Дорохов с Афанасием внимательно рассмотрели убитого и заметили, что у того вся одежда была в засохшей крови, словно его до этого целый день били по лицу и ушам. Пятна запекшейся крови на шее и над верхней небритой губой говорили о том, что эту кровь ему кто-то пустил ещё задолго до их появления.
– Ого! – Дорохов приложил руку к щеке солдата. – Здорово же ему сегодня досталось.
– Однако, непонятно, – Афанасий погладил по руке мертвеца. – Он попал в петлю шамана.
– Какого ещё шамана? Афанасий, ты о чём?
– Кто-то наложил заговор, – Афанасий отошел подальше от диверсанта. – Кто-то очень сильный охраняет эту землю, однако. Плохие люди умирать прежде, чем поймать это.
– А хорошие? К примеру, такие, как мы с тобой? – Дорохов одновременно был обескуражен ответом охотника и в то же время остался им очень доволен: он впервые встретил человека, который обладал подобным даром, как у него самого.
Но вместо ответа охотник отрицательно покачал головой.
– Мы тоже можем умереть, если не понравимся шаману. Это его земля, и он решает, кому по ней можно ходить, а кому – нет.
– Не страшно. Думаю, я знаю, что нужно делать дальше, – Дорохов посмотрел на курган, потом – на Афанасия, а потом – на призраков солдат, которые всё это время молча наблюдали за этими двумя живыми и старались без особой необходимости не вмешиваться в происходящее. Возле убитого диверсанта стояли точно такие же призраки – только уже немецких солдат. По их жестам было видно, что они сильно сожалеют о смерти своего друга, и о том, что не смогли его ни предупредить, ни уберечь от опасности.
Глава 9
Не успели Дорохов и Афанасий подойти к группе диверсантов поближе, как внезапно ночную тишину разорвали звуки автоматных очередей и взрывы гранат. Капитан и старый охотник тут же упали на землю, до конца не сообразив, с какой стороны по ним начали вести огонь. Лицо Афанасия выражало легкое недоумение: он никак не мог понять как его, прирожденного охотника, крадущегося как тень, кто-то мог заметить?
– Однако, непонятно… – только и успел произнести охотник и, положив перед собой колчан со стрелами, приготовился начать стрельбу.
Но, к удивлению Дорохова и Афанасия, выстрелы, хоть и не прекращались, но – не по ним: стрелявшие вели огонь совершенно в другом направлении. Постепенно интенсивность огня снизилась, выстрелы стали раздваиваться всё реже и реже, и вскоре, перейдя на одиночные, вообще умолкли. Складывалось ощущение, что кто-то у стрелявших, словно непослушных детей, отобрал любимые игрушки и оставил, в конце концов, ни с чем.
– Что это было? – еле слышно прошептал капитан.
– Однако, их кто-то перебил раньше нас. И это не человека…
– Это… Это дух ночи? – произнес Дорохов совершенно серьёзно. – Мне кажется, я чувствую что-то, и это «что-то» приближается к нам, чтобы и нас убить. Я… Я впервые не могу понять, что это… И это, действительно, не человек…
Со лба капитана струйками потёк пот, его покалеченная рука начала слегка светиться, а его самого сильно затрясло, как в лихорадке.
– Прощай, капитана, – вдруг крикнул Афанасий и бросился в темноту, оставив на траве Дорохова, внезапно впавшего в состояние спячки.
Через несколько минут недалеко от Дорохова в темноте раздался звук, похожий на удар топором, и вырвавшийся из груди хрип, а вслед за этим сразу же наступила полная тишина.
Капитан, всё ещё не владея своим телом, которое по неизвестной причине перестало его слушаться, закрыл глаза, глубоко вздохнул и приготовился встретиться со своей смертью. Она давно уже ходила за ним по пятам, и только неведомая сила, спрятанная в кольце, каким-то непостижимым образом все это время не давала ей исполнить предначертанное.
Глава 10
Дорохов с большим трудом разомкнул веки. Корка, образовавшаяся на глазах, была настолько плотной и засохшей, что капитану пришлось постараться, чтобы их открыть – пускай даже и не с первого раза.
Наконец он медленно моргнул несколько раз, пытаясь таким способом разогнать пелену, и первое, что увидел, был деревянный потолок с нарисованным на нём мелом кругом и множеством закорючек внутри него, а также – деревянную птицу, подвешенную прямо над его головой. Капитан захотел слегка повернуть голову, чтобы получше её рассмотреть, но в какой-то момент понял, что тело до сих пор отказывалось его слушаться. Только грудь слегка вздымалась при каждом вздохе, да рука с кольцом ныла, словно её покалывали мелкими иголками.
– Очнулся? Наконец-то! Я уже думала, что не выдюжишь, – курносая девчонка в смешном платке обтерла лицо Дорохова смоченным в травяном растворе полотенцем. – Я Вера. Бабушка кликала – Верунчик. Это я тебя сюда притащила, а то бы помер там, на меже. На ней никто долго не протянет, даже я.
– Где я? – капитан закашлялся.
– Дома, где же ещё? Неужто непонятно. На-ка, молочка попей. Авось, быстрее соображать будешь. Парное…
Девочка приподняла капитану голову и дала тому сделать несколько глотков.
– Только коровушку подоила.
– Вера, а что произошло? Я… Я почти ничего не помню.
Дорохов почувствовал, как силы начали к нему возвращаться, и снова попытался привстать.
– Лежи ишо! Слаб ты, служивый.
Вера поставила на стол кружку, а сама села напротив капитана.
– Я давно почуяла опасность, но за межой мне бояться нечего. Здесь чужие не ходют. А тут, смотрю, их человек с десять, круги вокруг моего дома накручивают. Так сюда им попасть непременно охота была! Но межа не пустила, так ночью они друг друга поубивали. Столько шуму было! Я потом набралась смелости, взяла лампу и пошла посмотреть. А они все поубиватые, словно косой порублены… А потом тебя нашла. Тяжелый… Так я к Буренке тебя приладила, так и до дома дотянули. Лежал, почти помер. И кто вас надоумил на межу идти? Это же очень опасно!
– Ты сказала – вас? – Дорохов слегка повернул голову.
– Ну, да. Вас. Второй, такой, как ты, на печи лежит, я ему повязку недавно сменила.
– Афанасий живой?
– Кто его разберёт, Афанасий он или Евлампий. Но что не местный, это точно. Смешной такой! Глазёнки махонькие. Все трубку в руке держит, да и сейчас, поди, не выпустил.
Вера встала из-за стола и отдернула на печи небольшую занавеску. Взору капитана предстала перевязанная рука, крепко держащая курительную трубку.
– А его-то как нашла?
– Он почти сам до дома дополз. Его тоже косой ранило. От сих – до сих…
Девочка показала на себе рану Афанасия и задумчиво добавила: «А ножа такого, там, на меже, я так и не нашла. Кто вас так, ума не приложу. Неужто чёрт? Бабка говорила, что есть такие черти, что людей, аки траву, косят. Только ей они за всю жизнь ни разу не попадались. Неужто и впрямь, чёрт?
– Чёрт, не чёрт, я не знаю. Но что это создание очень опасно, это точно.
В этот момент на печи застонал Афанасий, и всё внимание девочки переключилось на него.
– Однако, я слышу знакомый голос, – еле слышно произнес старый охотник.
– Однако, это так, – улыбнулся Дорохов и снова попытался приподняться.
Но у него опять ничего не получилось, и он просто остался лежать в таком же положении, наблюдая за тем, как девочка Вера поит молоком Афанасия, рассказывая тому, что оно парное и очень полезное.
Глава 11
– А что за межа такая? Я так и не понял, почему к ней подходить нельзя? – наконец руки Дорохова согнулись в локтях и он, обрадовавшись, что силы к нему возвращается, медленно приподнялся и, сделав несколько телодвижений, прислонился к стене.
– Межа – это защита такая невидимая. Ещё прабабушка моей бабушки говорила, что её от злых духов и людей один старец сделал: мол, в кургане сила сокрыта чудовищная. И если она достанется злым людям, то они весь честной народ перебьют почём зря. А что там за сила покоится, мне неведомо. Межу эту глазу совсем не видно, но стоит переступить, и, считай, что нет тебя… Помрешь. Я-то с малолетства рядом с ней жить приучена. Даже, если и заплутаю да переступлю ненароком, так вмиг это почувствую да отпрыгну в сторону. А коли в деревню сходить надобно, так меня бабушка научила с помощью лампы проход делать. Где посветишь, там и ступай. Правда, быстро всё это нужно делать, а то пяты потом огнем горят. Но ничё, я привычная.
На печи застонал Афанасий, и девочка, быстро отставив в сторону чугунок, который собиралась засунуть в печь, запрыгнула к нему, поправляя под головой охотника подушку.
– Крепкий старик-то! Считай, до самого сердца рана была, а теперича только шрам один: быстро заживат! Думаю, кольцо твое диковинное ему помогло. Всю ночь светилось на пальце, у меня от его света даже царапины зажили. Не говоря уже про старика.
Только сейчас Дорохов вспомнил о своем кольце и молча его снял.
– На вот, надень ему…
– А сам-то ты как? – девочка спрыгнула с печи и, недолго покрутив кольцо в руке, быстро надела его на безымянный палец Афанасию.
Стоило кольцу вновь оказаться на пальце, как Афанасий тут же крепко заснул, а девочка, немного постояв возле него, теперь уже медленно спустилась на пол.
– Чудеса, да и только! Думала, только мои настои из трав лечить могут, а у тебя – эвано, что имеется, – немного с грустью в голосе произнесла вслух Вера и, раздвинув по бокам кочергой угли в печи, поставила по центру чугунок, закрыв всё заслонкой, очень сильно напоминающей собой старинный богатырский щит.
Глава 12
– Заслонка у тебя какая-то диковинная, – задумчиво произнес капитан, когда девочка поставила её сбоку возле печи, а сама с помощью ухвата с длинной деревянной ручкой начала доставать чугунок с кашей, которая уже была готова и слегка подрумянилась сверху.
– А-а, это? Нашла возле кургана после сильного ливня пару годков тому назад. Пасла Буренку, глядь – железяка диковинная. А на ней рисунки ишо, да легкая такая! Я ее и приспособила по хозяйству, чтоб добру не пропадать.
Вера, ловко орудуя ухватом, поставила на стол кашу и принялась накладывать её в глиняную посуду, чтобы накормить гостей. Дорохов же опустил одну ногу на пол и, довольный тем, что ноги его начали слушаться, медленно поднялся и, держась за стену одной рукой, побрел к столу.
– Я подам, лежали бы вы ишо. Мало ли чего…
Но по лицу капитана было видно, что он не собирается больше отлёживаться, так как нечто, истребившее целый отряд диверсантов и чуть не убившее Афанасия, до сих пор находилось где-то за межой и ждало подходящего момента проникнуть сюда.
Дорохов присел на широкую лавку и глубоко вдохнул аромат, исходящий от дымящейся тарелки с кашей.
– С молоком вкуснее, – девочка поставила небольшой кубок, полный молока, рядом с капитаном, а сама с другой тарелкой полезла на печь. – Вот те раз…
Вера отдернула занавеску и увидела сидящего на корточках Афанасия.
– Однако, ноги затекли… – произнес охотник, словно говорил с кем-то невидимым, рассматривая кольцо на руке и кровавую повязку на теле. – Шаман свою силу дал, придется предкам подождать.
Афанасий держал в зубах пустую трубку и, совсем не понимая, что с ним происходит, делал через неё затяжки, словно она была забита табаком.
– Вот те раз! – снова пролепетала Вера. – Диковинные вы ребятки, в самом деле! Один на меже лежал и не помер, второй со смертельной раной за день выздоровел. Видала я чудеса, но такого никогда не видывала!
Глава 13
Вера внимательно наблюдала за Афанасием и слегка улыбалась: мужчина переваливался с ноги на ногу, словно жирная утка, которая только что хорошо поела головастиков на берегу пруда и крякала от удовольствия. Старый охотник ходил вдоль печи и пел песенку о том, как он вернулся в мир живых, и что видел в мире мёртвых. Он слегка покачивал в такт мелодии головой и махал руками, словно бил ими по большому невидимому бубну.
– Однако, там мне было хорошо. Отец и брат кормили меня рыбой… Однако, там мне было хорошо, мне подарили много табака… Кольцо шамана жизнь моя вернула, однако, я уже совсем живой…
Дорохов, казалось, совершенно не обращал внимания на своего старого друга. Капитан ковырял ложкой кашу и, погружённый в свои мысли, размышлял о том, что им нужно делать дальше. С одной стороны, задание выполнено: все диверсанты, пускай и без его с Афанасием участия, обезврежены. С другой стороны, нечто или некто, или, как Афанасий говорил, дух ночи, до сих пор прячется где-то там, за межой в лесу, и, стоит им вдвоём её переступить, как они будут тут же обречены.
И ещё вдобавок неизвестно, что станется с Верой: она совсем ребёнок, а там такое… Зло…
Когда Афанасий вдоволь напелся и натанцевался, присел рядышком с капитаном и, улыбаясь Дорохову несколькими кривыми зубами, словно маленький мальчик своему отцу, произнёс: «Однако, нужна ловушка».
– Ловушка? – Дорохов приподнял голову.
– Ловушка, ловушка, – подтвердил Афанасий. – Однако, давно, когда я была как эта девочка, в наша деревня стал по ночам приходить большой белый медведь и убивать собак, а потом – и людей. Он много беда наделал, и никто не мог его убить. Медведь был хитрый, как лиса, однако и быстрый, как олень. Отец называл его белым духом смерти. Много охотников погибло, пытаясь убить медведя, но так никто и не смог. И тогда отец сделал ловушку.
Дорохов внимательно прислушивался к каждому слову охотника. Ему показалось, что рассказ Афанасия был той самой соломинкой, которая должна была их всех спасти.
– Однако, долго строил ловушку, много бревен пошло, вот таких! – Афанасий распростёртыми руками показывал толщину каждого бревна и довольно кряхтел, словно это он был тем самым удальцом, который и поймал медведя. – Однако, как землянка, получилася ловушка. На крышу много камней притащили, чтобы медведь не смог вылезти, и возле входа камней прикатили, а в саму ловушку несколько дней носили рыбу.
– Рыбу? – Вере тоже стал интересен рассказ Афанасия, и она подсела поближе.
– Да, рыбу. Много рыбы. Помню, я есть захотел и попробовал пролезть в медвежью ловушку, чтобы взять пару рыбин. Так отец меня поймал и сильно побил. Говорил: медведю – рыба, а мой сын – мне!
– И что дальше? Поймали вы медведя? Или – нет? – девочка от нетерпения затопала под столом ногами и начала потирать руки в предвкушении продолжения рассказа.
Но старый охотник, казалось, не спешил говорить концовку этой истории. Он начал вспоминать всё, чему его учил отец. Потом вспомнил, как, не умея плавать, чуть не утонул в реке, и только под самый конец своего повествования, как бы случайно, произнёс: «И вот, когда рыба начала гнить, на запах и пришел медведь. Он долго ходил вокруг ловушки. Отец говорил, что зверь чуял опасность, но не понимал, в чем она заключена. Не спешил туда лезть. Но запах рыбы свёл его с ума, а голодный медведь и не такое способен».
Афанасий многозначительно встал из-за стола и сначала показал, как медведь пролез в ловушку, а потом, как его отец с другими охотниками завалили камнями выход.
– Ловко вы его, ловко! – Дорохов положил ложку в пустую тарелку и глубоко вздохнул. – Это всё хорошо, только вот как нам это может помочь?
Афанасий ничего не ответил, только хитро улыбнулся, снова взял в руки «невидимый» бубен и начал кружить в ритуальном танце уже по центру избы, напевая совсем новую песню.
– Однако, мы поймаем духа ночи. Дух ночи сильный, но глупый, а капитана и Афанасий – умные и хитрые…
Глава 14
Дорохов с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как Вера ловко наливала в лампу керосин из большой стеклянной бутыли, и от нетерпения постукивал костяшками пальцев по столу. Рядом с ней сидел Афанасий и мастерил из длинной жерди копьё, под острым углом затачивая ножом один конец палки. Таких копий он наделал уже с десяток и, закончив с последним, поднялся, отряхнул от мусора одежду и, вновь выставив перед собой руку, полюбовался кольцом.
– Однако, силу даёт, ой-ой. Страшно сказать. Опять молодым себя чувствую. Когда закончится война, если останусь в живых, женюсь.
Дорохов и Вера одновременно засмеялись, поглядывая на кривоногого жениха с лицом, похожим на печёное яблоко.
– Да куда вам жениться-то? Годков, поди, сколько? – девочка, прикрыла платком пол-лица, чтобы Афанасий не увидел ее улыбку.
Но старик как ни в чем не бывало продолжил:
– А что – годков? Не в годах жизнь измеряется, а в силе. Мой отец был таких лет, как я сейчас, и женился на молодой, когда мать умерла. Думали, долго не проживёт, и она вдовой сразу станет. Да куда там! Так он с ней мне братьев родил и прожил ещё одну жизнь, пока девушка, его жена, не состарилась. Однако, крепкий был мужчина.
– Конечно, женишься. Женитьба – дело хорошее. Главное, чтобы по любви, – Дорохов помог Вере поставить бутыль на полку и с тоской в глазах погладил себя по карману, в котором лежал военный билет, а в нём хранилась одна маленькая черно-белая фотокарточка с улыбающимся девичьим лицом.
– Какой ещё такой любви? – Афанасий удивленно посмотрел на капитана и слегка стукнул копьем о пол. – Украшения – вот что главное. Это самое главное в невесте – украшения. Если не будут хорошо звенеть, только тогда можно не жениться. Можно отказаться. Вот как нужно. У нас к свадьбе готовят с детства. Сказали родители: вот это будет твой жених. Она понимает, что её такая судьба – и всё. А то придумали – любовь. Слово, и то не выговорить, а ещё хотят, чтобы с ним всю жизнь жили… Теперь, однако, точно женюсь. Там у знакомого рыбака три дочери оставались, вот за младшей и пошлю.
В этот момент Вера зажгла лампу, молча посмотрела на мужчин, и те, не сговариваясь, положили самодельные копья на плечи. Потом, медленно ступая за девочкой, пошли к границе межи, чтобы попытаться заманить духа ночи в ловушку.
Глава 15
Афанасий ловко расставил свои импровизированные копья у самого края межи. При помощи оставшегося небольшого копья, по очереди передавая друг другу фонарь, с которым охотник не расставался ни на секунду, все трое быстро пересекли опасный отрезок.
По заверению Веры, именно в этом месте межа была самая узкая: всего в пять её прыжков. И, когда троица оказалось снаружи межи, Афанасий аккуратно подцепил остро заточенной «жердью», словно удочкой, фонарь, поставив его ближе к внутренней границе на небольшой камень. Так он хотел привлечь внимание существа, которого называл духом ночи, и вынудить его, заинтересовав светом, выйти из леса, дойти без последствий для себя до самого фонаря.
– Керосину до утра должно хватить: я однажды проверяла, когда в сарае с коровой ночь провела. Моя Буренка в тот год телилась, и бабушка меня оставила понаблюдать за ней, пока сбегает в деревню за помощью. Пока она бегала, я и телёнка приняла, и от волнения глаз не сомкнула, просидела в обнимку с коровушкой моей до утра. Она своего телёночка вылизывала, а её сынок спал как ни в чем не бывало – даже и голоса не подал, – рассказывала девочка.
Но ни Дорохов, ни Афанасий её не слушали. Их мысли были заняты совершенно другим.
– Думаешь, свет его заинтересует? – спросил Дорохов, старательно вглядываясь в темноту и пытаясь разглядеть в ней того, для кого она была родным домом.
– Однако, выйдет, не зря его к кургану привело. Чует он там что-то. И своих всех перебил, как они для его стали бесполезны. Это только его рук дело, – отряд вырезать, так как дух ночи – это и есть само зло.
Пока эта троица, сидя за кустом, размышляла над тем, придет чертяка, как его называла девочка, или не придет, на самой высокой сосне, практически прямо над ними, сидело существо, внешне, действительно, напоминающее чёрта. С той лишь разницей, что у него не было хвоста, и на голове отсутствовали рога. Но зато у этого существа имелось кое-что другое: на ремне за спиной висел огромный ржавый серп, а на пальце красовалось ржавое металлическое кольцо с множеством черепов по кругу.
Существо внимательно прислушивалась к каждому слову людей и делало для себя кое-какие выводы: значит, фонарь на том месте, где ему не удалось пройти днем, оставлен специально для него в качестве ловушки. А сами люди не догадывались, что дух ночи видел не только то, как они поставили фонарь, но и как при помощи фонаря перешли опасную часть леса и все вместе «спрятались» в ожидании «жертвы» прямо под ним самим.
.
Глава 16
Существо на дереве вдруг заметило, что место, где находились люди, буквально стал накрывать плотный туман, очень похожий на небольшое дождевое облако. Но на этом туман не остановился: он не просто закрыл собой странную троицу, но и быстро разросся в размерах во все стороны.
Вскоре ног существа коснулось нечто мягкое и липкое, и они, обволакиваемые белой паутиной из маленьких капель воды, полностью погрузились в дымку. А ещё через секунду всё его тело начало тонуть в этом странном мираже, так похожем на туман.
Существо занервничало, его план расправиться с людьми на земле тут же сменился другим, и оно, собрав все свои силы, прыгнуло с дерева прямо на фонарь.
Громкий хруст веток на макушке дерева одновременно заставил поднять головы Веру, Дорохова и Афанасия. Нечто огромное и ужасное, оторвавшись от ствола дерева, словно в замедленном кадре, медленно летело вниз, расставив в стороны огромные ручищи. Чудовище, слегка напоминавшее своим внешним видом человека, шумно приземлилось на землю и, раздавив телом фонарь, быстро покатилось в сторону дома девочки.
– Однако, попался… – Афанасий на своих кривых ногах подошёл к краю межи и, поддев копьем побитый фонарь, быстро подтянул его к себе.
Туман тут же развеялся и превратился в несколько десятков призраков солдат, окруживших капитана. Дорохов кивнув призракам в благодарность за помощь, поспешил с девочкой к охотнику и, когда они собрались все вместе на краю межи, услышали вдалеке громкое жалобное мычание.
Лицо у девочки исказилось в ужасе, и она громко запищала:
– Ой, что я наделала, что я наделала! Там же осталась моя Буренка!
Выхватив из рук у ошарашенного Афанасия копье и сделав несколько шагов назад, девочка быстро воткнула его перед собой в земли и, используя как шест, перепрыгнула на другую сторону. Но в прыжке обмякла, упустила копьё из рук и упала без сознания на траву, при этом сильно ударившись головой о камень, на котором еще недавно стояла лампа.
– Вера, Вера! – несколько раз крикнул Дорохов, но девочка не отозвалась: она лежала неподвижно, не подавая никаких признаков жизни.
– Однако, про корову я не подумал, – прошептал Афанасий и почесал затылок. – Что теперь-то, капитана?
Глава 17
Пока Афанасий бил себя ладонью по лбу, сокрушаясь, что по его вине случилось несчастье с Верой, Дорохов отломал от куста длинную ветку и с её помощью вытащил на безопасное место разбитый фонарь. Капитан взял в руки раздавленный источник света, вытряхнул из него стеклянные осколки и улыбнулся.
– Керосин не весь вытек. Давай своё огниво, старый вояка, сейчас все исправим!
Афанасий резко замолчал, услышав от друга хорошую новость и, последний раз хлопнув изо всей силы себя по лбу, быстро приковылял к Дорохову на своих кривых, как у утки, ногах.
– Однако, ты голова! Я уже себе места не находить. Молодец, капитана, очень умный. А я такая беда наделать. Беда, беда…
– Меньше разговоров, больше дела!
– Сейчас, сейчас, – охотник быстро вытащил из недр своего кителя огниво и, вынимая его из куска ткани, в которую оно было завернуто, заулыбался как ребенок.
Афанасий несколько раз бережно чиркнул кремнем о кресало, поднося его как можно ближе к фитилю, и тот, словно понимая всю ответственность, которая на него была возложена, немедленно вспыхнул.
– Однако, горит! Однако, горит!
Дорохов, держа одной рукой лампу снизу, другой чуть подкрутил механизм фитиля, достав его больше из недр светильника, и света стало так много, что им вдвоем практически хватало того освещенного участка земли, чтобы одновременно перейти невидимую линию смерти.
Капитан поднял лампу повыше, и они, не сговариваясь, одновременно переступили за невидимую границу межи, которая верой и правдой столько лет охраняла это место от проникновения чужаков.
Но как только мужчины почти добрались до конца опасного участка, внезапный порыв небольшого ветерка погасил лампу, и они точно так же одновременно упали без сознания на траву, не успев дойти до заветной линии межи и девочки каких-то пару шагов.
Новый громкий жалобный рык коровы вывел Веру из обморочного состояния. Девочка присела возле того самого камня, о который ударилась, держась рукой за голову и с отрешенным лицом судорожно пытаясь сообразить, где она, и что сейчас происходит. Наконец её взгляд остановился на неподвижно лежащих мужчинах позади нее, и к Вере сразу пришло понимание происходящего.
– Что же вас так всех на эту межу-то тянет?
Вера, шатаясь, встала и подошла поближе к Дорохову. Его рука находилась в неестественном положении, в котором оказалась, видимо, во время падения, но в то же время была за границей смертельной межи.
– Сейчас, касатики, сейчас!
Вера крепко схватила капитана за запястье и быстро вытащила на безопасное место. Затем, набрав полный рот воздуха, словно собиралась нырнуть под воду, быстро подбежала к Афанасию и точно такой же фокус проделала с ним, только уже схватив того за ногу.
– Ой, как больно-то! – из носа Веры хлынула кровь, и девочка, сидя возле мужчин, не подающих признаков жизни, тихонько захныкала.
Девочка посмотрела на ноги и захныкала еще громче: они до колен были обожжены, и теперь болели так, что уже не было никаких сил сдерживать крик.
Но, несмотря на это, Вера, вытирая слёзы, принялась оживлять мужчин, засунув каждому из них в рот несколько листьев разных растений, которые, по ее мнению, должны были им хоть как-нибудь помочь.
Новое жалобное мычание Буренки, заставило Веру прервать воскрешение Дорохова и Афанасия. Борясь внутри себя со сложным выбором, как ей поступить дальше, она ещё больше разрыдалась.
– Я мигом, потерпите, мои хорошие… Я мигом!
Глава 18
Когда Вера добежала до сарая, ей в глаза сразу бросилась проломленная на нём соломенная крыша. Огромная дыра зияла прямо по центру, а из самого сарая доносились странные клокочущие звуки. Девочка быстро открыла ворота и в ту же минуту быстро отпрыгнула от них.
Напротив Веры, на земле у стены, сидело странное создание, которое ей впервые довелось хорошо видеть с такого близкого расстояния. Это существо, внешне чем-то напоминающее человека, имело жуткий вид. Страшные красные глазищи, крючковатый нос, клыки, торчащие изо рта, тело, всё усеянное то ли чешуей, то ли слипшейся шерстью, и огромные ручищи с когтями, как у медведя. Чудовище рычало и пыталось освободиться от нескольких копий, которыми было пробито его тело.
– Афанасий не зря старался, – прошептала Вера. – Напоролся-таки, чертяка, чтоб тебя…
Затем взгляд девочки упал на Бурёнку. Корова, жалобно мыча и выпучив от страха и без того огромные глаза, стояла у другой стены сарая.
– Иди ко мне, – прошептала Вера и вытянула руку. – Скорее!
Корова, заслышав знакомый голос, тут же бросилась к выходу, но существо успело схватить её за ногу и быстро потащило обратно в сарай, при этом широко раскрыв рот и занеся над коровой другую руку с огромным ржавым серпом.
Вера тут же схватила рядом лежащие с ней вилы и метнула чудовищу прямо в голову. Зубья насквозь пробили лоб существа, и оно ослабило хватку.
Буренка быстро вскочила на ноги и пулей вылетела из сарая. Монстр, немного застонав, схватился руками за черенок и принялся извлекать вилы из своей головы.
– Живучий какой… – девочка завороженно смотрела, как чертяка без особых усилий вырвал вилы из головы и тут же отбросил в сторону. Затем по очереди, одно за другим, начал извлекать из себя копья Афанасия, словно это были не остро заточенные жерди, торчавшие из его тела, а всего лишь спички, которые он без труда вытаскивал из хлебного мякиша.
Вера не стала дожидаться, пока существо полностью освободится от копий, отогнала корову подальше от сарая и быстро побежала в дом. В доме первым делом она закрыла дверь на огромный железный засов, пододвинула к ней стол и сделала с помощью лавки распор между столом и печью, чтобы теперь спокойно подумать о том, что ей делать дальше.
Взгляд у Веры упал на кочергу, и она, схватив её, словно меч, высоко подняла железяку над головой.
– Ну, я те щас дам! Будешь знать, как без спросу тут шастать!
Больше девочка ничего не успела сказать. Чудовищный удар снаружи дома проломил дверь, и через образовавшуюся щель в ней показался жуткий красный глаз, полный ненависти ко всему живому.
Еще удар – и дверь, стол и лавка разлетелись на мелкие куски, а Вера покатилась прямо к печи, задев рукой щит, которой она использовала до сих пор как заслонку. Щит упал на пол, и девочка только сейчас посмотрела на него другими глазами.
Существо медленно вошло в избу. Раны на его теле затягивались прямо на глазах: черная кровь, которая ещё капала с его плеча на пол возле двери, сейчас полностью перестала течь. Чертяка посмотрел на серп, потом на девочку и быстро замахнулся, а Вера, схватив щит, подняла его над собой.
Чудовище нанесло удар и тут же отлетело к стене. Как только серп коснулся богатырского щита, раздался звук, похожий на раскат грома, и помещение наполнилось дымом и сотней искр: словно в щит ударил не ржавый серп, а яркая молния.
Когда развеялся дым, Вера увидела, что чертяка лежит на полу без движения, а рядом с ним валяется его серп, лезвие которого было так раскалено, словно его только что достали из кузнечного горна.
– Вот тебе и заслонка, – прошептала Вера, погладив рукой свою защиту, а потом, все так же держа перед собой щит, подождала, пока остынет серп.
Прикусив нижнюю губу, девочка взяла его в правую руку и, не задумываясь, подошла к чудовищу.
– Так-то будет надёжнее!
Раздался глухой звук, и клыкастая голова покатилась по полу до самого порога дома. Перевалившись через порог и подскакивая на ступеньках, словно кочан капусты, она закувыркалась дальше, прямо под ноги Бурёнке, которая всё это время находилась возле дома и громко мычала, сильно переживая таким образом за свою маленькую хозяйку. Корова немедленно наступила копытом на поверженного врага и несколько раз махнула головой, что на ее коровьем языке означало: «Мы победили!»
Глава 19
– Однако, будет дождь, – где-то позади капитана, словно из-под земли, раздался знакомый голос Афанасия. – Моя думать, что капитану нельзя под дождь, опять заболеет. Совсем слабый станет. Помрёт – и кольцо не поможет…
– Но на небе нет ни одного облака, какой дождь? – рядом с ним прозвучал голос Веры. – Солнце, смотри, как светит! Тоже мне, придумали… Дождь…
Дорохов открыл глаза и, как в прошлый раз, увидел над собой нарисованный мелом на потолке диковинный круг с закорючками. Капитан поднял руку и заметил на ней знакомое кольцо, которое, мало того, что ярко светилось, так ещё и пронзало всё его тело невидимыми иглами.
– Очнулся! Смотри, Афанасий! Он очнулся!