Во всех помещениях царил полумрак, который отступал лишь под напором голубоватого света, исходящего от руки волхва. Они вошли в одну из немногочисленных комнат, где, к Пашиному удивлению, был камин, вместо привычной печи. Паше было предложено сесть на деревянный резной стул у сверкавшего огоньком камина. Сам Белобрад уселся на точь-в-точь такой же стул напротив Павла и замер, ожидая, что гость заговорит первым. И Паша принял это приглашение, решив сразу перейти к цели своего визита.

– Я пришел просить тебя об одной услуге, – на момент Паша остановился, подготавливая слушателя, – Как известно, ты очень хороший лекарь и слава о тебе разошлась далеко за пределы этой крепости. Я пришел, чтобы просить тебя взять в ученики моего, эмм, друга. Он очень способный парень. Если же ты не берешь учеников, то, может быть, у тебя есть какие-то книги, которые ты бы мог продать мне, чтобы мой друг мог учиться по ним. У меня есть серебро.

– Ученик… – Белобрад задумчиво погладил бороду, глядя в огонь, – Учеников не берут просто так, ты должен был привести с собой этого юношу. Кроме того, я боюсь, у вас нет в запасе нескольких столетий, чтобы я мог передать свои знания. Нет их у меня, мой срок подходит к концу.

Волхв замолчал, не отводя взгляда от камина. Казалось, он даже затаил дыхание. Его тело стало столь неподвижно, что Паша испугался, полагая, что последние слова волхва были буквальными. Но через миг его опасения развеялись, старик вновь заговорил, ожив так же внезапно, как и замер:

– Приведи его ко мне. Вечером.

– Хорошо, – Паша чуть приподнялся с насиженного места, – Я тогда пойду?

– Да, – старик вновь стал уходить куда-то за грани реального мира.

Паша почти вышел из комнаты, когда старик окликнул его.

– Постой. Сколько вас и где вы остановились?

– Трое. Мы остановились в постоялом дворе «Петушок», – Паша загадочно улыбнулся, вспомнив название корчмы и ее владельца.

– Надолго вы приехали сюда?

– Это зависит от твоего решения.

– Тогда вы можете переехать и погостить у меня, – Белобрад взглянул на Павла, – Это обойдется дешевле для вас, да и я устал от одиночества.

– Хорошо, я буду рад быть твоим гостем, – Паша был совсем не против съехать из «Петушка», в котором хоть и было относительно уютно, но в обжитом доме всегда лучше, – Тогда вечером мы будем тут.

– Ступай.

Перспектива остаться в гостях у многомудрого Белобрада Пашу очень радовала. Радовала настолько, что он уже и думать позабыл об утреннем происшествии. Теперь он был даже рад, что Ясмина и Мигэль сошлись, ведьма больше не казалась злобной предательницей, ждущей момента вонзить нож в спину, а эльф не казался везучим слюнтяем. В какой-то момент Паша понял, что подобная радость может привести к тяжелым последствиям, если он вот так вот растеряет всю свою бдительность. Пришлось собраться и даже нахмуриться, изображая напряженность. Секунду назад улыбающийся выглянувшему солнцу и карканью ворон человек, так резко переменивший выражение лица без видимых причин, мог бы показаться странным, но Пашу никто не заметил.

В корчме новых посетителей не появилось, лишь несколько мелких торговцев и пара наемников. Последние еще со вчерашнего вечера пили не просыхая, громко говоря между собой на незнакомом языке. Понять их Паша не пытался, так как они могли говорить и по-русски, но с ужасным акцентом, и, при необходимости, с ними можно было бы пообщаться. Впрочем, подобной необходимости не предвиделось.

Мигэль и Ясмина все еще были в комнате. На столе стояли пустые миски, а в комнате стоял запах плотских утех. Паша понял, что эти двое вообще не выбирались из своего логова.

– Начинайте собираться, через несколько часов выдвигаемся, – бросил Паша, подбирая свою сумку.

– Куда? – эльф удивленно хлопал глазами.

– В крепость, – Паша усмехнулся, – Поживем у одного моего старого знакомого. Заодно, быть может, он тебя чему-нибудь и научит.

– У тебя здесь есть знакомые? – удивилась Ясмина.

– Да, оказывается есть. Я удивлен не меньше твоего, – ответил Павел.

Он вдруг вспомнил об Иване и Белогоре, ему стала интересна их судьба. Сможет ли он встретить их еще раз, или же они давно сгинули в пучине времени. Ему и раньше это было интересно, но теперь, когда он повстречал Белобрада, появилась надежда, что живы и другие. Вспомнилась Любава, она наверняка состарилась еще пять веков назад, и сейчас Паша испытывал остатки любви к иссохшим костям и праху. Стало грустно, а Мигэль и Ясмина опять приняли это на свой счет и принялись безмолвно собирать свои вещи.

– Вы голодны? – спросил Паша, убедившись, что содержимое его сумки не тронуто.

– Да, – ответил Мигэль, который в последнее время ел совсем не по-эльфийски.

– Я тоже, – подтвердила ведьма.

– Тогда я закажу обед и велю оседлать наших лошадей. Думаю, успеем перебраться в крепость дотемна, – сказал Павел и вышел из комнаты в коридор.

Спустившись вниз, он заказал обед и вышел на улицу, чтобы проветриться и поразмыслить. Там было холодно, пошел первый снег. Паша подставил ладони, стараясь поймать как можно больше снежинок, но все они таяли, оставляя за собой лишь капли. Паша вытер руки и стал под козырек у входа.

Он не рассчитывал оставаться у волхва надолго, максимум месяц. Зима, какой бы она не была холодной, практически лучшая пора года для путешествий. Осенью и весной дороги размывало, зимой же они были скованы морозом. Единственную опасность представляла метель и снегопад. Какой бы ни была твердой дорога, от нее мало толку, если она скрыта под полуметровым слоем снега. Паша надеялся, что пока он будет гостить у волхва, пути уже разъездят санями, и тогда он сможет беспрепятственно продолжить путешествие.

После сытного обеда Паша не удержался, и заснул на пару часов. За это время ведьма и эльф полностью подготовились к отъезду, но Пашу не тревожили, полагая, что даже во сне он все контролирует. Паша проснулся сам, как раз вовремя, чтобы выдвигаться. Часы показывали пол пятого, а значит, у них еще было чуть больше часа, до наступления сумерек.

На этот раз стражники у ворот все же обратили внимание на Павла и даже спросили, куда они направляются. Павел сказал им, что он гость Белобрада, стражники тут же оставили отряд в покое и разрешили пройти.

Белобрад встретил гостей с радушием и нескрываемым интересом, в особенности его интересовал будущий ученик.

– Эльф? – удивленно спросил он, рассматривая Мигэля.

– Да, – Павел ответил за товарища, – И человек одновременно. Это сын Соноры и моего друга Яна, если ты его помнишь.

– Как? – не переставая удивляться, Белобрад щупал эльфа, будто стараясь убедиться в его реальности, – Неужели это правда? Что ж, тогда это действительно интересный ученик. Расскажите мне все сначала.

Старик жаждал историй, и Паша охотно делился с ним. Паша рассказывал ему практически обо всем, что произошло с ним в последнее время. Делился рассказами и Мигэль, жадно слушая в ответ все то, что мог рассказать Белобрад о судьбе его матери. Молчала одна лишь Ясмина. Ей просто нечего было сказать. Правда, в какой-то момент Павлу показалось, что волхв одарил ведьму парой неласковых взглядов, но открытого недовольства ее присутствием не высказывал. Паше стало интересно, что мог бы волхв сказать о Ясмине, и решил, что обязательно спросит у него об этом позже. У Паши было много вопросов к Белобраду, однако, прежде нужно было ответить на вопросы самого волхва.

Впрочем, Паша не так долго странствовал по этому миру, чтобы его рассказы могли занять долгие часы, и вскоре настала его очередь спрашивать:

– Что случилось с замком? – первым делом спросил он.

– Его разрушили. Вернее, он рассыпался сам через несколько лет после нашей победы, – Белобрад пил горячий сбитень из кружки, постоянно дуя в нее, – Впрочем, это был не последний подобный замок.

Тут старик замолчал, а Паша понял, что старик ничего не будет рассказывать сам, и понадобится много вопросов, чтобы хоть что-то узнать.

– А что стало с Еремеем, Иваном и другими?

– Когда вы погнались за Аспидом, Хотислав повел всех в решительную атаку. Мы победили. А вы… – Белобрад на миг остановился, – Из вас вернулся лишь Еремей. Он сказал, что все вы погибли, сражаясь за мать-сыру-землю, как подобает воину и истинному сыну своей земли. Ваши тела он предал огню, взяв от каждого по предмету на память. Впрочем, твоего тела там не было, как я помню. Что же касается Хотислава, его группа исчезла через несколько лет. Очередная охота на нечисть стала для них последней.

– А где сейчас Еремей, ты знаешь? – с нетерпением спросил Павел, пропуская мимо ушей историю о печальной судьба своего единственного врага.

Только сейчас Паша понял, что других врагов у него и не было, хоть его пытались убить многие. Враг есть тот, чья смерть не принесет радости, но положит конец борьбе, а значит, и самосовершенствованию. Теперь Паша не знал, ради чего ему становиться сильнее. Ведь действительно важных причин для этого не было. То, что он уже имел, вполне могло обеспечить ему безопасную жизнь. Ему нужен был новый враг, враг, которого Павел обязан превзойти.

– Я не знаю. Говорят, он ушел к варягам, так как устал. Все мы, герои былых времен, теперь уставшие старики, – Белобрад погрузился в раздумья, замолчав.

Паша не решался задать новый вопрос, хотя тот упрямо пытался вырваться наружу, как вдруг, безмолвно сидевший на стуле старик, поднялся и быстро ушел в другую комнату. Это было довольно неожиданно, но Паша уже привык к поведению местных мудрецов и магов.

Старый лекарь отсутствовал не более трех минут, и вскоре вернулся, держа в руках какую-то коробочку.

– Я не совсем понял, почему он тогда попросил меня об этом, – возбужденно заговорил Белобрад, – Он просил меня передать тебе это, если я когда-либо тебя увижу.

С этими словами он протянул шкатулку Павлу.

– Что там внутри? – спросил тот, принимая подарок.

– Не знаю, я не открывал ее.

– Все пять сотен лет?! И тебе не было интересно, что же там? – удивлению Павла не было границ.

– Это предназначено тебе, а мне чужого не нужно.

Паша лишь хмыкнул и принялся открывать шкатулку. В отличие от Белобрада, он не собирался откладывать открытие шкатулки на несколько сотен лет, ему было очень интересно, что же там внутри. Шкатулка не имела никаких видимых замков или запоров, которые Паша отчаянно искал, вертя наследство волхва в руках. Он уже подумывал спросить у Белобрада, как открыть эту коробку, но вдруг почувствовал тепло, исходящее от полированного дерева. Тепло приятно растекалось по рукам, и Павел даже не сразу понял, что держит в руках уже открытую шкатулку. Тут он подумал, что Белобрад просто не мог открыть шкатулку, тем паче в ней могло лежать что угодно, вплоть до смертельного яда. Мало ли, что было на уме у Еремея, которого теперь называют Велимудр. Однако любопытство взяло верх, и Паша заглянул внутрь.

На обитом тканью дне лежал браслет, тот самый, что некогда подарили Павлу эльфы, провожая своего гостя. Но он был там не один, рядом лежал красного цвета камушек, усыпанный черными точками. Других вещей в шкатулке не было. Браслет он надел на руку сразу же, камень же спрятал под рубаху, в тайный карман, решив ознакомиться с ним позже.

– Больше он ничего не просил передать? – спросил Паша у волхва.

– Нет, больше ничего.

Они еще немного посидели у камина в молчании. Ясмина и Мигэль вскоре удалились в предоставленную им комнату, оставив старика и Павла наедине. Но оба молчали, глядя на огонек в камине.

Треск камина приятно убаюкивал, этому способствовал и сытный ужин, которым попотчевал гостей Белобрад. Паша глубоко зевнул и понял, что все еще не отоспался после долгих путешествий. Белобрад опередил его, первым предложив отойти ко сну. Уже через полчаса Павел лег в мягкую кровать и сомкнул веки, моментом погрузившись в сон.

Глава 5.

Утро выдалось хмурым, к тому же внутри крепостного двора царила паника и сумятица. Когда Паша выглянул на улицу, ему показалось, что никак не меньше половины всего окрестного населения набилось за стены цитадели.

В доме никого не было, по крайней мере, Павел не смог никого найти. Зато на столе его ждал чуть остывший завтрак, но не ставший оттого менее вкусным и желанным. Насытившись, Паша собрался наконец-то узнать, в чем же дело и отчего в крепости собралось столько народу.

Запереть двери дома было нечем, поэтому Паша их просто захлопнул, надеясь на порядочность местного населения. На центральной площади, прямо перед теремом местного правителя, наместника князя, собралась разномастная толпа, в основном состоящая из местных крестьян и лесорубов. Все они о чем-то оживленно, с явным испугом на лицах, переговаривались. Некоторые требовали увидеть наместника князя, по имени Велислав. И тот не заставил себя долго ждать, по крайней мере, для Паши, наместник вышел быстро.

Пробираться вглубь толпы совсем не хотелось, Паша решил попытаться уловить суть происходящего прямо с порога дома, благо крепость была не слишком большой и он мог видеть наместника.

– Защити!

– Спаси нас!

Подобные выкрики все чаще раздавались со стороны толпы, но были слышны и совсем иные возгласы. Какому-то оратору в коричневой рясе удалось проникнуть в толпу и устроить там представление.

– Истинно говорю вам, все беды ваши от поклонения кровожадным варварским богам. Лишь отец ваш, Господь Бог может положить конец вашим страданиям. Очиститесь от скверны, примите в сердца ваши истинного Бога вашего, что не пожалел жизни за грехи ваши. Лишь тогда настанет благодать, лишь тогда ваши души будет спасены!

Он пытался продолжить свою ярую проповедь, но несколько стражников, разрывая на нем его лохмотья, потащили его за собой в направлении местной темницы. Проповедник неистово сопротивлялся, но никто не спешил ему на помощь, а стражи были явно сильнее его неистовой веры. Видя, что его схватили и уже не отпустят, проповедник принялся проклинать варваров, их богов, и все, чем они дорожат. Он, захлебываясь собственной слюной, грозил им гиеной огненной, адскими муками и вечными страданиями. Но его уже никто не слушал, все внимание было обращено на балкон терема, с которого Велислав собирался обратиться к народу.

– Ведомы мне ваши чаяния, – громко, будто в мегафон, сказал наместник, – Лютый враг поселился на наших землях и наш долг защитить ее. Но прежде чем мои дружинники пойдут на врага с войной, чтобы сложить головы за наших детей, я хочу обратиться к вам.

Тут он на минуту замолчал, ожидая, пока толпа полностью затихнет. Люди шикали друг на друга, и даже Паша замер, ожидая, что же скажет Велислав.

– Есть ли тут смельчаки, готовые отправиться на болота, чтобы узнать, где прячется враг, кто он и насколько силен? Есть ли среди вас те, кто не боится тварей нечистых. Каждый, кто поднимет меч ради общего блага, будет щедро награжден златом, а имена их будут высечены на камне судеб мира. Времени у этих смельчаков до вечера. Пусть они придут ко мне и расскажут, чем могут помочь. Ежели никто не придет, я поведу дружину завтра утром.

С этими словами он скрылся в тереме, чем вызвал волнения в толпе. Кто-то хотел уходить, а кто-то ждал, что наместник выйдет еще раз. Теперь в толпе началась неразбериха, люди попросту не могли разойтись.

К этому моменту к дому подошли Мигэль и Ясмина, неся в руках корзины с продовольствием. Неожиданно дверь дома распахнулась, и оттуда выглянул доселе ненайденный Павлом волхв.

– Чего там стоите, в дом идите все, – приказал он, и скрылся в дверном проеме.

Все поспешили выполнить приказ и последовали его примеру. Что-то играло внутри Пашиной груди, его взбудоражили слова Велислава. Нет, враги не умирают, пока не останутся превзойденными, пока не станут слабее, чем ты сам. Паша уже решил, чем будет заниматься в ближайшее время.

– А что за болота такие? – спросил он у волхва.

– А ты никак смельчак?

– Может быть, все зависит от того, что за недруг на тех болотах, – Пашу на самом деле не слишком волновало, какие именно враги его ждут. Он точно знал, что пойдет на болота.

– Всякий, – отмахнулся волхв, – Давно там неспокойно. Проклято оно, то болото. И проклятие подпитывают такие, как твоя подруга, только греческие. Я ловил их, да силы уже не те, всех не переловишь. Много воинов там положил Велислав, да все без толку.

– А колдовством там никак не управится? – с некой надеждой в голосе спросил Паша.

– Не так много осталось тех колдунов, что желают заниматься подобным. Новый бог, что идет к нам юга, к чародеям немилосерден, его руки дотягиваются и сюда. Любой мало-мальски сильный чародей может стать его жертвой. А если нет, то этого чародея заставят служить при княжьем дворе, – волхв поглаживал ручку кресла.

– Но ты же жив, и Еремей, надеюсь, тоже, – заметил Павел.

– Я уже не тот, что был раньше. Я больше не приношу жертв богам, и они не дают мне сил, позабыв о моей службе. Я умираю. Медленно, но верно. Я почти не творю никакой волшбы, потому что она отнимает у меня слишком много сил. А я устал от борьбы. Во имя богов или мира, смерти или всеобщего благоденствия. Я просто устал. Пусть это будет так. Все, что у меня осталось, это знания, которые я вряд ли успею передать.

Старик загадочно улыбнулся, и Паша понял, что не услышал и крупицы из того, что мог бы сказать Белобрад. Устал. Это объяснение показалось Паше слишком простым. В нем нет мудрости, лишь уныние и нежелание признать собственное бессилие. Но Паша был уверен, что за этим словом крылось нечто большее, чем простая слабость.

– Хм, и что же делать? – вопрос звучал риторически, но Паша действительно желал получить ответ.

– Ты молод и силен. Я вижу, ты хочешь борьбы, ты не готов к смирению, которое величают мудростью, присущей зрелому мужу. Тебе стоит принять вызов судьбы. Ты оказался в стенах этой крепости ровно тогда, когда был здесь нужен. И тебе предоставлен выбор – сразиться или уйти. Не имеет смысла, ради чего и чем бороться, имеет смысл лишь выбор пути. Важно, будешь ли ты бороться, или же будешь созерцать, все остальное не более чем посредственность. Ты не можешь быть хорошим или плохим, причислить себя к злу или добру. Ибо делая хорошо одним, ты неизменно принесешь беды другим. Это неизбежно. Не знаю, зачем ты вернулся в этот мир и чего искал. Какая у тебя была цель. Но если ее не было, тебе нужно ее найти. Найти сейчас. Борьба или созерцание. Любая война не только разрушение, но и созидание. Став на путь войны, ты не скоро обретешь покой, но нужен ли он тебе? – старик говорил медленно, но речь его выглядела заготовленной, хоть и простой, – Если ты хочешь спросить у меня, что тебе делать, то я отвечу. Стань на путь войны и испытай себя в этом.

Волхв замолчал, глядя в камин, а Паша смотрел на Белобрада, словно ожидая чего еще. Но тот молчал.

– Хорошо. Я действительно вернулся сюда, чтобы стать на путь войны. Ты помог мне понять это, – Паша погладил эфес так и не снятого с пояса меча, – Однако, у меня есть и иной вопрос. Как мне победить тех тварей, что основались на болотах?

– Нужно уничтожить само проклятие, их порождающее. Источник всех этих бед. Я не знаю где он, и что из себя представляет. Но он может быть связан с одной старой легендой, – старик вдруг закашлялся, но как-то наигранно, будто просто приготавливаясь к рассказу.

Паша слушал внимательно, стараясь уловить каждое слово волхва. Потому внимательно слушал даже кашель, будто полагая, что это может быть частью легенды. Старик же, убедившись, что слушатель подготовлен, начал свое повествование.

– Давным-давно, жил-был молодец. Не было у него ни матери, ни отца. Убили их кочевники, а его, молодца этого, еще младенцем взяли на попечение жрецы. Жрецы почитали всех богов, исправно приносили им жертвы и славили их, но в особенности почитали они Чернобога и Белбога. Этому научился и тот молодец. Стал и он почитать этих богов в равной степени, не выбирая ни одного из них как своего единственного покровителя.

Тогда явился к нему Белбог в личине старца и показал ему, как ярок и могуч свет. Восхитился тогда молодец и решил принести большую жертву Белбогу. Но явился к нему и Чернобог, показав всю бесконечность и безмятежность тьмы. Тогда молодец решил принести большие жертвы обоим богам, чтобы восславить их. Однако те рассвирепели, и ниспослали на молодца беды и злоключения. Утоп тот молодец в тех самых болотах. Но не приняли боги его в свои обители, оставив душу его бродить по земле, – откинувшись на спинку кресла, Белобрад закончил рассказ.

Паша же ждал, что последует какая-то мораль или пояснения, поэтому молчал, предоставляя волхву возможность говорить.

– На самом деле я совсем не верю в эту легенду, – вдруг заявил Белобрад, – Не похожа она на правду, ибо появилась она всего-то лет пятьдесят назад, лет за десять, как я тут поселился. Говорят, будто кто-то видел того парня, будто и жрецы тут были, но потом ушли. Однако ни одного капища поблизости я тут не обнаружил. Да и не похоже это на богов, хотя, как говорят почитатели распятья, пути Господни неисповедимы. Однако какой бы ни была легенда, а неупокоенный дух там есть. И, наверняка, если он и не прямая причина происходящего, то, по крайней мере, как-то с этим связан. Убить его будет не просто, легче ему попытаться помочь, завершить то, что он не успел при жизни.

– Он будет говорить со мной? Как мне узнать, что именно он не успел сделать? – спросил Паша.

– Может и будет. А может, и нет. Нужна подготовка, не ходи сегодня вечером к Велиславу, если ты встал на путь войны не ради злата. Тебе не зачем торопиться, я думаю, найдутся охотники и без тебя.

– Хорошо, – Паша согласился с волхвом, ведь золота ему хватало.

К вечеру нашлось немало смельчаков из числа местного населения. В основном это были неокрепшие юнцы с едва проклюнувшимся пушком на лицах, но выставленным на показ мужеством и рвением. Некоторых из них насильно уводили домой отцы, но многие оказывались хитрее и проворнее заботливых родителей. Таким образом, на болота отправились тринадцать человек, вооруженных едва ли не заточенными палками, а организованы он были не лучше, чем дети, потерявшиеся в лесу.

Паша смотрел им вслед, понимая, что ни один из них не вернется, даже если струсит и попытается бежать. Он струсит слишком поздно и не успеет повернуть назад вовремя. Паша понимал это, и ему было интересно, понимают ли это они. Паша не мог назвать героями этих ребят, ведь их смерть не несет смысла. Он совсем не верил, что они смогут справиться с напастью, которая перепугала всех в окрестностях.

«Самоубийцы, мнящие храбрость высшим идеалом. Они честно поклялись защищать свои земли, но что толку от честного трупа, куска безжизненного гниющего мяса, которое бессмысленно погибло во «благо» Родины?»: подумал Паша, и, вздохнув, вернулся в дом. Ему предстояло подготовиться, ведь он собирался спасти если не этих смельчаков, то хотя бы их родных и близких.

Для борьбы с духами существует множество способов, но каждый из них может не сработать. По крайней мере, так заявил Белобрад. Ясмина позволила себе не согласиться с ним, но волхв быстро осадил молодую ведьму. Ей точно не стоило тягаться с ним в знаниях, Белобрад был источником, казалось, любых мудростей и знаний.

Суть предложенного им плана заключалась в том, чтобы как можно незаметнее пробраться на болота, пока отправившиеся туда смельчаки будут отвлекать на себя внимание нечисти. На болотах, со слов волхва, каждую полночь появляется призрачная роща. Но бродов к ней никто не знает, потому как входить в эту рощу желающих было мало. Скорее всего, в той роще и обитает искомый дух. Для него волхв заготовил специальное зелье, которым следовало смазать оружие, чтобы поразить бесплотного духа. Найти же брод к роще предполагалось с помощью специального заклятья, которое сможет прощупать дно и найти нужную тропу.

Звучало все это просто и ободряюще, однако Паша понимал, что это лишь слова. И каким бы ни был план, он всегда может не сработать. И Паша был почти уверен, что простой прогулки не выйдет. Оставалось надеяться на удачу, которая до этого момента не покидала его.

В какой-то момент он почувствовал, что ничем не отличается от тех тринадцати ребят. Он шел в логово смерти, и нельзя было сказать, что шел не просто геройствовать. А ведь умирать не хотелось, еще меньше хотелось показаться слабым, трусливым. С этого и начинаются все глупые смерти, или, как сказал Белобрад, путь войны и воина на нем. Паша нашел в себе силы встать на этот путь, но отринуть страх сил не хватало.

Затемно, в компании Ясмины и Мигэля, он выдвинулся из крепости, так, чтобы никто их не заметил. Пришлось несколько раз отводить глаза стражникам. Паша не видел в этом никакого смысла, но вот Белобрад видел, и приходилось следовать его указаниям, так как было решено не отклоняться от заранее продуманного плана без веских причин.

На Пашином поясе красовалась новая, полученная в дар от волхва, сумка, в которой удобно разместились различного рода снадобья. Туда Паша уложил свои собственные и две бутылки, полученные от волхва. В одной из них плескалось зелье, которым нужно было смазать оружие, вторая же содержала знакомую Паше смесь из отходов жар-птицы. Мигэль тоже получил сумку, и не только ее, но и целое собрание различных эликсиров, предназначение которых Паша даже не пытался угадать. По каким-то необъяснимым причинам Белобрад предпочел объяснять все лишь эльфу, которого он все-таки принял в ученики, и принял только его. Паша и не просился в таковые, но ожидал, что какая-то часть знаний перетечет и к нему. Нельзя сказать, что Пашу сильно задевало строгое следование каким-то канцелярским правилам – если ученик один, то одного и учить. Но некоторый осадок от такого положения вещей оставался. А напрашиваться Паша не хотел, тем более что в данный момент его больше волновал поход на болота.

Сидя у ночного костра, он думал о том, зачем он вообще здесь. Ведь он чужд этому миру, и, должно быть, это вовсе не его война. Его война осталась там, бой со спиртным, с коррумпированным и корыстным обществом, с безликой, бездумной и бездушной толпой, и с частицей этой толпы – с собой. Это была его война, в которой он бы проиграл, уступая сражение за сражением. А значит, он сбежал, как трус, признав себя слабее своего противника. Сбежал, чтобы начать новую, но чужую войну. Ему слабо верилось, что он мог быть рожден для этих событий, для этой жизни. А если же это было ему предначертано, то он не видел смысла в борьбе, ведь кто-то уже прошел этот путь, когда писал его судьбу. Но ему не хотелось верить в судьбу и предначертанность событий, это лишало смысла всякую борьбу и действие.

Огонь тихо трещал свежим хворостом, или Паше казалось, что трещал он тихо. Ночь, укрыв землю призрачным одеялом с россыпью звезд, была чарующе спокойна, а звезды перемигивались в небе, будто посылая сигнал о том, что они живы. И так далеки.

«А зачем они идут за мной? Кто я для них?»: внезапно задался вопросом Павел, окинув взглядом спящих спутников. Он подумал, что если сам не уверен в своих действиях, то как он может вести за собой людей, и как они это позволяют. Что они видят в нем? Он всегда лишь хотел быть лидером, но никогда им не был, укрывая страх и неуверенность за излишней веселостью или бессмысленной храбростью, обусловленной то ли принципом, то ли делом чести. Паша был слабее сложившихся обстоятельств и не мог их изменить, пребывая ведомым, а не ведущим. Быть может это и есть его судьба, ее сила.

Паша уже не в первый раз шел в объятья смерти без всякой в этом нужды. По большому счету ничто и никто не заставлял его это делать, но он шел. А теперь он вел за собой людей, и этот факт, странным образом, придавал ему уверенности. Ровно столько, сколько было нужно, чтобы не повернуть назад. Он принял на себя ответственность, принимать которую его не просили. Он думал, что Мигэль и Ясмина отдали свои жизни в его руки, хотя все могло быть с точностью до наоборот, но ему хотелось считать вожаком себя. Вожаком, который готов идти в бой, пусть и бессмысленный.

***

От болот веяло затхлым, с примесью гнили, запахом. Изредка встречающиеся остатки доспехов, костей, а иногда и полуразложившихся трупов вызывали чувство ирреальности происходящего. Подобного Паша не видел даже в этом мире, все походило на какой-то фильм ужасов о ненасытном болотном чудище. Однако и этот пейзаж, каким бы он ни был ужасным, стал привычным. В конечном итоге, кроме отвратительного запаха и неприятного для глаз зрелища, болото ничего в себе не несло. А человек быстро привыкает ко всему, что не несет моментальной смерти, особенно если нет другого выхода.

Следов компании, которая отправилась на поиски неприятеля, видно не было. Паша так и не смог нагнать их, хоть и торопился. А значит, торопились и они. «Глупцы, торопились умереть»: думал Павел, осматривая окрестности. Но найти никого не удавалось, и это скорее радовало Павла, ведь они продвинулись глубоко в болота, а свежих трупов и чудищ не встретили. Вокруг были лишь чавкающие топи, кочки, да поросшие травой тропы. Паша даже начинал подумывать, что особых причин для беспокойства у жителей крепости нет, они просто выдумали те полчища нечисти, что должны были бы обитать здесь.

Глядя в полученную от волхва карту, Паша понимал, что абсолютно ничего не понимает. Вокруг не было никаких ориентиров, а закорючки, начертанные на плотном листке бумаги, никак не походили на окружающий его пейзаж. Не было искомой рощи, ни холмов, ни деревьев. Начинало смеркаться, и Паша спрятал карту в сумку, решив полагаться на собственное чутье.

Найти хвороста для костра не удалось, пришлось разводить костер с помощью хитрого заклинания. Оно медленно стягивало болотные газы к очагу. Непривычно синий огонь тускло освещал мерцающий круг у костра, но тепла давал достаточно, чтобы согреться и высушить отсыревшие вещи.

На болотах снега не было, хоть и чувствовались крепко, особенно ночью, схватывающие землю заморозки. Но, несмотря на это, погода на болотах царила осенняя, невероятно сырая. Это было куда хуже, чем сухой морозец. Влажными пальцами, холод пробирался сквозь одежду и леденящими касаниями щупал уставшие тела, делая путешествие невыносимым.

Наутро Паша понял, что уже завтра он окончательно застудит спину и будет побежден без боя, одной лишь атмосферой болот. В подобном положении пребывали и Мигэль с Ясминой, хоть спать им было и теплее.

– Полнолуние было еще вчера, – заметил Мигэль, – Тебе не кажется, что мы выбрали неверный путь?

– Не кажется, – отрезал Паша, который и сам чувствовал неладное, но не хотел этого признать.