Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта

А. Ф. Лосев: резюме на труды античных. мудролюбов

Учение об эйдосе как об умной картине, подразумевает связанность слова с самотождественным ему предметом, что позволяет выразить идеи диалектики в законах тождества в различии, и различия в тождестве, в которых открывается самое главное правило диалектики – антиномическое противопоставление «одного» – «иному».

При всей противоположности методов диалектического и мифологического мышления неоплатоников, они умело вскрывали диалектическую сущность древних мифов. Неоплатоники ведали, что диалектика, в мысли своей, конструирует любой жизненный опыт, а миф – жизненное восприятие, трактующее древне/языческое со-бытие, равным происхождением своим, из онтологического Бытия.

Припоминание – не просто мистический опыт умной интуитивности идей, но и диалектический опыт построения ноуменальной конструкции самой идеи.

плотин: резюме с комментариями

ПЛОТИН: 5 – 3, 4. Два рода самопознания: 1. самопознание с помощью дискурсивного познания (дискурсивного разума), то есть познание с помощью природы психологического размышления, уступающему по качеству; 2) познанию в соответствии с умом, когда мы создаём в уме то, что мы мыслим, как чистую мысль, не замутнённую чувственно/психологическими аффектами

5 – 3, 5. Чистый ум сам себя мыслит целиком, а не так, чтобы одна часть ума мыслила другую; чистый ум может мыслить сам себя и нечто иное; иное же здесь и есть чувственно/природное, которое познаваемо, как с помощью интуитивного ума, так и с помощью чувственных анализаторов: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Выходит так, что ум должен одновременно быть для себя мыслящим и мыслимым, то есть в полном объёме мыслить себя самого в целости, и, уже, пропустив всё праязыческое через себя, мыслить иное, как Иной Мир, мир физических величин природы. Таким образом получается, что умственное созерцание тождественно созерцаемому, будь оно сам ум, или нечто иное ему в форме инмировских величин физической природы, где сам по себе думно/смысловой, иноприродный, ум отождествляется с вещами, явленными уму, как нечто ему иное, природное, внедумное. Ум, мыслимое и сущее формируют собою первое сущее, первосущностного отца, – «АБАБА».

Мышление объемлет мыслимое, ведь всё мыслимое содержится в головном мозгу человека, мыслящего субъекта, объемлющего своим мышлением весь мир, как телесный, так и бестелесный, всю вселенную. Спрашивается, если мыслящее субъекта и его мыслимое содержание ума есть одно и то же, то как может происходит мышление, каким образом самотождественный ум мыслит самого себя? Причина в том, что «ум есть не только потенция мысли, но и энергия её, то есть ум – не что-нибудь, данное только в принципе, но и в завершении, в некоей координированной раздельности данное… Отсюда ясно, как ум, мышление и мыслимое – одно и то же и нечто раздельное. Мышление его видит мыслимое, а мыслимое – он сам; поэтому и мыслит он самого себя» (Ф. Ф Лосев, Резюме на Плотина, «Эннеады» 5 – 3, 5).

5 – 3, 6. Высший принцип умопостигающего ума есть самопознание ума, которое более совершенно чем самопознание души, ибо сама-то душа познаёт себя, получая бытие своё через постижение ума. Плотин пишет, опираясь на неизвестные нам памятники письменности, возможно, на платоновскую атлантиду, следующее свидетельство в пользу существования прародины протоцивилизации, откуда они, античные мудролюбы, вынесли свои сокровенные знания о Первоединстве, уме, душе и космогенезе; Плотин пишет «Пока мы находились в мире горнем, мы довольствовались пребыванием в лоне ума, – мы тогда мыслили и созерцали мыслимое, сводя всё к одному уму; душа наша тогда, сама оставаясь в полном покое, предоставляла всю деятельность уму. А с того времени, как мы обитаем здесь, мы в поисках истины стараемся довести свою душу, по крайней мере, до некоторой степени убеждения, томимые желанием созерцать первообраз, по крайней мере, в его отражении».

Аристотель: самомышление ума и мышление дискурсивное

К этому можно присовокупить краткий обзор учения о созерцании ума в аристотелизме.

«Ум мыслит; мыслить он может либо в зависимости от чего-либо другого по отношению к себе и тогда он не мышление в собственном смысле, но всего лишь потенция мысли, возможность мысли от первопричины мысли, первоединого единства Вселенной; либо ум будет мыслить от самого себя, от собственной сущности. Мысля от себя, ум может мыслить о самом себе, либо об ином. Иное изменчиво и непостоянно, явлено как вещное изменение, то есть нечто движимое иным по отношению к уму. Думно/смысловая же энергия неизменно покоится в самой себе, есть энергия мышления, и ни в коем случае не есть вещное движение; следовательно, ум мыслит самотождественное, самого себя. «Мышление его есть мышление мышления» (Аристотель, «Метафизика», 12 – 9).

Аристотель пытается разрешить недорешённые проблемы самомышления ума;

«быть мышлением и быть предметом мышления – не одно и то же», – считает он. – «В некоторых предметах, – разъясняет Аристотель, – знание и есть сама вещь. В творческих знаниях вне-материальная сущность и чтойность («Что это? – «Это имя существительное». ) есть сама вещь, в теоретических же знаниях смысл и мышление есть также сама вещь. А так как мыслимое и ум не различны в том, что не имеет материи, то они тождественны, так что мышление с мыслимым одно» (12—9).

«Поскольку они вне материи и поскольку они есть чисто смысловая сфера, они есть одно и то же, – разъясняет Аристотеля Лосев, – так как умная энергия есть некая самообращённость, самоотнесённость смысла с самим собой, и как таковая она едина и единична. Поскольку же мыслимое и мыслящее находятся в материи, они раздельны и друг другу противостоят, их два, а не одно. Чтойность мира, поскольку она не есть факт мира, есть абсолютное тождество мыслимого и мыслящего. (Всё моё ношу с собой). Факт же мира, поскольку он не есть чистая чтойность, а только является её носителем, отличен от смысла и от мыслящего и создаёт то, что для мыслящего оказывается мыслимым. Во-вторых, „является ли мыслимое чем-нибудь сложным“? Если бы это было так, то мышление должно было бы изменяться, рассматривая части сложного целого. Но это не так, потому что лишённое материи есть нечто нераздельное. Ведь только материя и вносит в смысл фактическое изменение его и, следовательно, разделение. Но, будучи лишён материи, ум не нуждается и во времени для рассматривания самого себя. Он сразу мыслит себя как целое, не переходя от одной части к другой. Это и есть причина вечного совершенства умного мышления» (12—9).

мыслимое

Истинный ум должен быть всецелым и абсолютным, чтобы обладая полным знанием, мог отличать присущее уму знание самого себя от привходящего в него знания извне; чтобы мог отличить реальный предмет в чувственном ощущении от ментального образа его, данного в мыслимом вне чувственного ощущения; ведь мыслимое вне ума есть уже чувственное ощущение, в достоверности которого не может быть абсолютной уверенности, поскольку видит око, да зуб неймёт. «Мыслимое – не вне, а в самом уме», утверждают Плотин и Лосев, величайшие диалектики мира людей. Поэтому содержа всё в самом себе, ум и обладает способностью охватывать одним взором всю вселенную, пронзая мыслью её беспредельность.

имя и идея

А. Ф. Лосев считает, что диалектика и формальная логика – два разных метода, дополняющих друг друга. Это оправдывает Аристотеля, утверждавшего приоритет формалогистической аподейктики против неприемлемой для него диалектики. Диалектику Аристотель отождествлял с софистикой, противополагал диалектику, как мнимое знание, относительно силлогистики как знания истинного. Платонизм – есть в основе своей диалектика; аристотелизм – это формально/логическая аподейктика. Удалив из платонизма диалектику, получите аристотелизм. Отождествляя «имя» и «идею» (в платоническом понимании), «Идея» «не есть ни логос, ни усия, ни вещь, ни сущность, но выражение сущности, энергия и символ сущности, смысловое тождество логического и алогического» (А. Ф. Лосев).

Самое главное в диалектике – это общение идей. «Мышление создаёт основания для бытия» (Коген). «Аполлон есть начало единства, сущность его – монада, тогда как Дионис знаменует собою начало множественности» (В. Иванов»). «Орфей противопоставляет царю Дионису (Чжуансюю, Шан-нису) аполлонийскую монаду, отвращающую его от нисхождения в титаническую множественность и от ухода с трона и берегущего его чистым и непорочным в единстве» (Прокл).

Неоплатоники: самораздробление Дион-нис=Там-муза=Дум-музи=Атан-Анас (дня-ночи) и собрания (соединения) Дионниса Аполлоном (Абал-Алан-Анас) в образе двенадцати лунных месяцев-лет (змея Апопа рассечённых мечём Кота-Хута) объединённых Аполлоном в один солнечно/аполлонийский год (Хот). У ханцев Китая, Чжуан-нис вынуждает Чжуна поднять небо, а Ли (Сен-лиана, зем-лиана) опустить землю, тем самым отделив землю от неб-бес. У Прокла, «в страстях Дионисовых промыслом Афины ум остаётся неделимым, а делится душа (Лосев)». Опять же у Прокла, «о седмерице и триаде в связи с растерзанием Диониса (титанами) на семь частей и воссоединения их Аполлоном». Всё это «древнее мифическое и мистическое лоно позднейшей диалектики» (Лосев). Орфическая космогония как лоно диалектики: Аристофана памятные метки – ночь, хаос, «чёрный эреб» и «широкий тартар (вулкан Таркалима, Калин царь Руссов), эрос, уран, океан, земля; «теогония Иеронима и Гелланика, пересказанная Дамаскием – вначале вода и земля, третий принцип – Дракон с головами быка и льва и посредине – лицо бога, с крыльями на плечах, по имени «нестареющее Время и Геракл; с ним «одноприродная необходимость и бестелесная Адрастея, распростёртая по всему миру, охватывающая его границы», другая триада – нестареющее Время, Эфира и Хаоса отец, то есть Эфир, Хаос и Эреб; Дамаский – время, эфир, Хаос, Яйцо, Хитон, или облако, Фанет, Метис, Эрикапей»; «Фанет в смысле умной демиурги» (Лосев). Всё это языческие метки начальной натурфилософии, философии корне/сущностных эйдосов, философия мудрого слова Языческой Праматери.

Греки «под Зевсом понимали ум мировой», который держит мир демиургийно. (Порфирий).

лик эйдоса

«Плотин называет умный предмет, даже когда он – число (или буква тож), «неким смысловым изваянием, предстоящим как бы после выхождения из глубин самого себя или проявления в самом себе»… Число (тож и буква, или корне/сущностный эйдос, закодированный числом) для Плотина есть именно такой чёткий, строго оформленный, как бы художественно изваянный лик. Этот лик и есть эйдос» (Лосев). Агалмати (греческое) – кумир, статуя? Мудролюб «придёт сначала к уму и увидит там все прекрасные лики и назовёт это красотой и идеями. Ибо всё в них прекрасно, как в творениях ума и в (корне/эйдетической) сущности». Необходимо видеть в понятиях (корне/сущностного) эйдоса и (именной) идеи у Плотина моменты видения умом, действительного умозрения (третьим глазом умосозерцания ирреальной и реальной действительности), «изваяния не нарисованные (в природной своей естественности), но – сущие (умозрительно, в уме, как именные идеи природных образов). Поэтому древние и называли идеи сущим и сущностями (именами существительными)» (Прокл).

«Мне известно, что и египетские мудрецы, опираясь ли на точное узрение или на инстинкт (интуицию), если хотят обнаружить свою мудрость о том или другом предмете, пользуются не буквенными знаками, выражающими слова и предложения и обозначающими звуки и произносимые суждения, но рисуют изображения (агалмата) и, напечатлевши (запечатлевши) для каждого предмета одно специальное изображение, давали объяснение его в святилищах так, что каждое такое изображение было или узрением, или мудростью, и именно – в своей существенной цельности, не в качестве дискурсивного мышления или убеждения. Затем от этого цельного (умного узрения) воспроизводилось, при помощи других знаков, уже частичное изображение (ейболон?), которое его истолковывало и выражало причины, по которым оно было так, а не иначе, создано, так что удивляться нужно было такой красоте созданного. Кто видел эти изображения, говорил, что удивляется (языческой) мудрости, как она, не зная причин сущности, благодаря которым вещи созданы именно так, могла изобразить вещи созданными по законам сущности». Плотин считает эти «изображения» первичными, а формально/логические «логосы» производными от первичных (эйдосных) «изображений».

о сущности диалектики

Первоначальное определение диалектики заключается в том, что «она есть установка, способная о каждой вещи сказать в логосе, (в мысли), что она есть и чем отличается от других вещей, что такое общность, и тут же – где место каждой из них, и существует ли как сущность. И сколько сущих, и, в свою очередь – о не-сущих, отличных от сущих» (Прокл).

Содержание диалектики, то есть то, что она может себе позволить в себе содержать, буквально есть всё, что может содержать в себе Вселенная, от бестелесных сущностей до телесных, от не-сущего до сущего, от Не-бытия (А-сата) до Бытия (Сата) … Содержит она всё это в себе при помощи сущностно/эйдетического узрения умного мира, конструируя его в сетевых системах координации корне/сущностных эйдосов в координатной структуре праязыка, укрепляя его словотворением, избегая при этом изменчиво/спекулятивного мнения и лжи. Так вот, как ниже изображено:

А Б

Б АБ+АБ

о методах диалектики

Исследовательский метод диалектики заключается по Плотину в том, что диалектика «пользуется Платоновой Диэрезой, разделением в целях расчленения эйдосов, равно как и для того, с другой стороны, чтобы определить смысловую единичность каждой вещи (тождественной присущему ей различённому от других эйдосу); диалектика, далее, имеет также установление первых родов и смысловое соплетение отдельных (сущностно/эйдетических) моментов, пока не пройдёт всю область умного, разрешая опять то самое, к чему продвигалась впервые; тут она пребывает в молчании (доязыческого мира), поскольку, по крайней мере, пребывает в молчании всё, дошедшее до тамошнего мира, и не занимаясь уже многообразно, но пребывая в едином, зрит, поручая так называемое логическое знание посылок и силлогизмов, как бы умение писать, – другой науке; выбирая из всего этого необходимое и науке предшествующее, она (диалектика) всё это анализирует, равно как и прочее, конструируя всё в качестве потребного для этого и всё отметая излишнее для этого, изучая равно и путь, приводящий ко всем этим конструкциям».

философия есть часть диалектики (корне/субстанционального богопознания)

«1. Но откуда это узрение черпает свои исходные принципы? Конечно, ум даёт эти очевидные принципы, поскольку та или иная душа способна их принять. Душа затем полагает их как некую совокупность, соплетает и разделяет, пока не сконцентрирует совершенной сферы ума… И Платон сказал, что диалектика есть чистейшее произведение ума и реального мышления… о сущем и также ума – в его суждениях о сверх/сущем».

2. « Но что такое философия? Она есть нечто ценнейшее. Но тождественна ли она с диалектикой (богопознанием)? Нет, она есть только ценнейшая её часть. Не следует думать, что диалектика есть только орудие смысловых конструкций, или орган философа. Она не есть совокупность пустых теорем и правил, законов; она, наоборот, есть знание о вещах; и сущее, которое содержит в себе фактическую реальность, так как вместе с теоремами она имеет и вещи».

3. Формально/логическими «ошибками и софизмами она (диалектика) занимается лишь при случае, обсуждая их – как чуждую ложь при помощи имманентных ей самой истин – тогда, когда кто-нибудь другой их совершит, производя дознание, если кто-нибудь введёт их вопреки требованию истины. Стало быть не занимаются они суждениями, ибо они – буквы. (Лосев: «из соединения которых создаются слова, уже ничего не имеющие общего по смыслу с этими буквами, из которых они получаются; а этими цельными словами, собственно, и занимается диалектика». И от себя добавлю – мифология тоже). Разумеется, обладая знанием истины, диалектика знает то, что называется суждением; в общей форме знает она и те душевные движения, в результате которых полагается и вывод в зависимости от утверждения, то ли, или иное, и то ли и иное ли утверждение в зависимости от восприятия. Однако точный анализ (формально/логических структур) диалектика предоставляет другой науке – специально этим занятой (формальной Логике)» (Плотин: 1 – 3, 5).

От себя добавлю: да, буквы, как и кодирующие их местопребывание в структуре координат, числа, не есть суждения, но без буквенно/числовых принципов корне/сущностного конструирования эйдосов, которые конструируются из буквенных элементов (стойхейонов) сцепляемых в слога, а слога креацинируют чудеса оборотничества в корне/сущностном словотворении, когда пара слогов, меняясь слогами, создают думно/смысловые субстанционално/диалектические суждения, не было бы и думного языка. Для доказательности данного суждения можно показать опытный образец конструктивного формирования Первичной субстанции в праязыке: это, – Абал-Алаб или Алаб-Абал (прорва пал-лав-вления), послужившая матрично/корневым прообразом для всех последующих чудес субстанциального оборотничества слогов в корнях противостояния думно/морфных смыслов.

Выражением диалектики в народном сознании стала мифология. Мифология и фольклор есть по сущности своей остаточные осколки, в сознании людей, утерянных истин язычески/доктринальной диалектики (богопознания).

тайна безродно/вселеннского первоединства

Неоплатонизм есть ничто иное как более развитое (более осмысленное) постижение мироузрения Платона в его философских сочинениях, особенно «Тимея» и «Парменида».

«Диалектика „Парменида“ есть несомненно смысловой скелет цельного и глубочайшего миросозерцания и мироощущения, и её в этом смысле весьма легко дополнить, что и находим в комментариях неоплатоников… Признаём также и то, что, поскольку сам Платон не связал свои антилогии с цельным мироощущением и мифологией (по крайней мере, в „Пармениде“), весьма позволительно использовать отсюда те или другие конструкции для разных моментов философской системы платонизма вообще» (Ф. Ф. Лосев).

бытие одного и раздвоение его в двоице

По Плотину, единство мыслимого и мыслящего, объединённого умом, требует сверх/умного единства, которое уже не может мыслить и быть мыслимым, поскольку является сверхсущей потенцией, которая по безродности своей выше рождаемого ею покоя материи и движущей всё энергии, в том числе и энергии мышления. Энергия мышления порождает числа, кодирующие местообитание букв и корне/сущностных эйдосов в координатно/структурированных таблицах праязыка, являющихся результатом вторичности мышления. Всё последующее в ментальном мире, а через него и в мире физических величин природы, проявлено было через число/буквенную иерархию видопроявления, начавшись от воздействия перво/единого на протоматерию (родительницу), проявившую себя через двойственность (дуальность), раздвоение первосущего на два аспекта вселенского бытия, – родоматериальный и энерговидовой (Смотри: А. М. Житников, «Корневые основы праязыка).

«Резюмируя учение Платона – Плотина – Ямвлиха – Прокла – Дамаския об одном, надо сказать следующею 1) Одно есть чистая немыслимость, чистое «сверх», абсолютная немыслимость. 2) Одно есть относительная немыслимость, как начало диалектического пути, абсолютная единичность. 3) Одно, далее, вступая во взаимоопределение с иным, даёт потенцию сущего, или число, множество, чистое «как» сущности, или сферу «пресущественных единств», чисел. 4) Одно, далее, берётся как осуществивщаяся потенция, то есть как самостоятельный эйдос, или число как эйдос. 5) Наконец, одно, (как эйдетическое число) получает существенное заполнение и становится одним чего-нибудь; это и есть переход «одного» через «множество» к «сущему» (А. Ф. Лосев).

Одним словом, по моему разумению, сверхсущностное Ничто олицетворяет собою доязыческую безымянность абсолютной немыслимости вселенского бытия; далее, произошел «манвантарный толчок», «как начало диалектического пути» относительной немыслимости класса проявления прообразов Бытия, когда энерго/потенциальная сущность «Первоединства Вселенной», проявив Класс прообразов Бытия, проявил актуальную энергетику сферы множества «пресущественных единств», сперва букв и слогов, нумерологически кодирующих их чисел, а затем и корне/сущностных эйдосов, сплетающих через словотворение человеческую речь.

Дамаский: Единое – принцип всех принципов, причина объединения всего со всем, символ простоты, выше потенции, энергии, субстанции, жизни, нуса, монады и диады, присутствует в каждой ипостаси, производит границу и безграничное, предел и беспредельное; Единое – раньше целого, есть принцип происхождения всего энерго/материального прстроения самого космоса.

Епаркис (тезис умной триады). Прокл: «цельная душа разделяется на усию (сущность), потенцию, энергию; а усия на гипарксис, гармонию и эйдос» (Лосев). Разделение в связи с эманацией.

Аристотель: «Единое есть общее понятие, а всё общее не имеет самостоятельной субстанции». Плотин: «Единое – есть потенция всего смыслового и внесмыслового… потенция всех вещей… энергия жизни… истекает словно из источника… Мысли источник, (как) жизнь огромного растения (дерева), обнимающего собою всё, в то время как принцип его пребывает везде неизменным и нерассеянным в целом и как бы водруженным в корне… (Единое) не сводится на иное… Единое растение… есть пребывающий принцип единого, – единое живого существа, единое души, единое Всего… Одно мыслится как единство структурных отношений к некоему центру, движущихся вокруг него…». Единое как целостный организм: вселенная, животное, растение.