– Слышишь, Белоусов? Похоже, эта их новая тактика нападения на наши колонны. Они сначала следят за их продвижением, отсиживаясь в ямах, а в нужный момент выскакивают из них, как черт из табакерки и, сделав несколько пусков гранат, снова уходят под землю. Все эти подземные ходы они знают с детства, постоянно занимаются ремонтом этих ирригационных сооружений.
– И как далеко они тянутся? – спросил он его.
– А черт его знает. Может, метров на сто, а может быть, и на триста.
Бросив в это отверстие несколько гранат, солдаты стали кидать гранаты в такие же боковые ходы и во всех остальных ямах. Они быстро поняли, что искать гранатометчиков надо километром выше или ниже этих ям. Рассыпавшись в цепь, они прошли еще вперед метров сто – сто пятьдесят и снова наткнулись на подобные ямы.
– Товарищ старший лейтенант! Можно, я спущусь в эту яму. Я худенький, не застряну.
– Давай, сержант! – произнес Крылов. – Смотри только – осторожно. Они могли заминировать этот лаз.
Легкий, как пушинка, сержант буквально змеей пролез в лаз ямы. Из-под земли раздалось несколько автоматных очередей и он вылез из соседней ямы, держа в руках гранатомет.
– Это ты стрелял? – спросил Александр его.
– Да. Он, сука, раненый был, лягаться начал. Не тащить же его на себе, – как-то вполне обыденно произнес сержант.
– Крылов! К командиру бригады – услышал он приказ.
Оставив около ям Белоусова с солдатами, он бегом отправился к командирской машине. Колонна медленно стала втягиваться в кишлак.
* * *
– Товарищ полковник, старший лейтенант Крылов прибыл по вашему приказанию, – отчеканил он.
– Присаживайся, Крылов, – произнес полковник и рукой указал ему на пустое сиденье в машине.
Он присел и внимательно посмотрел на него, ожидая его приказа.
– Крылов! Моя задача – довести эту колонну до Кандагара. Впереди у нас еще около тридцати километров. Не буду скрывать, что мы уже понесли значительные потери в технике от этих постоянных набегов духов. У тебя, – достаточный опыт в этом деле. Ты сам неоднократно выходил на «дорогу», лазал в «зеленку» и поэтому хорошо знаешь их методику боевых действий.
Полковник замолчал и внимательно посмотрел на него. Заметив, что он по-прежнему внимательно слушает его, он продолжил:
– Нужно организовать разведку по маршруту движения колонны. Ты понял меня?
– Так точно! – произнес он и попытался вскочить с сиденья.
– Да сиди ты, не дергайся. Вот и хорошо, что ты понял. Все остальное реши с майором Гуревичем. Виктор Александрович – человек опытный, он поможет тебе.
– Есть! – произнес Крылов и вышел из штабного УАЗа.
Он быстро разыскал майора Гуревича. Тот уже был в курсе всего этого.
– Что тебе нужно, Крылов, для этого? – поинтересовался он у него.
– Товарищ майор, мне нужны две, а лучше три автомашины.
– Это – не вопрос. Но три дать не могу. Бери любые две машины и делай с ними, что хочешь.
Подозвав к себе Белоусова, Крылов быстро объяснил, что нужно сделать. Они быстро установили на одну из автомашин крупнокалиберный пулемет ДШК. В другую машину устанавливали 12,7-мм пулемет «Утес» и автоматический гранатомет «Пламя». Борта машин завесили бронежилетами, а на дно кузова уложили мешки с песком, которые нашли на разбитом моджахедами блокпосту.
Когда они все это приготовили, он доложил о готовности майору Гуревичу. Виктор Александрович осмотрел машины и остался доволен.
– Еще что-то нужно? – спросил он Крылова.
– Мне необходимо переодеть своих бойцов в афганскую одежду. Это нам позволит свободно передвигаться по дороге.
– Это тоже не проблема, – произнес майор. – Через полчаса у вас будет одежда.
Он не соврал. Через полчаса к нему подошел старшина и положил у ног ворох тряпья.
– Здесь все для ваших людей, товарищ старший лейтенант, – доложил он и, повернувшись, направился в сторону стоявших БТР.
Они быстро переоделись и, помахав на прощание майору Гуревичу, выехали из кишлака, направившись в сторону дороги.
* * *
Две машины двигались по дороге с небольшой скоростью. Крылов сидел рядом с водителем в первой машине и внимательно рассматривал прилегающую к дороге местность. Он иногда бросал любопытствующий взгляд на молодого водителя, одетого, как и он, в афганскую одежду. Пакуль (головной убор) съехал у него в сторону, и из-под него торчал вихор рыжих волос, который он с периодичностью пытался засунуть обратно, под этот непривычный ему головной убор.
Где-то в километрах десяти позади группы двигалась колонна. Дорога все время уходила куда-то вниз и терялась за очередным поворотом. Кругом стояла мертвая тишина, разрываемая лишь шумом автомобильных двигателей. Пустыня, если это можно так назвать, и ничего более, на чем можно было остановить свой взгляд.
«Огромная песочница, – подумал Крылов, – в которой есть все: горы и холмы, долины и овраги, сухие русла рек и озер. Что за страна, за которую нужно бороться, рвать друг другу глотки. Здесь же ничего не растет».
Он посмотрел на водителя и приказал ему остановить автомашину. Александр выпрыгнул из кабины и направился к следовавшей за ними машине. Крылов рывком открыл водительскую дверь.
– Боец! Ты, видимо, меня не слушал, когда я инструктировал вас. Ты, почему куришь за рулем? Хрен с тобой, если ты жить не хочешь. Ты о ребятах подумал или нет?
– Но ведь дорога пуста, кто меня увидит, товарищ старший лейтенант, – ответил он, продолжая держать сигарету в зубах.
Крылов со злостью вырвал у него сигарету и, бросив ее на землю, затоптал.
– Еще раз закуришь …
Солдат моментально понял, что его ожидает. Крылов развернулся и направился к своей автомашине. Сев рядом с водителем, он положил на колени автомат и чтобы немного успокоится начал рассматривать унылый пейзаж, проплывающий за окном машины.
«Что мы здесь делаем? – снова подумал он. – Кого мы пытаемся осчастливить здесь своим присутствием в этой стране? Они здесь сражаются за свои крохотные земельные участки, на которых можно хоть что-то вырастить, а мы за что?»
Впереди машины показалось ровное плато какого-то бурого цвета. Ему уже приходилось пересекать эти обезвоженные площадки. На первый взгляд, кажется, что эта площадка однородна, на самом деле это не так. Где-то в отдельных ее местах ноги проваливаются по колено в песок, а где-то даже разрыв гранаты оставляет только пыльное пятно на скалистом грунте. Эта бурая пустыня – совсем мертвая, а где-то есть жизнь и буйная растительность. Над всем этим – солнце. Страшное солнце, которое может свести с ума, парализует волю людей, заставляет думать только о воде, о глотке воды. Жить в такой пустыне тяжело и небезопасно для людей.
Машину качнуло. Крылов отвел свой взгляд от дороги и посмотрел на водителя.
– Задремал? – спросил его Александр.
– Никак нет, – ответил водитель, – просто немного задумался.
– Смотри за дорогой, – посоветовал Крылов. – Так будет лучше для всех. Понял?
– Так точно…
Александр сидел в кабине, прижавшись спиной к двум бронежилетам. Закрыв глаза, он почему-то подумал о полковнике Грачеве. С момента встречи его группы с основными частями нашей армии, он больше его не видел. Грачев все время неотступно следовал за командиром бригады и делал вид, что совсем не знаком с ними. Когда он встречался и разговаривал с комбригом, то почему-то выходил из его штабной машины, стараясь не оставаться с ним один на один. Крылов как-то хотел поинтересоваться у комбрига его состоянием, но затем передумал. Александр был уверен на сто процентов, что он постарается свести с ним свои личные счеты, однако прошло трое суток – и по-прежнему тишина, никаких рапортов и отчетов о деятельности группы в тылу противника.
Крылова больно ткнул в плечо водитель. Он приподнял глаза и посмотрел на него.
– Впереди духи, командир! – тихо произнес он. – Что делать?
Головной дозор моджахедов, ожидая встречи с армейской боевой техникой, был растерян, увидев в машинах себе подобных. Посчитав десантников за пополнение, они выскочили на дорогу и радостно замахали им руками. Их было около двадцати человек, одетых в полосатые халаты и вооруженных автоматами и гранатометами. Он приказал водителю остановиться и когда тот исполнил приказ, Крылов встал на подножку кабины и посмотрел на бойцов, которые прильнули к своему оружию.
– Всем приготовиться к бою!
Машины остановились в метрах двадцати от блокпоста. Из кабины второй машины вышел Сергеев и что-то спросил у них.
– Что они говорят? – спросил его Крылов.
Он повернулся к нему и еле слышно произнес:
– Они радуются, так как считают, что прибыло пополнение. Их всего здесь восемнадцать человек и им обещали прислать пополнение. Вот они и приняли нас за своих бойцов.
Крылов отстегнул гранату и швырнул ее в стоявшую на дороге толпу моджахедов. Прежде, чем раздался взрыв гранаты, из машин ударили пулеметы, сметая с дороги все живое. Минуты через две все было кончено.
– «Пламя»! Я «третий» – дорога чистая. Сбит один из заслонов духов.
– Молодец, «третий», – услышал Крылов. – Колонна выходит на дорогу.
– По местам! – скомандовал он. – Движемся дальше!
Отряд тронулся дальше по дороге. Вскоре они заметили шлейф пыли – явный признак идущей навстречу колонны. Крылов снова вышел в эфир и запросил у полковника сведения о наличии на дороге наших воинских частей. Было бы очень обидно погибнуть от пуль своих ребят.
– «Третий», наших колонн на дороге нет, – последовал ответ из штаба. – Разбирайся сам.
Они остановились у обочины дороги и стали готовиться к бою. До идущей колонны оставалось метров восемьсот, а может, чуть больше. За столь короткое время саперам удалось заложить несколько фугасов. Крылов приложил к глазам бинокль. Им навстречу мчались пять автомашин «Симург». Расстояние, разделявшее караван духов и их разведгруппу, составляло около 100-150 метров. Уже были видны радостные лица мятежников, их приветливые жесты.
Крылов ждал, когда они подъедут ближе. Машины духов сбросили скорость и стали прижиматься к бровке дороги. Заходящее солнце светило в спину их группе и ослепляло моджахедов, не давая им возможности внимательно рассмотреть их. Когда расстояние сократилось до пятидесяти метров, он отдал команду открыть огонь.
Почти одновременно прозвучало четыре взрыва. Это сработали наши фугасы. Две машины замерли сразу, третья прошла метров двадцать и загорелась. Последние две машины попытались развернуться, но узкая дорога не позволила им это сделать. Пули крупнокалиберного пулемета изрешетили эти две машины, словно консервные банки. Когда все стихло, они осторожно вышли на дорогу и, держа автоматы наизготовку, направились в сторону горевших автомашин, чтобы убедиться, что там нет живых.
* * *
Солдаты осторожно подошли к машинам и стали собирать оружие, боеприпасы и документы. Собрав все, что можно, они все это перенесли в наши автомашины.
– Белоусов! – крикнул Крылов Андрею. – Столкните все это в кювет, чтобы не мешало прохождению колонны.
– Есть, командир! – ответил он, и бойцы по его приказу стали сбрасывать горевшие машины с обрыва.
– Свяжи меня с полковником! – приказал он радисту.
Когда Крылов услышал голос полковника, он доложил ему о результатах этой стычки.
– Третий, каковы ваши потери? – спросил его полковник.
– Потерь нет, – коротко ответил он ему. – Можете двигаться дальше. Дорога на Кандагар свободна.
Дождавшись подхода основных сил бригады, они все вместе преодолели последние километры дороги и вошли в Кандагар. При входе в город Крылов попрощался с командиром бригады, начальником разведки майором Гуревичем и, вызвав с базы автомашину, стал ожидать ее прибытие. Около него разместились остатки его некогда большой группы. Их оставалось только трое. Раненого Ибрагимова они сразу же передали в руки военных врачей, а Сергеева у них забрали сотрудники особого отдела.
– Спасибо, товарищ старший лейтенант, что поверили мне, что вернули оружие и дали возможность сражаться, – произнес на прощание Сергеев. – Бог даст, может, еще и увидимся.
– И тебе спасибо, Сергеев, что помог нам выйти в расположение наших частей.
Они обнялись с ним по-братски. Он молча пожал руку и Белоусову и, немного ссутулившись, направился к машине, около которой его ожидал капитан из особого отдела дивизии. Машина с Сергеевым тронулась и быстро исчезла в клубах серой пыли.
Крылов закурил и, положив под голову пустой вещевой мешок, лег и стал рассматривать бездонное афганское небо. Неожиданно он вскочил с земли, словно его прострелило электрическим током, и стал осматриваться по сторонам. Около одной из палаток стоял полковник Грачев и внимательно смотрел в их сторону. На нем был новый китель и новые блестящие хромовые сапоги.
«Надо же, как вырядился, словно собрался на парад», – с ненавистью подумал Крылов, рассматривая его со стороны.
Поймав его полный ненависти взгляд, полковник направился в его сторону.
– Лейтенант! Почему не приветствуете старшего по званию командира, – снова спросил он его, невольно заставляя вспомнить перрон Витебского железнодорожного вокзала.
Александр поднялся с земли и, отряхнув с себя дорожную пыль, вытянулся по «стойке смирно».
– Извините, товарищ полковник. Задумался, отвлекся, вот и не заметил вас, – довольно бодро произнес Крылов, наблюдая, как за его спиной поднялся с земли Белоусов и вытянулся по «стойке смирно».
– Плохо, товарищ старший лейтенант. Сегодня вы не заметили полковника, а завтра вы начнете брататься с предателем. Я обязательно доложу об этом вашему непосредственному командиру подразделения. Теперь, Крылов, шарик на моей стороне. Я ничего не забываю, не забуду и это. Это и вас касается, лейтенант Белоусов.
Крылов продолжал стоять перед ним. В его голове одна за другой проносились страшные для него мысли о мести, однако ему удалось сдержаться и ничего ему не ответить. Полковника Грачева кто-то окликнул и он, сверкнув на него своими недобрыми глазами, направился к подъехавшей автомашине.
В тот же вечер Крылова вызвал к себе генерал. Он пожал ему руку и нацепил на левую сторону груди орден Боевого Красного знамени.
– Извините, товарищ генерал, а как остальные бойцы?
– Подготовь наградные листы на каждого из них сам. А это – то, что я тебе обещал.
Он похлопал его по плечу.
– Молодец, Крылов!
– Служу Советскому Союзу! – громко произнес он и, развернувшись, вышел из его кабинета.
Я СЕГОДНЯ, ВАЛЕРА, ОПЯТЬ,
ТАМ, ГДЕ РВУТСЯ ВПЕРЕД ПАЦАНЫ,
ЧТОБЫ СЕРДЦЕМ СВИНЕЦ ДОБЫВАТЬ
ДЛЯ СТРАНЫ…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Перед бурей
Прибыв вечером на базу, он с Белоусовым сразу же направился в натопленную старшиной баню. Крылов долго нежился в этом влажном тепле, постегивая иногда себя неизвестно откуда добытым старшиной березовым веником. Он в этот момент был самым счастливым человеком на земле. Перед тем как идти в баню, к нему подошел старшина и протянул три конверта. Первое письмо было от матери, а два других – от Ольги. Взяв в руки письма, он сразу же направился в свою комнату и, не снимая с себя обмундирование, повалился на койку. Крылов быстро прочитал письмо матери, в котором она писали ему о здоровье его родных и близких, интересовалась службой. Мать, похоже, до сих пор не догадывалась, где он служит, и интересовались у него, когда он приедет в отпуск. Отложив в сторону прочитанное письмо от матери, он с каким-то внутренним трепетом, вскрыл конверт Ольги. Она писала ему о себе, о своих проблемах и переживаниях. Она, в отличие от его матери, хорошо знала, где он служит. Читая ее письмо, Крылов отлично понимал, что кроется между всех этих обыденных строк, написанных аккуратным девичьим почерком. Он несколько раз перечитал ее письма, чувствуя необычную теплоту и любовь, которой ему так не хватало в последнее время. Он аккуратно сложил исписанные листы и положил себе в карман чистой армейской куртки, которую заботливо повесил в углу на гвоздь старшина.
Намывшись вдоволь, Крылов поужинал и направился к себе в комнату. Сев за стол, он вырвал из школьной тетради лист бумаги и приготовился писать письма домой и Ольге. Дверь комнаты открылась, и в комнату вошел командир парашютно-десантного полка. Он моментально вскочил с койки и вытянулся по стойке смирно.
– Вольно! – тихо произнес он. – Докладывать не нужно, я все знаю, Крылов. Орден еще не обмыл?
– Никак нет, товарищ полковник.
Полковник сел на стул и предложил ему тоже присесть рядом с ним. Александр сел на койку и внимательно посмотрел на него. Визит полковника был до того неожиданным, что он сейчас просто терялся в догадках.
– Крылов! Я хорошо понимаю, что ты сильно устал, мотаясь по тылам моджахедов, но дело есть дело. Из штаба дивизии получен приказ и его нужно обязательно выполнить. Карта у тебя есть?
Он протянул полковнику карту.
– Присаживайся поближе, буду ставить тебе задачу.
Когда он сел рядом с ним, командир полка развернул карту.
– Воздушная разведка и радиоперехваты говорят, что около кишлака Юзлак моджахеды организовали большую перевалочную базу. Сюда стекаются десятки караванов с оружием и боеприпасами. Вся эта переброска осуществляется в темное время суток и наша авиация не в состоянии засечь координаты этой базы. Насколько нам известно, сами склады, со слов перебежчика, размещены в двух больших соединяющихся пещерах. Как сегодня выяснилось, в этом районе расположены четыре кишлака с таким же названием, что окончательно внесло неразбериху в наши планы. Сегодня нами были получены сведения, что туда направляется большой караван с переносными зенитными установками «Стингер». Что это такое, ты, наверняка, знаешь. Если они попадут в руки полевых командиров, небо для наших летчиков будет закрыто на длительное время.
Полковник сделал паузу и посмотрел на Крылова. Он сидел и не спускал глаз с карты, а вернее, с пальца полковника, которым тот водил по карте.
– Ты с группой должен высадиться вот в этом районе, найти и уничтожить эту базу. Я понимаю, что ты смертельно устал, и это сложно, но другого выхода у нас нет.
Он посмотрел на Крылова. Тот сидел, не произнося ни одного слова.
– Вот посмотри, Крылов, здесь ты подберешь «показчика», то есть проводника, который покажет тебе на месте расположение этой базы.
Крылов посмотрел на его желтый прокуренный палец, который упирался в точку на карте. Он хотел задать вопрос полковнику, но тот опередил его.
– Почему он покажет на месте? Да потому, что он не умеет читать карту, ты понял меня? Если бы он мог, мы уничтожили бы эту чертовую базу с воздуха.
– Так точно, товарищ полковник, – ответил он. – Когда выход группы?
– Группа у тебя будет небольшой. С тобой вместе двадцать пять человек, двадцать твоих и пять – саперов. Вылет завтра в двадцать два часа. А сейчас, отдыхай.
Полковник поднялся с табурета и направился к двери. Он тоже встал с койки и медленно направился вслед за ним. Проводив полковника, он вернулся в комнату. Еще полчаса назад царившее в нем лирическое настроение, куда-то улетучилось. Он снова почувствовал себя военным человеком, перед которым поставлена конкретная боевая задача.
* * *
Рано утром Крылов поднял отряд по тревоге. Построив людей на плацу, он стал отбирать из них тех, кто вечером пойдет с ним в рейд. Отобрав двадцать человек, он приказал им готовиться к «выходу», а остальных распустил. Не успел он отдать необходимые приказы, как у него на столе зазвонил полевой телефон. Он поднял трубку и услышал хрипловатый голос командира батальона – старого и доброго друга.
– Слушай, Крылов! У тебя вчера был командир полка? – поинтересовался он у него.
– Да. Вчера вечером заходил. А, что?
– Он тебе ничего не говорил?
– Кроме боевой задачи – ничего. А что он должен мне был сказать? Ты меня уже заинтриговал своим вопросом.
– Давай, сейчас не будем говорить об этом. Придешь с «дороги», там и поговорим.
– Слушай, Валера, лучше бы ты мне ничего не говорил. Давай, выкладывай, или я обижусь на тебя.
Он немного замялся, а затем, видимо набравшись мужества, захрипел в телефонную трубку:
– Слушай, Саша! Я вчера днем был в штабе полка и случайно услышал разговор в отношении тебя. Суть его сводилась к тому, что ты в ходе рейда по спасению летчиков и полковника Грачева угрожал последнему расстрелом. Я впервые вчера узнал, что вы, оказывается, с ним давно знакомы и ты, якобы до сих пор не можешь простить ему то, что он увел у тебя жену.
– Ну и что? Он о себе там ничего не говорил?
– Может, что-то и говорил, но я этого не слышал. Я тебе лишь говорю о разговоре командира полка с кем-то из штаба.
Крылов слушал комбата и не мог поверить в то, о чем он ему сейчас рассказывал. Еще минут пять назад он был абсолютно спокоен, но сейчас в нем все кипело, и эмоции просто захлестывали его. Кровь прилила к его голове, и он уже не слышал то, о чем ему говорил комбат.
– Крылов? Ты слышишь меня или нет? Если слышишь, то ответь!
– Слышу, Валера, – еле выдавил он из себя.
– Так вот, я не исключаю того, что когда ты вернешься с «дороги», тебя потянут сотрудники особого отдела. Ты же сам знаешь, они очень любят подобные факты, тем более, им развязали руки наши отцы-командиры.
– В каком смысле, – развязали?
– Командир полка сказал, что он не против того, чтобы во всем этом разобрались люди из особого отдела.
– Спасибо, друг. Предупрежден, значит – вооружен. Мы еще посмотрим, кто кого завалит в нашем противоборстве. Что не говори, за мной с десяток свидетелей, а у него – никого.
– Ты, наверное, забыл, чей он родственник. Это родство пересилит показания всего твоего отряда.
– Ты меня не пугай, Валера. В особом отделе тоже служат нормальные люди, они разберутся кто из нас прав, а кто виноват.
– Ладно. Ты сам просил меня, чтобы я тебе рассказал об этом. Я и рассказал, а теперь поступай, как знаешь.
Комбат положил трубку, а он все еще продолжал сидеть на кровати, крепко сжимая в руке телефонную трубку. Почему-то его стала бить мелкая нервная дрожь. Крылову не верилось в то, о чем так подробно рассказал ему комбат. Он сел за стол и стал писать письма. Письмо матери он написал быстро, а вот письмо Ольге заняло у него довольно много времени. Он написал ей все, что случилось с ним в последнем выходе. Закончив писать, он вытер вспотевший от напряжения лоб и вышел из комнаты. Перекурив на крыльце, он вернулся обратно в комнату и, застелив стол какой-то местной газетой, Александр стал чистить свой АКС.
Раздался скрип двери. Он резко обернулся и увидел Белоусова, который вошел в его комнату.
– Что не отдыхаешь, командир? Я вот проходил мимо твоей двери, смотрю, свет горит, вот и вошел.
– Раз вошел, садись. Чай будешь?
– Буду.
– Тогда ставь чайник на плиту. Я сейчас закончу чистить автомат и будем пить чай.
Он быстро собрал разобранный автомат, убрал газету и сел за стол.
– Ты знаешь, Андрей, мне сейчас позвонил комбат и сообщил, что полковник Грачев написал рапорт в особый отдел дивизии. Пишет, что я во время рейда угрожал ему расстрелом, оскорблял его и унижал в присутствии подчиненных.
Белоусов поставил металлическую кружку на стол и, отодвинув ее в сторону, удивленно посмотрел на него.
– Это ты серьезно, командир?
– Серьезней не бывает. Я сейчас до тебя сидел здесь и думал, почему я его тогда не убил? Выстрелил бы в спину, и все.
– Ну и сука этот полковник. Выходит, зря ты его тащил за собой, командир. Правильно, нужно было его там завалить, кто бы стал разбираться – от какой пули он погиб. Тем более, что у тебя с ним уже были неприятные трения.
Теперь уже Крылов удивленно посмотрел на него.
– Что так смотришь, командир? Скажи, разве я не прав? Если не мог сделать это сам, обратился бы ко мне. Я бы его точно завалил. Видишь, какая сволочь, то автомат не хотел брать в руки, то предлагал нам всем сдаться, а теперь вот он на коне, а мы с тобой – в дерьме. Если что с тобой произойдет, я этого просто так не оставлю. Я прямо сейчас же попрошу всех бойцов, что были тогда с нами, написать мне рапорта об этом рейде. Пусть напишут, как он, расталкивая раненных бойцов, рвался в вертолет и так далее. Пусть напишут, лишним не будет. Пусть все знают, кто такой полковник Грачев!
– Погоди, Андрей. Не гони лошадей. Стоит ли этим заниматься? Сегодня вечером мы снова выходим на дорогу и надо готовиться к рейду.
– Все понял, командир. Но я все равно попрошу бойцов это сделать. Мало ли что может произойти там, на «дороге», а бумага есть бумага, что ей будет.
Крылов пожал ему руку. Оставив на столе кружку с недопитым чаем, Белоусов вышел из комнаты, оставив его один на один со своими мыслями.
* * *
В двадцать два часа группа были на аэродроме. Быстро выгрузившись из автомашин, они стали так же быстро грузиться в два стоявших на полосе вертолета. В каждую машину погрузились двенадцать десантников. Наученные горьким опытом, все были обвешаны боеприпасами, и поэтому выглядели неуклюжими и медлительными.
– Белоусов! Прикажи бойцам, пусть помогут грузиться саперам, – крикнул Крылов ему, заметив, что те продолжают еще возиться у вертолетов.
В этот раз они, на всякий случай, погрузили в «вертушку» автоматический гранатомет АГС -17 с двумя комплектами кассет с гранатами. Увидев гранатомет, командир вертолета Зайцев стал ругаться и требовать, чтобы он оставил на земле этот гранатомет и боеприпасы к нему.
– Крылов, ты же хорошо знаешь, на чем полетишь. У МИ-8Т двигатель значительно слабее, чем у нормальной «восьмерки». Из-за этого перебора груза мы можем просто не взлететь. Ты подумай, что делаешь, – произнес он и, схватив за ствол гранатомет, начал его вытаскивать из машины.
– Да, брось ты, лишнего страховаться. Куда мы денемся, все равно я никого и ничего высаживать и выгружать не буду. Этот гранатомет мне нужен там, где ты меня оставишь.
Рука Крылова легла на его руку. Он повернулся к нему лицом и выругался матом. Наконец, после долгих споров ему все-таки удалось уговорить его. Махнув на него рукой, пилот забрался к себе в кабину и запустил двигатель машины. Он долго гонял двигатель на холостых оборотах, прежде чем оторваться от земли. Как Крылов потом узнал от летчиков, в условиях высокогорья данная машина вообще никуда не годилась, и вскоре все вертолеты этой марки были заменены на другие машины.
Вертушки летели над горами. За бортом стояла темная ночь, и трудно было понять, где земля, а где небо. Наконец внизу замелькал маленький огонек, который очертил круг. Это был сигнал. Крылов встал с места и направился в кабину пилотов. Открыв дверь, он попросил Зайцева подобрать проводника.
– Ты что, Крылов, придумал? Я не хочу рисковать людьми и машиной.
– Тогда поворачивай обратно, без него все равно нам там делать нечего. Ты что, Зайцев, ломаешься! Не я это придумал, это – приказ командования! – стараясь перекричать шум двигателей, произнес он.
Зайцев заскрипел зубами и, сверкнув на него недовольным взглядом, стал плавно опускать свой вертолет вниз. Второй вертолет продолжал кружиться в небе.
– Крылов! – окликнул его командир вертолета. – Я боюсь, что если мы здесь сядем, то можем не взлететь.
– Почему не взлетим? Ты же мастер своего дела, – подбодрил он пилота. – Главное, не трусь, и все будет в порядке.
Наконец машина коснулась колесами земли. Они быстро втащили проводника на борт и машина, с трудом стала отрываться от земли. Двигатель машины натужно заревел, словно раненый зверь. Машина стала качаться из стороны в сторону. Все схватились за сидения, словно это могло их спасти, в случае падения «вертушки». Наконец, набрав высоту метров десять, машина задрожала и стала медленно оседать на землю. Он посмотрел на командира. Зайцев повернул к нему голову, лицо у него было сероватого цвета.
– Крылов! Ты понял, что ты наделал! – закричал он на него, используя весь лексикон русского мата.
Ми-8 резко ударился о землю всеми колесами, слегка подскочил над землей и завалился в пропасть, которую они не заметили из-за темноты. Крылов стоял в кабине у летчиков и хорошо видел их искаженные страхом лица. Сердце у него тоже моментально оказалось в районе гланд. Но видимо то, что они завалились, а точнее – это Зайцев завалил машину в пропасть, спасло их от неминуемой смерти. Вертолет поймал воздушный поток и стал медленно набирать высоту. Чтобы не мешать летчикам своим присутствием, он вышел из кабины и присел на вещевой мешок.
Минут через пять из кабины вышел Зайцев и, посмотрев на него, сделал знак рукой, чтобы он вошел за ним в кабину. Александр встал с сиденья и направился вслед за ним.
– Крылов, через двадцать минут будем над точкой. Скажи, может твой «наводчик» показать нам этот кишлак с воздуха или нет?
– Не знаю. Я с ним на эту тему не говорил.
– Пригласи его сюда, пусть попробует. Кстати, он по-русски понимает или нет?
– Мне говорили, что он два года учился в Советском Союзе и, по всей вероятности, должен немного говорить по-нашему.
Он выглянул из кабины и рукой подозвал к себе проводника. Судя по всему, он неплохо владел разговорной речью.
– Ты сможешь показать нам этот кишлак с воздуха? – спросил его Зайцев.
– Темно, – коротко ответил он нам и попятился обратно в салон вертолета.
– Сейчас через двадцать минут начнет светать и будет все видно.
– Не знаю. Я его никогда сверху не видел и могу просто ошибиться.
Но все наши труды были абсолютно напрасны, проводник не смог показать нам этот кишлак с воздуха. Крылов сразу заподозрил какую-то провокацию с его стороны и приказал второму вертолету не высаживать десант самостоятельно. Он вышел из кабины и внимательно посмотрел на проводника, который отвернулся от него и уставился в пол. Немного подумав, Александр решил, что тот не виноват. Он первый раз в жизни видел землю с птичьего полета и, естественно, не мог найти нужный им кишлак.
Зайцев вышел из кабины и показал два пальца. Крылов кивнул ему головой и приказал бойцам готовиться к высадке.
* * *
Через две минуты десантники высадились около небольшой речушки и Крылов, собрав около себя всех своих бойцов, повел их вслед за идущим впереди них проводником. Рядом с ним шел Белоусов.
– Андрей! – обратился он к нему. – Я что-то не совсем верю нашему проводнику. Он уверяет меня, что здесь нет моджахедов, но это его утверждение что-то не соответствует действительности. Я уже за этот короткий срок видел две их стоянки. Выставь, на всякий случай, боевое охранение. Береженого человека и Бог бережет.
– Все понял, командир, – тихо ответил он и быстро побежал назад.
Вскоре мимо Крылова бегом пробежало четыре бойца, которые быстро скрылись из глаз за поворотом тропы.
– Ты можешь идти быстрее? – спросил Александр проводника.
– А вы, можете сами идти быстрее с таким грузом? – произнес он и показал на бойца, который тащил на своей спине тяжелую кассету с гранатами. – Я-то смогу, а он сможет?
Крылов ускорил темп движения и группа, приняв этот вызов с его стороны, тоже ускорилась. Трудней всего было угнаться за ними расчету автоматического гранатомета. Десантник кое-как шел, согнувшись под тяжестью боеприпасов. Чтобы как-то облегчить его ношу, Александр приказал забрать у него стрелковое оружие и часть боеприпасов.