Получив свой плащ, специально оставленный в дозорной башне, Паша побрел к дому волхва, где старик выделил ему комнату. Оказалось, волхв не спал и ждал появления своего ученика.
– Я слышал шум битвы, – встретив Павла в пороге, заявил волхв, – Не думаю, что это было одно из твоих развлечений.
– Я разбил флот. Они шли сюда, только воины и жрецы, – ответил Паша, – Они были сильны, в следующий раз мне не удастся победить их так просто, они наверняка соберут больше людей, а главное, жрецов. Мы не сможем долго прятаться на этом острове, Велимудр.
Волхв молча отвернулся и пошел вглубь дома, Паша последовал за ним.
– Да, ты прав. Мы думали об этом, – наконец заговорил волхв, – Анкус предложил создать вокруг острова защитный барьер, который не пропустит ни одного корабля, на котором не будет особой метки. Не пропустит он и демонов, если Яхве отправит их. Впрочем, такое вряд ли случится.
– Почему? – вдруг спросил Паша, – Почему он мог выставить армию демонов в Великой битве, а сейчас вдруг не сможет?
– Я уже говорил, что у всех богов есть не только пределы возможностей, есть и границы дозволенного. Тогда он смог отправить в бой лишь несколько своих воинов против людей, и только благодаря тому, что их вызвали его жрецы, наверняка принесшие в жертву человеческие жизни. Любое действие богов совершается через их жрецов, исключения очень редки и каждого бога ждет расплата за нарушение этих правил.
– И кто же накажет бога?– спросил Павел, садясь на лавку, – Над ними есть еще кто-то?
– Да, но вряд ли я смогу объяснить тебе, кто это, потому что я сам никогда не видел Творцов. Мы, люди, ничего не знаем о них, кроме того факта, что они сотворили богов, нас и миры, в которых мы живем. Я не могу знать всех правил и законов, что повелевают этим миром, но в одном я уверен точно, армия демонов не придет к этому острову, если только тысячи жрецов Яхве не принесут себя в жертву.
– Хм, а если принесут? В конечном итоге, найдется немало фанатиков, готовых умереть по воле своего бога.
Волхв вздохнул и сел рядом с Павлом:
– Да, пожалуй, он может найти и тысячу таких людей. Но, наверно, даже таких жертв не хватит, чтобы переступить черту дозволенного. Если же это произойдет, наших сил вряд ли хватит, чтобы остановить его. В конечном итоге, мы всего лишь люди, решившие защищать традиции своих предков. Если бы не было нас, не было бы и войн. Именно герои порождают их, – теребя кончиками пальцев свой ус, волхв смотрел куда-то сквозь стену, – Однако, нам стоит волноваться не об этом. Тот обряд, что предлагает Анкус требует слишком много сил. Ни я, ни он сам не сможем провести его, даже если пожертвуем собой.
– Много сил, говоришь? – Паша взглянул на волхва, – Думаю, в ближайший месяц нам не стоит беспокоиться о нежданных гостях, им не удастся так быстро собрать новый флот. Я дам вам силы.
– Ты? – удивленно переспросил волхв.
– Те камни… Они разрывают меня изнутри. Я не просто так устраиваю штормы и неделями летаю в драконьем обличье. Скоро я не смогу контролировать эту силу, а потому, пока это возможно, я хочу использовать ее во благо, – пояснил Павел.
– Странно, я не чувствую в тебе никакой невероятной силы, – хмыкнул волхв.
– Я сражался с целым флотом, – усмехнулся Павел, – Я пуст. Дай мне время.
– Что ж, пусть будет так. Празднество состоится через месяц. Если обряд пройдет успешно, это станет еще одним хорошим поводом для праздника, – волхв встал с лавки, – Я пойду, вздремну, думаю, тебе тоже нужно отдохнуть.
Паша кивнул головой и, встав с места, побрел в свою комнату.
Следующий месяц он копил силы, стараясь не тратить их даже на обыкновенные передвижения. Ему было трудно сдерживать рвущуюся из него энергию, однако он справлялся с этим, подолгу медитируя на одном из холмов подле города. Раньше он не был сторонником медитации, к тому же никогда не практиковал подобного. Умение отдаляться от реального мира пришло к нему само, и Паше оставалось только радоваться этому, ведь в этом состоянии он мог не беспокоиться о распирающей его силе.
С каждым днем ему становилось все труднее сдерживаться, а погружаться в медитативный сон все сложнее. Шел двадцать пятый день с момента его возвращения. «Пора, больше я не выдержу»: решил он, направившись к волхву.
– Пора проводить обряд, я больше не могу сдерживать свои силы, пора пустить их в действие, – крикнул он с порога, будто начинать обряд следовало в ту же секунду.
– Нам нужно подготовиться, – заметил волхв.
– У меня нет времени, готовиться нужно было раньше. Где Анкус, пусть покажет мне свое заклинание, – потребовал Павел.
– Ладно, пойдем. Он в должен быть у себя.
Через час трое стояли в широком поле за городом. Как заверял Анкус, это поле было подходящим местом для совершения обряда. Оказалось, что и особых приготовлений не требовалось, для проведения обряда требовался только сам Анкус.
– Что же, я придам твоей энергии нужную форму, твоя задача, дать ее столько, сколько потребуется для завершения обряда, – объяснил маг, – Ты готов?
– Начинай, – коротко ответил Паша.
Анкус сбросил свой плащ прямо на землю, оказалось, он был абсолютно нагим. Впрочем, Павел не увидел этого, так как ранее закрыл глаза, а волхв, видимо, был готов к такому. Лишь сторонний наблюдатель мог бы видеть, как абсолютно голый маг в почтенном возрасте начал какой-то непонятный танец. Но таких наблюдателей не было. В поле было только трое, волхв, который должен был помочь силами, Анкус, который творил волшбу и кладезь силы – Павел.
С первыми словами Анкуса Паша почувствовал масштабы того, что им предстоит сотворить. На секунду он утерял уверенность, опасаясь, что даже его сил не хватит на свершение такого грандиозного заклятья. Анкус собирался окружить остров не простой стеной или же вечными бурями. Он собирался укрыть его от людских взоров, сколько бы глаз не пыталось увидеть эту землю. Он собирался потопить любой корабль, приближающийся к острову, будь то обычная лодка или же крупное судно, придет оно завтра, или же через сотню лет.
Но отступать было некуда, преждевременное завершение отряда могло бы убить заклинателей. Паша открылся, позволяя Анкусу черпать необходимую ему энергию. Паше казалось, что они находятся в этом поле не менее часа, а старик все еще читал свое заклятье, ни разу не повторившись в словах. Его силы стали иссякать, но Анкус не спешил заканчивать. Паша сам не заметил, как упал на колени, потеряв возможность стоять прямо, но даже лежа на земле, он продолжал отдавать силы. Ему казалось, что это последнее что он мог отдать, но Анкус требовал еще.
«Я отдам ему источник»: пронеслось в голове Павла. Часто, во время медитации, он мог созерцать камни, что хранились внутри него. Каждый из них сам по себе был источником силы, все девять же были просто неисчерпаемым океаном, однако, чтобы поделиться своей силой, камням нужно было время. Но времени не было.
Сам не до конца понимая, как именно ему это удается, и что он делает, Павел вынул из себя камень одним лишь усилием воли. Но камень вышел в непривычной форме. От камня у него было лишь название. То, что вышло из Павла, было лишь сгустком силы, которую нельзя было видеть или осязать привычными органами чувств. Вся эта мощь ушла в заклинание, но и ее оказалось мало. Паше приходилось тратить собственные силы, чтобы вынимать из себя эти камни. Они не хотели покидать его тела, будто паразиты, цепляясь за него. Прежде чем Павел окончательно обессилел и потерял сознание, ему удалось вложить в заклятье еще семь камней. В нем остался лишь один.
Очнулся он в доме волхва. Тот выглядел обеспокоенным, но, увидев, что Паша открыл глаза, заметно повеселел.
– Вот ты и проснулся, – улыбаясь в усы, проговорил волхв, – Я, конечно, привык к тому, что ты постоянно отлеживаешь бока, но в этот раз я не знал, как помочь тебе. То, что ты сделал, невероятно. Я не знаю, как тебе удалось отдать эти камни и не понимаю, как удалось выжить.
– Я сам не знаю, – едва слышно ответил Паша, – Но мне значительно легче.
– Легче? – переспросил волхв.
– Да. Я снова стал человеком, – прошептал Паша, впервые за долгое время искренне улыбнувшись.
На него накатила слабость, и он закрыл глаза. Но даже в таком состоянии Паша заметил, что в нем снова освободилось место для человеческих чувств. Ему показалось, что он снова способен радоваться, любить или грустить, чего не мог позволить себе на протяжении нескольких месяцев, с момента гибели Ясмины. Боль от ее утраты так и не настигла его, ее он пережил еще тогда, когда в одночасье утратил все свои чувства, теперь же он вновь вернулся в нормальное состояние, несмотря на то, что в нем все еще оставался один камень.
Павел проспал еще до вечера, а проснувшись, он почувствовал себя достаточно бодрым, чтобы встать с кровати. Его одолевал голод и необходимость посетить отхожее место. Как сказал волхв, Павел пролежал без памяти три дня. Этот срок не показался Павлу длительным, он давно уже привык отдыхать таким образом, ему даже казалось, что если он не будет периодически падать без сознания, может случиться что-нибудь ужасное.
Приготовления к празднеству в городе подходили к концу. Гуляния были назначены на завтра, таким образом, шестнадцатое августа было первым государственным праздником Анода. Точного названия этому празднеству еще не придумали, но события, которые собирались отмечать в этот день, были известны. Удачное завершение обряда и основание трех государств Анода. Анкус заверял, что обряд прошел очень хорошо, и возведенного барьера хватит не менее, чем на несколько сот лет. Все, что нужно для его функционирования, это подпитка его энергией, но для этого вовсе не обязательно вынимать из себя камни или приносить себя в жертву. Группе магов будет достаточно проводить обряд раз в несколько месяцев, который утомит их не больше, чем какое-либо чародейство среднего уровня.
Что же до основания государств, эльфы и гномы собирались разойтись по своим землям и основать там свои города. Номинально, все государства Анода были представлены одним лишь городом у реки Тока, который получил название Рала. Однако переселенцы верили, что не за горами тот день, когда их население увеличится и воздвигнет стены многих городов.
Утром Павел вышел в город, чувствуя себя полным сил и желаний. Ему хотелось улыбаться, ведь он давно этого не делал. Всю торжественную часть он безустанно улыбался, махал людям рукой и, казалось, был счастлив. Люди больше не раздражали его, более того, он был счастлив видеть их и говорить с ними.
С удовольствием сев за пиршественный стол, Павел плотно пообедал, не забывая так же плотно выпить. Хмель быстро ударил ему в голову. Вместе с трезвостью из него выходило и его безудержное веселье. Стараясь вернуть его, Павел прикладывался к своему кубку, полагая, что просто недостаточно выпил. Однако это не помогало.
Тогда он попробовал танцевать вместе с толпой чуть выпивших молодых людей, которые устроили танцы прямо около пиршественных столов. На город постепенно спускался вечер, горячее солнце августа отступало, уступая место теплому вечернему ветру.
Разгоряченные танцем юноши и девушки начинали уставать, Паша кружился вместе с ними, не желая останавливаться. Вдруг он заметил танцующую рядом девушку, которая то и дело норовила прижаться к Павлу, недвусмысленно улыбаясь при этом. Ее яркие, рыжие волосы напомнили Павлу о Ясмине. Сердце кольнуло болью, той болью, которую он не почувствовал тогда. В этот раз удар смягчил алкоголь, бродящий по его венам. Паша почувствовал, что мог бы увести с собой любую из этих девиц, ведь он герой – человек-дракон, спасший всех этих людей.
Паша взял девушку за руку, но та не смутилась, лишь сделав вид, что не ожидала этого. Не церемонясь, Паша повел ее за собой, оставляя шумное празднество. Паше было безразлично, где и как он будет проводить время с этой девушкой, имени которой он даже не хотел знать. Казалось, ее мысли были схожи с его, она молча следовала за ним, не задавая никаких вопросов.
Сам того не заметив, Паша позволил девушке вести его. Они пришли к высокому дому одного из немногочисленных родовитых переселенцев. Именно таким семьям предстояло стоять у власти в государстве людей Анода, как только здесь будет написан первый свод законов, создано первый управляющий орган и прочие атрибуты людских государств. И Паша пришел к этому дому с одной из дочерей его владельца.
«Хм, а ведь ты ничуть не благороднее крестьянки, если все, что мне было нужно, это взять тебя за руку»: подумал Паша, окидывая взглядом свою спутницу. Однако вслух он ничего говорить не стал. Не стала говорить и девушка, увлекая свою добычу за собой. Они не стали входить в дом черед парадную дверь, очевидно, опасаясь быть замеченными. Вместо этого девушка завела Павла на небольшую веранду за домом, которая была скрыта от людских глаз плотными навесами из ткани. Конечно, такие вряд ли заглушат звук соития, но Павлу было абсолютно наплевать, будут ли они замечены.
Не теряя ни секунды, Паша принялся раздевать свою спутницу. Та тяжело дышала и даже не думала ему мешать, напротив, принялась стягивать с него его нарядную, расшитую серебряной нитью, сорочку. Паше пришлось постараться, чтобы избавиться от ее наряда, пьяные пальцы никак не желали подчиняться, безрезультатно копошась в системе сложных застежек и подвязок. Однако желание девушки побыстрее начать не уступало Пашиному, она раздела не только его, но и себя, очевидно, будучи куда трезвее своего спутника.
На самом деле Паше была абсолютно безразлична ее красота и формы, но даже сквозь это безразличие Павел отметил ее природную привлекательность. Правильные черты лица с чуть курчавым, маленьким носом и яркими, широко открытыми голубыми глазами. Чуть покачивающаяся округлая грудь и тонкая талия.
Плотно прижав ее к себе, Паша набросился на нее как дикий зверь, но ей, очевидно, это понравилось куда больше, чем если бы он был нежен. Лишь к полному наступлению тьмы оба устали и откинулись на спинку маленькой кушетки.
Паша смотрел в потолок и пытался понять, отчего же его сердце вновь опустело. Прижавшаяся к нему девушка не вызывала более никаких эмоций, ни отвращения, ни жалости, ни желания. Ничего. Не хотелось ему и других, как и вина или других известных ему развлечений.
Одолеваемый алкоголем мозг тщетно искал пути решения этого вопроса, Паша просто не находил объяснений происходящему с ним, как и не видел возможности это исправить. «Мне больше нечего делать здесь. Кажется, я знаю, что за камень остался внутри меня»: пронеслось в его голове. Он аккуратно снял со своей руки браслет, подаренный ему эльфами в далеком прошлом.
– Возьми это, – тихо сказал он, – Если у нас будет ребенок, пусть это достанется ему на память. Мне пора.
Девушка молча приняла браслет. Павлу показалось, будто она что-то хочет сказать, но не может.
– Ты немая? – его вдруг посетило озарение.
Девушка коротко кивнула, хлопая длинными ресницами. Паша лишь усмехнулся, покачав головой. Отчего-то ему не хотелось говорить что-либо еще. Он наскоро оделся, и, бросив короткий взгляд на девушку, покинул веранду. Та, прикрыв свою наготу легким покрывалом, провожала его взглядом, в котором не было сожаления или разочарования. Лишь тихая, ничем неприкрытая, искренняя любовь. Но Паша уже не видел этих глаз.
***
«Мне нужно бежать. Я больше не нужен здесь. Не сейчас. Потом. Потом я обязательно вернусь, а сейчас. Сейчас я проиграл. Я и не должен был выиграть»: Паша давно вышел за городские стены. Пошатываясь, он брел по пустому полю, где еще недавно они с Анкусом проводили обряд.
«Я знаю, какой камень остался во мне. Когда он один, его голос очень просто услышать. И я слышу, что он шепчет мне. Жаль, конечно, что я больше не смогу обернуться драконом. Это было весело»: мысли роились в голове, образы сменяли друг друга, а Паша все шел к центру поля, будто именно там находилось что-то, что так нужно ему.
«Здесь. Здесь, пожалуй, я и остановлюсь. Эх, зачем я так напился. Еще эта девка. Рыжая. Как Ясмина»: сердце вдруг снова пронзила колкая боль, Паша схватился за голову, елозя руками по волосам. Будто это было способно заглушить боль воспоминаний.
«Ладно, это в прошлом. Здесь нет, и не было ничего, что могло бы принадлежать мне. Но я не ошибка. Просто все пошло совсем не так, как планировали те, кто переправлял меня сюда»: Паша остановился, чуть покачиваясь. Затем он сплюнул вязкую слюну и сел на голую землю.
«Одни думали, что я герой. Другие, что наоборот. И все оказались неправы. Смешно, боги тоже ошибаются. Интересно, какой из них подарил мне возможность говорить на любых языках мира?»: Паша упал на спину и уставился в небо, разглядывая такие далеки, безучастные звезды.
«Впрочем, какая разница? Теперь это уже не важно. Свою роль я уже сыграл. Плохой, конечно, из меня артист, но и фильм так себе, если честно»: Паша вздохнул и снова сел.
«Пора. Теперь точно пора»: он закрыл глаза, стараясь погрузиться в медитацию. Он не стал читать заклинаний или совершать магических пассов, он просто сидел на земле. Его тело стало излучать неясное голубоватое свечение. С каждой секундой оно становилось все отчетливее, пока не разразилось вспышкой невероятной яркости. Но лишь одинокий, едва не ослепший, дозорный смог увидеть это странное явление.
Когда на поле прибежала стража, там никого не было. Лишь клочок начисто выгоревшей земли и едва уловимый запах алкогольных испарений.
Конец.
02.01.2017