Уважаемые коллеги! Я практически полностью уверен в том, что достаточно большая часть ваших пациентов страдает от того, что их взаимоотношения с родителями так и не нормализованы, так и не стали взрослыми.

Детские обиды и страхи очень часто приводят к тому, что человека клинит – «Умру, но не смирюсь!», «Пусть отмерзнут уши.» Он вроде бы бешено сопротивляется в иных случаях, но получается – как у муха в паутине.

Дело в том, что родители умело используют наработанные механизмы манипулирования ребенком, которые конечно же не так эффективны, какими были в детстве, но все равно удерживают ребенка под их властью. Я это называю психологической «пуповиной».

Родительские программы обладают колоссальным воздействием на всю систему взаимоотношений человека с миром потому, что они лежат чуть ли не в самой основе психики, непосредственно после императивных потребностей второго уровня. Человек может всю жизнь выполнять какие-либо абсурдные установки, которые были внедрены в него во время его взросления.

Он будет мучиться, надрывать жилы! Но отказаться от выполнения этих программ он НЕ МОЖЕТ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ! Для его бессознательного нарушение родительских программ может граничить со святотатством. И оно сделает все для того, чтобы человек не стать «богохульником».

Родительские программы продолжают руководить людьми до самой смерти. И если родителям почему-то втемяшилось в голову, что воспитание ребенка должно идти по типу: «Шаг влево, шаг вправо – расстрел!», то затем таким людям приходится многие годы не на жизнь, а на смерть бороться за свою независимость. Может быть, что от каких-то уж совсем одиозных программ человек освободится (или же научится их обманывать). Но большая часть этих программ продолжают определять выборы человека в течении длительного времени.

Такие люди внешне постоянно доказывают себе и окружающим, что они «взрослые», что сами и на сознательном уровне делают выборы. Но очень часто они ни на шаг не приближаются к этому состоянию.

Эта «война за независимость» на самом деле очень напоминает бутафорскую, затеянную бессознательным для того, чтобы сознание было довольно (и не чувствовало себя его рабом). Оно как бы говорит: «Мы на самом деле не можем освободиться от Божественных Заветов Матери. Но сознание не должно знать об этом – пусть думает, что борьба за независимость успешна».

Например, у меня была одна пациентка, которая сказала мне такую фразу: «Я всю жизнь ПЫТАЮСЬ освободиться от вмешательства матери в мои дела. Но никак НЕ МОГУ это сделать!» Слово «пытаюсь» само по себе уже несет компонент неуверенности в положительном результате предпринимаемых усилий. А после слов «не могу» само собой просится продолжение – «себе позволить».

То есть на сознательном уровне она вроде бы боролась за независимость. Но фактически ничего в этом плане не делала! Кстати, когда я таким образом расшифровал для нее истинные механизмы ее поведения, для нее это было шоком!

Когда ребенок находится в животе мамы, он соединен с нею реальной пуповиной. Когда рождается – ее обрезают. Но психологическая «пуповина» еще несколько лет НЕОБХОДИМА им обоим. В первые два года жизни один конец «пуповины» находится в «руке» мамы, а другой на «шее» ребенка. И мама через нее управляет ребенком. И это нормально, правильно и им ОБОИМ очень нужно!

Но с течением времени эта «пуповина» должна становиться «длиннее», ее «петля» на шее ребенка ДОЛЖНА расширяться, чтобы не «душить» его. А потом, после трех-четырех лет маме нужно ПОЗВОЛИТЬ ребенку снять ее с «шеи» и взять в «руку».

Но многие женщины страшно боятся, что ребенок бросит пуповину и убежит от них. И судорожно сопротивляются этому процессу! Так как мама не позволяет этой «пуповине» ни расширяться, ни удлиняться, то ребенка это ограничивает и, иной раз, буквально «душит», то есть это достаточно часто приводит к бронхиальной астме.

Но даже это не самое главное! Жесткий контроль над поведением ребенка приводит к его безынициативности, обезволенности и к тому подобным крайне неприятным и для него и для мамы явлениям. Ребенок смиряется и потом долгие годы, как собачка «ходит у ее ног», преданно смотрит ей в глаза и выскуливает у нее внимание и любовь.

Но страдает при этом и мама. Если она не хочет отпускать ребенка, а он рвется освободиться от этой брутальной связи, то она может заболеть раком. Если она как бы продолжает кормить его «грудью», то может заболеть раком груди. Если она не давала ему родиться (как бы не до конца его родила – реальное детское место родилось, а психологическое – нет), то это может быть рак матки. Таким образом, взаимозависимость тяготит их обоих.

У матери одного моего пациента рак образовался именно по этому механизму. И операция по удалению опухоли была для нее символическим рождением детского места. И связь между нею и ее сыном после этого стала нормальной взрослой.

Но мама не понимает, что ребенку самому очень нужна мама! И он сам добровольно никогда не бросит свой конец пуповины. И что связь с родителями и родом ему жизненно (почти так же, как в животе у мамы) необходима. Он срывает пуповину и старается освободиться (и иной раз действительно убегает) только тогда, когда она начинает его «душить».

Но если ему это не удается даже в подростковом возрасте, он от безысходности начинает злоупотреблять алкоголем или начинает принимать наркотики. И даже если он каким-то счастливым образом не идет в этом направлении, он никогда, пока на его «шее» пуповина, не сможет создать здоровые и взрослые отношения с женщиной – мама не позволит!

В идеале пуповина должна быть в руках и мамы и ребенка. И быть настолько длинной, чтобы и мама и ребенок жили своей жизнью (как кошка – гуляли сами по себе). Но если нужно, то через нее передавать сигналы друг другу.

Поэтому очень важно помочь такому пациенту-ребенку снять пуповину с шеи и ее растянуть до комфортной для себя и матери длины. И первый этап моей работы в этом случае – работа по определению длины «пуповины».

Я обращаюсь к Творческой части Я и прошу ее определить – какие должны быть взаимоотношения с мамой, какие правила, которые нужны были в детстве, но стали мешать взрослому человеку, должны быть выброшены на свалку истории. Затем я прошу ее определить ту длину пуповины, которая будет оптимальной, приносить максимум пользы и минимум вреда им обоим.

Далее я обращаюсь к Внутреннему Родителю и прошу его разрешить пациенту взять пуповину в руки и позволить растянуть ее до оптимальной величины, которую определила Творческая часть Я. Для того, чтобы она согласилась, я прошу 1 Я обратиться к Внутреннему Родителю и рассказать – что он представляет на данный момент времени (и так далее так, как я описывал это выше при изменении Образа Я).

Но самое главное – он должен сказать Внутреннему Родителю, что он очень любит мать/родите-лей и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ(!) не собирается эту «пуповину» из своих рук отпускать!

И если Внутренний Родитель согласится, я обращаюсь к Части Я, ответственной за взаимоотношения с матерью. И спрашиваю ее – согласна ли она с такой длиной пуповины? И согласна ли строить отношения с мамой на этой новой взрослой основе? Если я поучаю ответ «Да!», то прошу Творческую часть Я проделать эту работу.

При работе с мамой надо обратиться к материнской части Я и сказать что из-за слишком сильного контроля, то есть образно говоря слишком короткой пуповины, плохо и маме и ребенку. Он не контролирует свои действия, а маме приходится нервничать из-за этого и ежесекундно дергать его за пуповину.

И если эта часть соглашается, то попросить Творческую часть Я удлинить пуповину до оптимальной длины, то есть определить уровень контроля со стороны матери и уровень ответственности на ребенке, который будет оптимальным на данном периоде жизни ребенка. А затем получить согласие материнской части Я с этими изменениями.

Далее, чтобы завершить эту работу, я использую Машину времени. Если я работаю с мамой, я отправляю ее в прошлое и прошу ее найти саму себя, молодую маму, в самое удобное время для того, чтобы снять пуповину с шеи ребенка. И уговорить ее в необходимости этого шага. А затем проследить, чтобы та вложила ее в руку ребенку.

Если я работаю с таким взрослым «ребенком», я его отправляю в его прошлое. И он находит момент, когда «пуповина» стала его, маленького, душить. После этого он уговаривает мать снять пуповину и передать этот конец в руки ребенку. А затем мама (или этот взрослый «ребенок») просматривают, как изменяются отношения мамы и ребенка. И как это хорошо для них ОБОИХ!

Прекрасно иллюстрирует работу этих родительских программ история болезни и выздоровления одной моей пациентки. Ее мать с молодости работала в системе КГБ. В свое время она вышла замуж и родила девочку. Но прожила замужем недолго и развелась. И затем посвятила свою жизнь работе и ребенку.

Они жили довольно дружно до тех пор, пока моя пациентка не стала взрослеть, и у нее естественным образом не появился интерес к мальчикам. И вот тут-то мать начала ее «терроризировать». Она запрещала ей дружить с мальчиками, и следила за тем, чтобы девочка никуда, кроме школы, одна не ходила. И однажды мать сказала ей, что если дочь родит ребенка, то она выбросит ее вместе с ребенком с 7 этажа. И под таким прессингом эта женщина жила до 28 лет.

Но потом не выдержала и убежала на Север, не оставив своих координат. Но, как говорили раньше, «чекисты не дремлют»! Через полгода мать разыскала ее через каналы КГБ, приехала туда, заставила ее уволиться с работы и привезла домой.

Через год эта женщина опять убежала на Север, но уже в другое место. И там, пока мать ее не нашла, успела выйти замуж. И вместе с выходом замуж у нее появились первые приступы бронхиальной астмы.

Мать опять разыскала ее и забрала домой – уже вместе с мужем. И потом они некоторое время жили вместе. Но она так и не смогла родить ребенка – страх перед материнским запретом приводил к выкидышам.

Настоящие проблемы начались после смерти матери. Чем дальше по времени отходила эта дата, тем сильнее у нее были приступы бронхиальной астмы. Такое ощущение, что мать всю жизнь держала ее на поводке и не позволяла вырваться. И даже когда умерла, не выпустила его из рук. И чем дальше в прошлое отходил день ее смерти, тем сильнее натягивался этот «поводок»!

Мне представляется, что этот «поводок» был эффективен только потому, что эта моя пациентка на бессознательном уровне и не хотела освободиться от материнской опеки. Хотя она и вышла замуж, это не привело к независимости. Материнские программы оказались сильнее!

И ребенка она все-таки не родила, даже после проведенного психотерапевтического лечения, когда она осознала механизмы своего бесплодия и в значительной степени освободилась от бронхиальной астмы. Правда, она пришла на лечение тогда, когда ей было за 40 лет. В этом возрасте женщине уже очень трудно решиться на такое изменение жизни по многим причинам.

А вот пример того, как даже казалось бы очень серьезные дяди, занимающие очень серьезные посты, тоже могут быть не свободны от удушения этой пуповины.

Сергей, Москва. 27 лет. Занимает солидный пост в административных структурах. Но на прием его привели родители, которые жаловались на его безынициативность, на то, что он не может самостоятельно принимать решения, все время с ними советуется и так далее и тому подобное.

Во время беседы с ним выяснилось, что раньше родители все время подавляли его инициативу. Например, он хотел открыть автомойку. А они ему это запретили – у тебя все равно ничего не получится! Возьми наши деньги, если тебе не хватает… (и так далее и тому подобное).

В студенческие годы он бунтовал против родителей. И даже женился, так как девушка была беременна. Но родители его развели, так как считали, что его ждет блестящая карьера. И он должен жениться на девушке из солидной семьи.

Когда я все это услышал, то сказал, что вам, родители, я бы надавал по заднице! (Позитив в том, что родители не обиделись. А отец даже сказал, что вот, мне такой подход нравится!) А Сергею я поставил шутливый диагноз «синдром отбитых рук».

В МВ он увидел себя 17— летним парнем, сидящим в своей комнате и плачущим. Сергей вышел к нему и спросил – что плачешь? И тот сказал, что родители отобрали аттестат и не отпустили его на выпускной: мол, завтра придут репетиторы и ему нужно спать.

Он подошел к себе 17— летнему и предложил ему плюнуть на все и пойти на выпускной вечер. Но мальчик боится, что родители будут ругаться. Но согласился на полумеру. Он решил пойти в кафе попить пива и ждать, когда друзья позвонят. И если позвонят, то, может быть, пойти туда. И как бы сделать по своему, и при этом не раздражать родителей. Но друзья не позвонили. Он грустный идет домой и останавливается у торговой палатки.

Я сказал Сергею, что видите – полумера не дала результата, что нужно что-то делать, надо уговорить его преодолеть запрет. Но Сергей сказал, что этот мальчик боится гнева родителей и идет домой и ложится спать.

Я возмутился и сказал, что когда-то вы поступили также. И вот теперь сидите здесь в этом кресле! Мало ли что родители сказали? Это его праздник и он имеет право на нем присутствовать! Мало ли, что репетиторы придут, мало ли, что он будет не спавший. Ради такого события можно пойти на это! Это, видимо, проняло Сергея, так как я говорил все это достаточно эмоционально.

Сергей подъехал к дому на своей машине и позвонил этому мальчику. Тот, семнадцатилетний, вышел из дома и сел в машину. И Сергей ему сказал, что ты имеешь право на этот праздник. Пусть родители будут недовольны, пусть будут ругаться! Если ты сейчас не пойдешь на этот выпускной, то останешься в зависимости от родителей, не сможешь стать по-настоящему взрослым человеком, не сможешь брать на себя ответственность. Решайся! И тот решился.

Сергей отвез его на праздник, показал ему друзей. И семнадцатилетний пошел туда и начал веселиться. Потом утром пришел домой. Родители молча открыли дверь и хотя видно было, что они недовольны, ничего не сказали. И они стали вместе завтракать. На этом образы у него закрылись и появилась пустота.

Я считаю что в этот момент завершился гештальт. Но в данном примере явно видно, что даже в, казалось бы, вымышленном мире, в состоянии, которого в реальности не было, родительские запреты все время вмешиваются и пытаются управлять ситуацией. И я думаю, что то, что мы сделали, обязательно отразится на реагировании Сергея, на его контактах с родителями в положительном направлении.

Даже мне, психологу и психотерапевту с большим опытом работы по коррекции обращающихся ко мне пациентов, ничего не удавалось сделать со своей матерью. Все мои попытки как-то откорректировать ее подход к болезням, разбивались вдребезги. Поэтому нужно не пытаться изменить своих родителей, а выработать от них защиту по типу «подушка» (мели Емеля – твоя неделя!). А лучшее – это изменить отношение к ним и ко всему, что они делают!

Я исхожу в этой работе из того, что большая часть детских обид являются своеобразными несчастными случаями. Ребенок не понимает мотивов действий родителей, делает неправильные выводы, обижается… А потом на этих дрожжах вырастает такое…

И один из самых лучших аргументов для снятия обиды на родителей таков: Нельзя винить человека в том, что у него нет одной руки. Они воспитывали как могли и из самых лучших побуждений!

Для коррекции обиды я обращаюсь к части Я, в результате деятельности которой это появляется. И говорю ей, что 1 Я уже давно взрослый человек. И понимает, что родители НЕ ВИНОВАТЫ, что так его воспитали, что так к нему в детстве относились. Их самих такими воспитали, они получили от своих родителей и из социума представления как надо ПРАВИЛЬНО воспитывать детей. И исходя из самых лучших побуждений (правда чаще всего не осознавая этого) они и воспитывали своего ребенка. Воистину, добрые намерения нужно бы признать преступлением!

И что даже когда они делали какую-то глупость или же были жестоки по отношению к ребенку, они это делали НЕ СО ЗЛА! Затем я прошу 1 Я обратиться к этой части Я и сказать – как он на сознательном уровне относится к родителям.

И под конец пациент приказывает этой части Я относиться к родителям именно так! Затем Творческая часть Я перепрограммирует эту часть Я. И делает это отношение базовым, на основе которого эта часть будет вызывать у человека эмоции относительно родителей и их действий.

Как показывает мой опыт после этого отношение к родителям в значительной степени меняется. И даже если появляются какие-то отрицательные эмоции в процессе взаимодействия с ними, человек их быстро с помощью рационализации снимает.

А данная техника показывает – как можно использовать родителей для исправления их собственных ошибок при воспитании?

Сначала надо изменить Образ Я. Потом отправить пациента на гору эгрегора и попросить его обратиться к духам родителей. Он должен обнять их и сказать, что он понимает – почему они относительно к нему так поступали, так действовали и так говорили. Что он понимает и прощает их!

И затем пациент должен попросить их (или кого-то из них) обратится к своему Внутреннему Родителю и приказать ему теперь относиться к нему по новому Образу. Я. После этого нужно обратиться к Внутреннему Родителю и сказать: «Теперь ты не просто будешь относиться к 1 Я как он просил, но и вынужден подчиниться приказу родителей, так как их мнение для тебя абсолютный закон! Да?» И если Внутренний Родитель согласится с этим, то вероятность того, что обида на родителей резко уменьшится, огромна!

При психоанимационной работе надо пациенту предложить в Храме или в Замке найти свою мать. И попросить ее снять пуповину с его шеи. Затем обоим взять ее в руки и растянуть до такой длины, которая комфортна для обоих. Спросить маму – согласна ли она с такой длиной? Или можно договориться с мамой: «Я буду свободно ходить по миру. И пуповина будет растягиваться ровно настолько, чтобы не мешать мне. Но если ты дернешь пуповину, я почувствую это. Ты согласна?».

Глава 98. Теоретические основы появления перфекционизма и его психотерапевтическое лечение

Одна из самых несчастных категорий населения – перфекционисты! Во время их взросления родители и учителя вдолбили им, что нужно учиться ТОЛЬКО на «отлично». И они, как послушные дети, учились именно так – на «круглые» пятерки. В школе это сделать достаточно легко, если у тебя нет других интересов.

В институте учиться только на «отлично» уже намного труднее, но в принципе можно. Поработай первый год на зачетку. А потом она будет помогать тебе! И все бы ничего – высокообразованные и дисциплинированные люди очень нужны стране!

Но ведь эти люди, в конце концов, приучаются к тому, что ВСЕ, что они делают – должно БЫТЬ ТОЛЬКО НА ОТЛИЧНО! А этого достичь АБСОЛЮТНО невозможно! Социум жесткая штука! И материнскими чувствами к таким идеалистам совсем не страдает. Тем более, что жизнь сама по себе очень сложная вещь. И ВСЕ знать и ВСЕ уметь на «отлично» невозможно.

Даже самые адаптированные к социуму люди получают и «четверки» и «тройки» (а иногда и «двойки»!»). И если ты получил «тройку» или «двойку» в той или иной области жизни, то засучи рукава, пойми свои ошибки и исправь «оценку». Тогда в этой области ты будешь компетентен и адекватен. Таким образом жизнь – постоянная учеба. И мы переходим в следующий «класс» даже если мы усвоили эти уроки только на «четверку». И даже с «тройками» все-таки (пусть со скрипом) переводят.

Перфекционисты же, получив даже «четверку» начинают «есть» себя (поэтому у них очень часто появляются проблемы с пищеварением и язвы). Или же впадают в депрессию (если я не могу быть круглым отличником по жизни, то лучше ничего не делать! И лучше сидеть сложа лапки и скорбеть, чем получать от мира сигналы, что ты не самый лучший).

Перфекционизм образуется двумя путями. Первый: «Сынок! Надо учиться как можно лучше, нужно получать ТОЛЬКО отличные отметки. Мы будем гордиться, если ты закончишь школу с золотой медалью». И так далее.

И второй: «Ты должен учиться только на пятерки! Не дай господь ты получишь четверку – ты г… в этом случае мы тебя.» Только в первом случае человек на основе своего перфекционизма многого чего добивается. А во втором случае он становится хроническим неудачником.

При проведении рефрейминга я обращаюсь к той части Я, которая ответственна за перфекционизм, и читаю ей маленькую лекцию ( провозглашаю своеобразный манифест анти-перфекционизма): «Все знать невозможно! Все делать только на пять невозможно! Все запланированное выполнить невозможно! Быть хорошим для всех невозможно! Ошибки неизбежны! И это нормально!»

И внушаю, что на «четверку», когда не знаешь всех нюансов, но понимаешь проблему в целом – вполне возможно. И добиваюсь чтобы она со мной согласилась. Затем я говорю ей, что надо выстроить все важные дела в иерархию. И самые важные, находящиеся на самом верху, делать только на «пять». А самые нижние – можно в крайнем случае и на «тройку». К промежуточным же относиться согласно их месту в иерархии.

Затем я меняю им шкалу ценностей и опасностей. И переношу перфекционизм из шкалы ценностей в шкалу опасностей.

Такой рефрейминг может хорошо помочь перфекционисту стать более терпимым к себе и возможным ошибкам. А значит – поможет ему преодолеть перфекционизм и стать очень аккуратным, исполнительным и гибким человеком, относящимся к делам без фанатизма.

При проведении символ-образа «Гусеница-бабочка» большинству людей я говорю, что гусеница ползет на самый верх куста по средней веточке (давая им посыл, что надо стремиться на самый «верх», к самому лучшему), то перфекционистов я «загоняю» на правую ветвь, которая ведет направо и вверх, но НЕ на самую вершину. Таким образом я через образы даю бессознательному таких пациентов две команды: «На самый «верх» лезть вовсе не обязательно! И это ПРАВ(О)ильно!»

Также я им советую прочитать мою книгу по разумному эгоизму. Как показывает мой опыт это все здорово облегчает таким людям жизнь. Бессознательное соглашается с тем, что не обязательно быть самым лучшим, что родители были не правы в этом плане. А сознательное и предсознательное получают от меня некую «индульгенцию», некое «отпущение грехов» (раз авторитетный для меня человек сказал, то значит надо слушаться и делать как он говорит).