Глава 43. Паук и паутина
В отношениях Кола и Соланы наступили плохие времена. Волшебница, вернувшаяся в свою башню, никак не могла оправиться от неудачи, которую восприняла как самую настоящую катастрофу. К счастью, Кол не застал возлюбленную в её самый трудный период. Когда он прибыл наконец на Баркхатти, гнев и болезненное разочарование Герцогини сменились на мрачную апатию. Можно было лишь догадываться, глядя на вытянутые бледные лица прислуги и молчаливых хмурых ярлов, о том, что творилось здесь раньше.
И всё же Колу в этом было мало радости. Между ними пролегла глубокая трещина, перешагнуть которую у него не получалось, а Солана и вовсе не предпринимала к этому никаких попыток. Она словно бы решила, что мастер Теней теперь ей совершенно без надобности. Во всяком случае, она восприняла его приезд даже с большей холодностью, чем сам остров, хотя погода стояла уже совсем не летняя, а пронизывающий ветер дул так, словно дело шло к зиме.
Увы, но Кол ничего не мог поделать со своими чувствами к Солане. Его гордость и самолюбие буквально вопили о том, что нужно воспользоваться последними судоходными деньками и отправляться обратно на материк. Он был уверен, что Солана, не раздумывая, отпустит его на все четыре стороны. Его служба была закончена, и делать ему здесь больше было нечего.
Но с мучительной ясностью мастер Теней понимал, что уже не сможет жить как раньше. Герцогиня была не просто нужна в его жизни – она была необходима как свет, как вода, как сам воздух. Одна мысль о том, что он уедет и больше никогда её не увидит, заставляла его сердце болезненно замирать. Кол был в полнейшем отчаянии и не знал, что делать дальше. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь Солана сумеет пережить своё поражение, и всё вновь более или менее наладится.
Он решил остаться, убеждая себя в том, что если бы Герцогиня больше не нуждалась в нём, то сама отправила бы его в Латион. Несколько раз он навещал её, но Солана воспринимала эти визиты совершенно равнодушно, а иногда и с некоторой досадой. Они больше не были любовниками. Насколько Кол мог знать, сейчас у волшебницы не было никого, кто делил бы с ней постель. Это, пожалуй, хоть немного врачевало душевные раны мастера Теней.
Кроха наблюдал за происходящим с видимым хладнокровием, но в душе очень переживал за своего товарища и, признаться, очень не одобрял его поведение. Как-то он попытался ненавязчиво поговорить с другом и вразумить его, но из этого ничего не вышло. Едва лишь здоровяк заикнулся о возвращении, Кол быстро вышел из себя и добрых пять минут кричал, брызжа слюной, о долге и ответственности перед Гильдией и лично Командором. В конце концов Кроха, лишь кивнув в ответ, оставил мастера Теней одного, и после этого прекратил всякие попытки достучаться до влюблённого безумца.
Погода портилась стремительно, как это всегда бывало в здешних местах. Серое море теперь почти непрерывно штормило, но островитяне, не особенно смущаясь, продолжали ежедневно выходить на промысел, запасая впрок рыбу и прочих морских обитателей.
Кол ежедневно выходил на наблюдательную площадку и подолгу глядел на бушующие волны, ёжась от порывов сырого холодного ветра. Втайне он надеялся встретиться здесь с Соланой, но Герцогиня, похоже, никогда сюда не поднималась. Она, словно раненая волчица, забилась в какую-то далёкую комнату башни, так что мастер Теней не мог получить вразумительного ответа о её местоположении даже от слуг.
Всё было очень плохо. Кроме того, что он не виделся с Соланой, определённый надлом возник и в отношениях с Крохой. Бывший подмастерье, похоже, был разочарован в своём наставнике и не слишком стремился встречаться с ним, вероятно, опасаясь новых сцен. Кол и сам понимал, насколько он смешон и жалок, но ничего не мог с собой поделать. Чёрная Герцогиня словно околдовала его, и сейчас, когда он практически не имел возможности даже просто видеть её, эта страсть обострилась до новых болезненных пределов.
В общем, наступившая осень очень гармонировала с тем, что происходило в душе Кола. Очевидно, что Солана испытывала схожие чувства – если и не по их характеру, то уж наверняка по силе переживаний. Шли дни, но ничего не менялось. Мастер Теней по-прежнему видел хозяйку башни крайне редко. Чаще всего они не виделись по нескольку дней подряд, а при встрече Солана бывала либо холодна, либо раздражительна.
И всё же Кол не помышлял об отъезде до тех пор, покуда он не сделался невозможен. Лишь когда Серое море сковали льды и покинуть Баркхатти стало можно разве что на собачьей упряжке, он впервые подумал о том, что ему всё же придётся уехать. У него была зима, чтобы решиться. Теперь, когда угроза немедленного отъезда миновала, он мог хотя бы размышлять на эту тему и, насколько это возможно, подготовить себя к неизбежному.
***
Когда служанка сообщила, что её светлость желают видеть мастера Кола у себя, тот поначалу даже не поверил, а после едва не задохнулся от радости. Зима близилась к завершению, по крайней мере, если верить календарю, потому что здесь, на островах, складывалось безрадостное впечатление, что она не закончится никогда. Мастер Теней не видел Солану уже больше двух недель, и четвёртый день даже мельком не встречался с Крохой. Разумеется, что он пребывал в самом отвратительном расположении духа и готов был грызть холодные камни башни. И тем неожиданней была эта внезапная радостная весть.
Кол был не в лучшей форме, так что ему потребовалось около получаса, чтобы привести себя в более или менее приемлемый вид, после чего он бросился к вызвавшей его Герцогине, едва касаясь ногами пола. Бедолаге почему-то даже не пришло в голову, что Солана могла звать его и не по благоприятному поводу.
Великая волшебница была прекрасна как всегда, а истосковавшемуся Колу она показалась даже прекрасней обычного. Герцогиня выглядела свежей и отдохнувшей, а наряд её, как обычно, оставлял не так много места воображению. Но главное – на лице, которое все привыкли уже видеть хмурым и недовольным, сияла улыбка, способная разом растопить все льды Баркхатти.
– А вот и мой верный рыцарь! – воскликнула она, завидев мастера Теней. – Где же ты пропадал, мастер Кол?
Кол мог бы возразить, что вот уже несколько месяцев пропадала именно Солана, и что его верность оказалась осмеяна её пренебрежением, но, признаться, он был слишком рад видеть волшебницу в подобном расположении духа. Сердце радостно ныло от сладостной истомы предвкушения – похоже, Солана собиралась вернуть их отношения на исходные позиции.
Конечно, занозой зудела мысль о том, чем же вызваны подобные метаморфозы. Ясно, что он вновь зачем-то понадобился Герцогине. Возможно, её обольстительная улыбка, её взгляд, лучившийся обещанием неги – всё это было насквозь фальшивым. Но Кол уже давно всё понял про себя – ещё тогда, во время истории с Виссой. Он понял, что попал в безнадёжную кабалу, и что в этих болезненных отношениях с Соланой он – подчинённая сторона. Это было унизительно, но мастер Теней чувствовал, что готов быть униженным и растоптанным. Он готов мириться даже с фальшью ради возможности быть со своей госпожой.
– Я всегда был поблизости, но ты, похоже, во мне не нуждалась, – проговорил он.
– У меня было трудное время, Кол, – оставляя шутливый тон, произнесла Солана. – И мне нужно было время, чтобы пережить его.
– Мы могли бы пережить его вместе, – скажи это кто-то другой, и Кол первым рассмеялся бы над банальностью и пошлостью этой фразы, но сейчас ему было не до смеха.
– Я десятилетиями жила в одиночестве, – пожала плечами Герцогиня. – И, наверное, разучилась делиться проблемами. Извини, если ты чувствовал себя покинутым. Но теперь всё закончилось! – заметно оживилась она. – У меня отличные новости! Кажется, мессир кое-что разузнал. То, что может помочь победить Симмера!
– Ещё один план? – Кол не сумел скрыть сарказма в голосе.
– И на этот раз он может сработать! – несколько резковато ответила ему Солана, которую, похоже, задела насмешливость мастера Теней.
Кол прикусил язык. Он чувствовал, что сейчас ему нужно разделить радость Соланы, поверить в возможность того, что Каладиус способен победить демона-озеро. Герцогиню можно было понять – она лелеяла эти замыслы дольше, чем он живёт на свете. Возможно, для неё это – самое главное дело жизни.
Эта женщина, хоть и выглядела совсем молодой девушкой, на самом деле прожила долгую жизнь. И на протяжении почти всей жизни она неизменно думала о войне с Симмером и победе над ним. Нет ничего удивительного, что для неё не было в этом мире ничего более важного. И Кол, которого Солана знала всего около четырёх лет, разумеется, был лишь статистом, второстепенным персонажем в той истории, что началась сорок лет тому назад.
– И тебе потребуется моя помощь? – попытался он загладить свою вину.
– Может быть, – лицо волшебницы вновь разгладилось. – Мессир ещё не закончил свои исследования, так что я не знаю подробностей. Я позвала тебя, чтобы ты разделил со мной радость.
Даже если это и было неправдой, слова Соланы пролились на истерзанную душу мастера Теней, словно целебный бальзам. Она сказала это простым, даже чуть смущённым тоном, отчего Кол ощутил такой прилив нежности, что едва не захлебнулся им. Не имея сил более сопротивляться своей страсти, он бросился к обожаемой им Герцогине. И та не отвергла его.
Неизвестно, были ли у Соланы ещё какие-нибудь чувства к Колу, но, во всяком случае, она была так же нежна и страстна, как и прежде. На данный момент исстрадавшемуся мастеру Теней этого было более чем достаточно. Как ни подмывало Кола задать прямой вопрос о том, не является ли это внезапное воссоединение частью её планов на него, он молчал, потому что боялся, что Солана не станет врать.
– И что же придумал мессир? – лишь насытившись поддельной любовью Соланы всласть, Кол вернулся к разговору.
– Пока мне ничего толком не известно, – Солана оживилась, когда заговорила об этом, и мастера Теней вновь кольнула ревность. – Он связался со мной нынешней ночью и сообщил, что у него возникла идея. Ещё тогда, когда ты навестил его после отъезда из Саррассы, он заказал несколько весьма редких запрещённых книг, написанных великими некромантами. Как видишь, разыскать их было неимоверно сложно, но теперь мессир наконец их заполучил. И, судя по всему, нашёл там какие-то сведения, которые натолкнули его на новую мысль.
– Думаешь, в этот раз всё получится?
– Надеюсь, – вздохнула Солана. – Но даже если и нет – во всяком случае, это вновь вернёт мне смысл жизни.
– Неужели смысл твоей жизни лишь в войне с Симмером? – Кол приподнялся на локте и пристально взглянул в прекрасное лицо шестидесятилетней волшебницы. – Неужели только это и важно для тебя?
– В жизни как таковой вообще нет никакого смысла, – жёстко ответила волшебница. – Жизнь – это лишь пустой бокал. Он может простоять пустым, покуда не будет разбит. Он покроется пылью, а пауки сплетут в нём свою паутину. Но его можно наполнять вином. Когда вино будет выпито, бокал опять сделается пустым, чтобы его можно было наполнить вновь. Лишь цель способна придать смысл нашему существованию. Пока для меня нет ничего важнее, чем уничтожить Симмера. Когда его не станет – я постараюсь найти новую цель.
– А мессир сказал, в чём суть его новой идеи? Нам снова придётся отправляться на болота?
– Он объяснил мне в общих чертах, но не думаю, что тебе будет интересно об этом слушать, – лицо Соланы приняло какой-то отстранённый вид, словно она мыслями была уже не здесь. – Это довольно сложные вещи теоретической магии, я и сама не очень в этом разбираюсь.
– Шутишь! – воскликнул Кол. – Я готов слушать тебя вечно, особенно когда ты в таком виде!
В данный момент он даже не лукавил. Он настолько истосковался по Солане, что ему действительно было бы неважно, даже если бы она принялась рассуждать о трудностях обработки посевов на Баркхатти. Он наслаждался мелодией её голоса, любовался её совершенным лицом и прекрасным телом, и больше ему для счастья ничего не было нужно. Кроме того, он отчаянно пытался оставаться хотя бы крохотной частью её жизни, и ему было важно показать, что её интересы являются также и его интересами.
– Мессир считает, что его прошлая попытка окончилась неудачей, потому что он неверно определил границы аномалии, коей является Симмер, – если Кол был готов слушать, то Солане и подавно не терпелось говорить о том, что занимало сейчас все её мысли. – По его мнению таковой границей является Великий Барьер.
– Граница между Эллором и Паэттой? – присвистнул Кол.
– Вот именно. Мы привыкли воспринимать Барьер как некую стену, которую боги воздвигли, чтоб отделить «хорошее» возмущение Паэтты от «плохого» возмущения Эллора. Разумеется, никто из учёных не в состоянии был объяснить природу этой стены, воспринимая её как данность. Но Каладиус предположил, что Великий Барьер – ни что иное, как соприкасающиеся границы двух гигантских аномалий – Симмера и Бараканда.
– Но ведь Симмер – это озеро… – озадаченно проговорил Кол. – От него до Барьера тысячи миль.
– Озеро – лишь материальная аватара Симмера, – возразила Солана. – Смотри: всё что я говорю, доносится из моего рта. Но ты же не станешь утверждать, что я – и есть рот. Я простираюсь куда дальше границ рта, очерченных моими губами.
– Ты хочешь сказать, что все мы живём внутри гигантского Симмера?.. – на мгновение Кол даже представил себе эту картину, и внезапно почувствовал головокружение.
– Так утверждает мессир, – поправила его волшебница. – Но мне его теория кажется весьма правдоподобной. Во всяком случае, она даёт ответы на многие вопросы, ранее считавшиеся неразрешимыми.
– Но если он такой гигантский, почему же не сумел добраться до тебя раньше? Почему не подмял под себя все королевства Паэтты? – недоумевал Кол.
– Гигантский – не значит всесильный. Боюсь, у меня не получится объяснить тебе доходчиво, поскольку я и сама не очень-то понимаю подобные тонкости. Будь здесь мессир, он, быть может, сумел бы найти нужные слова. Симмер – это комок возмущения. Возмущение в нашем мире повсюду, но где-то оно сгущается в такие вот аномалии. Иногда плотность сгущения такова, что данные аномалии становятся материальными и даже разумными. Но дальше от этого ядра возмущение уже находится в своём обычном состоянии – оно нематериально и неразумно. И потому сама аномалия, будучи его частью, тем не менее, не может управлять им в полной мере.
– Я ничего не понял, – признался Кол.
– А я предупреждала, – улыбнулась Солана. – Мы говорим о вещах, в которых плохо разбирается большинство магов, что уж говорить о простом наёмнике! Да не обижайся ты! – она усмехнулась, заметив гримасу мастера Теней, и даже поцеловала его в плечо. – Разумеется, ты – не простой наёмник, Кол. Целый мастер шестого круга, приятель Командора, знакомый таких магов как Каладиус и Алтисан, любовник самой Чёрной Герцогини!..
Солана произнесла это таким тоном, что было неясно – насмехается ли она, или говорит серьёзно. Но Кол разомлел и от этого. Пожалуй, он был не прочь, чтобы его оскорбляли хоть каждый день, если затем последуют подобные извинения.
– Что ж, кажется, я понял самое главное, – охмелев от внезапной нежности Соланы, проговорил он. – Кому-то придётся плыть чёрт-те куда, чтобы убить Симмера. Я готов.
– Я знаю, – словно золотом, одарила его улыбкой волшебница. – Но, судя по всему, никуда плыть не придётся. Мессир сказал, что его методика, возможно, сработает и на материке.
– Ещё лучше! – обрадовался Кол. – Признаться, я так и не полюбил море… И когда нужно отправляться?
– Как только мессир закончит работу, – пожала своим соблазнительным плечиком Солана. – Я не знаю, сколько на это потребуется времени. Мессир, как всегда, забирается в такие дебри, о которых не дерзал и думать никто иной до него. Исследования могут занять месяцы, а то и годы.
– Когда я видел его последний раз, он не производил впечатление человека, у которого есть впереди эти годы… – с сомнением пробормотал Кол.
– Этот человек видел, как закладывали первый камень многих древних городов, – как будто бы даже с некоторым благоговением проговорила Солана. – Некоторых из которых уже и нет ныне. Что для него один-два года! Мне кажется, он умрёт лишь тогда, когда сам этого пожелает.
– Как будто кто-то может этого пожелать… – хмыкнул Кол.
– Поверь мне, может… – внезапно помрачнела Герцогиня.
На некоторое время повисло довольно тяжёлое молчание. Солана, похоже, полностью ушла в свои мысли. Колу же было довольно неуютно вот так вот молчать, тем более, после последних слов волшебницы.
– А это не опасно? – задал он вопрос, который, пожалуй, стоило бы задать первым. – Раз все мы живём внутри Симмера, что станет со всеми нами, когда он исчезнет?
– Всё с нами будет хорошо, – очнулась от своих мыслей Герцогиня. – Не воспринимай так буквально все мои аналогии. Мы не живём внутри Симмера. Скорее мы живём в паутине, в центре которой засел большой злобный паук.
– Но если мессир надумал распутать эту паутину…
– Всё совсем не так, дурачок, – сокрушённо покачала головой Солана. – Увы, чем больше я стараюсь упростить, тем сильнее запутываю тебя. В общем, представь, что мессир хочет убрать паука, но оставить паутину. Собственно говоря, эта паутина и не может быть уничтожена. Возмущение – фундаментальное свойство Сферы. Оно пронизывает её всю, и нет ни одной точки, где оно бы отсутствовало полностью. Из возмущения соткана сама ткань бытия. Именно оно стало первопричиной творения.
– Я перестал понимать всё, что было после паука и паутины, – рассмеялся Кол. – Так что запомню то, что смогу: паук уйдёт, а паутина останется.
– И это – самое главное! – рассмеялась в ответ Солана и потянулась в объятия мастера Теней, поставив идеальную точку в их разговоре.
Глава 44. Двадцать пятая Руна
Солана не могла связаться с Каладиусом уже несколько недель. Она каждый день ложилась спать, не снимая подаренного великим магом наруча, она сама взывала к нему, надеясь, что он отзовётся, но всё было тщетно. Герцогиня готова была подозревать худшее – вдруг древний старик действительно умер, как и предсказывал Кол?
Несколько зачарованных голубей уже отправились в Пунт, но даже укреплённым магией птицам было сложно пробиться через ледяные шторма, бушующие над спрятанным под снегами Серым морем. Будь море свободно ото льдов, и, вполне возможно, Кол отправился бы вслед за несчастными птицами, но сейчас об этом не могло быть и речи.
Беспокойство Соланы не лучшим образом сказывалось на характере их отношений с мастером Теней. Она вновь сделалась раздражительной, и они то и дело ссорились. Впрочем, это сложно было назвать настоящими ссорами – Герцогиня в приступах досады просто отсылала незадачливого любовника, как прогоняют прочь надоевшую собачонку.
Наступила весна, но снега на острове по-прежнему возвышались на добрых пять футов, а море всё ещё томилось под толстым ледяным покровом. Кол, чьё счастливое существование было грубо нарушено необъяснимым молчанием Каладиуса, вновь в приступах хандры всё чаще задумывался об отъезде. Ещё месяц, и Серое море станет доступно для навигации, и тогда… Если повезёт, то он отправится в Пунт или пустыню Туум по приказу Герцогини. Если же нет – он должен будет найти в себе силы, чтобы исполнить задуманное ещё осенью.
Но судьба, этот вечный игрок, вновь метнула свои краплёные кости. Всё изменилось в один миг, когда одной из весенних ночей к Солане явился Каладиус.
– Мессир! – вскричала волшебница с неподдельной радостью. – Где вы пропадали? Я опасалась, что с вами что-то произошло! Я посылала к вам голубей. Получили ли вы весточку?
– Я был очень занят, дорогая, и не хотел отвлекаться, – Каладиус выглядел несколько дёрганым и раздражённым, словно давным-давно не высыпался как следует. – Кроме того, после прошлой своей неудачи я не хотел разбрасываться обещаниями, прежде чем не буду уверен в верности своих теоретических выкладок.
– И теперь вы в них уверены? – с нескрываемым нетерпением спросила Солана. – Только не говорите мне, что вас постигла неудача!
– По счастью, нет, – устало улыбнулся великий маг. – Полагаю, я сумел разобраться в теории вопроса, и теперь мне осталось решить практические детали.
– Значит, Симмера можно уничтожить? – Солане едва хватало терпения дослушивать волшебника до конца.
– Уничтожить можно всё, моя дорогая, – Каладиус словно издевался над суетливостью собеседницы, что явно выводило её из себя. – Даже Сферу и самого Первосоздателя. Весь вопрос лишь в том, какая сила для этого потребуется, и как её правильно приложить. Полагаю, теперь мне это известно. В определённых пределах, разумеется, – усмехнулся маг. – Недостаточно, чтобы уничтожить бога, но, полагаю, вполне хватит, чтобы избавиться от Симмера.
– И как это можно сделать? – Солана чувствовала, что её трясёт от нетерпения, хотя и понимала, что в данном астральном мире это невозможно. – Прошу вас, мессир, не мучьте меня! Я и так извелась, ожидая от вас вестей.
– Хорошо, дорогая, успокойтесь, прошу вас, – добродушно рассмеялся Каладиус. – Я полностью удовлетворю ваше любопытство. Итак, как я уже говорил в прошлую нашу встречу, Великий Барьер, судя по всему, является ни чем иным, как двойственной границей Бараканда и Симмера. Они соприкасаются там вплотную, и, стало быть, удар нужно нанести именно туда. Я, разумеется, не берусь загадывать наперёд, но, кажется, у нас есть шанс избавиться одновременно и от Бараканда.
– Ваше заклинание коснётся сразу обоих? – Солана едва не задохнулась от восторга.
– Вполне, – самодовольно ухмыльнулся Каладиус. – Обе эти аномалии так или иначе произрастают из единой ткани возмущения. Они двуедины, словно двуглавое чудище. Если нанести удар правильно, мы сможем нарушить их связь с полем возмущения вокруг нашего мира, и тогда они попросту зачахнут. Да, дорогая, если всё пройдёт как надо, вы не просто увидите падение вашего врага, вы сможете насладиться этим зрелищем сполна, поскольку разрушение будет постепенным, но необратимым.
– И как долго оно продлится? – хищно оскалилась Герцогиня.
– Я не могу вам сказать наверняка, – пожал плечами Каладиус. – По моим подсчётам – от двух до двадцати лет. В любом случае, это будет лавинообразный процесс, который будет ускоряться, покуда всё не будет кончено.
– Но как вы это сделаете, мессир?
– Вы же знаете, дорогая, что мне дано заглядывать за изнанку нашей вселенной. Я могу видеть саму структуру бытия, нити, сплетающие всё сущее в пределах Сферы. Я не стану читать вам лекцию на эту тему, поскольку мы не раз говорили об этом в былые времена. Как вы знаете, эти нити, как я их называю, имеют различные функции. Есть те, что создают материю, а есть другие, создающие силы. И вот именно этих нитей гораздо больше в общем соотношении. Разобраться в них неимоверно сложно, тем более что трудов на эту тему не существует. И всё же мне удалось за многие сотни лет кое-что понять. На данный момент я выделил четыре типа нитей, формирующих силы, но я абсолютно уверен, что их значительно больше. Увы, ограниченность моего восприятия не позволяет мне воспринимать большую часть того, что я вижу. А вижу я лишь ничтожную долю того, что существует.
Кол, участвуй он в разговоре, свихнул бы челюсти зевотой уже после первых фраз великого мага, ведь они звучали бы для него полнейшей абракадаброй. Солана же жадно вслушивалась в каждое слово, стараясь впитать малейшие оттенки смысла. Казалось бы, Каладиус говорил скучнейшие вещи, но она готова была слушать его вечно. Она пыталась почерпнуть из этого могучего разума всё, что только было ей по силам, понимая, что подобного учителя ей больше не сыскать.
– И вот, читая книгу «Основы вещей», написанную почти две тысячи лет назад человеком по имени Оввидей, я наткнулся на весьма любопытную теорию. Увы, в своё время я и сам приложил много усилий, чтобы уничтожить Орден некромантов, но должен признать, что в плане глубинных манипуляций с возмущением они ушли далеко вперёд, и консервативным магическим школам потребуются столетия, чтобы хотя бы приблизиться к тем знаниям, что были у некромантов тысячи лет назад.
Солана ни словом не прерывала рассуждений великого мага, хоть он и говорил вещи, мало её занимающие. Но она прекрасно знала упрямство старика, и понимала, что он скажет ей ровно то, что посчитает нужным, и ни слова меньше.
– Ну так вот, – спохватился мессир. – В «Основах вещей» я натолкнулся на весьма оригинальную мысль. Оввидей пытался связать основные богословские и космологические доктрины с теоретической магией. Он предположил, что те самые Руны, что запечатывают Сферу, могут служить источниками сил, связывающих основы вселенной воедино. Он считал, что этих сил должно быть двенадцать, либо двадцать четыре. Я, повторюсь, сумел распознать пока лишь четыре, но склонен согласиться с Оввидеем. Ах, как жаль, что в своё время я не знал об этой занятной книге! Меня извиняет лишь то, что она была запрещена ещё при жизни автора, а сам он закончил свои дни на костре.
Было видно, как Каладиус всё больше возбуждался по мере разговора. От его былой усталости и раздражения не осталось и следа. На последних словах он даже хихикнул, хотя, казалось бы, судьба несчастного некроманта Оввидея не слишком-то способствовала подобной весёлости. Так бывало всегда – оседлав любимого конька, великий маг забывал о всех своих невзгодах. Что же касается Соланы, то она продолжала слушать с терпеливой прилежностью школяра.
– Впрочем, вся оригинальность данной идеи так и осталась бы в области богословия, и не привлекла бы ровным счётом никакого моего внимания, если бы не воистину замечательная мысль, высказанная беднягой Оввидеем. Он предположил, что кроме сил, которые он назвал созидающими – сил, связанных с двадцатью четырьмя Рунами-Печатями, в структуре ткани возмущения должны быть и силы разрушающие, вызванные воздействием Хаоса. И эта мысль, гениальная в своей простоте, поразила меня. Ведь это всегда было у нас перед самым носом, достаточно было лишь протянуть руку! Один из главных догматов любой из трёх религий утверждает, что Хаос – неотъемлемая часть Сферы, и что стремление к саморазрушению заложено в материю изначально! Но мы привыкли воспринимать это не более чем как богословскую риторику…
Солана, которая пока ещё не до конца понимала, к чему клонит Каладиус, по вполне понятным причинам не разделяла его восторгов. Для неё классическая космология с доминирующей концепцией Печатей Сферы всегда казалось не более чем мифом. Она не верила в то, что каждые четыре тысячи лет сгорает некая незримая Руна, ослабляя путы Хаоса. Впрочем, если верить Оввидею, это могло быть лишь аллегорией более сложного мироустройства, понять которое могли лишь редкие гении вроде Каладиуса, а потому для остальных пришлось придумать версию попроще.
– Но чем же нам это поможет в борьбе с Симмером? – не удержавшись, поинтересовалась она.
– Это поможет нам самым непосредственным образом, дорогая моя! – заверил великий маг. – Моя прошлая попытка потерпела фиаско из-за слишком сложной структуры изнанки мироздания, а конкретнее – самого Симмера. Мне нужно было распутать гигантский клубок из тысяч нитей, потянув за одну единственную. При этом я понятия не имел – за которую именно. Любое неверное движение грозило бы нам катастрофой. Однако, теперь задача упростилась. Вместо того, чтобы пытаться разобраться во всём этом хитросплетении, мне нужно будет отыскать одну определённую нить, что, разумеется, тоже весьма непросто, но вполне выполнимо. А дальше достаточно будет лишь активизировать эту нить, высвободив заложенное в ней стремление к разрушению, и наш неразрешимый клубок распадётся сам собою.
– Не уверена, что я всё поняла, но раз вы говорите, что это упрощает задачу, то большего мне и не требуется! – не в силах сдержать свою радость, воскликнула Солана. – И вы нашли эту самую нить?
– Я долго пытался искать её. Увы, теперь для меня стало тяжело много времени проводить в созерцании изнанки. И всё же мне это удалось! После долгих поисков я отыскал нужную нить! Она действительно существует! Сперва я думал назвать её Нитью Хаоса, но затем, как дань памяти Оввидея, придумал иное название – Двадцать пятая Руна. Согласитесь, это звучит куда более претенциозно и вместе с тем загадочно!
– Звучит просто потрясающе! – улыбнулась Герцогиня. – Вы – гений, мессир! Как жаль, что ваш дар нельзя передать…
– Быть может, оно и к лучшему, – усмехнулся Каладиус. – Я думаю, Первосоздатель намеренно скрывает эти тайны от смертных, ведь владение подобными силами может привести к страшным последствиям.
– Да, если знание попадёт не в те руки. Но вы владеете им уже почти тысячу лет, и мир до сих пор не разрушен. Впрочем, к чему сожалеть о том, что недостижимо! Давайте лучше вернёмся к Двадцать пятой Руне и к нашему делу. И как же всё это будет происходить?
– Вы, разумеется, знаете, что на пути из Паэтты к Эллору расположен остров Эликар, – проговорил Каладиус, и Солана кивнула в ответ. – Однако он находится более чем в двух сотнях миль от предполагаемой мною линии Великого Барьера. Однако же я ознакомился со всеми известными картами, и обнаружил небольшой архипелаг из четырёх мелких островков милях в ста двадцати западнее Эликара. Они необитаемы и почти бесплодны. Полагаю, нам придётся отправиться туда.
– Но в прошлый раз вы говорили, что можно будет справиться и отсюда.
– Теоретически это возможно, но на практике почти невыполнимо, – покачал головой Каладиус. – Поверьте, я и сам не в восторге от того, что придётся пересечь половину океана. В иные дни мне бывает сложно добраться даже до своего кабинета… Но, боюсь, другого пути нет.
– Но как вы перенесёте такое дальнее путешествие?..
– Главное добраться до места, – меланхолично усмехнулся маг. – Обратный путь мне уже не страшен.
– Не нужно хоронить себя прежде времени, мессир! – нарочито бодрым голосом воскликнула Солана. – Вам ли бояться какого-то моря!
– О, не переживайте за меня, дорогая, – махнул рукой Каладиус. – Я давно уже не боюсь смерти. А упокоиться в столь замечательном месте – в тысячах миль от ближайших обитаемых мест… Вокруг будут лишь море и ветер. Лучшего и пожелать нельзя!
– И как же мы поступим? – Солана успокоилась, видя, что великий маг не кокетничает и не ждёт утешения.
– Через несколько дней я отправляюсь в Найр. Я буду двигаться неспешно, так что прибуду туда не раньше, чем через месяц. К тому времени судоходство будет уже в самом разгаре. В своё время я сообщу вам, и тогда вы также направитесь в Найр. Там мы зафрахтуем самое лучшее и комфортабельное судно, какое сумеем отыскать, и отправимся в путь.