Просто 3

Ужин прошёл, как праздничный обед. Дядька достал из запасов сладости, всё равно где-то через пять дней дома будем. Все смеялись, шутили, было видно, что все счастливы, что батюшка выздоровел. Женщины сидели со всеми вместе, также шутили, смеялись. Я смотрел на них и только удивлялся, как же люди могут искренне радоваться выздоровлению, освобождению других людей, радоваться возвращению в семью мужа, возвращению сыну батюшки, возвращению друга и просто человека.

Ко мне подошла Лена. Я только недавно узнал, что её зовут Лена. Она попросила показать ей моего коня. Она их никогда не гладила. Я как-то даже занервничал, никогда с девочками близко не общался, просто не представлялось возможности. Но, вида не подал, наши лошади паслись на поляне недалеко от нашего обоза, и подвёл её к своему коню. Заранее взял хлеба и дал ей, чтобы она его угостила. Столько восторга от кормления я никогда не видел. Конь нежными губами брал из рук хлеб, касаясь её пальцев, и она смеялась как маленький ребёнок.

Я обещал научить её ездить на коне, но, это нужно будет сделать дома, моего прежнего коня отдали Гене, он и спокойней, и потише. А это боевой конь, на нём учить не получится, сильно горячий. Он только меня нести может. Мы разговаривали о сегодняшнем исцелении, Лена рассказывала, как её матушка ухаживала за моим батюшкой, когда его боярские слуги привезли без сознания и просто бросили у их дома. Он пришёл в сознание только на седьмой день и как все они были этому рады. Как её матушка выкармливала его из ложечки. Ведь, он встал только через месяц. Говорила, что их боярин всех неугодных опаивает какой-то отравой, от которой люди становятся тихими и послушными, и делают всё, что им прикажут. Мы гуляли долго, пока дядька не позвал. Посмотрел на меня как-то странно, даже не улыбнулся и сказал, что нам пора в дозор. Я передал Лену её матушке и тётушкам, а нам предстоит бессонная ночь. Мы с дядькой уже привыкли к такому режиму.

После этой прогулки мы стали гулять с Леной каждый вечер. Она рассказывала о своей семье, как их похитили и как они жили до похищения. А я рассказывал о лагерной жизни, как мы с дядькой на рыбалку ходим, о моих батюшке и матушке. И каждый раз дядька меня звал в дозор. Я уже хорошо познакомился с тётушками Лены, они не родные, просто жили по соседству и вместе ехали с тем обозом, на который напали разбойники. И они совсем не старые, как мне казалось вначале. Дядька сказал, что у нас бывают обозы до Мурома, есть возможность попасть им домой.

Мы въезжали в наш городок. Здесь у батюшки много друзей и все они знали о нашей потере. А теперь, когда узнавали, что мы нашли его, все поздравляли нас, шли рядом с обозом, желали батюшке здоровья. Молодые мальчишки поскакали предупредить матушку. Когда мы уже подъезжали к дому, она бежала нам навстречу. Батюшка соскочил с телеги и побежал к ней. Ноги её слабели, батюшка её еле подхватил. Соскочил я и мы вдвоём ввели её во двор.

Пока родители приходили в себя, мы с дядькой провели наших новых друзей в гостевой дом. Тётушка Лена распорядилась затопить баню, разместила гостей по комнатам и позвала всех в столовую. Там уже накрывался стол. Родители из комнаты ещё не выходили. Тётушка Лена вышла, сказала, что всё уже хорошо, позвала гостей к столу. Сказала, что сейчас только лёгкий перекус, а после баньки уже плотно поужинаем. Она увела гостей примерить одежды, ведь, они как собрались, так ничего со страха не взяли.

Приходили родные, поздравляли, и уходили, зачем тревожить людей с дороги. Все попарились, я пошёл последним. Никогда не парюсь. Несколько раз пробовал, так потом в кадке с холодной водой сидел, мне казалось, что я сейчас загорюсь. Я в бане просто моюсь. Батюшка с дядькой после парилки несколько раз в речку прыгали. Вечером сидели за столом, говорили, опять знакомились. Батюшка рассказал, как его женщины выхаживали, можно сказать – спасли. Интересно было на них смотреть, без платков, по-домашнему. Румяные от баньки и сбитеня. А там на чужбине я думал, что они старые, а им лет не больше, чем матушке. Все сильно устали, решили спать лечь пораньше. Какая благодать лечь в родную постель. Бельё пахнет домом, даже половицы дома скрипят по родному.

А утром всё равно не спится, нет, чтобы поспать подольше, так глаза открылись ещё раньше, чем солнце встало. Решил не нежиться, сразу захотел побегать. Родной берег озера, родная река, родные наши места рыбалки. Когда прибежал домой, матушка ругалась, говорит, совсем с лица спал, кожа да кости, а дядька только ухмылялся. У колодца несколько вёдер на себя вылил, крынку молока, и переодеваться. Матушка уже звала завтракать. Как же я люблю домашние блинчики с вареньем и сметаной! Сбитень на травах и сушёных ягодах, у дядьки свои рецепты, только он его заваривает.

В конце завтрака батюшка поблагодарил своих спасительниц, сказал, что гостевать могут сколько угодно, а как захотят, ближайшим обозом отправит их в Муром. А Александре с дочерью и сыном предложил остаться жить здесь, их мужчин разбойники побили всех, никого близких в Муроме, скорее всего, не осталось. Некуда им ехать. Могут жить в гостевом доме, а помощь по хозяйству всегда нужна. На том и порешили, особых возражений не было. А тётушки из Мурома по приезду весточку пришлют, может быть, родственники какие и объявятся.

Лена попросила меня показать ей городок, походили, побродили по родным моим местам, сводил её на озеро. Домой пришли к обеду. Лена напомнила мне, что я обещал её научить на коне ездить. После обеда и решили начать. Мы с Леной договорились, что пока все после обеда будут отдыхать, мы и начнём. Так и сделали. Мой детский конь, конечно, уже был стареньким, но, Гену катает, и Лену сможет. Я надел седло, сбрую. Для посадки на коня ещё дядька сделал мне ступеньки, потом с их помощью Гена садился, а теперь и Лена будет. Я объяснил ей что и как делать, а сам держу за уздечку.

Села с первого раза, стал выводить из конюшни. Лена двумя руками вцепилась в поводья, ногами зажала бедного коня и сидит, не жива и не мертва. Я веду медленно их, ободряю коня, чтобы, не дай бог, не испугался, потом стал ободрять Лену, говорю, чтобы расслабилась и почувствовала себя в седле, а для этого нужно подняться на стременах. Лена исправно выполняла все мои наставления и потом мы просто стали ходить по двору, чтобы она почувствовала себя в седле. Нужно научиться стоять на стременах, нужно поверить в их опору и в их надёжность.

Вот так и ходили по двору, пока дядька не вышел, подошёл, посмотрел, и дальше ушёл по своим делам, хитро улыбаясь. Потом, когда Лена уже уверенно стала стоять на стременах, могла управлять своим телом, я разрешил ей уже самостоятельно ездить. Налево, направо. Новых упражнений решил не делать, пусть закрепляет этот урок. Лена исправно ездила, управляла. Вышли батюшка, матушка, тётушка Александра и тётушка Лена. Все посмеивались про себя. Я был горд, моя первая ученица показывает прекрасные результаты.

На следующий день мы с Леной решили поехать на поля, по лесным тропинкам. Мне было удивительно смотреть на неё. Лицо её выражало восторг, глаза расширены. Я прекрасно знал эти места, мы с дядькой в своё время не по одному разу здесь проехали. Идём шагом, пусть почувствует коня. Только, на каждом шаге коня, глаза её мигали и были удивительными и восторженными. Я шёл рядом, чтобы её не стеснять, делал вид, что смотрю на дорогу и только иногда бросал на неё короткие взгляды.

Мы стали каждое утро отправляться на конные прогулки, взрослые нам ничего не говорили, только дядька при встрече бросал хитрые взгляды. Лена стала уже хорошо держаться в седле, конечно, галопом ещё не пускала, но, рысью мы теперь ездим постоянно.

После спасения батюшки на нас с дядькой посыпались заказы в охрану. Но, батюшка сказал, чтобы мы до конца лета отдохнули и сил набрались. А, заодно, и цену себе на ратном рынке набьём, не бросаться же на первого встречного. Это так дядька шутить любит.

Мне приходилось постоянно держать себя в форме. Дядька не давал покою. У него группа молодых всё время просила меня на учебные бои. Но, это и мне хорошо, и им учёба. Лена с девчонками сидят на брёвнах у поваленного дерева, это их наблюдательный пункт. Они наблюдают за нашими боями, у каждой свой любимчик, переживают, поддерживают. Дядька их не выгоняет, говорит, что воину всегда нужно, чтобы за него кто-то переживал. От этого у него силы прибавляются.

Здесь у нас и кулачные бои, и борьба, и мечи. На конях драться мы уходим за лес, там большое чистое поле, без камней. Вот здесь мы уже в полной амуниции и на конях. Конечно, мечи деревянные и копья без наконечников. Из всей дядькиной группы только двоим он разрешает со мной биться. Боится, что покалечу его молодёжь. На такие бои стекается вся округа. Но, я бьюсь в четверть силы и растягиваю бой. Иначе, не интересно. Молодёжь самолюбивая, горячая, дядька говорит, что сопернику всегда нужно оставлять надежду на победу.

Батюшка уже решил потихоньку заниматься делами. Ему предлагают строить и в Суздале, и в Муроме, и в Новгороде, и в Ярославле. Он решил приобщать меня к своим делам, чтобы я был рядом, да и дядька. Матушка сказала, что нечего мне дружинником служить, нужно мозгами своими жить, мастерство с человеком остаётся всегда. И я с ней согласен, биться люблю, но, ходить в походы неизвестно за кого, это меня как-то не прельщает. Дядька говорит, что историю пишут победители, а побеждают не всегда лучшие.

Мне нравится строить. Батюшка показывал мне те крепости, те соборы и те хоромы, которые он построил, так это просто замечательно. Твои творения простоят века, на них будут смотреть десятки поколений людей. И пусть все забудут кто это построил, но, всё равно, в твоих творениях будут жить люди, будут в них решать задачи государственной важности, решать судьбы страны и судьбы народов. Это же прекрасно! Мне, конечно, хотелось бы участвовать в великих битвах, но, таких битв может и не достаться, а я проведу свою жизнь, разгоняя восставших холопов и гоняя по лесам разбойников. А коли придёт время великой битвы, мой меч и мой конь всегда со мной. Так я рассуждал, пока решал, работать мне с батюшкой, или идти дружинником в Новгород.

Свой выбор я сделал. Как говорит дядька, мне нужно научиться владеть топором не хуже, чем мечом. Когда посмотрел, как он управляется с ним, диву дался. За несколько минут он из деревянного полена сделал доску, которую Лена сразу забрала для разделки мяса, да ещё и ручку украсил, чтобы не выскальзывала из рук. Вот тебе и дядька! У батюшки в каждом большом городке много друзей, товарищей, как он говорит. Так это и городошники, кто строит деревянные крепости, и древоделы, строители – зодчие деревянных зданий, и плотники с широким профилем, столяры, мостанки, кто строит мосты. Много знакомых кузнецов, токарей. Да всех мастеровых он знает, со всеми знаком. Когда ему дают заказ, он чертит, считает, ищет материалы, и ищет подрядчиков, кто и что сделает. Он этому мастерству у своего отца научился, а отец – у своего отца, и так далее. В общем, он специалист по строительству из дерева. Сам много теремов и соборов построил, пока молодой был. Топором махать умеет, как он иногда смеётся.

Через неделю планируем выезжать в Ярославль, там нужно будет рубить целый купеческий двор, с лавками, с конторами для купцов, с амбарами и гостевым двором. Надлежало, фактически, перестроить главную площадь городка, а здесь и сам собор со всеми прилегающими постройками. Главные бумаги на строительство уже были подписаны, теперь нужно ехать и искать подрядчиков, поставщиков. Это только в Ярославле. Ещё начали рубить терема и хозяйственные постройки для князя в Суздале. В Муроме рубили терема. Это там так многоэтажные дома называют. С резьбой, с украшениями. Два собора рубилось в Новгороде. Конечно, византийские мастера ставят соборы каменные, но, это дорого. Рубленый деревянный собор стоит намного дешевле.

Вот в таких заботах мы и провели ещё семь лет. У батюшки дела шли в гору, мы с дядькой постоянно объезжали стройки, проверяли качество работ, сроки выполнения. Но, особенно никто ничего не нарушал, всё выполнялось хорошо. В начале весны я сообщил родителям, что хочу жениться. Конечно, это не было ни для кого неожиданностью. Все видели нашу любовь и, думаю, что никто не мог быть против. Когда мы с дядькой уезжали, я считал каждый день до встречи, а Лена, говорят, опять одевала платок и закрывала лицо. Матушка с ей разговаривала, тётушка, пытались как-то развеселить, отвлечь, но, лицо, как скала, ни улыбки.

Зато, как только приезжаю я, мы весь день по полям катаемся, матушка даже обижается, что и она, ведь, тоже скучает. Матушка её любит, а тётушка всё время опекает, как только мы вернулись с чужбины, она стала учить её грамоте, рукоделию. А дядька только усмехается, говорит, что в молодости не наигралась. А на самом деле, и вышивают, и наряды шьют сами, и украшения делают. Мне нравится, а когда похвалю, я опять на миг вижу те глаза, которые меня так тогда смутили. Есть в этих глазах какое-то волшебство, какое-то чудо.

Наряды уже шьются, приготовления к свадьбе идут полным ходом. Батюшка хитрец, только недавно он мне сказал, что дом, который строится около нас, это он рубит. Они с матушкой решили, что свадьбы всё равно не миновать, вот и начали. Дом уже достроен, отделка и по мелочам только осталось. Когда мы ехали с дядькой через Муром, нашли Лениных родственников и тётушек, с которыми они на чужбине были. Пригласили их на свадьбу, вот, везём подарочек матушке Александре и Лене. Лену, наверное, никто и не узнает. Я сам заглядываюсь на неё, втихую, а потом, когда увидит, стрельнёт глазами, что у меня аж дух захватывает, и смеётся, закатывается. Дядька только хитро улыбается в усы.

Обоз у нас приличный, человек двадцать гостей везём, дядька говорит, что в новом доме и расселим, а что ему пустовать. Лена всегда чувствует, когда мы должны приехать, всегда выходит за околицу встречать со своим младшим братом, большой он у них уже стал. В учебных лагерях тоже всё время, только сейчас на свадьбу его отпустили. Говорят, хороший воин, и в борьбе, и на мечах. Мы подъезжаем, а Лена уже навстречу выбежала, на коня посадил, и слышу, как её сердце бьётся. У меня аж дух схватило. А она сидит рядом, и на меня смотрит, и опять эти глаза, и так близко.

Когда матушка Александра увидела гостей, даже растерялась, не верила своим глазам. Ведь, все такие родные и близкие. Слезу пустили все, не без этого. Повела всех размещать, перекусить и в баньку. Лена помогала, только изредка бросала на меня свои взгляды, от которых у меня голова винтом идёт. Дядька посмотрел на меня и повёл обоз разгружать, с лошадьми разобраться, работы по хозяйству много. С дороги сели, слегка перекусили, поговорили. Да какие разговоры? Восторги, ахания и охания.

Банька уже подходила, но, я всегда последний. После баньки уже приготовили хороший обед, застолье, речи, пожелания. А мы с Леной пошли погулять. Как же она перед свадьбой изменилась. То раньше, когда мы гуляли, она перебегала передо мной то направо, то налево, убегала вперёд, отставала. А теперь идёт тихая, спокойная, повисла на руке, слушает меня и изредка бросает взгляды. Мы остановились у речки, сели на корягу, солнце уже шло к закату, на реке всплёскивала рыба. Я стал её целовать, тихую, покорную. Целовал в губы, в глаза, в шею. Это был наш первый поцелуй. Когда мы затихли от первого безумства, мне показалось, что она спит в моих объятиях. Я целовал её во влажные глаза и смотрел на это счастье всей моей жизни. Стрекотали кузнечики в траве, щебетали птицы, лёгкий ветерок теребил её волосы и мне казалось, что когда-то всё это было, вот так явно. Я даже вздрогнул.

Лена открыла глаза, улыбнулась, поцеловала меня и выскользнула из моих рук. Пойдём домой, сказала она, нас, наверное, уже потеряли. Мы шли, а я старался вспомнить те моменты, которые мне почудились. Ведь, это было так явно, ведь, это было со мной и с Леной, где и когда? Почему я не могу этого вспомнить? Ведь, это было! Лена висела на моей руке и хитро заглядывала мне в глаза. Я опять поцеловал её, она отбежала от меня и кружилась. Я подбежал к ней, взял её за руку, и мы вместе побежали по извилистой тропинке. Навстречу нам уже шли дядька с матушкой Александрой. Дядька хитро улыбался. Матушка Александра дала Лене кофточку – солнце уже село, озябнешь.

Мы проголодались, а пир ещё не прекращался, даже усилился. Нас опять накормили, приветственные речи, пожелания. Лена держала меня за локоть, я чувствовал, как стучит её сердце, чувствовал теплоту её тела и думал, что какое же это счастье! От её теплоты мне становилось теплей и спокойней. Я уловил взгляд дядьки, и мне показалось, что он смотрит сквозь меня в какую-то даль. Потом он перевёл взгляд на Лену, опять на меня, и улыбнулся. Так улыбается только он. Гости и наши все начали расходиться, уже далеко за полночь.

А мы с Леной сидели на крылечке и смотрели на звёзды, такие далёкие и такие яркие. Когда я стал в мыслях погружаться в звёздное небо, мне опять почудилось, что когда-то всё это было, вот так явно, эти огромные звёзды висели над нами с Леной как купол, и я был как будто внутри них. От всего этого даже вздрогнул, Лена с удивлением посмотрела на меня. Пойдём спать, сказала она, ты сильно устал. Я не стал сопротивляться, да, я устал. Проводил Лену до её крыльца, поцеловал, и пошёл к своему дому. Лёг в постель и мне чудилось звёздное небо, я летел сквозь звёзды, они обтекали меня, а впереди новые и новые, мне чудилось как Лена лежит у меня в объятиях, и я смотрю на её тихое и спокойное лицо. Сон поглощал меня, я видел вечность спокойствия и безмолвия.

Лето 6549, по-новому это 1041 год, 25 июня наступил день свадьбы, нервничали все, один только дядька посмеивался и ухмылялся. Когда увидел Лену, которую вывели ко мне, я впал в ступор, все мне что-то кричат, смеются, а я стою и не знаю, что мне делать. Передо мною стояла красавица, я не мог даже на неё смотреть, выручил дядька, он обнял нас с Леной так крепко, что я услышал её взволнованное дыхание и стук её сердца. Только после этого встряхнулся и уже спокойно взял за её руку. Но, всё равно, венчание, приезд домой, всё прошло как во сне. Мне казалось, что и у Лены такое же состояние. Она только схватилась за мою руку под локоть и непонимающим взглядом оглядывала всех присутствующих и улыбалась.

Мне так хотелось, чтобы все эти гости исчезли куда-нибудь далеко. Но, они все смеялись, что-то нам говорили, обнимали нас, целовали. Выручил дядька, позвал небо смотреть. Никто вначале не поверил, но, когда вышли, все ахнули. На чёрном небе блистали всполохи, они переливались всеми цветами, как волны перекатывались, медленно, степенно, ярко. Все застыли и от красоты, и от ужаса, такого никто никогда в жизни не видел. Только дядька сказал, что такое бывает далеко на севере, он это видел. Долго наблюдали мы эту красоту, а потом всполохи начали затихать и растворились. И когда небо успокоилось и все решили заходить домой, через всё небо прошли семь ярких сверкающих шаров, из которых вылетали снопы ярких искр, и которые тоже испускали искры. Шары прочертили небо, медленно, величественно и исчезли.

После такого гости долго не заходили домой, как будто ожидали, что представление ещё продолжится. Матушка позвала всех и сказала, что молодым пора почивать, а всех остальных приглашает опять к столу. Наконец то, мы с Леной вздохнули с облегчением, мы остались одни. Я подвёл её к окну, обнял за плечи, мы смотрели на ночные звёзды и мне казалось, что они нам что-то говорят, перемигиваясь друг с другом. И мне опять показалось, что когда-то я всё это видел, очень давно и очень ярко.

Рассвет только занимался, я не могу спать долго, потом начинает болеть голова, появляется ломота в костях. Тихо выбрался из тёплой постели, чтобы только не разбудить суженую. Какое дивное слово – суженая. Я смотрел на неё, на счастье всей моей жизни и думал, как же я до этих пор жил без неё? Её волосы расплескались по подушке, одна рука обнимала мою и из-под одеяла только нос выглядывал. Взял свои вещи и решил одеться на крыльце.

Тихо, как мышка выскользнул из спальни. Свежий утренний воздух сразу ударил в ноздри, я бежал по знакомой тропинке, вначале к реке, потом вдоль озера, потом в лес, по полям и домой. Если утром не побегаю, весь день вялый, как дворовый пёс под крыльцом. Стараюсь ни одно утро не пропускать. Вдоль реки и берега озера ветерок холодненький, я прибавил хода, но, этот ветерок только бодрит, подгоняет. Птицы занимаются своими птичьими делами, рыба выплёскивается, пытаясь поймать мотылька, лошади в ночном тихо пасутся, в оврагах и низинах туман ещё не ушёл в небо.

Мои мысли вились только вокруг моей свадьбы, о моём нынешнем положении, не парубок, а муж. О моей ненаглядной, которая досматривает последние свои девичьи сны. Я даже не представляю, что бы было, если бы мы с дядькой не поехали искать батюшку? Если бы не нашёл это тёплое глазастое счастье? Если бы её не встретил? Как бы жил без всего этого? Ведь, кто-то же нас соединил, и сейчас, и дальше всегда будет вести меня к ней, без кого даже не представляю свою дальнейшую жизнь. Моя тропинка вела меня к дому, на крыльце которого уже суетилось моё счастье.

Эко горе, суженый убежал. Я обнял её, поцеловал во влажные глаза, которые были готовы уже расплакаться. Говорит, что испугалась, что меня нет. Я попросил полить мне воду из ведра, всегда утром люблю взбодрить свою кожу холодной водой. Конечно, коже это так не нравится, кровь мгновенно разгоняется по всему телу, и она становится красной от такого возмущения. Мне нравится это, сознание делается ясным, чистым и спокойным. Наступает какое-то умиротворение. Лена подала мне рушник, а я смотрел на её припухшие глазки, обнял её мокрый, холодный, что она аж взвизгнула, только, куда теперь деться. Вышла матушка, погрозила мне, но, я видел, что и её разбирает смех.

Почти месяц гуляли. Гости решили разъезжаться по домам. Мы с дядькой уже собрали обоз. Всё-таки, интересные эти русы, к нам везли обоз подарков, уехали от нас с обозом подарков. Все счастливые. Ехать и плыть теперь почти шестьсот вёрст. С нами поехал батюшка, в Муроме дела, в Суздали дела, в Ярославле, а на обратном пути заедем в Новгород, и домой. Вот так по кругу и ходим. Заказчики и подрядчики старые, надёжные. Батюшка планирует охватить ещё Ладогу и Глидень. На Ладоге мы бывали, а вот Глидень, и далее Пермь Великая, в эти места ещё не забирались. Дядька бывал там, дремучие места, говорит.

Работать приходится много, а дядька говорит, что у мужа не должно быть выходных. Или на работе, или дома работай. В мире сейчас особых войн нет, все живут мирно, князья наши никаких походов не снаряжают, только лаются друг с другом потихоньку. Но, думаю, Лена с матушкой меня ни на какую войну и не отпустят.

Мы едем с обозом из Новгорода и такие меня мысли занимают. Это я так, чтобы не думать о Лене. Ищу любой повод, чтобы остаться дома. Вот придумал кузницу. Ну чем не дело? Мне очень понравилось кузнечное мастерство. Я стоял у кузницы несколько часов и глаз не мог отвести. Молот, огонь, они завораживают. Батюшка говорит, что хорошие кузнецы везде на вес золота. А чем я хуже? Выпишем из Новгорода опытного кузнеца на годик. Наставим кузниц по всему городку и зачем седло просто так протирать? Я хваткий, за несколько месяцев мастерство пойму, руку набью, а потом и сам учить буду.

Наши места богаты болотной железной рудой. Мне сказали, что в реке Уломке её ковшом черпать можно. Сделаем домницу и лей по заказу, хоть сошное железо, хоть прутовое, да, любое. А если поискать, то можно и у нас найти, чем наши речки хуже Уломки. Пока едешь, можно все мировые проблемы решить. Но, кузнечный промысел мне в душу запал. Ещё никому не говорил о своих замыслах, нужно обмыслить хорошенько, просчитать. Дорога длинная, пока доедем, у меня уже план и созреет. Да, дорога длинная, чего только не передумаешь. Конечно, больше о Лене думаю, как она там, как меня встречать будет, на околицу выйдет, или нет? Вспоминал, как её первый раз увидел, как она в платок куталась, и глаза, вот уж эти глаза!

Мы подъезжали, лошади почуяв дом ускорили шаг, да и мы, кто ждет встречу с женой, кто с детьми, кто с родителями. Уже вижу, как Лена бежит, поскакал навстречу. Я люблю как она меня встречает, от неё идёт такая детская чистота и наивность. Вот и сейчас, соскочил, поцеловал и посадил на коня. Сидя рядом с ней чувствую стук её сердца и меня захватывает волна нежности. Перестаю слышать стук копыт, слышу и чувствую только её, стук её сердца, её дыхание и запах её волос. Мы вместе подъезжаем к дому, снимаю с коня, у ворот стоит матушка с матушкой Александрой, тётушка Елена. Меня всё время удивляет, как же моя Лена похожа на тётушку Елену. Мы даже разговаривали с родителями и с дядькой насчёт этой похожести, на что он со смехом отвечал, что у нас у всех одна мать Ева.

Быстрый лёгкий перекус, банька, потом хороший обед и спать. Какое блаженство лечь в свою постель, почувствовать знакомый запах белья и дома. После каждого возвращения батюшка даёт нам несколько дней отдыха. Тут уж мы с Леной даём себе слабость, спим сколько хотим, ложимся, во сколько захотим. Матушка Александра накрывает нам стол в спальне, так мы даже в столовую не ходим. Блаженство!

Как-то после завтрака завёл с батюшкой разговор по кузнечному делу. А батюшка меня удивил, сказал, что давно об этом думал, но, не было подходящего человека, который бы довёл его до конца, грамотно, ну и с не очень огромными затратами. Я был ошеломлён. Теперь могу заниматься своим делом! Батюшка обнял меня, говорит, он видел, что сопровождение – это не моё, и видел, какими глазами я смотрю на кузнецов. Он договорился с мастером кузнечного дела, тот уже едет в Белоозеро, везёт всё, что нужно для первой кузницы, и обоз будет на днях. Матушка стояла рядом, улыбалась, она знала о задумке батюшки и теперь вместе с ним радуется, что угодили мне с подарком. Говорят, что это их свадебный подарок!

Я побежал рассказать Лене какой подарок мне сделали родители. Конечно, она обрадовалась, я не буду пропадать в поездках, не будет она коротать ночи одна. Только, дядька пошутил, что теперь она меня из этой кузницы кузнечными клещами вытаскивать будет. На что Лена серьёзно посмотрела на меня с вопросом. Я обещал приходить до темна, ну, на первое время, а потом ещё раньше.

Кузню решили ставить у речки, подальше от жилья, чтобы не тревожить людей стуком. Обоз с кузнецом прибыл, кузню срубили быстро, горн, наковальня, меха, всё как положено. Новгородский кузнец был уже не молодым, где-то под пятьдесят, кряжистый, невысокого роста. Сильно похож на нашего батюшку, только, косматый и с вечно торчащей бородой, звали его, как и моего батюшку Николаем. Сказал, что я буду у него подручным, должен делать всю работу по кузнице, наведение порядка, растопка горна, вода в кадке. Каждый инструмент должен лежать на своём месте, быть чистым и исправным.

И началось! Я приходил домой без ног, без рук. Быть кузнецом это не на коне скакать и перед девицами красоваться. Всегда весь в саже, руки сбитые, и запах от тебя железа, угля, дыма, и ещё чего-то. Но, я не жалею, я постигаю кузнечное дело, научился выбирать железо, доводить его до нужного состояния, ковать, пробивать отверстия, клепать, крутить, наваривать стальные лезвия, закалять. Только к весне стал чувствовать себя уверенно. Дядька Николай недалеко от нас рубил себе дом и хотел привезти сюда всю свою семью. Он хороший мастер, знает много секретов. Не держит из них тайны, рассказывает мне всё, объясняет по нескольку раз, если не понимаю. Говорит, что его сын тоже Александр, и у него жена Лена. Какое вот удивительное совпадение.

Лена мне объявила, что мы ждём ребёнка. Я от радости даже хотел её на руки взять и закружить, только, вовремя опомнился, ей же уже нельзя. Хожу теперь и думаю о ребёнке, какой он будет, мальчик, или девочка, и как назовём. Даже дядька обратил внимание, чего это я такой? Лена и матушка всё меня подкармливают, худым называют. Я продолжаю по утрам бегать, не пропускаю ни одного дня. Меня как будто кто-то толкает, если даже не очень хочу, но тот «кто-то» говорит мне – не ленись, вставай, побежал! И я встаю и бегу. И как здесь зажиреешь, когда с одной стороны дядька Николай, а с другой – этот «кто-то».

У меня родился сын, все поздравляют меня, а я стою и не соображаю, это меня? К Лене запустили на пару секунд и вытолкали, не мужское это дело. А мы сидим на крылечке с дядькой и рассуждаем о мироздании. Вот не было человечка, и он появился. Кричит, все вокруг него бегают, суетятся. А скоро он вырастет и у него станут рождаться свои дети. И все начнут вокруг них бегать, суетиться. Такая жизнь. Для меня теперь кузница – лучшая отдушина. Постучишь по железу, попотеешь, и мысли о мироздании куда-то сразу исчезают.

Пока я делаю простое – ножи, обручи и дужки для ушатов, гвозди, серпы, косы, долота, шилья, лопаты и сковороды, всё, что можно делать одному. Дядька Николай уехал за семьёй. А много предметов нужно ковать только вдвоём. Но, набиваю руку на том, что могу. Батюшка в городке лавку держит, так мои поделки влёт уходят. Конечно, у нас на них самая низкая цена. У сына дядьки Николая тоже должен ребёнок родиться, вот они и переедут, когда можно ребёнка везти будет.

Я даже решил взять подручного. Теперь мы можем делать предметы посложнее, да и мне нужно руку набивать. Теперь уже делаю – цепи, дверные пробои, железные кольца для поясов и для сбруи, удила, светцы, остроги. Конечно, над многим приходится попотеть. Одно дело – смотреть и помогать дядьке Николаю, а другое дело – делать самому с подручным несмышлёнышем. Подручный мой шустрый малый, всё схватывает на лету. Мишкой зовут. Благодаря нашему разнообразию в продукции в лавке начали идти приличные деньги.

Батюшка стал раскидывать нашу продукцию и по другим лавкам. Теперь планирую ещё одну кузню поставить. Её лучше ставить рядом, но, чтобы не мешали друг другу. Подручного Мишку поставлю мастером, а нам нужно искать ещё два подручных. Растём, как говорит дядька.

В городке очень много наших родных, и по матушке, и по батюшке. Они же из этих мест, и их родители, и родители родителей. Дальше не знаю, как. Когда сына крестили, собрался весь городок, многих даже не знаю. Все меня с Леной поздравляют, а я даже не знаю, как их зовут. Батюшка с матушкой, хоть, подсказывают. Сына назвали Григорием, у батюшки батюшка был Григорий. Он давно погиб, когда они с обозом в Новгород ходили. Разбойники напали, наши обоз отбили, но, его батюшка потом от ран умер. Его жена, матушка моего батюшки, живёт с нами. Я до сих пор называю её бабулей, ей это нравится, она всегда видит меня маленьким. Сейчас всегда с Леной, с Гришей. Лене нужна её помощь, поиграть с ребёнком, отвлечь его. Когда прихожу домой, бабуля уходит отдыхать. Мы столоваемся у родителей, у них большая столовая, у мамы кухарка, она вкусного готовит. Семья растёт, увеличивается.