за золото уложить их обратно!
– Это не так, – попытался оправдаться Павел.
– Молчи!
– У меня есть лицензия! – не выдержал Паша и сам повысил голос.
– И кто тебе ее дал?
– Священник из Родника и дал. Раньше я подобным не занимался.
– И что мне твоя бумажка, написанная алчным попом? – не желая даже читать лицензию, завопил десятник, – Такую лицензию уже год как можно получить только в стенах моего ордена.
– Да я даже не слышал об этом, – Паша подумал, что год не такой и большой срок для распространения новостей в этих местах.
– Теперь услышишь и узнаешь. Если жив останешься, может и получишь свою лицензию, – самодовольно прошептал Аркадий, – Живо разоружайтесь, и без резких движений.
«В общем, меня опять попросту грабят, одну лицензию я уже купил, хватит!»: подумал Паша, выслушав всадника. Промелькнула еще одна мысль: «Хрен вам!». Ее он, похоже, озвучил, так как эльф тут же вступил в бой, да так, что даже Паша этого не ожидал.
К несчастью представителей неведомого ордена, окружить своих жертв они не догадались. Не знали они и того, что пешим Паша чувствовал себя куда лучше, чем верхом.
Впрочем, меч Павел так и не достал. Все происходило как в замедленном действии, где двигался с нормальной скоростью только Паша. Моментально извлеченный скипетр огня уже через миг изверг в незадачливого десятника струю пламени, поджарив того как индейку на день благодарения. Один из лучников медленно заваливался назад, схватив между глаз стрелу – Мигэль был меток. Еще через миг он уже натягивал тетиву, метясь в последнего противника, а тот поднимал щит, чтобы защититься. «Щит!»: мелькнуло в голове у Павла. Его руки сложились в нужную фигуру. Поток воздуха, исходящий прямо из отверстия между ладонями чародея, ворвался под щит арбалетчика, чем сильно замедлил его поднятие. Это и погубило третьего воина. Стрела, пронзительно свистнув, прошила насквозь его голую шею. Отчего-то эти всадники не носили шлема и бармицы. Пожалуй, это не играло им на руку.
Захлебываясь кровью, он беспомощно пытался остановить текущую из дыры кровь, постепенно заваливаясь назад. Он так дергал ногами, что запутался в стремени и его конь чуть не рухнул на землю, следом за хозяином.
Но это был не конец битвы. Десятник оказался не так прост, Паше лишь показалось, что он изжарил его, словно поросенка. Оказалось, что десятник имел магическую защиту, поэтому он лишь слетел с коня с прожженной накидкой и опаленными волосами, но умирать от полученных повреждений вовсе не собирался.
Мигэль успел среагировать раньше, чем тот поднялся, но выстрел оказался слишком смазанным и неточным. Стрела, выпущенная слабо натянутой тетивой, лишь жалобно звякнула и отскочила от стальной пластины на груди десятника. Тот в свою очередь даже не обратил внимания на стрелу и поднялся с земли. Еще через секунду эльф уже не мог двигаться, скованный чарами. Попытку взять его в подобные «тиски» Паша пресек, но вот летящий в него огненный шарик отбить не успел. Помогла природная защита, она не дала расплавиться кольчуге на груди, однако нестерпимый жар он все-таки почувствовал и скорчился от боли. Десятнику хватило времени, что бы достать свой меч из ножен. Большой, двуручный меч. Один взмах этой клейморы покрывал дугу не менее полутора метров от него. Такое расстояние для Пашиного оружия было неприемлемо. Приходилось отступать взмах за взмахом, превозмогая дикую боль в груди. Шансы уравнивал подобный, наверно даже более обширный, ожог на груди десятника. Ему тоже было больно, и эта боль застыла на его лице, становясь все более явной с каждым взмахом.
Отступать было некуда, сзади стоял окаменевший эльф, зарубить которого смог бы любой желающий. А желающий был.
Следующий удар пришлось принимать на щит, который Паша все-таки успел вытащить из-за спины, правда, не успел удобно его перехватить. Под ударом щит затрещал, но выдержал. Чего нельзя было сказать о руке под ним. Она заныла от вибраций, и Паша отчетливо почувствовал щелчок и вспышку пронзительной боли следом за ним – треснула лучевая кость. Героически подняв щит вновь, Паша сделал вид, что никак не пострадал и готов далее держать оборону.
Однако десятник не торопился атаковать, явно теряя силы. Все-таки удерживать обездвиженным отчаянно сопротивляющегося эльфа было трудно, а ведь в довесок нужно было махать огромным мечом и швырять огненные шары. Этого и ждал Паша. Да, у него все болело, но силы еще не покинули его. «Пора попробовать что-то лучше огня!». Паша быстро шепнул пару нужных слов на древнем языке, воздух вокруг десятника стал сильно разреженным, будто на вершине высокой горы.
Довольно простое и малозатратное заклинание, идеально подходит, когда противник ослаблен настолько, что вернуть кислород обратно уже не может. Десятник сделал вдох, затем еще один. Кислородное голодание организма сказалось на нем крайне не положительно, как и ожидал Павел. Десятник слишком глубоко дышал и в считанные секунды израсходовал весь оставшийся в запасе кислород.
Клеймора глухо свалилась в дорожную пыль, вместе с этим чары отпустили Мигэля. Тот, казалось, ждал этого момента и моментально натянул тетиву, чтобы убить обидчика. Хладнокровно. Это не было похоже на обычное поведение эльфа, готового плакать при виде раненого червячка или букашки.
Глаза десятника молили о пощаде, говорить он не мог, но этого и не требовалось. Сейчас он цеплялся за жизнь из последних сил, безмолвно умоляя недавних пленников пощадить его. Сейчас он не был похож на грозного воина, готового с гордостью встретить смерть на поле брани, в бою. Нет. Сейчас он был жалким, лишенным достоинства, разбойником, не желающим вот так вот уходить из жизни. И Паша смиловался, ему перехотелось убивать этого человека. Но изменить он ничего не успел. На этот раз эльф был точен.
Стрела прошила голову десятника, вонзившись в правый глаз. Паша едва сдержался, чтобы не крикнуть инстинктивное: «Нет!». Наваждение сошло, оставив неприятный осадок. Радоваться нелегкой победе как-то не хотелось. К тому же ужасно болела обожженная грудь, ныла и рука. А времени на лечение сейчас не было, нужно было быстро собирать трофеи и убираться отсюда подальше, пока не появились новые адепты загадочного ордена.
Заляпанная кровью кольчуга одного из противников отлично подходила на эльфа, как и остальное его обмундирование. Сменил эльф и оружие, лук поверженного всадника был куда лучше, чем тот, которым пользовался Мигэль. В какой-то момент Паша захотел раздеть и десятника, слишком привлекательным казался его доспех, обшитый крепкими пластинами, но на это уже не было ни сил, ни времени. Забрали они и лошадей, которых каким-то чудом успокоил эльф. На своих они повесили трофейное оружие и снаряжение, сами же сели на настоящих боевых скакунов с удобными седлами.
Среди трофеев оказалось много интересных вещей, например книга, за авторством некого Маркуса Белого. В ней описывались способы борьбы с нечестью, в основном с помощью божественной помощи. Кроме того десятник и его команда, видимо, собирали подати в пользу ордена, с собой они везли несколько кошельков с бронзовыми и серебряными монетами, там же были уложены украшения и немного самоцветов. Были там и необходимые в дороге вещи, вроде съестных припасов, палатки и спальных принадлежностей, которые Паша собирался покупать.
Пересчитать все деньги Паша не успел, однако понимал, что имеющихся у него средств вполне хватит на пару лет безбедной жизни, а то и на собственный дом. С учетом удачной продажи всех трофеев, быть может, денег хватило бы и на больший срок.
Однако существовала опасность, что трофейные вещи могут быть узнаны, и тогда Пашу и Мигэля схватят и, вероятно, казнят. Нутром Паша чувствовал, что орден пользовался авторитетом и напали на них не просто разбойники, а разбойники прикрытые законом. Но Паша предпочитал думать, что не имеющее клеймения оружие не будет опознано. Не было особых меток и на других вещах, по крайней мере, этих меток Павел не замечал.
Трупы они все-таки оттащили от дороги и свалили в кучу со всем барахлом, которое не собирались забирать. Паше было жаль выбрасывать арбалет, однако это было единственное оружие с клеймом, на прикладе был выжжен крест овитый лозой. Закапывать тела не было сил, к тому же у них не было лопат. «Сжечь!»: потирая руки, начинающий пиромант, приготовился предать усопших огню.
– Огонь, – громогласно выкрикнул он на древнем языке, будто от громкости зависела сила заклятья.
Два витиеватых каната пламени обвили тела, мгновенно поджигая их. Запах жареного мяса, плавленых костей и металла ударил в нос так, что Паша даже пошатнулся. Магический костер сильно дымил, Павлу пришлось разгонять дым ветром, чтобы не привлекать излишнего внимания. Все это отняло у него слишком много сил, к тому же боль в груди не отступала. Пришлось задержаться еще. Теперь настала очередь эльфа применять колдовство.
Когда Мигэль заживлял ему треснувшую кость и ожог на груди, Паша еще раз поблагодарил судьбу за то, что она подарила ему такого спутника. Правда, теперь они были оба обессилены. Едва передвигая ногами, они забрались на новых скакунов и двинулись в путь безмолвным караваном.
К деревне они добрались затемно, чему Паша был только рад. В этой темноте они и продали лишних лошадей местному конюху. Они явно продешевили, но торговаться не было ни сил, ни времени. Не было и желания вести с собой такое количество скакунов. Себе они оставили трех из пяти. К счастью, торговец не стал спрашивать, откуда взялись скакуны, лишь проверил зубы и побурчал про сбитые подковы. Больше задерживаться в деревне было незачем.
Они скакали до полуночи, пока не решились сойти с тракта и остановиться в густом пролеске. Все-таки Паша опасался погони. К тому же холодало, а разводить костер на открытой местности было бы слишком опасно.
На сон у них оставалось около шести часов, по три на каждого. Следующий день они скакали практически без остановок, чуть ли не вываливаясь из седла. Приходилось останавливаться лишь для коротких перекусов, и чтобы дать отдых лошадям. Так, убегая от невидимой, несуществующей погони, они добрались до ворот Торниса.
Пожалуй, он был куда больше и красочнее, чем предыдущий городок. Сразу за городскими воротами пришлось пропихиваться сквозь толпу разодетых в ворохи цветастых юбок цыганок. Представителей этого вездесущего народа Паша узнал не сразу, слишком уж они походили на индийцев. Завидев в этой толпе и мужчин, Паша крепко вцепился в поводья, опасаясь, что рассказы об умелых конокрадах совсем не выдумка. Коней не украли, но чуть было не подобрали в поток буйства и веселья, которое, казалось, абсолютно беспричинно устраивается прямо у ворот.
Дома в городе были каменными, хотя в округе было немало леса. Крыши, покрытые красной черепицей, пытались согреться на тусклом солнце. Город выглядел красочно, но, увы, холод камня не придавал ему шарма. Однако, чем глубже в город проникал Павел, тем наряднее становились жилища. Люди явно готовились к какому-то празднеству, меж домов были прикреплены ленты с разноцветными тряпицами, люди улыбались, и сама атмосфера веселья царила здесь повсеместно.
«Что ж, тем лучше»: Паша понимал, что во время праздника в город съедутся люди с окрестных деревень, так что его появление здесь может остаться и вовсе незамеченным.
После долгой дороги очень хотелось расслабиться, помыться, хорошо поесть и поспать в мягкой постели. Но до пересечения границы Паша отдыхать не желал. Эльф лишь вздохнул, это было единственным выражением несогласия, которое он себе позволил. Произошедшее на дороге и ему не давало покоя, поэтому он полностью доверил Павлу вопрос ночлега и дальнейшего пути.
Стараясь не терять друг друга, они продвигались по переполненному покупателями маленькому рынку. Оружейника долго искать не пришлось, к счастью его лавка сегодня пустовала и не только в связи с малым спросом, но и малым предложением. Прилавок пустовал, будто кто-то совсем недавно выкупил весь товар.
Хозяин выглядел видавшим виды воином в отставке. Об этом свидетельствовали многочисленные шрамы на лице и руках, а так же отсутствующий указательный палец на правой руке. Воинская выправка и манера разговора короткими отрывистыми фразами лишь подчеркивала образ.
– Вижу, вооружен ты хорошо, и мне уже нечего предложить тебе, – лицо воина-торговца не выражало никаких чувств, он просто констатировал факты, – Стало быть, ты хочешь что-то продать.
– Да, именно за этим я и пришел, – Паша был рад, что все обошлось без долгих вступлений.
– Тогда показывай свои трофеи, – казалось, что торговец хотел улыбнуться, но вышел у него устрашающий оскал.
На подробное рассмотрение оружия ушло около часа, старый воин что-то бормотал себе под нос, просматривая каждый квадратный сантиметр лезвий. В конечном итоге он взял все, кроме клейморы десятника.
– Меня не интересует, как ты его получил, хотя подозреваю, что это было нелегко, – пояснил он, – Но это я не возьму, а тебе рекомендую избавиться от него вовсе. Вряд ли ты кому-то продашь его, по крайней мере, не в этих землях.
– Хорошо, я последую твоему совету, – с этими словами Паша поспешно завернул меч в ткань, чтобы никто не успел его заметить.
К лавке уже подходили покупатели, два брата близнеца, опоясанные широкими кинжалами. Видимо, они хотели приобрести что-то посерьезнее. Пока они выбирали, Паша получил свой кошель с монетами и купил себе полутораметровое древко для своего копья, привезенного из дома. На этом он удалился. Еще через полчаса от лавки отошли и братья, довольно щупая эфесы только что приобретенных мечей.
Хранить монеты под кольчугой стало предприятием крайне неудобным, слишком много их собралось. Паша подумывал перевести большую его часть в товар, но вот какой товар, и будет ли удобно путешествовать с ним через границу, Паша еще не знал.
Последним посещенным в городе заведением стал подвальчик, в котором торговала местная знахарка. Работала она «против воли божьей», о чем иногда шептались люди, осеняя крестами все доступные участки своего тела. Лекари с божьим разрешением лечили в основном молитвами и за звонкую монету, бабушка Ишва же делала это за добровольные подношения. И эффективно, пусть и «по-бесовски».
Незнакомцев бабуля приняла с удивлением, очень убедительно изображая глубокое непонимание цели их визита. Паша долго пытался ей втолковать, что он не прочь приобрести лекарственных трав, зелий и мазей, коли таковые имеются. Не прочь купить и любую литературу, если та посвящена знахарству, и что он готов за все это щедро платить.
Но Ишва оказалась непробиваемой стеной, она то притворялась глухой, то слепой, то немой, то глупой, а порой все это разом. Наверно, это продолжалось бы вечность, если бы в поле зрения старухи не попал Мигэль.
– Эльф? – теперь она, похоже, искренне удивилась, – Я думала вас уже всех перебили под эгидой вашей не угодности этому богу.
– Почти эльф, – Паша подумал, что Мигэль не мог бы понять, о чем они с Ишвой говорят, ведь он не знает языка.
– Ладно, заходите, – Ишва отвернулась и исчезла в темноте дверного проема, громко шаркая ногами по полу.
В помещении было темно, одинокая свечка как-то слишком не решительно пыталась разогнать мрак своим слабым светом. Низкий потолок заставил согнуться даже невысокого эльфа, Паша же чувствовал себя великаном, попавшим в игрушечный домик.
Правда, предметы быта были вполне нормальных размеров, а шкаф, закрывавший полностью дальнюю стену, казался даже громоздким. В этом шкафу Ишва и хранила все свое имущество, судя по тому, что других схожих по назначению предметов интерьера в комнате не было.
Из черного, то ли от старости, то ли от тусклого освещения, шкафа знахарка извлекла несколько бутылочек, какой-то свиток, сверток с душистыми травами и деревянную коробочку. Все это она вручила Павлу в руки и недвусмысленным жестом предложила развернуться и покинуть помещение.
Паша хотел было отдать ей золота, сколько она запросит. Но старушка так бодро их подпихивала, стараясь выдворить, что времени на извлечение монет совсем не осталось. Ишва не удосужилась даже попрощаться, хлопнув дверью, которая до этого казалась Паше приросшей к земле.
Он лишь пожал плечами и двинулся к коням, возле которых подозрительно близко ошивался неприглядно одетый цыган. Завидев хозяев, он куда-то исчез, будто растворившись среди каменных стен. Вещи были на месте, ничего не пропало, и Паша с эльфом быстро уложили подарки Ишвы в сумки.
Чтобы попасть к воротам пришлось выйти на главную улицу города. К счастью именно сейчас по ней двигалась неудержимая толпа, скандирующая какую-то фразу, которую не смог разобрать даже Паша. Счастье заключалось в том, что странники были подхвачены потоком, а шествие двигалось как раз к воротам, вероятно, стремясь куда-то за город. Таким образом, им удалось смешаться с разномастной толпой и беспрепятственно покинуть стены города.
Дальше начинались трудности, так как покинуть толпу не представлялось возможным, как бы Паша не старался. Этому значительно мешали две лошади, которых он вел за собой на поводу, они совсем не хотели распихивать людей широкой грудью.
Само же праздничное шествие направлялось к поросшему вязом холму неподалеку от города. В этой роще предположительно проводились праздничные обряды, к которым Паша отношения не имел, и иметь не хотел.
Уже на подходах поток людей стал понемногу распадаться, Паше с Мигэлем наконец-таки удалось вырваться из этих крепких пут. В толпе были и всадники, а потому, не опасаясь привлечь внимания, Паша вскочил на лошадь и пустил ее рысью в направлении тракта.
На пути они были не одни, но никто из путников не обращал внимания на Павла и Мигэля. Видимо, эта дорога, хоть и сужалась до безобразия, но все-таки использовалась торговцами, которые не могли себе позволить судов. Сухопутная торговля имела много минусов. От своей затратности, до повышенной опасности, все-таки между княжествами и Византией лежали земли половцев, которые могли ограбить даже самый защищенный караван. Да и дороги они не старались поддерживать в хорошем состоянии, потому отправлялись в подобные путешествия строго на свой страх и риск.
Дорога лишь продолжала сужаться, а по ее краям растительность становилась все гуще и выше. Вскоре дорога сузилась настолько, что на ней вряд ли бы разминулись два воза. И так уж случилось, что именно на этом участке дороги столкнулись два больших обоза. Паша даже отсюда слышал, как ругаются купцы, решая кто же должен уступить дорогу другому. Может быть, этот спор решился бы быстрее, если бы не два больших отряда охраны с обеих сторон – каждый купец чувствовал за собой силу.
Чтобы не ждать, пока они договорятся, Паша и Мигэль решили просто объехать их по полю, покрытому кочками и сочной травой. Но как только они сошли с дороги, отойдя на несколько шагов, причина спора караванщиков стала ясна. Болото.
Кони фыркали и отказывались идти дальше, увязая в, пусть и не глубокой, но вязкой смеси земли и воды. Всадники поспешили спешиться, чтобы кони не увязли совсем. Выбраться обратно на дорогу было куда сложнее, чем с нее сойти. К счастью все обошлось лишь испачканными сапогами, да подпорченным настроением. Виноватыми Павел считал несговорчивых купцов, которые вполне могли бы разъехаться, если бы не их упрямство и толстолобость.
Не замечая двигающегося в их сторону Павла, хозяева обозов продолжали спорить, а их охранники все ближе придвигались друг к другу, занимая удобные для атаки позиции. Паша понял, что эти отряды точно не разойдутся с миром. В воздухе витал запах предстоящей битвы.
В окрестностях было безлюдно, и без того редкие путники и вовсе пропали. Сюда уже не долетали звуки городского празднества, и вряд ли бы кто-то что-то услышал, начнись на этой дороге бойня. Паша уже планировал протиснуться сквозь плотные ряды возов, рискуя снова намочить ноги, но не успел. На узком промежутке дороги, вопя обидные слова, заменявшие боевые кличи, сошлись две маленьких армии. Ржание лошадей, звон железа, крики стоны – все смешалось в тягучую симфонию смерти. Свое соло в ней исполняли безоружные возницы, которые истошно вопили, когда их резали, как свиней. Было видно, воины не собираются щадить никого, ведь другого пути нет, дорогу продолжит только один обоз.
Паша понял, что перевес на стороне каравана, который собирался покинуть Византию, по сути, являясь Пашиным попутчиком. Из криков, Павел понял, что эти его попутчики являются «грязными варварами», «мерзкими русинами» и потомками людей, с собачьими головами. Времени на раздумья у Павла не было, если сейчас же не принять участие в битве на одной из сторон, то после битвы его сочтут ненужным свидетелем. Впрочем, выбор стороны напрашивался сам, и Паша, с импровизированным кличем «За Русь», двинулся в бой.
Как оказалось, наемные охранники Византийского обоза не теряли времени, и пока купцы спорили, их отряд из пяти человек смог зайти в тыл неприятелю. Этот отряд мог бы переломить ход боя, если бы не Паша и Мигэль, которым даже не пришлось спешиваться, чтобы вступить в бой.
На скаку Паша прошил копьем первого попавшегося воина в пурпурном табарде. Тот ухватился за копье слабеющими руками и, захлебываясь кровью, упал на колени, увлекая за собой копье. Но терять оружие так быстро Паша был не намерен, резко выхватив его двумя руками. На миг он чуть не утерял равновесие, но вовремя схватился за поводья. Конь воспринял это как команду, сигнализирующую остановку. Весьма удачно, ведь дальше сражаться верхом не было возможности. Паша быстро спешился, а увидевшие его византийцы поспешно разворачивались, понимая, что теперь уже они окружены. Впрочем, их еще не успели заметить другие охранники. Четверо копейщиков резко превратились в трех – Мигэль одинаково хорошо стрелял как с коня, так и пешим.
Один из оставшихся хотел было пронзить Павла копьем, пока тот замешкался, пытаясь выхватить из-за спины щит, но ему самым наглым образом помешали. Топором в голову. Русы быстро отреагировали на появившуюся в тылу угрозу, а так же с радостью встретили подкрепление. Оставшихся двух копейщиков быстро зарубили, так что те не успели даже попытаться оказать хоть какое-то сопротивление.
Предложение дожать «басурман» Паша поддержал. Наконец-то ему удалось снять со спины щит, который так не вовремя зацепился ремнем за кольчугу, Мигэль же успел спешиться. Вместе они двинулись к месту, где все еще кипела битва.
Продвигаясь вперед, Паша понял, что при желании купцы могли бы и разъехаться. Наверно, виной случившемуся была жадность, осталось выяснить, чья именно.