Жизнестойкость арктических городов: теория, комплексный анализ и примеры трансформации. Коллективная монография

1.3. Типология населенных пунктов Российской Арктики

1.3.1. В отсутствие статистики: косвенные индикаторы функциональной роли арктического населенного пункта

Попытка учесть при разработке типологии все населенные пункты российской Арктики с людностью свыше 500 человек оборачивается очевидной невозможностью использования данных официальной статистики. Действительно, более-менее полная статистика существует лишь по нескольким десяткам городских населенных пунктов в Арктике (выборка может варьировать от 21 до 29 в зависимости от показателей, требований к временно́му ряду и используемых допущен⁹). В большинстве исследований даже такая ограниченная выборка позволяет сделать релевантные выводы об особенностях арктической урбанизации – ведь на этот ограниченный список городов приходится свыше 80% городского населения АЗ РФ. Но она не позволяет достичь цели данной работы – разработать максимально полную типологию арктических населенных пунктов.

В нашу итоговую выборку включен 231 населенный пункт в границах Арктической зоны. Как неоднократно отмечалось ранее, единственный значимый критерий для включения в анализ – численность населения свыше 500 чел. на последнюю известную дату (по некоторым населенным пунктам данные удалось найти лишь на дату переписи 2010 г.). Суммарная оценочная людность превышает 2,3 млн чел. Учитывая масштабность выборки, мы можем предположить, что данное исследование впервые учитывает практически все¹⁰ значимые населенные пункты в границах АЗ РФ¹¹ вне зависимости от их статуса. В выборку попали и города, и поселки городского типа, и поселки, и даже отдельные села. Неучет формального статуса был сознательным: в научных и экспертных кругах все чаще возникают дискуссии о необходимости его пересмотра по единым критериям. В частности, даже в нашей выборке численность населения отдельных крупных сел выше, чем у некоторых поселков городского типа, равно как и разнообразие представленных функций, и административный статус. Также прослеживается и явная региональная специфика. Те же села в большом количестве представлены в Архангельской области, тогда как в соседнем НАО схожие по людности населенные пункты имеют статус поселков. Единственное, что не было учтено в ходе работы – вахтовые поселки. К сожалению, на текущий момент достоверно определить численность вахтовиков невозможно даже по косвенным индикаторам.

При невозможности использования официальных статданных ключевым вопросом на подготовительном этапе работы становится подбор релевантных косвенных индикаторов. Во-первых, они должны отвечать цели разрабатываемой типологии – в нашем случае характеризовать функциональную роль населенных пунктов в системе расселения. Во-вторых, эти индикаторы должны быть в достаточной мере универсальными, иными словами, подразумевать возможность расчета для любого населенного пункта. В-третьих, они должны опираться на доступные и релевантные (на определенном масштабном уровне!) наборы данных.

Развивая идеи, положенные в основу предыдущего исследования, полученные по его итогам результаты и обозначенные ограничения, был составлен список косвенных индикаторов. Отбор индикаторов производился на основании метода экспертной оценки с опорой на обширный пласт исследований в данной области. В финальный список попали следующие показатели, сгруппированные по тематическим блокам:

1. Характеристика места населенного пункта в системе расселения – с акцентом на характеристику населенного пункта как центра оказания неспецифических «крупногородских» услуг для населения окружающих территорий.

Список индикаторов:

а. Административный статус с выделением региональных и районных центров;

b. Суммарная людность меньших по численности населения населенных пунктов в радиусе 150 км;

c. Превышение людности искомого населенного пункта относительно наиболее крупного в радиусе 150 км;

d. Оценка транспортной обеспеченности различными типами транспортной инфраструктуры (автодорожной, железнодорожной, воздушного и водного транспорта)¹²;

e. Наличие театров и кинотеатров;

f. Наличие музеев различного статуса (федеральных, региональных, муниципальных.

2. Развитие добывающей промышленности на базе города. Как показывают предыдущие исследования, в российских реалиях функция населенного пункта как базы ресурсного освоения зачастую выступает основной. Учитывая долгосрочные риски жизнестойкости, обусловленные узкой специализацией, нам необходимо было подобрать индикаторы, которые бы с большой долей вероятности «маркировали» ресурсную направленность местной экономики. При этом нас интересовало не только текущее состояние, но и потенциальное приращение подобных функций в будущем (например, начало разработки новых крупных месторождений в непосредственной близости от населенного пункта). Исходя из этих соображений, мы выбрали показатели географической близости к местам добычи. Кажущаяся задублированность показателей (учет относительных и абсолютных метрик) обусловлена особенностями добывающей промышленности: лицензионные участки углеводородных ресурсов (УВС) могут отличаться значительными размерами (поэтому в местах добычи УВС «сыграют» именно относительные метрики), тогда как участки по добыче твердых полезных ископаемых (ТПИ) обычно небольшие по размерам (места их концентрации обнаружатся через абсолютные метрики).

Список индикаторов:

a. Доля территории в радиусе 150 км, находящейся в границах лицензионных участков¹³ (ЛУ) углеводородных ресурсов и твердых полезных ископаемых;

b. Доля территории в радиусе 150 км, находящейся в границах перспективных лицензионных участков углеводородных ресурсов и твердых полезных ископаемых (с лицензией на проведение поисковых работ);

c. Число лицензионных участков различных типов в радиусе 150 км.

3. Комплексная характеристика природно-климатических факторов – как барьеры развития обрабатывающей промышленности в частности, и социально-экономического развития в целом.

Список индикаторов:

a. Индекс дискомфортности окружающей среды (Золотокрылин и др., 2012).

4. Потенциал инновационного развития. Иными словами, потенциал генерации необходимых для социально-экономического развития Арктики специфических знаний и технологий, который – при благоприятном стечении обстоятельств – может стать фактически «экспортным» продуктом. С учетом ограничений данных единственным устойчивым индикатором становится наличие организаций фундаментальной науки и высшего образования на базе вузов.

Список индикаторов:

a. Наличие высших учебных заведений либо их филиалов.

Предлагаемая методика состоит из 3 этапов.

На первом этапе, помимо составления списка индикаторов, были собраны все необходимые пространственные данные для их расчета и определена локализация изучаемых населенных пунктов (путем геокодирования исходных табличных данных). Отдельные показатели были исключены и не попали в финальный список по причине отсутствия релевантных открытых данных – в частности не учтены объекты торговли и сферы обслуживания населения. Использованные данные были получены из открытых источников, в числе основных: Open Street Map (© участники OSM), Росгеолфонда, портала АОПА-Россия, Федерального агентства морского и речного транспорта, Росстата (в части населения искомых населенных пунктов), порталов соответствующих муниципальных образований и региональных департаментов.

На втором этапе для каждого из населенных пунктов были рассчитаны все искомые индикаторы. Использовался стандартный инструментарий геоинформационных систем: инструменты наложения, анализа близости, расчета геометрических характеристик и др.

Далее значения индикаторов были переведены в формат балльных оценок, в которых бо́льшее число баллов означало бо́льшую проявленность соответствующего признака. Максимальное значение балльной оценки определялось экспертно (от 0 до 5 баллов). Перевод всех показателей в формат балльной оценки позволил сопоставить между собой, к примеру, транспортную обеспеченность и административный статус¹⁴.

Рис. 2. Степень выраженности признаков по выделенным типам

В табл. 4 приведены критерии присвоения конкретной балльной оценки по каждому из индикаторов. При этом индикаторы второго тематического блока – уровня развития добывающей промышленности на базе города – были интегрированы в единую балльную оценку (все пограничные значения по «вложенным» показателям определены эмпирическим путем). Максимальную оценку по итоговому индикатору получили населенные пункты, расположенные вблизи территориальных концентраций лицензионных участков с активными лицензиями на поиск полезных ископаемых. Подобные участки могут считаться некоторым аналогом «градообразующего предприятия» и выступать вероятной гарантией стабильности и поступательного развития ближайших арктических поселков в среднесрочной перспективе. Напротив, поселки, лишенные «поисковых» участков, находятся в зоне риска в связи с постепенным исчерпанием большинства месторождений (прежде всего, углеводородных).

Примечание. НП – населенный пункт, ЛУ – лицензированный участок; серым цветом закрашены не использующиеся в шкале значения баллов

Третий, финальный, этап методики направлен на разработку итоговой типологии арктических населенных пунктов. При ее составлении использовался метод кластерного анализа с последующей экспертной верификацией результатов. Кластерный анализ был реализован с помощью функционала геоинформационных систем. Учитывая разную размерность балльных оценок, все индикаторы были предварительно нормированы.

1.3.2. Типы населенных пунктов Российской Арктики

По итогам проведенного анализа было выделено восемь типов населенных пунктов, различающихся по транспортно-географическому положению и уровню развития культурной сферы (как маркеру роли «центрального места»), связи с разработкой полезных ископаемых, наличием инфраструктуры «экономики знания» (см. рис. 1, 2). Карта «Типология арктических населенных пунктов» размещена на сайте: Устойчивость Арктических Городов – Группы городов (resilient-arctic-urban. space).

1. Ключевые города – «столицы Арктики»

В число ключевых городов – настоящего «командного состава»¹⁵ Российской Арктики – с большим отрывом вышли три города: из них ожидаемо Мурманск и Архангельск, а также Норильск. Норильск попадает в число городов-лидеров вопреки изолированному транспортному положению, а возможно, и благодаря нему: здесь возникает эффект увеличения относительной значимости города по мере удаления от основной сети городских центров. Расположенный на значительном расстоянии от любого крупного города Норильск оказывается буквально «форпостом цивилизации», несмотря на относительно скромную численность (в условном Подмосковье это был бы типовой промышленный пригород, жители которого получали бы уникальные виды услуг в соседнем крупном городе). Кроме того, сказываются экстремальные природные условия: само существование города на Таймыре требует постоянной научной поддержки, во всяком случае, в сфере мониторинга вечной мерзлоты и устойчивости зданий и сооружений. Не случайно в Норильске пережил экономические кризисы 1990-х собственный вуз с сильной научной школой в сфере строительства. А вот Апатиты, ранее относимые в категории многофункциональных центров благодаря мощному научному потенциалу Кольского научного центра РАН, при применении более комплексного подхода не попали в категорию городов «первого ряда»: в «зоне влияния» Мурманска, очевидно, сработали уже классические законы формирования иерархии городов. Апатиты традиционно делили с Мурманском «сферы влияния» по отраслевому признаку: Мурманск сосредотачивал обеспечение Севморпути и, в целом, морской деятельности, рыбодобычи и т. д., Апатиты – обеспечение развития горной промышленности Хибин в сфере научных исследований, строительства и др. Однако с точки зрения комплексного подхода настоящей «столицей Арктики» из кольских городов оказался только Мурманск, выделяющийся сразу в сфере образования, культуры и, главное, по численности населения в своей «зоне влияния».

2. Арктические «субцентры»

Эти города, несмотря на разную численность населения, обладают учреждениями культуры высокого уровня (кинотеатрами, а Воркута еще и театром), филиалами вузов, повышенным уровнем транспортной доступности (в частности, собственным аэропортом межрегиональной авиации). Практически все из них (кроме Анадыря) имеют в непосредственной близости лицензионные участки на разработку полезных ископаемых, а также средние балльные оценки численности населения в «зоне влияния» в 150 км. Города данной группы, с одной стороны, расположены на значительном расстоянии друг от друга, с другой – относительно регулярной сетью покрывают всю территорию АЗ РФ. Исключением выступает лишь большой «разрыв» в восточной части Арктики, где в этом контексте заметно «недоразвитие» Тикси и Певека. Вместе с городами первой группы сеть субцентров составляет буквально городской «каркас освоения» российской Арктики, основные узлы ее системы расселения.

Заметим, значима при этом не столько абсолютная численность населения, сколько выполняемые городские функции, которые, в свою очередь, связаны с численностью населения в зоне влияния города. Так, относительно малонаселенный Анадырь оказывается вполне «полноправным» центром на фоне редконаселенной ЧАО. Попадает в данную группу и Губкинский, расположенный почти в центре ЯНАО на значительном удалении от остальных городских центров (значительную роль здесь сыграли и уникальные местные факторы: в силу особенностей местной институциональной среды (Замятина, Пилясов, 2013) город сумел сохранить филиал вуза, одним из первых в ЯНАО обзавелся кинотеатром и др.) Роль случайных, субъективных факторов в развитии Губкинского безусловна – однако любопытно, что вблизи более крупных городов такого «переразвитого» малого центра не сложилось, так что можно считать Губкинский еще одним примером подтверждения определяющей роли удаленности в повышении уровня востребованного городских услуг.

3. Субпериферия («привилегированные» пригороды)

Категория арктических городов, обладающих всеми преимуществами субцентров (кроме организаций высшего образования), и отличающиеся от них, по сути, только размещением в относительной близости от более крупных городов первых двух категорий. Расстояние до более крупного города может составлять более 100 км – однако в условиях Арктики его можно признать относительно небольшим. Вокруг таких городов, в свою очередь, расселены значимые объемы населения, обеспечивающие дополнительный спрос на местном рынке товаров и услуг. В других условиях эти города могли бы претендовать на роль самостоятельных субцентров, но сейчас они теряются в относительной доступности более крупных городов. В целом этот тип можно считать крепким «средним звеном» российской городской Арктики.

В данную категорию не совсем заслуженно попадает Нарьян-Мар, который незначительно отстает по части индикаторов от населенных пунктов предыдущей категории (меньше население «обслуживаемой» территории, отсутствует вуз или его филиал, чуть хуже транспортная обеспеченность). По своей функциональной роли город скорее должен относиться к «арктическим субцентрам» (и в этом плане он похож на Анадырь. О сходстве этих территорий, см. Пилясов А. Н., Гальцева Н. В., Атаманова Е. А. 2017). Основная причина отнесения Нарьян-Мара в категорию городов субпериферии очевидна: невозможность учета вахтовиков выступает расчетным ограничением, которое пока не представляется возможным преодолеть. Если считать вахтовые городки при месторождениях, то становится ясно, что Нарьян-Мар «обслуживает» более населенную территорию.

4. «Привилегированная»¹⁶ периферия

Категорию проще всего охарактеризовать как переходную по большинству показателей – относящиеся к ней населенные пункты занимают промежуточное положение между «центральными» и «периферийными» населенными пунктами. Как и для субпериферии («привилегированные» пригороды) для них характерна относительная близость (в пределах 150 км) к крупному населенному пункту и в целом хорошая транспортная обеспеченность, однако в городах и поселках слабее развита социокультурная сфера и зачастую они расположены дальше/изолированнее от центральных городов. Похожи они и на «обделенную» периферию: часто и те, и эти – монопрофильные города и поселки, но у «привилегированной» периферии набор социокультурных объектов разнообразней, а также фиксируется повышенная людность населения в зоне обслуживания. Часто они обладают статусом центров муниципальных районов или статусом ЗАТО. Часть населенных пунктов этого типа располагается в пределах городских агломераций (Мурмаши, Кола, Кировск), часть – удаленные города и поселки, «не дотягивающие» до статуса полноценных субрегиональных центров (Никель, Онега, Яр-Сале).

5. «Обделенная» (индустриальная) периферия

Данная категория включает поселки (реже – города), расположенные в условиях относительно высокой (для Арктики) транспортной обеспеченности, в зоне с невысокой дискомфортностью проживания с точки зрения природно-климатических факторов. И все же данная категория имеет один из самых высоких рисков деградации и, как показывает практика, ликвидации в случае ухудшения экономической обстановки в регионе в целом.

Часто это поселки, расположенные в непосредственной близости от арктических субцентров (по сути, пригородные поселки, как например, Искателей, Заполярный). Значительную часть данной группы составляют малые города и поселки Мурманской области, Карелии и Архангельской области с хорошей транспортной доступностью. Их объединяет практически полное отсутствием собственной социокультурной инфраструктуры. В условиях нормальной транспортной доступности это означает классическую периферийную зависимость от внешних центров.

Важно, однако, оговориться, что с точки зрения экспертной оценки ряд населенных пунктов отнесен в данную группу условно – в силу специфики используемых индикаторов. Поселок Соловецкий, мощный культурный центр федерального значения, безусловно, следовало бы вынести в отдельную категорию центров сосредоточения культурного и природного наследия (ее можно было бы выделить по наличию зарегистрированных памятников наследия высокого статуса). Поселки Бор и Ворогово на Енисее обладают относительно комфортными (для Арктики) климатическими условиями, и само включение их в АЗ РФ весьма спорно. Однако по своим социально-культурным функциям они должны быть отнесены скорее к категории «поселков-изолятов», чем к «периферии».

6. Удаленные субрегиональные центры¹⁷

Это, напротив, категория удаленных от крупных городов населенных пунктов, наделенных статусом центров административных районов. Часто это старинные центры, обладающие культурно-историческим значением, имеющие свои музеи (Жиганск, Мезень, Ловозеро, Туруханск). Их транспортная доступность несколько лучше, чем у наиболее изолированных поселков Арктики (тип 8). Благодаря этому такие города и поселки нередко выполняют простейшие функции «центральных мест» не только для своего, но и для соседних районов (к таким «межрайонным» центрам относится, например, Мезень, являющаяся центром притяжения для населения ряда деревень НАО). В большинстве случаев эти города и поселки расположены вдали от месторождений полезных ископаемых, однако данный признак не является определяющим для их обособления, важнее административный статус и относительная транспортная доступность (например, порт на судоходной реке), которая в условиях удаленности от крупных городских центров сама по себе означает некоторую «привилегированность». Такие населенные пункты можно считать относительно устойчивыми в силу выполнения ими функций обеспечения некоторого «минимума освоенности» для окружающей территории. Не случайно 40% населенных пунктов данной категории основана еще до революции. Устойчивость городов этой группы нередко обусловлена классическим «выгодным географическим положением» (Мезень, Туруханск, Тикси, Певек, Батагай) либо полным отсутствием альтернативных мест оказаний простейших услуг на сотни километров окружающей территории (Депутатский, Билибино, Среднеколымск).

Данная группа населенных пунктов представляет собой практически «чистый» случай центральных мест, развивающихся в малонаселенных районах мира. Эти слабые с точки зрения классических параметров городской экономики местные районные центры, в большинстве своем, являются «вынужденными» центральными местами, поддерживающими минимальный уровень освоенности окружающей территории (как уже говорилось, предоставляя доступ к госуслугам, связи, минимальному набору социально значимых товаров и услуг, обеспечивая национальную безопасность). Потребность в такого рода услугах позволила сохраниться здесь городам и поселкам даже в период сурового кризиса перехода к рыночной экономике. Интересно, что сокращение численности населения некоторых из них (например, Чокурдах) не было таким катастрофичным по сравнению с сокращением численности населения их «производственных» соседей. Это доказывает, что подобные поселки существуют на уровне безусловно необходимого минимума и востребованы самим фактом присутствия государства; примерно в таком же режиме существуют поселки севера Аляски и Канады.

7. Поселки-«изоляты» в районах реализации ресурсных проектов

Основной индикатор, по которому выделяется данная группа – близость к многочисленным лицензионным участкам под добычу полезных ископаемых на фоне экстремально неблагоприятных природных условий, низкой транспортной доступности, практически полного отсутствия социокультурных объектов (кроме домов культуры в некоторых случаях). В значительной степени это промышленные поселки, само зарождение которых было связано с началом разработки полезных ископаемых, хотя нередко существенную долю их населения составляют коренные народы. Таков, например, Тухард – «столица газовиков» Таймыра. Некоторые поселки попали в эту группу как потенциальные: рядом находятся не эксплуатационные, а пока только разведочные лицензионные участки. Характерный пример – Новорыбная / Юрюнг-Хая, расположенные на побережье рядом с крупными шельфовыми участками к востоку от Таймыра. Вероятность их разработки при текущей конъюнктуре невелика, тем не менее это делает перспективы данных населенных пунктов не столь безнадежными. Другие уже стали базой промышленного освоения, хотя сами поселки появились значительно раньше – как, например, Новый Порт и Мыс Каменный. Здесь хорошо работает закономерность, при которой первичной базой освоения территории становится более раннее поселение. Сегодня понятно, что это специфически северное проявление принципа «возрастающей отдачи»: в условиях безлюдной территории даже мельчайший поселок и чуть ли не промысловая изба (что описывал Космачев (Космачев, 1974)) обретают ценность первичного освоенного участка.

К сожалению, четко выделить специализированные поселки оказалось сложно, в силу чего в данную категорию попал ряд поселков с высокой долей коренного населения, в настоящее время никак не связанных с добывающей промышленностью (например, Нельмин Нос). В идеале, в следующих исследованиях стоит уменьшить радиус учета лицензионных участков для небольших поселений. Как показывает практика полевого изучения городов и поселков, наличие месторождений в 150 и даже 250 км от крупного города в большинстве случаев влияет на специализацию города: он служит логистической базой, местом проживания или переброски работников, иногда – местом размещения административных и сервисных служб и т. д.; города выступают также получателями спонсорской помощи. Для сел влияние добычи полезных ископаемых ощущается в пределах нескольких километров или первых десятков (и зачастую по-другому, например, через материальную помощь в рамках программ корпоративной социальной ответственности ресурсодобывающих предприятий). Впрочем, определенное влияние добыча полезных ископаемых оказывает и на них: это спонсорская помощь и наполнение бюджета на уровне региона деятельности компании (в таком случае играет роль не километраж, а административная принадлежность), размещение служб различного назначения, или, например, упрощение газификации в силу близости месторождения (поселки Красное, Великовисочное в НАО). Жителям таких поселков нередко удается использовать и косвенные выгоды ресурсного освоения, например, построенные ресурсодобывающими компаниями зимники (так, для Каратайки именно корпоративные зимники – единственный вариант наземной связи с внешним миром). В подавляющем числе случаев населенные пункты следует рассматривать как потенциальные локальные базы реализации ресурсных проектов (транзитные аэропорты, центры обеспечения аэронавигации и т. п.). Таким образом, выделенный тип не выглядит лишенным оснований, но нуждается в уточнении.

В целом, поселки данной группы имеют преимущества перед другими удаленными поселками (следующей, а отчасти и предыдущей группы) за счет большей доступности финансовых ресурсов – однако, они же и более уязвимы, особенно те из них, развитие которых связано с текущими ресурсодобывающими проектами в наибольшей степени. По мере истощения месторождений и/или серьезных изменений рыночной конъюнктуры (например, падения цен на нефть) они неизбежно перейдут в следующий тип населенных пунктов.

8. Автономные поселки-«изоляты»

Как известно, «все несчастные семьи несчастливы по-своему»: данный тип объединяет крайне разнородные по своей истории и существующей социокультурной среде населенные пункты, объединенные в настоящее время одним: максимальная транспортная изоляция от крупных городов и очень узкий набор социокультурных объектов. Чаще всего ситуация в этих поселках описывается через характеристику «бывший»: это бывшие райцентры (например, Нижняя Пёша, Уэлен, Беринговский), бывшие центры ресурсных проектов, обеспечения Севморпути или дислокации подразделений вооруженных сил (Амдерма, Диксон). Многие из них имеют интересную историю или природные достопримечательности (например, термальные источники в Лорино), тем не менее, в силу тотальной транспортной изоляции, слабо влияющие на развитие туризма и социально-экономическое развитие в целом. В этот же тип попали не только поселки, созданные в советское время ради конкретных производственных нужд, но и некоторые старинные, старожильческие (в том числе староверческие) села, устойчиво существующие уже несколько веков, несмотря на изоляцию (а то и благодаря ей): Несь, Ома, Нижняя Пёша, Марково.

По формальным показателям это наиболее «обделенная» категория населенных пунктов – и многие из них находятся действительно в крайне тяжелой социально-экономической ситуации, требующей первостепенного вмешательства. Как сохранение таких поселков (большие затраты на жизнеобеспечение в условиях транспортной изоляции), так и их расселение – это сложная задача. Особенно болезненным может быть расселение в тех случаях, когда поселки имеют богатую историю и несколько поколений местных жителей, как например, Диксон, который, к слову, может в скором времени перейти в тип «ресурсных изолятов» после начала полноценного освоения Сырадасайского месторождения. Скорее всего, для поддержания их функциональности потребуется разработка особых норм государственной политики и, возможно, новых форм административно-территориального устройства (например, по типу неорганизованного боро на Аляске, находящегося под прямым управлением властей штата). Зачастую здесь нужен особый «контракт» между местным сообществом и государством.

Приведенная функциональная типология подавляющего большинства населенных пунктов российской Арктики представляет не только исследовательский интерес, но и обладает существенной практической значимостью. Результаты исследования позволяют разрабатывать меры региональной государственной политики с учетом ограниченного набора сценариев их развития. Ценность данной типологии – в ее комплексном характере, позволяющем выйти на понимание разных механизмов развития арктических городов.

В первую очередь, важно выделение центров обслуживания территории разного порядка (первый, второй и пятый типы) – по сути, это и есть сложившаяся сеть опорных пунктов социально-экономического развития Арктики; внимания требуют также населенные пункты седьмого типа как потенциально наиболее проблемные. Отметим, что для принятия прикладных решений основанная на формальных критериях типология должна быть откорректирована на основе экспертных оценок.

Самый интересный вывод исследования (на взгляд авторов) заключается в получении доказательства ведущей роли пространственных отношений в определении функциональной роли городов. Так, в условиях редконаселенных пространств, как уже говорилось, даже малые города вынужденно выполняют функции крупных городов – центров предоставления уникальных услуг для населения окружающей территории.

Выделенные типы могут служить в качестве отправной точки в определении характера государственной политики, применяемой по отношению к отдельным населенным пунктам. Так, в городах первого типа, имеющих максимальный потенциал инновационного развития, логично поддерживать создание крупных, комплексных научно-образовательных кластеров. В городах-субцентрах – поддерживать развитие профильных освоенческих услуг (профильное образование, центры компетенций, опытно-научные станции, организации НИОКР, связанные с выработкой специфических решений для хозяйственной деятельности и сохранение здоровья в условиях Арктики). Субпериферия – потенциально перспективные города. Для улучшения условий их социально-экономического развития целесообразно усиление связей с центрами первого и второго типов. По возможности, было бы полезно и расширение специализации за счет размещения предприятий и организаций, ориентированных на спрос со стороны населения ближайших более крупных городов. Это может показаться парадоксальным – когда жители (или фирмы) крупного города что-то покупают в соседнем малом, однако в реальности так часто и происходит, если речь идет об отдельных вспомогательных производствах, объектах АПК, туризма; в некоторых случаях – об объектах социальной и медицинской сферы (допустим, профилактории). Иными словами, меры политики здесь должны быть нацелены на усиление агломерационного эффекта.

Населенные пункты четвертого и пятого типов – преимущественно монопрофильные промышленные центры с минимальными ресурсами развития, имеющие слабый потенциал экономического развития. Практически единственное их преимущество – относительно хорошая транспортная доступность. Именно в отношении таких центров первоочередной задачей становится проведение анализа целесообразности запуска механизмов управляемого сжатия, вплоть до перевода местных предприятий на вахтовый метод работы. В случае необходимости сохранения постоянных поселений здесь нужны программы, направленные на поддержание необходимого минимума доступности социально значимых услуг и товаров за счет их перевода из более крупных городских центров или обмена услугами и товарами между городами одного типа. Здесь могут быть эффективны сетевые формы работы, использование передвижных и выездных форм обслуживания и т. д.