Обожжённое сердце

– Какого чёрта? Ты кто такой?

Через час или чуть больше Лёха смотрел на нового знакомого сквозь хмельной туман, а тот, откинувшись на спинку стула, читал стихи:

Весной и солнцем на лугу

Обвита жёлтая дорога.

И та, чьё имя берегу,

Меня прогонит от порога.

…Лёха никогда и нигде не учился, родителей своих он не помнил. Домом для него была улица, а семьёй – ватага сирот-беспризорников. Жили гуртом, ночевали, где придётся: в подворотнях, в подвалах, на чердаках. Целыми днями побирались, воровали, совершали набеги на рынки, сады и огороды, прятались от городовых, обходили свирепых дворников, спасались от частых облав. Повзрослев, Лёха неоднократно пытался жить нормальной жизнью, он искал себе работу и даже сторонился старых приятелей. Но какая она, нормальная жизнь, Лёха не знал, и кривая снова уводила его в сторону. Кое-как дотянув до двадцати пяти, Лёха окончательно махнул на себя рукой. Он по-прежнему путался с лихими людьми, да и сам уже прослыл лихим человеком.

– Весело мы вчера покутили! – Лёха достал из-за отворота ушанки заботливо припрятанный окурок. – И поэт этот, как его, который на гармошке.

– Какой поэт? – Сизый непонимающе уставился на товарища. – А, этот. Да какой он поэт? Гад он! Губу мне разбил, рубаху на себе изорвал…

– А ты что, много их видел? Или, может, хоть с одним знаком? Откуда ты знаешь, какой он, настоящий поэт? – Лёха торопливо затянулся, пряча огонёк в ладони. – Вчерашний мне рассказывал, что у всех поэтов сердца обожжены, оттого они спирт жрут и рубахи рвут. Боль, говорит, невыносимая, сил нет терпеть!

Сизый скривил лицо:

– Это ты подружке своей расскажи! Она вчера твоему поэту всё в карман заглядывала да чистого в стакан подливала. Видать, хотела содрать с него втридорога, сколько ей и не платит никто.

– Зря ты так… Он стихи ей читал, хорошие. Там ещё слова такие: «Весной и солнцем на лугу обвита жёлтая дорога». Проняло меня, понимаешь? Ночь спать не мог. Вот послушай: «И та, чьё имя берегу, меня прогонит от порога!» Понимаешь? Меня. Прогонит. От порога! Какие слова! Как же там дальше? Хоть убей, не помню. Да подожди, не пихайся! Послушай, говорю тебе!