Быть Героем

Потоки ветра раздували крылья, словно паруса корабля, Паша быстро летел на юг, действительно собираясь облететь весь остров. Всю ночь он летел вдоль береговой линии, и, используя магический взгляд, искал следы зверолюдей. Но нигде на южном побережье их не было. Под утро Павел устал, но превращаться в человека не спешил, решив спать в теле дракона. Укрывшись в лесу, Паша не боялся нападения хищников – самым крупным хищником на этом острове был он.

На следующий день он облетел всю южную часть острова, но никого не нашел. Медленно продвигаясь к северу, он наконец-то нашел несколько поселений зверолюдей в предгорьях. Пометив их местоположение магической меткой, он двинулся дальше.

Редкие поселения встречались ему на пути к горам, но их население было малочисленно, села не были укреплены и выглядели построенными недавно. Зато в горах Паша встретил первые укрепления зверолюдей. Оказалось, они умели строить невысокие смотровые вышки и устраивать невысокие каменные насыпи вокруг своих сел. Эти селения были больше, и выглядели старше. Здесь имелись каменные постройки, но они были редкостью – очевидно, зверолюди предпочитали строить из дерева, обрабатывать которое было значительно проще.

Паша продвигался все глубже в горы, находя все новые и новые поселения. Он перестал их помечать, понимая, что отряд Гуннульва просто не сможет разграбить столько поселений в короткий срок.

Изучая поселения горного народа, Павел с удивлением отметил, что у них совсем нет шахт или похожих на них строений. Все железо, которое могло быть добыто зверолюдьми, было взято из неглубоко расположенных рудоносных жил. Отчего-то зверолюди не пользовались и природными пещерами, попросту не заглядывая туда. «Может, традиция у них такая»: решил Павел.

Кроме того, в землях горного народа явно царило некоторое беспокойство. Очевидно, весть о поражении тысячного войска быстро распространилась по этим землям. Паша отметил, что в предгорных поселениях жители собирают свои вещи и уходят в горы. Несколько таких караванов были встречены Павлом. Нападать на них он не стал, не желая выдавать своего присутствия.

Таким образом, Павел выяснил, что земли за пределами гор были плохо освоены горным народом, они и сами были там чужаками, а значит, они не станут сражаться за эти земли, как за родные. Свидетельством тому служил их скоротечный исход из предгорий. Паша решил вернуться в лагерь, чтобы оповестить об этом Гуннульва – если они хотят наносить сокрушительный удар, то делать это нужно сейчас, пока зверолюди не скрылись в горах.

Утром следующего дня Паша вернулся в лагерь и доложил об увиденном. Гуннульв приказал сниматься с лагеря, и уже через несколько часов войско маршировало по направлению одного из ближайших поселений. Воины Гуннульва не встретили никакого сопротивления, очевидно, все мужчины этого поселения пали еще в первой битве с людьми. Паша не участвовал в уничтожении и разграблении селений, в этом и не было нужды. Среди людей и гномов нашлось достаточно кровожадных особей, способных уничтожать беззащитных, прикрываясь высокой целью. Впрочем, цель, если и не была высокой, то, по крайней мере, она была.

В стороне оставались и эльфы, отчего-то их совсем не привлекал геноцид зверолюдей. Возможно, они еще хорошо помнили, как некогда их предков истребляли подобным образом все те же люди и гномы. А может быть, они были слишком принципиальны, чтобы сражаться с детьми и женщинами.

Следом Гуннульв разграбил еще несколько поселений, но они были практически опустевшими и безжизненными. Далее перед армией встали горы.

– До ближайшего крупного поселения идти не менее двух дней, – заметил Павел, – Если мы пойдем туда, рискуем оставить наш лагерь без прикрытия. Зверолюди могут обойти нас и ударить в тыл, либо пойти к нашему лагерю. Я думаю, нам лучше остановиться здесь, а я проверю, не собирают ли они армию.

– Хорошо, мы станем лагерем здесь и будем ждать тебя, – согласился Гуннульв, в очередной раз передав инициативу Павлу.

На этот раз Павел не хотел ограничиваться простой разведкой. Ему не хотелось идти в горы пешим, а значит, пускать туда армию было нельзя. Он решил разрушить несколько горных селений единолично, кровь дракона брала свое – Паша практически лишился сочувствия. Он был пуст с того момента, как очнулся на корабле, но тогда в нем еще теплились привычные для людей понятия. Однако и они были вытеснены тем, что он увидел. А последнюю неделю он видел лишь безжалостных воинов, вырезающих семьи зверолюдей. И все, чего ему хотелось, побыстрее закончить с этим. Он просто устал.

На первую деревню он опустился ночью. Он не собирался наводить ужас, и заставлять население бежать. Он просто поджигал дома, разрушал их, оставляя жителей под обломками. Некоторых он разрывал когтями или бил хвостом. Сонные жители не понимали, что происходит, и откуда в их родных землях могло появиться такое чудовище. А главное, почему оно решило напасть. Но Павел не собирался давать ответы на их вопросы, методично уничтожая всех, кто попадался ему на пути. Этой же ночью он разрушил еще одно поселение, абсолютно не заботясь о беглецах. «Пусть они разнесут весть обо мне, пусть скрываются еще дальше в горах»: решил дракон, опускаясь на один из снежных пиков. До рассвета он решил отдохнуть, погрузившись в мир липких, абсолютно непривычных человеку, снов дракона.

Он нечасто пробовал спать в теле дракона, а потому еще не привык видеть такие сны. Каждый раз, засыпая, он оказывался в каком-то странном месте. Он видел перед собой вершину горы, поднимающуюся так высоко, что грузные облака, плавающие снизу, закрывали землю. Вся вершина горы была покрыта пещерами, и в пещерах этих обитали драконы. Такие же, каким был Павел. Отчего-то это место казалось родным, будто он оказывался дома. Ему казалось, что он знает каждую пещеру и живущего в ней дракона. Смутно припоминая их имена, он спешил поздороваться с ними, но что-то не позволяло ему приблизиться к горе, вокруг которой парили его собратья. И каждый раз, когда Паше удавалось прорваться сквозь невидимую преграду, он тут же просыпался.

Эта ночь не стала исключением. Он вновь видел вершину той горы, и вновь ему не удалось подлететь к ней ближе. Раздосадованный этим, Паша вновь поднялся в воздух и полетел в направлении самого крупного из замеченных ранее поселений.

Это поселение можно было бы назвать городом. Он расположился в широкой долине, богато усеянной деревьями, травяными лугами и кустарником. В городке обитало не менее тысячи жителей, но теперь, как заметил Павел, обитателей стало больше. Город наполнился беженцами из приграничных поселений, бегущих от армии людей, а теперь и от дракона.

Прежде чем напасть на такое крупное поселение, Павел решил разработать хоть какой-нибудь план. Уничтожить такое количество зверолюдей просто не представлялось возможным, а потому нужно было нанести массовые разрушения, потратив как можно меньше сил и времени.

Решение пришло само собой. Город стоял плотно прижимался к одной из гор, которая была усеяна валунами и каменистыми утесами. Такие вряд ли бы стали падать самостоятельно, но Павел собрался им помочь. Уже через час усилий его мощных лап на город спустилось несколько тонн каменной породы, полностью разрушив западную часть города. Под завалами погибло несколько сот нерасторопных жителей. В городе воцарилась паника, она лишь усилилась, когда жители заметили причину камнепада.

На этот раз Паше приходилось громко рычать и чаще парить в небесах, чтобы как можно сильнее напугать жителей. Для уверенности он поджег несколько улиц, и, подняв в воздух с десяток жителей, сбрасывал их на землю, прямо в толпу бегущих.

В этот раз он встретил сопротивление. Мужское население, стараясь спасти своих жен и детей, пыталось привлечь Пашино внимание, метая в него копья, а иногда и мелкие камни. Это не причиняло Павлу вреда, тем более что копья зачастую и вовсе не долетали до него.«Ну, хотите воевать – повоюем»: пронеслось у Павла в голове, прежде чем он окатил ополчение волной испепеляющего пламени. В воздух поднялось облако смрадного дыма, на горных жителях горела шерсть, обугливалось мясо. Эта Пашина атака стала решающей, прежде чем все жители бросились в бегство, стараясь покинуть город и укрыться в лесах. Зверолюди были достаточно проворны, и за какой-то час полностью освободили город, оставив там все свое имущество.

Гоняться за уцелевшими Павел не стал. А вот к разрушению города приложил немало усилий. Два часа он свирепствовал в опустевшем поселении, стараясь не оставить целым ни одного строения. Его задача была простой, заставить зверолюдей уйти глубже в горы, освободив земли для переселенцев с материка.

Закончив с городом, Паша решил оставить жителей гор в покое и вернуться в лагерь. Никаких признаков собирающейся в наступление армии он не заметил, наоборот, все местное население спешило уйти дальше, на север.

Именно это Павел и рассказал Гуннульву на общем совете. Ярл был достаточно опытен и умен, чтобы принять правильное решение – пора возвращаться назад, и возвращаться с победой. Воины приняли это решение с одобрением, никому, даже гномам, не хотелось идти в горы. Всем хотелось вернуться назад, к своим женщинам. К тому же враг был разбит, и вряд ли сможет нанести удар в ближайшее время, а значит, у переселенцев есть хорошая возможность возвести стены своего первого города, чтобы укрыться за ними в случае опасности.

Встретили воинов радостно, хоть не обошлось и без слез. Некоторые женщины остались вдовами, а дети осиротели на одного родителя. Однако многие воины не имели здесь жен, и вдовы вряд ли будут годами ждать своего второго мужа. Таковы были условия выживания переселенцев.

До середины лета никто не трогал переселенцев, позволяя им строить свой город, названный Рала. Так его назвали гномы, а люди, отчего-то, спорить не стали. Паша все чаще оборачивался драконом, летая вокруг острова. Ему не столько хотелось разведать обстановку, сколько побыть в теле дракона. Ему нравилось парить в небесах, созерцая землю. Нравилось ровно настолько, насколько вообще ему могло что-либо нравиться в последнее время. Он уже устал пугаться собственного безразличия ко всему, что происходило вокруг, его не радовали пиры и праздники, что устраивали переселенцы. Он не хотел женщин, которые готовы были предложить себя любому свободному мужчине, будучи лишенными своих мужей, либо же являясь повзрослевшими дочерями. Впрочем, не было и горя. Он уже не вспоминал о понесенных потерях, об утрате Ясмины или поражении в битве. Все это осталось в прошлом.

Все, что наполняло его – сила. Казалось, она росла с каждым днем, и даже тело дракона требовало выплеска энергии. Иногда Паша просто устраивал локальные штормы, повелевая пенными волнами. А иногда просто вырубал кусок леса, таким образом, помогая лесорубам. Но он понимал, скоро будет недостаточно и этого.

В середине июля разведчики доложили о малом отряде зверолюдей, который двигался к лагерю переселенцев. Его численность не представляла никакой угрозы для армии людей, однако само их появление настораживало и вызывало встревоженные вопросы. Навстречу пришельцам был отправлен вооруженный отряд конницы. С ними согласился пойти и Павел.

Всего к людям пришло десять горцев. В отличие от своих соплеменников, эти носили доспехи из деревянных пластин и бронзовое оружие, очевидно, выкованное лучшими мастерами своего племени. Их главаря можно было узнать издалека. Он не только был несколько выше ростом и шире в плечах, но и носил нарядный белый плащ, а так же костяную корону, которая хоть и смотрелось нелепо, но явно отличала своего обладателя от остальных.

Конный отряд замер в ожидании, зверолюди не проявляли никакой агрессии, напротив, они пытались показать, что не намерены сражаться. Видя, что люди не нападают, посланцы гор приблизились к ним, остановившись в десяти метрах. Главный из них что-то говорил, но никто из людей не понимал его речи. Никто, кроме Павла.

Паша так и не понял, кто именно одарил его этой способностью – моментально изучать любую речь, любого народа. Но, как бы то ни было, эта способность была крайне полезной, ведь если бы не Павел, два отряда вряд ли бы смогли понять друг друга. Паша не расслышал первой фразы, вернее, не разобрал. Для него она звучала так же, как и для остальных людей – несвязным набором звуков. Но следующие слова он уже понимал.

– Мы пришли говорить с людьми, – объяснял главный посол, – Я – вождь народа онагов, Хурум Серый, хочу заключить мир с людьми!

– Он хочет говорить с нами. Говорит, он вождь народа онагов. Хочет мира, – перевел Паша для Ярослава, который был назначен главой отряда.

– Что ж, их немного. Наверно, заключать с ними мир должны не мы и не здесь, стоит оповестить Велимудра и прочих, чтобы собрать совет. Кстати, откуда ты знаешь, что он говорит? – Ярослав непонимающе взглянул на Павла.

– Я… Я не смогу тебе объяснить этого, но я понимаю многие языки, – ответил Паша, – Что мне сказать ему?

– Пригласи их пройти с нами к нашим старейшинам, – Ярослав еще раз окинул взглядом послов, – Скажи, что мы не станем нападать на них.

– Хорошо, Хурум Серый, – громко сказал Павел, глядя на вождя онагов, чтобы убедиться, что тот понимает его.

Тот тут же повернулся к Павлу, глядя на него удивленными глазами. Очевидно, они понимали, что их языка никто не знает, однако, теперь вся без исключения десятка смотрела на Павла, как на чудо.

– Наши старейшины будут говорить с тобой. Мы не причиним вреда тебе и твоим людям, но, чтобы говорить с нашими старейшинами, тебе нужно пройти с нами, – закончил Паша, убедившись, что его хорошо понимают.

Горло болело от непривычного наречия, в языке онагов было слишком много гортанных звуков и рычания, благо, Хурум согласился сразу, не заставив себя уговаривать.

– Веди нас, Знающий, – кивнул он.

Конные двигались легкой трусцой, однако, вовсе не для того, чтобы заставить онагов бегать. Те сами попросили двигаться в таком темпе, аргументируя это желанием быстрее встретиться со старейшинами людей.

Странную процессию в городе встречали удивленными взглядами. Некоторые дети прятались, при виде онагов, которые выглядели достаточно устрашающе. Другие же, в основном мальчишки, веселой гурьбой бежали следом. Женщины спешили спрятать непослушных отпрысков подальше от громил, опасаясь, что намерения гостей не такие мирные, как они говорят.

В одном из недавно возведенных домов, что заменял городскую ратушу, на удивление быстро собрались все пять представителей общин. Велимудр, Анкус, Гуннульв, Мигэль и Кервин. Шестым переговорщиком был приглашен сам Павел. Во-первых, без него переговоров бы не получилось, во-вторых, он пользовался не меньшим авторитетом, чем представители общин. Хотя бы потому, что мог превратиться в огромную крылатую рептилию.

В просторной комнате, оборудованной специально для подобных собраний, расположились три онага, сам вождь Хурум и два его телохранителя, десяток гвардейцев Анкуса и сами, так называемые, старейшины. Всего говорящих было семеро, им и предстояло заключить мир, а может, и развязать новую войну.

Предложенный Хуруму стул жалобно заскрипел, хоть и был достаточно крепким. Опасаясь конфуза, Хуруму предложили другой стул, сбитый из крепких, толстых досок. Тот отнесся к этому спокойно, понимая, что людская мебель, все-таки, не предназначена для таких крепких особей.

Когда все разместились за столом переговоров, Паша предложил Хуруму начать, чтобы перевести его предложения.

– Мой народ всегда жил в горах, мы не спускались вниз. Однако наши семьи стали расти, и моему народу захотелось новых земель. Мы не знали, что эти земли заняты вами и… Летучим змеем. Мы не хотим войны, мы лишь хотим оставить себе свои родные земли. Мы предлагаем вам границу между нашими странами, проходящую между горами Хурлунг, Керсера и Хранаг. Мой народ покажет вам эти горы. Мы хотим, чтобы никто не пересекал этих границ впредь. Мы будем жить на нашей земле, а вы – на вашей, – говорил Хурум, стараясь не смотреть на собравшихся в комнате.

Паше показалось, будто вождь долго подготавливал этот текст, и теперь старался рассказать его наизусть, а потому смотрел куда-то в стену напротив себя, будто оказавшись на сцене. Убедившись, что Хурум закончил, Паша передал его слова собравшимся.

– Что ж, нам тоже не хочется воевать сейчас, когда нас мало. Если нам будет мало земель, мы всегда сможем, эмм, расторгнуть договор, – сказал Анкус, обводя взглядом собравшихся.

– Знать бы еще, где эти горы и сколько земель они хотят оставить себе. Остров не так велик, – откинувшись на спинку стула, заметил Кервин.

– Горы не занимают и двух третей острова, – ответил Паша, – Я облетел его весь. Пожалуй, я мог бы составить карту.

– Что ж, в таком случае, их требования справедливы. Стоит полагать, их народ гораздо многочисленнее нашего, и как бы храбро мы не сражались, рано или поздно они раздавят нас численностью, – прокомментировал Мигэль, – Если они пришли предложить мир и установить границы, стоит согласиться. Таким образом, мы сможем справедливо разделить оставшиеся земли, не боясь, что на нас нападут.

– С чего вы взяли, что они не будут нападать? – вдруг спросил Гуннульв, – С чего вы взяли, что они будут держать свое слово?

В комнате воцарилось короткое молчание.

– Они напуганы змием, – тихо сказал Велимудр, – Сколько сел ты разрушил?

Велимудр взглянул на Павла, как показалось, с некоторым укором. Будто он винил Павла в истреблении врага. В истреблении не того врага.

– Я не помню. Я… – Паша замялся, – Не менее двух десятков. Иногда я просто пугал, иногда сжигал дотла.

Паша редко оставался в городе дольше, чем на два дня. Ему было все труднее сдерживать постоянно накапливающуюся в нем мощь. И он не знал, куда ее применить, а потому, в очередной раз оборачиваясь драконом, старался уничтожить хотя бы одну деревню онагов, загоняя их все глубже в горы.

– Они не боятся нашей армии, хоть и потерпели сокрушительное поражение. Но они не знают, как им бороться со змием. Они ждут, что его остановим мы, – Велимудр говорил убедительно, – Спроси у него, почему мы должны верить ему. Чем он готов подкрепить свои слова.

– Старейшины спрашивают, почему они должны верить тебе? – перевел последний вопрос Павел.

– Мое слово – закон. И даже когда я умру, новый вождь не поведет войско на захват. В горах достаточно пищи, а мой народ никогда не воевал. Даже между собой. Мы охотники, а не воины. Мне нечего больше сказать тебе, Знающий, – ответил Хурум.

Паша успел заметить всю бесхитростность этих существ еще тогда, когда разорял их села, теперь же он видел ее в разговоре. Вождь не врал, не потому что был честным от природы, а потому что не умел. Возможно, просто не научился этому, потому что не было нужды. Паша понимал, что если кому и стоит опасаться вероломных нападений, так это самим онагам, но никак не переселенцам.

Паша перевел слова Хурума для собрания, добавив от себя, что онаги не умеют лгать, к тому же их действительно не так много, чтобы не уместиться в горах. Конечно, Паша не смог бы пересчитать всех обитателей гор, но приблизительное число он назвать мог. В горах вряд ли ютилось более семи тысяч онагов. Доложив и об этом, Паша замолк.

– Что ж, нам сейчас ни к чему война. Если мы откажем им в мире, значит, дадим им право собрать воинов еще раз. У них есть шаманы, рано или поздно, они освоят искусство войны и найдут способ противостоять дракону, – первым заговорил Анкус, – Думаю, нам стоит согласиться. Как я понял, часть гор достанется нам, а значит, у нас будут каменоломни, и, возможно, рудники.

– Каковы же условия? Нам нельзя будет переходить границ даже для торговли? Быть может, в их части гор расположены рудные жилы, золото и серебро, – Кервин, казалось, уже согласился на мир, однако в вожде гномов осталось многое от купца.

– Что ж, давайте каждый скажет, согласен ли он на мир, а после мы выясним условия, – предложил волхв.

Совет поддержал его инициативу, каждый коротко высказал свое мнение о мире. Оказалось, войны не хотел никто.

– Что ж, Павел. Спроси у него, сможем ли мы торговать с ними после заключения мира, – попросил переводчика Анкус.

– Старейшины спрашивают, смогут ли наши народы вести торговлю после заключения мира? –обращаясь к Хуруму, спросил Павел.

– Ты имеешь ввиду, сможем ли мы меняться вещами? – переспросил Хурум и, не дожидаясь ответа, вновь заговорил, – Наш народ сам обеспечивает себя всем необходимым, нам ни к чему торговаться с кем-либо. Но, если люди хотят торговать, мы могли бы встречаться на горе Керсера раз в год, чтобы вести там торговлю.

Паша передал слова вождя онагов совету. Обсуждения длились еще около часа, каждый старался найти несовершенства в этом договоре, но, в конце концов, все согласились с условиями Хурума, посчитав их справедливыми. Этому договору даже было присвоено имя – Договор Семи. Паша не видел никакого смысла в излишнем пафосе, однако исправно переводил все, что требовалось. Под конец переговоров Паша успел осушить целый кувшин воды, стараясь прополоскать зудящее горло – язык онагов совсем не подходил для человеческой гортани.

Следующим утром в горы отправился отряд, состоящий из самих онагов и представителей каждого народа переселенцев. Эти посланники должны были запечатлеть в своей памяти назначенные Хурумом горы и провести границы. Паша с ними не пошел, понимая, что длительный сухопутный переход ему абсолютно неинтересен. К тому же в отряде были маги, которые должны были пометить горы особым образом, так что Пашина помощь отряду была не нужна.

***

Будучи лишенным возможности нападать на онагов, Паша искал новые пути выхода собственной силы и необъяснимой жажды разрушений. С момента заключения мира прошел месяц, город жил спокойной жизнью, и на лицах людей все чаще мелькали улыбки, все чаще люди искренне радовались чему-то. Не потому что им нужно было радоваться по приказу руководителей, которые закатывали пиры для поддержания боевого духа. А просто потому, что они люди, потому что они живы, и могут растить своих детей в мире и спокойствии. Не рад был только Павел. Теперь, пожалуй, когда битва, прозванная великой, состоялась, он запутался еще сильнее. Ему было просто нечего делать на этом острове, здесь его ждала чужая жизнь.

Последнее, чем он помог переселенцам, было составление карты. Заполучив ценный клочок бумаги, старейшины принялись делить земли. Гномам отошли северные земли, от границ с онагами и до лесной полосы, расположенной аккурат в середине острова. Эльфы получили западное побережье, усеянное лесами. Остальные же земли достались людям. Никто не выглядел обиженным, но Паша понимал, распри не заставят себя ждать. Не сейчас, так через сотню лет, этим существам станет мало места. Впрочем, Паша не рассчитывал застать эти времена.

Вернувшись с очередной воздушной прогулки, Паша узнал, что в городе готовятся к празднику, следом за которым последует исход эльфов и гномов. Участвовать во всеобщей попойке Павлу не хотелось, но он был в числе приглашенных и обязательных к присутствию персон. По крайней мере, люди видели в нем своего спасителя, в конечном итоге, именно благодаря ему онаги пришли с белым флагом, что позволило разделить земли и по праву назвать их своими.

Суетящиеся люди отчего-то сильно раздражали Павла. Их голоса не позволяли ему сконцентрироваться и держать в себе зверя, а зверь вновь и вновь просился наружу. Через несколько дней Павел решил вновь улететь из города, опасаясь того, что может натворить. Ему срочно был нужен выброс энергии, и ничего проще, чем долгий перелет, Павел не придумал.

Его крылья вновь ласкал ветер, а лицо осыпали сотни соленых брызг. На этот раз Павел решил отдалиться от острова, улетев глубоко в открытое море. Здесь его буйство никто не заметит, здесь он мог устроить настоящий шторм, не боясь, что в результате пострадают невинные существа.

Паря в небесах, Паша не сразу обратил внимание на группу неясных точек, мелькавших вдалеке. Лишь спустившись ниже, Паша наконец-то заметил их. Долго разгадывать их происхождение Павлу не пришлось, для островов объекты были слишком мелкими, а значит, к нему приближались корабли. Поднявшись выше, Паша двинулся к незваным гостям. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – корабли идут к Аноду. Других земель поблизости не было и в этом направлении корабли ходили лишь с одной целью, посетить загадочный остров.

Флотилия была не слишком крупной, но явно военного происхождения. Суда были напичканы вооруженными мужчинами, никаких женщин и детей, никаких товаров или намека на их присутствие. Паша не смог распознать знамен, лишь смутно различая очертания развевающихся на ветру рисунков. Впрочем, ему вдруг стало безразлично, кто находится на судах и куда он движутся.

Резко бросившись вниз, Паша поджег головное судно, а затем и три следующих за ним. Прежде чем кто-либо из моряков успел понять, что происходит и кто на них нападает, Павел успел сломать мачты еще двум судам, еще одно судно пошло на дно, получив пробоину ниже линии воды.

Паша только вошел во вкус, и не собирался останавливаться на достигнутом, полагая, что не встретит сопротивления тут, в море, где мореходы прикованы к своим судам, на которых невозможно скрыться от дракона. Однако на судах были не только обыкновенные воины. С ними плыли и люди, владеющие магией. К Паше устремилось несколько огненных шаров, не ожидая такого, Паша едва не был застигнут врасплох. Отбив эту атаку, Павел решил действовать осторожнее. Однако долго парить над флотом ему не дали, на кораблях имелись орудия и лучники, которые тут же открыли огонь. Паша поднялся выше, скрываясь от снарядов в облаках.

«Значит, это флот, преследующий переселенцев. Они знают, где мы могли скрыться, и, рано или поздно, придут за нами. Если не этим рейсом, так следующим»: Паша парил высоко в облаках, пытаясь сосчитать суда. Теперь он не собирался спускаться ниже, ведь ранее он планировал устроить шторм, и ему не было разницы, в каком именно месте его устроить.

Взмахами крыльев Паша разгонял ветер, поднимающий высокие волны. Конечно, одной лишь физической силы было бы недостаточно для осуществления задуманного, но взмахи крыльев были лишь формой заклинания. Море начинало волноваться, высокие пенистые волны бились о палубы судов, смывая незадачливых матросов в море. Паша не слышал их криков, но видел, как спешно опускаются паруса, как матросы, стараясь не упасть за борт, хватаются за канаты и привязывают себя к судну. Наконец Павел почувствовал сопротивление своему заклинанию, мощь той силы, что противостояла ему, удивила Павла. Жалкие огненные шары, что были пущены в него до этого не шли ни в какое сравнение, с силами, вложенными в устранение разбушевавшейся стихии. Поняв, что на поддержание бури Паша может потратить лишние силы без всякого результата, он сам перестал размахивать крыльями.

«Я не припомню сильных колдунов в стане врага. Должно быть, они обратили молитвы напрямую к своему богу»: решил Павел, вновь устремившись вниз. Потрепанный штормом флот не смог быстро отреагировать на спустившуюся с небес угрозу, несколько судов получили сильные повреждения и быстро пошли ко дну, унося с собой моряков. На этот раз вражеские маги молчали, очевидно, потратив немало сил на борьбу со стихией. Лучники и баллисты так же не были готовы к бою, многие орудия были попросту испорчены, а лучники смыты за борт.

Методично уничтожая судно за судном, Павел потопил около двух третей флота, используя только лапы и хвост. Суда не были слишком крупными, и больше походили на большие лодки с одним ярусом. Получив пробоину, такое судно тут же спешило ко дну, и его экипаж ничего не мог с этим сделать.

Однако, Паша не терял бдительности, понимая, что вражеские маги все еще живы. Он чувствовал их присутствие, и ждал, когда они нанесут ответный удар. В какой-то момент, Паша уже подумал, что все-таки потопил судно, которое несло на себе колдунов, и его ощущения всего лишь обман. Но ответный удар все же последовал. Воздух вокруг Павла стал уплотняться, сковывая его движения, Паша понял, что не может лететь. Невидимые цепи сковали его лапы и крылья, Паша свалился в воду. В теле дракона было много достоинств, но жабры к ним не относились. Дышать под водой было просто невозможно ни в одном из Пашиных обличий. «Глупая выйдет смерть. Я ж не чайка, падать перед смертью в воду»: пронеслось в голове тонущего дракона.

Сконцентрировавшись, Паша попытался направить все свои силы на освобождение от невидимых пут. Силы, вложенные в это заклинание, впечатляли, но их было недостаточно, чтобы сдержать мощь камней, которая распирала Павла. Все, что ему нужно было сделать, позволить этой силе вырваться наружу. Его тело пробрало судорогой, Паша напряг все свои мышцы и попытался закричать. Под водой крика не вышло, но цепи были сорваны. Работая лапами, Паша быстро вынырнул и глубоко вдохнул. На этот раз он не стал ждать удара магов, взмыв в небеса он вложил огромную силу в свое заклятье, ударив флот чистой силой, без всякой формы.

Обломки судов разбросало по окрестностям. Случайный зритель мог бы увидеть, как суда деформируются без всякой видимой причины, будто огромные жернова перемалывают доски, кости и сталь, некогда являвшиеся грозной армией. Паша не почувствовал сопротивления этой атаке, но он потратил на нее немало своих сил. Лететь стало трудно, будто он уже неделю парил в небесах, ни разу не приземляясь для отдыха. Паша погрузился в воду, надеясь, что плыть будет проще.

Некоторые моряки были все еще живы, и пытались спастись на обломках судов. Паша не стал охотиться на них, полагая, что они не выживут, оставшись в открытом море без пищи и воды. Ему нужно было вернуться на Анод, чтобы восполнить силы.

«Этот флот не последний. Если не дойдут люди, он отправит демонов»: думал Павел, медленно разрезая морские волны. Рептилия хорошо плавала, однако до острова было слишком далеко, чтобы доплыть туда. Паша решил отдаться волнам, стараясь не двигаться, чтобы восполнить силы.

До заката он просто держался на плаву, благо морская вода не могла причинить вреда его коже, как если бы он был человеком. Лишь когда солнце полностью скрылось за горизонтом, он нашел в себе силы снова подняться в небо. Ориентируясь по звездам, Паша устремился к Аноду.

В городе было тихо, лишь шлемы дозорных мелькали отблесками лунного света. Паша приземлился около недавно поставленных городских ворот и превратился в человека. На улице было тепло, а потому одежда ему была бы нужна лишь для того, чтобы скрыть наготу от любопытных взглядов. Но на улице царила глубокая ночь и все, кто мог бы увидеть Павла, спали. Кроме дозорных, но те давно привыкли к таким появлениям Павла, и не раз видели того нагим.