«Подумал, наверно, что мы спим вместе»: Паша решил не придавать этому особого значения, тем более что в комнате было два спальных места. Наскоро скинув с себя свое облачение, он быстро залез под одеяло – в комнате было прохладно, несмотря на то, что помещение отапливалось.

Сон уже начал одолевать Павла, перед глазами заплясали картины, мысли завертелись в бурном круговороте, но уснуть ему не удалось. Легкий скрип половых досок, шуршание одеяла и приятное тепло чьего-то тела. Впрочем, долго гадать, кому оно принадлежит, Паше не пришлось.

– Что случилось? – Паша хотел отодвинуться, но ему мешала стена, лежак не был столь широким.

– Мне холодно, – как-то жалобно ответила Ясмина, прижимаясь к Павлу.

– Я… – Паша понял, что должен выгнать ведьму, но не мог этого сделать.

Он истосковался по женскому теплу, в бешеной скачке, в погоне за приключениями, у него просто не оставалось времени уделить внимание этому факту. Он просто забыл о том, что он молодой мужчина, что он любит женщин. И никто ему не спешил этого напоминать.

И сейчас, когда ведьма прижалась к нему, он едва смог остановить себя, чтобы не наброситься на нее в ту же секунду. Аккуратно, будто боясь что-то нарушить, он выдвинул правую руку, приобняв Ясмину за плечи. Украдкой, словно полуночный вор, вдохнул запах ее волос. Пьянящий аромат ее тела окончательно парализовал его рассудок. Он даже не заметил, как его руки стали ласкать ее упругую грудь, как они сорвали с нее легкую сорочку. Что до ведьмы, она без всяких стеснений и протестов раздела Павла, жадно прильнув к его губам. Уснули они далеко за полночь.

Утром же Паша ночной эйфории не почувствовал. Сожаление накатило на него, как только он открыл глаза. Ведьма еще спала, уложив свою голову ему на грудь, и он побоялся двинуться. «Зачем?»: стучал в виски вопрос, но все что мог Паша, это бессильно промычать, будто проснулся со страшным похмельем. Как не странно, но именно это мычание и пробудило Ясмину.

Никаких признаков сожаления она не подавала, наоборот, ласково улыбнулась Павлу и нежно поцеловала в губы. И Паша выдавил из себя улыбку, сам не зная зачем. Весь его рассудок протестовал, все его нутро было в лютом негодовании, но он, как дурачок, улыбался, будто чего-то боясь. Ясмина, абсолютно нагая, встала с кровати. В мерцающем свете разгорающегося солнца её силуэт показался призрачным воплощением божества любви. Теперь Паша понимал, чем она вскружила голову Мигэлю. Понимал, отчего поддался сам. Тонкая талия плавно расширялась, перетекая в округлые бедра. Линия позвоночника легким изгибом уводила взгляд вниз, к стройным ногам, которыми она мягко ступала по деревянному полу. Пашино сердце застучало, но кровь приливала, увы, не к голове. Плюнув на все, он поднялся с кровати, но лишь затем, чтобы затащить туда Ясмину. Она не сопротивлялась, наоборот, со всей страстью и желанием отдалась в его объятья. Так начиналось утро.

Пресытившись, любовники все же оделись, и вышли из комнаты. Завтрак уже ждал их за их угловым столиком. Добровлада в корчме не было. Его сын, Богдан, пояснил, что отец ушел по делам и гостям велел ждать его в корчме до полудня. Паша этому даже обрадовался, он был слишком расслаблен, чтобы выдвигаться сразу после завтрака. К тому же он чувствовал необходимость поговорить с Ясминой насчет произошедшего. И поговорить не за столом в шумном зале, а в их комнате.

– Слушай. Месяц назад ты делила постель с Мигэлем, – без вступлений начал Паша, как только они оказались в комнате, – И вдруг возлегла со мной. Как так вышло?

– Не забывай, я пришла лишь согреться, – игриво улыбнулась Ясмина.

– Ты серьезно? – Паша выглядел уязвленным, – Ты могла бы согреться и без моей помощи, давай не будем играть в эти игры.

– Давай не будем. Было совсем не похоже, будто я противна тебе. Ты взял меня со всей страстью, так чего же ты ждешь теперь? – Ясмина отошла к окну, пытаясь что-то рассмотреть в мутном проеме.

Паша не нашелся с ответом. Он и сам понимал, что невероятно глупо винить её в собственной слабости. «С чего я взял вообще, что ей от меня нужно какой-то любви или еще чего-то? Она ведь тоже человек, тоже в постоянных странствиях. Был Мигэль, она была с ним. Теперь со мной. Никого из нас она и не собиралась любить»: грузным потоком мысли струились в Пашиной голове, он потер руками лицо и вздохнул.

– Я думаю, это не повторится? – спросил он.

Ясмина не спешила с ответом, все так же глядя в окно. Паша даже испугался, думая, что обидел ее. Отчего-то ему не хотелось обижать ведьму. Раньше он многое бы отдал, чтобы иметь возможность уязвить ее, но теперь ее обида могла бы ранить его самого куда больнее, чем кинжал, проникший под ребра. Он вдруг почувствовал, что Мигэль был во многом прав, когда ревновал его к Ясмине. Паша, быть может, и не испытывал к ней сильных чувств, особенно когда она возлегала с его другом. Но теперь. Теперь все было иначе.

– А ты этого хочешь? – отойдя от окна, Ясмина взглянула на Павла, – Ты хочешь, чтобы это более не повторилось?

Она подошла к нему вплотную, почти прижавшись животом к его голове. «Это слишком подлый прием, чтобы я мог оказать хоть какое-то сопротивление»: пронеслось у него в голове. Он взял ее за руки, однако в этот раз им овладела не страсть, он медленно поднялся на ноги и поцеловал ее. Ее податливые горячие губы ответили на поцелуй, сама она прижалась к нему. И Паша больше не мог сомневаться в ней, не мог тревожить свой рассудок мыслями о предательстве, о фальши, об измене. Забылся и Мигэль, перед которым еще с утра Паша чувствовал глубокую вину. Но не в момент этого поцелуя. Он казался самым чистым и искренним из всех, что когда-либо случался у Павла. Ни девочка Настя из седьмого «Б», ни Любава, никто так не целовал Павла.

– Нет, не хочу, – тихо прошептал он.

Казалось, они готовы были стоять обнявшись еще долго, но их отвлек стук в двери. До полудня было еще несколько часов, а потому Паша никого не ждал.

– Кто там? – спросил Паша, подойдя к двери.

– Это Богдан, отец вернулся раньше, он ждет вас, – донеслось с коридора.

– Хорошо, – Паша повернулся к Ясмине, – Пора собираться.

– Я сейчас, – она поспешно поправила на себе одежду и подняла свою сумку.

Вместе с Богданом они прошли по темному узкому коридору и оказались в той же малой комнатенке, что и вчера с Добровладом.

– Отряд готов, он будет ждать вас в деревне Снеговцы, – тут же оповестил гостей Добровлад, который восседал на своем любимом табурете, – Отсюда вас сопроводит Ратко, дорогу он знает хорошо.

С этими словами Добровлад указал на сидящего у стены человека. Ратко выглядел очень молодо, однако на его коленях лежала широкая сабля в потрепанных ножнах, а на правой щеке красовался тонкий шрам. Он приветливо улыбнулся Павлу и Ясмине, чуть привстав с лавки. Павел улыбнулся в ответ.

– Когда отправляемся? – спросил он.

– А прямо сейчас можете и отправляться, – ответил Добровлад.

– Велимудр сказал мне, что ты можешь рассказать подробнее об этой Даре. Я ведь совсем не знаю, как мне ее убить, – Паша решил задавать вопросы сам, раз никто не спешит с объяснениями.

– Сталью. Сталью ее убить. Проткни ее мечом, и будет она мертвая. Никто тебе о ней много не расскажет, – развел руками Добровлад, – Охраны у нее не много, была она любовницей князя прежнего, оттого и имеет в подчинении две веси, с которых оброк берет и охрану на это серебро и держит. Нынешний князь ее не трогает, чтит память отца. Однако случись с ней чего, искать виновных не станет, больно плохие слухи о ней ходят. Будто и кровь она пьет, и детей похищает. Смуту наводит. Думается мне, он и поблагодарить может.

– Выходит, там уж совсем не молодая колдунья? – поинтересовался Паша.

– В том-то и дело, что она не стареет, – вздохнул Добровлад.

– Хм, вот оно как, – Паша вспомнил слова Мары, которая говорила об «обманувшей смерть», – Тогда понятно. Что ж, на месте разберемся. В путь!

***

Во главе отряда шли Ратко и Паша с Ясминой. Остальные воины были пешими, впрочем, кавалерия для взятия башен и не была нужна. Всего Добровлад нашел для Павла тридцать воинов. Не так мало, чтобы не отбиться от разбойничьей шайки, но, пожалуй, маловато, чтобы брать хорошо укрепленные объекты. А в том, что каменная башня Дары будет хорошо защищена, Паша не сомневался. В этих землях каменными бывали разве что фундаменты, и то редко. Эту же башню, судя по рассказам, строили около десяти лет, камня в окрестностях было немного, и не каждый купец стремился его сюда везти.

К вечеру отряд достиг одной из подконтрольных Даре деревень. В целом, жители ничем не отличались от любых других крестьян. Никто не выглядел чрезмерно запуганным, никто не косился на большой отряд вооруженных воинов, будто подобные проходили здесь ежедневно. Разве что жители были не слишком-то разговорчивы и казались слишком увлеченными собственными делами.

Мороз и поднявшийся ветер не позволили отряду отказаться от мысли о ночлеге в деревушке, воины расквартировались по крестьянским домам, где-то обещая несколько медяков, а где и потрясывая копьями и топорами. Обошлось все без кровопролития, хоть крестьяне и не слишком-то охотно пускали в свои дома вооруженных людей.

Ночь прошла спокойно, а утро выдалось солнечным. Бодрящий морозец щипал за щеки, а искрящийся снег слепил Пашины сонные глаза. Он совсем не выспался, не выспалась и Ясмина. Однако нельзя было сказать, чтобы кто-то из них остался недоволен этим фактом, оба выглядели вполне счастливыми, чего не мог не заметить Ратко.

– Хорошо ли спалось? – спросил он, взбираясь на коня.

– Хорошо, – ответил Паша, недвусмысленно взглянув на свою спутницу.

– К вечеру доберемся до леса, ночевать придется там. Оттуда же и выйдем на разведку, – сообщил молодой предводитель отряда.

Паша лишь кивнул в ответ. Ратко, хоть и был молодым, пользовался большим авторитетом в отряде, все знали его как умелого воина и верного друга. Все тридцать человек находились в его подчинении, вместе они нанимались в охрану караванов, на службу к князьям и купцам, тем и жили. В этот раз им платил Добровлад, об этом Паша узнал от Ратко.

К вечеру они действительно вошли в темный лес, сплошь усеянный следами животных.

– Здесь совсем не охотятся? – удивился Павел.

– В этом лесу охотится только князь, таков закон. Бывает, крестьяне ставят силки, но с большой опаской, – ответил Ратко, – А этой зимой князь отчего-то не забавляет себя охотой. Прихворал, говорят.

– Тут столько зверья, что можно было бы прокормить целую армию, – осматривая следы, пробормотал Паша.

– Только некому это зверье ловить.

Несколько углубившись, отряд расположился лагерем. Были разведены костры, назначены дозорные, кто-то уже готовил ужин. Ратко окликнул Пашу, отозвав его в сторону.

– Красавица твоя с тобой в разведку пойдет? – спросил он, кивая в сторону Ясмины.

– Да, – не раздумывая ответил Паша.

Ему совсем не хотелось оставлять ее одну, к тому же он знал, что та сама бы обиделась, не возьми он ее с собой. Даже если бы между ними ничего не было.

– Тогда у нас есть время быстро перекусить, и выдвигаемся. Отсюда до башни всего несколько верст, – сказал Ратко, и, хлопнув Павла по плечу, ушел налаживать устройство лагеря и назначать старших.

Паша подошел к Ясмине, которая расседлывала своего вороного скакуна:

– Оставь, мы выдвигаемся через час, – сказал он, – В разведку идем. Надеюсь, ты не хотела остаться тут?

– Может и хотела, – ехидно улыбнулась она, – Смотри, сколько тут воинов.

Паша понимал, что Ясмина вряд ли сменит свой характер, и сейчас она просто старается его позлить.

– Так оставайся, я один схожу, – Паша постарался сказать это серьезно, с каменным лицом.

– Еще чего, никуда от меня не денешься, – промурлыкала Ясмина в ответ, и чмокнула Павла в щеку.

Паша широко улыбнулся, поняв, что эту словесную битву он проиграл.

После ужина они втроем, Ратко и Паша с Ясминой, выдвинулись в гущу леса. Оказалось, что здесь он совсем не глубокий, и через какой-то час пути они снова вышли на открытое пространство. Вдали мерцала башня, из ее узких окон выбивался слабый свет факелов, в башне явно несли дежурство. Однако никто не патрулировал ее окрестности. Не было и магических преград, по крайней мере, ни Павел, ни Ясмина их не заметили. Тогда разведчики подобрались к башне поближе.

Возле башни имелись и хозяйственный пристройки, несколько деревянных хибар, хлев и малая конюшня. Очевидно, прислуга ютилась именно в этих покошенных домиках, жить в башне их не пускали. Впрочем, вряд ли в башне смогло бы жить большое количество людей. Высотой она была около двадцати метров, а в обхвате не более пятнадцати, ровно столько пространства было бы достаточно небольшому гарнизону. Но Паша понимал, что башня сильна не гарнизоном, а своим загадочным владельцем, который наверняка живет на последнем этаже, как и полагается всякому злодею-колдуну. Вход в башню был один, узкие, окованные сталью двери. Такие трудно выбить даже тараном, особенно учитывая то, что атакующих будут осыпать стрелами и камнями.

– Дальше что? – прошептал Паша, обращаясь к Ратко.

– А ничего, патрулей нет, ловушек я не вижу, – ответил Ратко, – Можно и ближе подобраться, да незачем.

– Тогда идем назад? – Ясмине явно не нравилось лежать в снегу и разглядывать башню.

– Да, – тихо ответил Ратко и отполз назад.

По возвращении в лагерь, Ратко отправил Павла и Ясмину спать в приготовленную для них палатку, а сам, очевидно, решил обсудить какие-то планы со своими доверенными бойцами. Паша был слишком уставшим, чтобы лезть в эти обсуждения. В конечном итоге, ему все равно расскажут результаты этого совещания, а там уж он и выскажет свое мнение.

Пашу разбудил один из бойцов. Засунув в палатку небритое лицо, он громко, подражая петуху, кукарекнул, и так же быстро скрылся из виду. С утра в лагере царило некое беспокойство. Люди спешно собирали вещи и готовились к снятию с лагеря, в этой суматохе Паша едва смог выловить Ратко.

– Что случилось?

– На рассвете наши дозорные заметили отряд. Это были стражники из башни, они шли для сбора податей, около двадцати человек. Лучшего момента для атаки нам не найти, а потому собираемся сейчас. Надеюсь, двери ты сможешь выломать каким-нибудь заклятьем, потому что таран-то мы изготовили, да больно уж трудно те ворота будет выломать, – остановившись, ответил Ратко.

– Думаю, что смогу, – ответил Павел неуверенно.

– Прямо сейчас выдумывай заклятья. Сборщики податей вернутся завтра, а то и раньше. Времени на долгую осаду у нас не будет, – сказав это, Ратко двинулся дальше, оставив Павла размышлять.

«А что там выдумывать, надо смотреть, чем Дара их будет защищать, и будет ли»: пронеслось у Павла в голове. Сзади к нему подошла Ясмина:

– Чего это они так спешат? – тут же спросила она.

Паша пересказал ей услышанное от Ратко, поделился и своими соображениями по поводу ворот. Мысли Ясмины не слишком отличались от его собственных, все сводилось к действиям Дары.

– Она не столько сильная, сколько хитрая колдунья, как я слышала. А потому, вряд ли она испепелит нас одним лишь взором, ждать следует какой-нибудь подлости, – прокомментировала ведьма, поправляя стремена своего скакуна.

– Что ж, будем наготове.

Днем башня выглядела совсем безобидной. Возле домиков буднично суетилось несколько женщин, был слышен и стук топора, очевидно, кто-то не наколол дров заранее, летом. Вооруженных людей нигде не было видно, казалось, что башня это вовсе не фортификационное сооружение, а сильно увеличенная версия крестьянского дома. Даже узкие окна-бойницы казались лишь ошибкой архитектора, который не догадался сделать широких окон.

Было решено оставить резервный отряд в лесу, чтобы сторожить поклажу, а так же прикрыть тыл товарищам, если вдруг где-то заготовлена засада. Всего в лесу остался десяток бойцов. Остальные два десятка, заранее достав оружие и проверив снаряжение, быстро выдвинулись из леса.

К башне они шли без всяких боевых кличей, наоборот, старались не привлекать к себе внимания. Четверо воинов тащили за собой небольшой таран, который они смастерили из ствола срубленной молодой сосны. Отряду удалось подойти почти вплотную к маленькому поселению, когда их наконец-то заметили.

Толстая, краснощекая женщина, увидев нежданных гостей, сразу же принялась креститься, но звуков не издавала. Страх в ее глазах лишь предал Павлу уверенности, если она чувствовала себя беззащитной, значит, на то были причины. И ее истошный вопль лишь подзадорил Павла, отчего-то эта голосящая баба стала ему настолько противна, что оставить ее кричать он не мог. Его рука, подчиняясь воле сознания, поднялась и схватила невидимую шею. В тот же момент женщина захрипела, глаза ее полезли из орбит. Упав на колени, она дрожащими пальцами схватилась за горло, но невидимая удавка была сильнее. Так и не вдохнув, женщина завалилась набок, глядя стеклянными глазами в белый, как ее руки, снег.

Скрываться далее было невозможно. Оставшиеся в живых работницы бросились по своим домам, надеясь, что засовы дверей спасут их. Впрочем, никто не побежал за ними, сейчас у воинов были другие задачи.

Появился из-за сарайчика и одинокий лесоруб. Держа в руках небольшой топорик, старик пытался понять, что происходит. Понял он быстро, но вот ноги его подвели. Пытаясь убежать, он упал, снова встал и снова упал. Никто не обращал на него внимания, но страх гнал его вперед.

Из бойниц так и не посыпалось стрел или камней, охрана башни бездействовала. Паша на какой-то момент даже подумал, что ворота не заперты. Но в этом он ошибся. Выбивать их тараном было бы слишком трудно, так как находились они высоко над землей, а путь к ним лежал по крутой узкой лестнице, на такой никак не могло поместиться больше одного воина, а значит и таран был бы бесполезен.

– Они же деревянные, может поджечь их? – спросил Павел у Ратко.

– Поливать будут водой с той стороны, устанем ждать, – коротко бросил тот, выглядывая из-под щита.

Весь отряд поднял над собой щиты, все же ожидая какого-то отпора. Никто не собирался расслабляться, каждый был сосредоточен и готов к неожиданностям.

– Давай попробуем оживить таран, раз его не могут держать люди? – предложила Ясмина.

– Хм, – Паша задумался на секунду, а потом, улыбнувшись, ответил, – Давай, интересная идея. Ратко, скажи, чтобы они положили таран у лестницы.

Ратко не стал уточнять, зачем это делать, просто отдал соответствующую команду. Четверо воинов, несущих таран быстро подбежали к лестнице, оставили свое орудие там, и так же быстро вернулись обратно к основным силам.

Павел спрятал щит за спину, освободив руки, и посмотрел на Ясмину, та, будто услышав вопрос, кивнула. Никакого противодействия своему колдовству Павел не чувствовал. Если Дара и была в башне, то либо была слишком занята, либо попросту бессильна. Таран, словно ожив, резко дернулся и поднялся в воздух. Затем он медленно поплыл к двери, чуть покачиваясь, Паша и Ясмина привыкали к управлению. Первый удар был легким, будто таран решил попробовать двери на вкус. Следующий удар выдался тяжелее, но двери не поддались.

Долго держать таран в воздухе было бы трудно, еще труднее было заставлять его бить двери. Паша почувствовал, что сильно вспотел, стало жарко, руки ныли от напряжения, будто именно ними он держался за бревно. «Нужно выбить их прямо сейчас!»: подумал он, понимая, что в случае неудачи затею придется оставить. Ведущей заклинания была Ясмина, Паша лишь вкладывал силы, но не направлял таран. Как только Ясмина повела орудие в новый вираж, Паша вложил в это движение как можно больше силы. Бревно дернулось и едва ли не со свистом впечаталось в двери. Те, жалобно звякнув стальной обшивкой, сорвались с петель и упали в темноту. Паша облегченно вздохнул.

– Молодцы! – похвалил заклинателей Ратко, – Теперь дело за нами. В бой!

Из отряда выделилась цепь воинов, первый из них обеими руками держал копье наперевес, идущий за ним товарищ прикрывал его щитом. Такой процессией они и поднялись по лестнице. В темном проеме так и не появилось защитников, будто вся стража вымерла. Нападающие без сопротивления заняли первый этаж башни.

Узкая деревянная лестница уводила вверх, на второй этаж. Сверху доносилось бряцание оружие и звон кольчуг. Все-таки в башне были защитники, но они были либо трусливы, либо глупы.

Все той же формацией нападающие двинулись верх. Копейщик несколько раз наугад уколол проем в потолке, но острие копья не нашло жертвы. В башне царил полумрак, глаза нападающих еще не успели привыкнуть к этому, а потому различить врага в проеме было практически невозможно. Опасливо озираясь, копейщик на миг высунул голову из проема, затем быстро втянул ее в плечи. Вовремя. Прямо над его макушкой блеснула сталь, кто-то хотел срубить ему голову, но бил наискось, а не сверху вниз. Проем тут же закрыли щитом, чтобы словить на него стрелу или новый удар. В отряде Ратко не было новичков и трусов, все знали свое дело и действовали слаженно.

В щит никто не бил, но и атакующие не спешили идти на приступ, ожидая команды.

– Ты не можешь посмотреть, сколько их там? – спросил Ратко у Павла.

Паша, конечно, мог бы сделать это, но боялся потратить слишком много сил, к тому же подобные заклятья требовали подготовки. Внезапно он вспомнил о камушке, который получил в подарок от Велимудра из рук Белобрада. «Если он помог мне отыскать затаившегося колдуна, то может он поможет смотреть сквозь стены»: подумал Павел, и тут же полез в потайной карман под кольчужной юбкой, где он хранил подобные принадлежности. Камень быстро нашелся, будто сам прыгнув в руку.

В глазах зарябило, но Паша не испугался, он был готов к этому эффекту. Черно-белые очертания стен стали плавно приобретать четкость, тогда Паша взглянул на потолок. Мутные красноватые пятна проступали сквозь толщу деревянного пола. Всего их было четверо. Один прижался у дальней стены, двое стояли прямо над проемом, последний же стоял чуть дальше, наверно, вооружившись копьем. Паша не мог разглядеть их фигуры, камень помог лишь увидеть примерное расположение врага. Тогда Павел убрал его обратно и тихо шепнул Ратко:

– Двое над проемом, один справа, другой слева. Третий наверно с копьем, в четырех локтях стоит. Четвертый у стенки прижался, не знаю, может с луком. Других не видел.

Ратко кивнул, и тут же что-то шепнул стоящему перед ним воину. Через несколько мгновений формация поменялась, во главе стал вооруженный щитом и мечом воин, такой же стал и за ним, копейщик сместился в арьергард. Без всякой команды головной боец резко прыгнул вверх, одновременно махнул мечом куда-то вправо, влево же выставил щит. Послышался резкий вскрик и шум падающего тела, меч настиг врага. Но и сам воин вдруг вздрогнул и, резко отпрянув, упал с лестницы. Стоящий за его спиной товарищ, не медля нырнул в проем, резко уходя вправо, за ним повалили и остальные. Паша не видел схватки, но уже через минуту шум боя затих, защитники второго этажа были повержены.

Раненого товарища тут же принялись врачевать, копье угодило ему в плечо, крови было немало, но Паша, глянув вскользь, понял, что рана не смертельная, легкие не были задеты, воин дышал ровно, без хрипов и крови.

Забравшись на второй этаж, Паша быстро осмотрелся. Следы крови на полу были хорошо видны, в комнате было светлее. Воины Ратко уже сложили тела защитников в кучу у одной из стен, а сами заняли оборону, ощетинившись копьями в сторону проема. Но наверху было тихо. Паша вновь прибегнул к помощи камня, его подозрения подтвердились, третий этаж был пусть. Аккуратно, пробуя каждый сантиметр лестницы, воины поднялись наверх. Они понимали, если нет защитников, то могут быть ловушки. Но и ловушек не было, захват башни складывался слишком удачно, что настораживало.

Паша быстро осмотрел последний, четвертый этаж. Одинокий силуэт разместился прямо в центре небольшой комнатенки.

– Должно быть, там сама Дара, – тихо сказал он Ратко.

– Пойдешь первым? – спросил молодой предводитель.

– Да, пожалуй, да, – кивнул Паша и оглянулся на Ясмину.

– Я пойду за тобой, – тут же заявила она.

Лестница на четвертый этаж была устлана ковром, было видно, что по ней редко ходят. К тому же не было привычного проема, лестница упиралась в дверь. «Тоже мне, царские покои. Ну, раз уж мы будем тут жить какое-то время, надеюсь у нее там хорошая кровать»: подумал Паша и тихонько толкнул дверь. Та была не заперта и отворилась без скрипа, петли были хорошо смазаны.

Комната освещалась лишь свечами, окна были закрыты досками, а щели в них забиты паклей и мхом. В лицо Паше дохнуло теплом и ароматом курений, но войти он пока не решился, лишь осматривал комнату через щель приоткрытой двери. Убедившись, что никто не спешит бить его по голове, Паша еще раз толкнул дверь, на этот раз открыв ее полностью. Выставив вперед щит, он буквально ввалился в комнату, не заметив высокий порожек. Вовремя восстановив равновесие, он замер на месте.

На полах в комнате были постелены ковры, висели они и на стенах. Большую кровать, непонятно как доставленную на четвертый этаж, Паша заметил, пожалуй, раньше, чем обитателя самой башни. Лишь налюбовавшись широким спальным местом, он наконец перевел взгляд на застывшую посреди комнату фигуру. Она стояла спиной к вошедшим, и, казалось, не замечала присутствия гостей. Ее черное платье было покрыто мелким бисером и расшито серебряными нитями, таких нарядов Паша не встречал прежде. В платье было трудно разглядеть очертания фигуры, но Паша отметил, что наверняка формы у злой колдуньи весьма аппетитны. Ее черные, как смоль, волосы растекались по плечам темными реками, сливаясь с платьем.

Паша зачем-то тихо прокашлялся, будто ему было неудобно убивать стоящего к нему спиной противника. Он уже и забыл, как десять минут назад безжалостно расправился с женщиной, виноватой лишь в том, что у нее громкий голос.

Дара обернулась, медленно, без резких движений. Пашино сердце забилось чаще, едва он увидел ее лицо. Нет, дело было не в уродстве, или же неземной красоте, которая, впрочем, присутствовала в достаточной мере. Нет. Просто Паша увидел ту, про которую уже успел забыть, и никак не ожидал встретить вновь.

– Любава, – тихо прошептал он.

– Я тебя ждала, – глядя ему в глаза, ласково проговорила владычица башни, – Ошибки юности, я была глупа тогда. Иди ко мне.

Паша будто онемел, он не знал, что ему делать, внутри проснулись едва забытые чувства, он вновь пережил и затмевающую рассудок любовь, и сдавливающую дыхание обиду. Только сейчас он понял, что несмотря ни на что, все еще любит ее, все еще хочет быть с ней. Пусть она ушла к Хотиставу, пусть она поклоняется любым богам, пусть целует хоть самого сатану, пусть ее волосы стали темнее ночи, пусть ей шесть сотен лет. Он все равно ее любит. Но ответить он ничего не успел, не успел он понять и того, что произошло.

Дара даже не дрогнула, когда один из ее широко открытых глаз брызнул фонтаном крови. Так, чуть разведя руки в приглашающем жесте, она и стала заваливаться назад. Маленький метательный нож, угодивший Даре в глаз, вновь отнял у Павла любовь, на этот раз окончательно. Он провожал ее наполненным ужасом взглядом, будто терял сейчас свою собственную жизнь, будто и его судьба сейчас оборвалась. Наваждение спало лишь тогда, когда безжизненное тело упало навзничь, крепко приложившись головой о пол. Кровь брызнула в стороны, щедро заливая дорогой ковер. Внезапно мертвое тело зашипело, словно клубок змей. Оно стало иссыхать прямо на глазах, и даже упавшая на ковер кровь испарилась. Через минуту перед Пашей лежала мумия, облаченная в прекрасное, чарующее взгляд, платье.

– Не нужно говорить с тем, кого пришел убивать, – коротко заметила Ясмина, выдернув метательный нож из пустой глазницы.

– Ты… – Паша удивленно смотрел на ведьму, сам не зная, как хотел закончить фразу.

– Я, – Ясмина спрятала нож и взмахнула волосами.

Паша молча смотрел на Ясмину, абсолютно не понимая, хвалить ее или ругать. Ощущение потери не спешило его покидать, пусть волна воспоминаний, быть может, и была вызвана каким-то чародейством Дары, но пережил их Паша вполне реально.

– Ты не выглядишь счастливым, – заметила Ясмина, – Если эта груда костей – твоя любовь, можешь, конечно, поплакать. Но мы пришли сюда ее убить.

Ясмина выглядела уязвленной, хоть и пыталась это скрыть. Ни Ратко, ни другие воины почему-то не зашли в комнату, но Паша не спешил узнать причин. Его окатило новой волной смешанных чувств. Он сам не понимал до конца, правильно ли поступает, наверно, потому что правильных решений не существует вовсе. Зато он понимал, что ценить стоит живых, тех, кто рядом. Резким движением он оказался около Ясмины, которая попыталась отпрянуть. Но слишком медленно, слишком наигранно. Уже через миг он обнимал ее и покрывал поцелуями, зачем-то шепча слово «прости». И она, кажется, была готова простить. Простить его слабость, простить любовь к другой. Впрочем, до этого момента ведьма и Павел просто делили ложе, пребывая в уверенности, что между ними нет чувств. Так думал Паша.

– Мои воины окаменели, – раздалось из дверного проема, – Никто не может двигаться.

Паша обернулся и увидел застывшего у двери Ратко. На его лбу вспухли вены, будто на плечах он держал тяжкий груз. Отпустив Ясмину, Паша поспешил подбежать к предводителю наемников.

– Ты можешь только говорить? – озадаченно спросил он.

– Да, – прокряхтел тот.

– Странно, она же издохла, чары должны были бы уже рассеяться, – Паша удивленно посмотрел Ратко за спину, увидев там остальных окаменевших воинов.

– У тебя есть какие-то мысли? – повернувшись к Ясмине, спросил Павел.

– Есть, – она вновь склонилась над телом Дары.

В плотно сжимаемых костяшках пальцев был зажат камень, очень похожий на те, что Павел похитил еще в «богатыре» у Димы, или на тот, что подарил ему Велимудр. Едва Ясмина выдернула этот камень из мертвых пальцев, воины Ратко снова почувствовали себя свободными.

– Вот и причина, – поднеся камень к одной из свечей, сказала ведьма.

Паша подошел к ней, и Ясмина сразу же отдала ему камень. Паша вопросительно посмотрел на нее.

– Я все равно не смогу им пользоваться, – спокойно ответила Ясмина.

– Почему? – Паша искренне удивился.

– Потому что им будешь пользоваться ты, хватит вопросов, – резко отрезала Ясмина.

– Ладно, – Паша махнул рукой, и обернулся к Ратко.

– Эту мумию вы, я думаю, здесь оставлять не планируете? – поинтересовался Ратко, сделав вид, что не слышал разговора.