– Вам с дорогой помочь? – произнес голос позади нас.
Мы обернулись и наткнулись на направленное на нас охотничье ружье. Напротив нас стояло несколько человек в обезличенных масках, не выражавших никаких эмоций. Они были сделаны из плотной кожи и походили на защитный шлем средневекового война.
– Дорогу мы помним, поводыри не нужны, – громко прокричал Антон.
– Значит погоним вас как пастухи, – трое подошли к нам совсем близко и дулом ружья указали двигаться налево. Я обернулся, но человека с лосиными рогами на дороге уже не было.
– Будем бежать? – прошептал я Антону.
– Куда? На тот свет?
Пробирались по высокой траве мы совсем недолго, сразу же вышли на другую лесную тропинку. По ней мы удалялись от деревни еще приблизительно час. Наши пастухи перешептывались позади нас, я слышал смех и гул речи, но не мог разобрать ни одного слова. Тропинка вывела нас к дому, совсем маленькому на фасадной его части было только одно окно. Обычно охотники строят себе такие места для ночлега, чтобы было где провести долгое ожидание добычи или укрыться в непогоду во время многодневной охоты.
– Проходите, гости, не стесняйтесь, – похитители приглашали нас войти.
Мы зашли внутрь дома, предварительно наклонившись, чтобы не стукнуться о низкий дверной косяк. В темном, но теплом доме, чувствовалось постоянное присутствие человека. На столе стояли кружки, в тарелках красовались недоеденные овощи, украшала стол бутылка с мутной жидкостью внутри. Несколько кроватей стояли вплотную друг к другу, вдоль стен были лавки с ведрами, тазами и другой хозяйственной утварью. На стенах висели волчьи шкуры, снегоступы и какие-то картины с натюрмортами.
– Нас тут убьют? – присел я на одну из лавок и попытался начать разговор с Антоном.
– Могут, но для чего-то притащили сюда.
Снаружи было слышно людей в масках. Они уселись на скамейку перед единственным окном в доме и весело обсуждали свои дела. В комнате было душно, пахло перегаром и едким сигаретным дымом.
– Можно сказать, что мы раскрыли дело, – постарался я немного разрядить наш ситуацию.
– Вот с мотивом только не понятно, – неожиданно для меня решил поддержать беседу Антон
– А разве это не религиозная секта?
– И что из этого? – посмотрел на меня Антон.
– Жертвы для ритуала нужны.
За обратной стороной окна произошло оживление. Наши охранники вскочили со своих мест и радостно приветствовали подоспевших к нашей казни товарищей, а может кто-то из них будет жрецом – руководителем нашего убийства. Мне не удалось рассмотреть лица пришедших людей, они были в таких же коричневых масках. Сейчас они мне казались сильно похожими на лица «возвращенцев», такие же серые и угрюмые.
Кто-то начал отрывать дверь в наш домик, ставший тюремной камерой. Прогнувшись по низким дверным проемом, в комнату вошел человек в маске. Он продемонстрировал нам пистолет и указал на стол. Мы уселись за него напротив друг друга. Глаза у него были серые, но лучше сказать блеклые. Кожа не шее и на руках была темная, человека, много работающего в поле. Одет он был в простую серую рубашку из плотной ткани и такие же штаны.
– Такое у меня к вам предложение, – начал он. Вы нам наших людей возвращаете, кого красные черти с этого света сжили. Все, что вам нужно будет, мы в этот дом принесем.
– А если ответ мой вам не понравится? – перебил его Антон.
– В таком случае, ваша смерть вам тоже не понравится. Принесем вас в жертву духу леса.
– А дух леса с вашей просьбой почему не помогает? – заигрывания Антона с нашим потенциальным убийцей напугали меня.
– Все ты понимаешь. Мы вашим сказкам поверили и убили своих богов.
– Ты же должен знать, что мне книги нужны, и один я не справлюсь.
– Книги мы принесем, а помощник твой рядом сидит.
– Вы пока тут подумайте, посоветуйтесь, – сказал человек в маске и вышел из комнаты.
Как только дверь закрылась на замок с обратной стороны, я в нетерпении обратился к Антону с вечным вопросом: «Что мы будем делать?».
– Ничего у меня не получится с возвращением их мертвяка. А если и выйдет, что они будут делать с ними? – пустят на пушечное мясо, террористов с бомбами из них сделают.
– А если нам попробовать время потянуть, – предложил я.
– Наверное, так и сделаем, – Антон подошел к окну и постучал по стеклу. Дверь вновь открылась, и вошел тот же человек в маске.
– Мы согласны помочь вам с вашими возвращенцами. Нам книги нужны.
– Книги у нас уже есть. Он повернулся и крикнул: «Тащи сюда»!
– Через пару часов начнем, – сказал человек в маске и ткнул в Антона пальцем.
В комнату вошел другой человек в маске, занес коробку с книгами и поставил ее на стол. Антон подошел к коробке и разобрал содержимое. Я тоже присоединился. Оказалось, что у них есть все необходимые для ритуала книги.
Двое других занесли труп, явно несвежий, вероятно его похоронили, но решили откопать для ритуала возвращения. Наших мертвецов либо зима берегла, либо мы их сразу возвращали. Самое долгое – три дня мертвец может подождать, а дальше уже гнить начинает, таких мы не спасали. Наш же мужик явно больше недели в земле пролежал. Похоже, что его переодели в новую одежду. Было непонятно, умер он своей смертью, или его застрелили, одежда могла скрывать пулевые ранения на теле. Если крови в теле будет недостаточно, то трупу может просто не хватить сил вернуться.
– Они выкрали наши книги? – перелистывая их, я не мог найти разницы.
– Нет, в Союзе найти такие книги не проблема. Он указал мне на первую страницу, где синими чернилами была поставлена печать: «Детская библиотека им. А.Гайдара».
Антон попросил всех выйти. Мы начали подготовку к церемонии. Нашли нужные отрывки и разложили книги на столе в порядке их необходимости для ритуала. Недалеко поставили ведро воды. Мертвеца мучает ужасная жажда после возвращения. Механизм был уже отработан, и мы, не сговариваясь, понимали, как обустроить место для нашей церемонии.
– Кристиан, спроси у них свечи. Нам они понадобятся.
Выполнить просьбу Антона я не успел. Когда я направился к окну, чтобы позвать кого-то из наших пленителей, раздались выстрелы.
– На пол! – крикнул мне Антон.
Я рухнул вниз и вместе с ним пополз к одной из стенок. Было слышно, как пули впиваются в стены нашей лачуги, одна из пуль пробила окно, и стекло покрылось лучами трещин. Снаружи раздавались крики, было понятно, что началась паника.
Наконец звуки стихли, и кто-то начал ломать дверь. Антон схватил большое полено рядом с печкой, спрятался у двери в ожидании новых гостей. В последний момент я увидел, кто собирается войти, но было уже поздно. Антон с размаху ударил по голове начальника охраны нашего периметра строительства Гаврилу Петровича Смирнова. Он рухнул под ударом, но не потерял сознание.
– А, сука…– кряхтел Гаврила Петрович. Вот так, ты, бля, спасителей благодаришь!
– Вообще, предупредить можно было бы, – недовольно проговорил Антон.
– Я-то думал, вы тут связанные сидите, – вставая сказал Гаврила Петрович. Он недовольно покосился на стол, где были наши заготовки для церемонии.
– В коллаборационисты уже успели заделаться.
– Мы время тянули. Знали, что свои не бросят.
– Знали они, – продолжал бурчать Гаврила Петрович. Щас… нихера вы не знали.
– Сегодня утром, аккурат после того как тебя на поляну отправили, труп осматривать, прибежал к нам юнец, может, лет шестнадцати, и всех сдал. Дескать, один из наших строителей организовал из местного молодняка банду. Но юнцы думали, что они воровать и грабить будут. Пока он им бабу не приволок, заставил издеваться над ней, а затем и вовсе каждый ее ножом по разу ударил, чтобы все повязаны были.
– Кто организатор? Есть кого допросить, или вы всех там завалили?
– Я ребят из охотников набирал. Они знают, как зверя ранить, чтобы не мучился, а как кровь пустить и измотать потом. Все почти живы остались. «Ведите нашего главаря, беседовать будем», – Гаврила Петрович все больше походил на израненного солдата и отдавал приказы как бывалый генерал.
В комнату ввели человека уже без маски. Я сразу же узнал его – Генрих Меркель. Сегодня утром я видел его в окошке дома Марины. Он спокойно ушел через задний двор и быстро сообразил, как можно использовать двух незваных гостей.
– Ну, Генрих, говори, – начал допрос Гаврила Петрович.
– Зачем рассказывать. Я ничего не скажу, – с сильным акцентом сказал Генрих.
– Затем, что на строительстве смертная казнь запрещена. Но если ты туда сегодня не попадешь, а, например, сбежать попытаешься, то совсем другая судьба у тебя будет. Ну что, мил человек, побежишь – усмехнулся Гаврила Петрович, поправляя бинт на голове, который ему повязал один из его сопровождающих.
– Нет. Пойду на стройку, – угрюмо потупился Герман.
– Ну тогда говори, интурист!
– Роман Федорович, – Герман тщательно проговорил каждую буквы, – мой начальник, заместитель начальника стройки. Он сказал убить бабу. Пусть все думают, мертвые убивают.
– Накой ему такое дело? – Гаврила Петрович пытался вытянуть еще хоть что-то из Германа
– Не знаю.
– А маски откуда? Сам придумал? – не выдержал Антон.
– Нет, Марина. Она сестру не любила. Вас не любит. Сестра вам помогала.
– А мертвецы ему, то бишь Роману, зачем?
– Не знаю. Он сказал, что характеристика моя будет хорошей. Домой поеду.
– Врал тебе Роман. Он ничего в твоей судьбе не решает.
Гаврила Петрович поднялся с лавки: «Уведите его». Он начал медленно шагать по домику, держа руки за спиной.
– Накой ему это надо, – обратился он к нам, а может к самому себе.
– Гаврила Петрович, рассуждения тут простые могут быть. Решил навести тень на руководителя стройки. Мертвецы, мол, там бесчинства творят. Пока комиссия приедет, пока разбирательство будет. Строительство встанет. Может кто из конкурентов за бугром заплатил за саботаж? – продолжал он разбирать ситуацию. Лишний день без конкурентов мешок денег стоит. Сам знаешь, как сейчас сталь нужна. А может просто решил руководителя стройки подсидеть и его место занять.
– Что за блядские времена, – подытожил Гаврила Петрович.
***
После этого происшествия перед нами встал вопрос о способах наказания и тюрьмах. Руководство стройки решило от них полностью отказаться. Антон за бутылкой рома, рассказал мне по секрету, что на закрытом совещании было решено перевести всех провинившихся или недоговороспособных на строительство котлована, в действительности это будет просто огромная яма, вырытая ручным трудом. По замыслу организаторов она должна была стать применением энергии некоторых буйных и продемонстрировать другой части общества помпезность и грандиозность нашей стройки. Как будет использоваться котлован, руководство пока не решило, но, возможно, это будет водоем или другое полезное сооружение.
***
Однажды нас собрали на центральной площади перед громкоговорителем, по которому обычно звучало радио. Заранее день был объявлен как нерабочий, он стал первым выходным за все время моего нахождения на строительстве. Собравшиеся на площади люди были измотаны, мне уже было тяжело определить, кто из нас был мертвяком, а кто все еще оставался человеком. Возможно, все мы давно перестали быть людьми, и на площади собралась большая толпа мертвецов. Я попытался вспомнить, сам-то я тоже уже умирал и возвращался. А может я погиб еще там в лесу при падении, или от выстрела мальчика, охотившегося на похитителя его коровы. Я обернулся и осмотрел площадь. В центре ее стоял Ленин, указывал на север, направление по которому я упорно двигался в лесу и вышел к своей новой жизни. На площади стояли плотные, пузатые дома, к возведению которых я приложил свою руку. С отеческой любовью я посматривал на этих красавцев.
– Дорогие дамы и господа! – заговорил голос в репродукторе. Мы рады сообщить вам, что вы больше не нужны на стройках, полях, заводах и в других местах. В ближайшее время все они будут проданы и переданы в руки эффективных собственников. Всем спасибо! Все свободны!
Мы в недоумении посмотрели друг на друга. На пощаде поднялся шепот. Но мое сердце наполнилось радостью, я понял, что скоро попаду домой. В моем бараке люди поздравляли друг друга, обнимались, некоторые не справлялись с эмоциональным напряжением и рыдали на своих нарах, свернувшись калачиком.
Мы сразу же начали праздновать. На общий стол были выставлены все припрятанные от охраны продукты, подарки, полученные от местных женщин, а еще выменянный у деревенских мужиков самогон.
Вместе со всеми я оживленно обсуждал услышанное, готовился начать праздновать наше возвращение к обычной жизни, полной простых забот, а не грандиозных подвигов. Я уже чувствовал, что война закончилась. Германия наверняка находится в руинах, под контролем иностранных государств. Но в голове по-прежнему были картины тихих улочек родного города, мелкие лавочки мясника, бакалейщика, сапожника.
Среди общей суматохи я не заметил, как в барак зашел Антон. Он спокойно положил мне руку на плечо, а когда я обернулся сказал: «Кристиан, с тобой важный человек хотел побеседовать».
Уже через пятнадцать минут мы без всяких проблем прошли все пропускные пункты, проверка документов на которых раньше занимала не меньше сорока минут, и сидели в кабинете начальника стройки. Светлое помещение с вытянутым столом. На стене была карта стройки с многочисленными пометками на ней. Высокий, седовласый человек с военной выправкой выхаживал вдоль окон. При нашем появлении он улыбнулся, продемонстрировав ряд белых ровных зубов.
– Марк Георгиевич, – представился мне хозяин кабинета и протянул руку. Присаживайтесь. Угощайтесь чаем. На столе стояли дымящиеся чашки с ароматным напитком, в вазочках сложены завернутые в белую бумагу конфеты, ванильные сухари и варенье. Я взял одну из чашек и удивился насколько она была легкой, я уже давно привык к тяжелой металлической посуде.
– Кристиан, – вновь обратился ко мне властитель мира, в котором я жил пять лет своей жизни, – мне рекомендовали вас как ответственного коммуниста. Судя по вашему делу, он опустил взгляд на довольно плотную папку у себя на столе, вы также не самого простого происхождения.
– Мой род дворянский, но он не знатный, – попытался я несколько смягчить его формулировку, показавшуюся мне упреком.
– Тем не менее, ваша семья практически первымой начала заниматься металлургией в Европе. Насколько я понимаю, вас никто не лишал права наследства, и, вполне вероятно, вы окажитесь в числе акционеров некоторых важных предприятий.
Я все еще не понимал к чему может вывести разговор. Основная мысль, которая у меня была – он решил обвинить меня в буржуазном происхождении.
– Кристиан, поймите, времена меняются. Вчерашние враги становятся партнерами. Нам давно пора вернуться в наш общий европейский дом.
– Я поддерживаю решения партии. Скажите, что от меня зависит, как я могу помочь в нашем общем деле, – я произнес заученный ответ, на случай ситуаций, в которых я не понимал, что от меня хотят.
– Так распорядилась судьба, что мне выпала ноша продолжить руководить заводом, но уже как полноправный его собственник. Я знаю все ограничения, которые были у нашего родного предприятия на пути истинного процветания. Мы можем легко обойти их, как огромный корабль, дрейфующий между айсбергов.
Происходящее становилось для меня только запутаннее.
– Кристиан, нам нужно выстроить здоровую конкуренцию, которая возможна только между равноправными партнерами. Мне нужно войти в круг промышленников, металлургов, в котором ты, дорогой Кристиан, находишься по праву рождения. Мы верим в наш общий путь, ты и сам смог наблюдать, что может творить настоящая вера, она возводит города и возвращает мертвых с того света.
– Я верю, верю… – залепетал в ответ, закивал головой.
– Хорошо, Кристиан. Я тоже верю. Мы построим наше будущее на этой вере в свободу, гуманизм и рынок. В скором времени я буду в вашей стране. Если напишете письмо вашему отцу, я смогу его передать. Прошу только вас упомянуть о моей роли в вашей жизни и попросить его познакомить меня с его друзьями.
Он выдал мне перо и лист плотной белой бумаги. Я вспомнил лицо отца. «Значит он еще жив. А мать, стоит ли спросить от матери», – рассуждал я в нерешительности. Как же давно я видел их в последний раз, образы их были размыты, голоса туманны, больше напоминали детские воспоминания, чем наши встречи во время отпуска. Мне жутко захотелось плакать, но я сдерживал сентиментальный порыв.
Когда наш разговор закончился, я вышел из кабинета. В помещении для секретаря сидел Антон на одном из выставленных вряд стульев. На других стульях сидели незнакомые мне люди, несколько строителей, таких же, как и я. Рядом с окном мило беседовали с секретаршей несколько молодых людей в советской форме. Он ничего у меня не спрашивал, ему нужно было только проводить меня до сектора моего проживания. Но по дороге я почувствовал, что я должен ему все рассказать о моем разговоре с начальником стройки. Когда я закончил, он вынул пистолет и направил на меня. Я смотрел на пистолет и думал, что моя жизнь заканчивается за несколько дней до свободы. Мы спокойно стояли несколько минут, на нас уже начали обращать внимание строители зоны. Наконец он поднес пистолет к своей голове и выстрелил в висок . На этом я просыпаюсь.
***
Мне кажется, ничего не может отвлечь меня от обдумывания моего сна, только Анна со своей чистой привязанностью ко мне, своей открытостью и искренним интересом к моей жизни способна вывести меня из темных раздумий о судьбах строителей, ужасах нестерпимого преодоления, которыми наполнена моя ночная история.
В комнате раздался телефонный звонок. Кристин еще несколько гудков сидел напротив Клаудии и, вероятно, ждал от нее совета или мнения. Клаудия смотрела в сторону и казалось думала о своем.
Кристиан поднял трубку телефона.
– Да, понятно. Да, ясно, – повторял он в ответ на разъяснения на другом конце провода. Наконец положил трубку и вновь сел за стол к Клаудии.
– Что сказал Мартин? – проснулась от своего забытья Клаудия.
– Недавно мы приобрели металлургический завод. Мартин говорит, что описание места, где он находится, очень похоже на мои сны?
– Ты решил продать его?
– Нет, я не могу отдать его конкурентам, он слишком выгодный. Мартин сегодня же начнет его банкротить.
****
Анна сильно замерзла пока сидела на полу и слушала эту историю. Она прошла в комнату и укуталась в одеяло. Анна вспомнила завод, на котором работает почти весь ее город. Огромный металлургический гигант, к проходной которого она бегала в воздушном платье и сандалиях встречать своего отца. Вокруг завода была целая жизнь: ее музыкальная школа, где каждый старый инструмент был когда-то куплен на деньги этого завода, местный клуб, где были ее первые концерты, и где она впервые поцеловалась. Бабушка рассказывала ей истории ее семьи, как она и дед встретились и поженились. Дедушка сам был из крупного города и прибыл в деревню, где родилась бабушка в одном из первых эшелонов.
На глаза начали накатываться слезы, но Анна немедленно одернула себя: «Сейчас другая жизнь, другая страна и все должно меняться – рождаться и умирать». Новый мир требует других товаров, других людей, которые способны производить современные высокотехнологичные товары, а не эти советские сковородки, танки, или что еще там могло производиться, даже вспомнить не могу. Вроде бы еще тапочки, чтобы африканцы могли по горячему песку ходить…
Анна убеждала себя пылко, начала прохаживаться по колючему от холода полу, чтобы успокоиться, привести свои мысли в порядок. Она совсем забылась, начала рассуждать в слух перекрикивая собственных мысли, те, что были ей не по душе.
– Анна, что случилось? Ты заболела? – в комнате появился Кристиан. Анна вздрогнула: «Интересно, сколько он слышал из ее нервной болтовни».
– Все хорошо, Кристиан, – улыбаясь ответила Анна, – немного поговорила с собой. Помогает успокоиться с утра.
– Тебя что-то беспокоит?
– Только мой сегодняшний наряд на приеме.
– Не переживай, мы заедем в магазин в Берлине, и ты выберешь себе платье.
– Кристиан, ты слишком добр ко мне. Но я бы предпочла найти что-то в своем гардеробе. Я вызову такси и буду ждать тебя вечером.
– Хорошо, как тебе будет удобно. Ты позавтракаешь с нами? Клаудия приехала и ждет нас в столовой.
– Нет, Кристиан, милый! Мне совсем не хочется прерывать ваш семейный завтрак.
Анна знала, как Клаудия нервничает, когда видит хоть какое-то подобие семейного благополучия. Ей совсем не хотелось слушать издевательские шутки сестры Кристиана о «птичьем» статусе Анны в этом доме, в очередной услышать долгие воспоминания о путешествиях по нищей Восточной Европе и другие намеки на инородность Анны в этом месте.
***
Анна уселась в такси, смуглый водитель повернулся и показал на экране своего телефона ее адрес. Анна махнула головой, и машина помчалась вниз, в долину, где находилась ее квартира. Петляя по серпантину, дергалась на поворотах, казалось – шарахалась от каждого встречного автомобиля. Дома богатых людей нельзя увидеть за высокими заборами, но и за ними нет ничего особенно интересного. Обыкновенные удобные двухэтажные дома. Много похожих домов есть у нее на родине. Разница только в том, что в этих живут очень богатые люди. Свои заработные деньги они предпочитают бережно сохранить на будущее, оставить себе на пенсию, а не шиковать в особняках.
Таксист остановился у ее дома, и телефон в сумочке несколько раз прогудел. В сообщении поблагодарили за выбор компании и сообщили сумму за путешествие. Таксист молча ждал, пока Анна уберется из его машины со своей короткой юбкой и в слишком обтягивающей водолазке. Он уставился в зеркало заднего вида и что-то нервно пережевал. Анна подумала, что он совсем не говорит по-немецки, молча выбралась из такси и направилась к подъезду своего дома. Ключ на дне сумочки упорно не мог попасться в руку. Дверь подъезда запищала, и из него вышел утомленный молодой человек. Он подозрительно посмотрел на Анна и попытался тут же закрыть за собой дверь. Она быстро проскользнула в темный подъезд, не обращая внимания на робкие попытки соседа помещать ей совершить маневр. Дверь захлопнулась, она осталась наедине с собой среди почтовых ящиков, лестницы, перил и других внутренностей этого дома.
Она резво поднялась на свой третий этаж. Безуспешные поиски ключа ей уже порядком надоели. Она раздражённо перевернула сумку, все ее содержимое посыпалось на плиточный подъездный пол. Оказалось, что он запутался в подкладке. Анну в очередной раз посетила мысль: «Нужно купить для него брелок».
Квартира была однокомнатной, но очень просторной. Большое пространство было поделено на две равные части: спальная комната и кухня. Анна пыталась вспомнить, когда она была дома в последний раз. «Не меньше четырех дней назад», – вспомнила она. В квартире стоял затхлый воздух. Она забыла перед уходом вынести мусор, и его запах заполнил все помещение. На столе стояли чашка с засохшим кофе, книги и коробка из-под пиццы. Она открыла пустой холодильник, только осмотрев все полки она поняла, что очень хочет есть.
Телефон беззвучно замигал на столе, привлекал внимание единственным доступным ему способом, – раздражал глаза ярким почти желтым цветом экрана. Анна посмотрела на экран и недовольно поморщилась. Петр Завьялов – было написано на латинице. Она продолжала ходить по комнате, вспоминала свой сегодняшний список дел. «Хорошо бы помыть посуду, ответить на электронную почту, разобрать вещи из химчистки» -перебирала она в голове свои домашние заботы. Анна обернулась на раздражающий звук. Телефон повторил безуспешную церемонию уже через пару минут со звуком. Анна пожалела о своем решении прибавить громкость на своем гаджете. Она подошла к столику с телефоном. Петр продолжал требовать к себе внимания, но уже через мессенджер. «Похоже не уймется» – сквозь зубы проговорила Анна.
– Петр, здравствуй! Как твои дела? – сказала Анна с максимальным уровнем восторженности, на который была способна.
– Анна, привет! Все отлично, спасибо! Как жизнь! Не сильно я тебя побеспокоил.
– Нет, только вернулась домой.
– Отлично! Я сейчас в твоем районе. Собираюсь освободиться через тридцать минут. Предлагаю пообедать вместе. Согласна?
Анна немного помедлила, ей не очень хотелось с кем-то встречаться, но голод подтолкнул ее к положительному ответу.
– Хорошо, – с выдохом произнесла она, – когда приедешь позвони мне, я спущусь.
– Договорились, – Перт получил ответ, который хотел и первым положил трубку.
Анна открыла шкаф, придирчиво начала перебирать платья. Ей не хотелось даже намекать Петру на возможность близких отношений с ним. Летние платья, одно за другим отбраковывались, казались слишком открытыми или пестрыми. Наконец выбор пал на джинсы и светлую футболку с рекламным принтом ее работодателя.
Перт работал в консульстве уже больше трех лет. Год назад она заглянула оформить доверенность на свою маму и, неожиданно для себя, еще не меньше часа разговаривала с ним о классической музыке. Перт плохо говорил на немецком, но старательно пытался исправить свой недостаток. Он разговаривал только на немецком со всеми, кого он встречал. Она тоже не стала исключением. Все их беседы состояли из самых разных тем, на которые Перт усиленно пытался рассуждать, применял все выученные в последнее время слова и каждый раз пытался донести определенную мысль. В время очередного совместного обеда Анна за бокалом вина похвалила его успехи в освоении языка.
Телефонный звонок вновь прервал внутренний диалог Анны. Она уже заканчивала красить глаза в ванной. Стрелка на глазах немного съехала от пронзительного всхлипа мелодии. Она раздраженно пробормотала ругательства с сожалениями о своем решении пойти на обед с надоедливым дипломатом.
– Анна, я внизу. Жду тебя.
– Хорошо. Уже спускаюсь.
Перт ждал ее в служебной машине с красными номерами. Широко улыбнулся, почти выскочил с водительского места и подбежал к ней. Перт потянул ей руку. Анна почувствовала запах древесного парфюма. Темно синий костюм не очень хорошо подходил для жаркого летнего дня. Ситуацию спасала белоснежная рубашка без галстука. Необходимую расслабленность и непринужденность должны были создавать несколько расстёгнутых пуговиц.
– Привет, Анна. Не будем менять наше место.
– Привет.
Они поднялись вверх по улице, где было их любимая кафе на веранде, которая была запрятана в зелени городских кустарников. Город дышал этой зеленью и цветами, шумел китайскими туристами и местными велосипедистами. Каблуки на тёмно-коричневых туфлях Петра глухо застучали по древней брусчатке из стертых временем булыжников.
Привычный столик на краю веранды был свободен. Совсем юная официантка провела их на место, которое указал Петр.
– Кажется новенькая, не видел ее раньше, – начал беседу Перт.
– Да, тоже ее не помню. Работа официантки подходит для студенток, время идет, а студентки становится женщинами. Находят серьезную работу.
– А если кто-то не успел стать женщиной? Они так и остаются официантками? – попытался пошутить Петр. Анна натянуто улыбнулась, дала понять, что не расположена к скользким шуткам.
– Анна, что ты сейчас читаешь?
– Я нашла старое издание «Волшебной горы» Манна. Поставлю себе на полку. Отдала за него хорошие деньги. Пока ехала с покупкой домой, нашла в сети российское издание и сейчас перечитываю его на телефоне. А у тебя какие книжные открытия?