– Ты сам подумай, что тебя там ждет? Там же нас с тобой расстреляют! Кто мы для них? Правильно, предатели и не больше. Ладно, самого поставят к стенке, а что будет с твоими родными? Ты об этом подумал?
Похоже, в тот момент ему удалось убедить меня. Мы с ним выбрались из сарая и направились к дороге, которая проходила от лагеря в километрах пяти-шести.
– Куда? – закричал заметивший нас младший лейтенант. – Стой или я начну стрелять.
Он направил в нашу сторону винтовку. Первым же выстрелом он убил моего земляка. Я поднял руки вверх и остановился, ожидая выстрела. В этот момент в лагерь ворвались немецкие мотоциклисты. Все наши чекисты сдались без боя. Немцы построили нас на поляне. В какой-то миг у меня мелькнула мысль, что они хотят нас просто расстрелять, но произошло то, что никто из нас не ожидал. Они расстреляли всех сотрудников Особого отдела. А затем к нам обратился немецкий офицер и предложил нам один из вариантов, при котором нам обещали жизнь, это записаться в полицейские части. В этот раз я уже не сомневался и одним из первых вышел из строя.
Диверсант замолчал.
– Скажи, ты знаешь, кто такой Лесник? – спросил его Костин.
– Да. Мы с ним были в одном взводе в варшавской разведшколе Абвера, – ответил мужчина. – В задачу моей группы входила задача его прикрытия. Мы должны были оттянуть на себя силы СМЕРШ и НКВД, чтобы они подумали, что мы и есть эта самая группа.
– Как вы держали с ним связь?
– Мы? – он усмехнулся. – Я поддерживал связь лишь с Художником, а он – с ним.
– Ты расскажи мне, кто такой Художник. Ты же с ним встречался?
– Я закурю? – спросил Костина диверсант и посмотрел на офицера.
Александр кивнул. Мужчина закурил и глубоко затянувшись, выпустил струю дыма в потолок.
– Художник? Он, похоже, из блатных.
– Почему вы так решили?
– По его татуировке на кисти руки. Такую наколку делают лишь в местах лишения свободы. Да и жаргон, который звучит в его речи лишний раз, свидетельствует об этом.
– Интересно. Как вы думаете, он местный?
– Судя по тому, как он свободно ориентируется на месте, я бы подумал, что он хорошо знает эти места. И еще, он как-то проронил во время нашей встречи, что он больше бывает в областном центре, а сюда приезжает по мере необходимости. Он наверняка служит в какой-то части, так как разъезжает на машине.
– На «Виллисе»?
– Откуда вы это знаете?
Костин не ответил. Вызвав конвой, он отправил арестованного в камеру.
***
Костин не спал вторые сутки. Переговорив с полковником Носовым, Александр доложил ему о показаниях арестованного диверсанта.
– Вот что, капитан! Отправь его к нам в Управление и займись розыском Лесника. Если немцы не пожалели подставить ради него одну из своих диверсионных групп, Лесник для них более ценная фигура, чем этот, что сидит в твоей камере.
– Товарищ полковник! Я только что наладил с ним контакт. Дайте поработать…
– Не гони, капитан, – ответил полковник. – Это дело находится на особом контроле центрального аппарата СМЕРШ и необходимо от них получить добро. Так что без моей команды ничего не предпринимай. Ищи и ищи. Усвоил?
– Товарищ полковник, как долго будет это согласование?
– Не знаю, Костин. Это зависит не от меня…
– Так они залягут где-нибудь и где их после этого искать? А еще хуже устроят диверсию, что тогда? Дайте мне людей на помощь….
– Я же сказал тебе, это зависит не от меня.
Носов положил трубку. За окном громыхнул раскат грома и по стеклу застучали крупные капли дождя. Александр встал из-за стола и подошел к окну. Ему нравилось наблюдать за струйками дождя, которые бежали по стеклу. На столе резко затрезвонил телефон. Капитан вздрогнул от неожиданности и поднял трубку.
– Товарищ капитан! Вам записка, – произнес дежурный. – Занести?
– Кто оставил?
– Мужчина, с минуту назад.
– Давай.
Через минуту в кабинет вошел дежурный и, козырнув, положил на стол перед Костиным скрученную в трубочку записку.
– Спасибо, – поблагодарил он дежурного офицера. – На словах ничего не передавал?
– Нет, товарищ капитан.
Костин развернул записку.
«Сегодня ночью жду гостей», – прочитал Александр.
Он сразу понял, от кого поступила эта записка. Нужно было что-то предпринимать, но как это сделать без согласования с представителями Москвы, он не знал. Александр быстро набрал снова номер телефона полковника Носова, но ему никто не ответил, похоже, его не было в кабинете. Недолго думая, Костин позвонил полковнику Журову.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться! Это капитан Костин из города Мозыль. Я только что получил информацию.
Он вкратце изложил ее. Полковник явно был не рад этому сообщению, так как теперь, похоже, ему нужно было принимать решение по реализации оперативного сообщения.
– Ты знаешь, Костин, что я тебе посоветую? Начинай реализацию…
– Товарищ полковник! Как же так, прыгать через голову непосредственного своего начальника полковника Носова, который запретил мне что-либо предпринимать…
– А ты пригни. Скажешь, что сообщение срочное и требовало обязательного согласования с представителем Москвы. Давай, действуй!
Снова в трубке запиликали позывные отбоя. Костин положил трубку и в очередной раз подошел к окну. Дождь закончился, и в разрывах между свинцовыми тучами засверкала луна.
Костин подошел к столу и, подняв трубку, попросил соединить его с полковником Носовым.
– Кто его спрашивает? – поинтересовался у него дежурный штаба фронта.
– Капитан Костин. Он попросил меня с ним связаться, – для верности произнес он.
На том конце провода повисла тишина, лишь только помехи нарушали тишину эфира.
– Извините, товарищ капитан, но с полковником Носовым я вас соединить не могу. Он выехал в штаб фронта.
Костин положил трубку.
«Вот и замкнулся круг. Придется действовать на свой риск и страх, – подумал Александр. – Впрочем, дальше фронта не пошлют, меньше роты не дадут».
***
Время тянулось удивительно долго. Было темно, и разглядеть, сколько времени показывают часы на руке Костина, было невозможно. Где-то совсем недалеко от его ног, мыши что-то не поделили между собой и устроили настоящую возню с шумом и писком. Александр пошевелил ногой и все стихло. Он отодвинул доску и посмотрел на дом хозяин, которого стоял на крыльце и курил. Потому, как он часто затягивался дымом, он явно волновался, ожидая ночных гостей. Глядя на него, Костину самому очень захотелось закурить. Это желание было пропорционально времени ожидания. Чтобы подавить в себе это желание, Александр старался не думать об этом, но почему-то каждый раз он снова и снова, мысленно возвращался к папиросам, пачка которых буквально огнем жгла его бедро.
Мимо дома по улице проехала машина. Шум мотора стих и стало снова тихо и тревожно.
«Неужели, это наш «Виллис»?», – подумал Костин и расстегнул кобуру.
Рука Александра нащупала ребристую ручку пистолета. Он медленно вынул пистолет из кобуры и передернул затвор. До него донесся шум автомобильного двигателя и тонкая полоска света, словно нож, прорезала темноту ночи.
«Неужели собираются уехать? – подумал Костин. – Может, попытаться их задержать, а не сидеть здесь в темноте?»
Фары автомобиля погасли, и темнота ночи, словно черное полотно, буквально окутала улицу. Костин заметил, что какая-то тень пересекла садовый участок и остановилась напротив двери нужного им дома. Глухо ухнул филин и из-за плетня показались две мужские фигуры.
– Ну и как? – донеслось до Костина, вопрос одного из гостей.
– Тихо, – ответил второй.
– Мы в дом, а ты на «стреме». «Хворый» тебя сменит через час. Смотри, не засни!
– Не переживай, Художник, все будет тик-так.
– Смотри не засни.….
– Я что, похож на самоубийцу? Идите, я покараулю.
Тишину ночи разорвали два коротких и один длинный стук в дверь. Дверь отворилась и в свете керосинной лампы, Костин увидел двоих мужчин, одетых в военную форму. Александр осторожно выбрался из сарая и, прижимаясь к стене, тал медленно перемещаться вдоль дома, с каждым шагом все ближе и ближе приближаясь к задремавшему на посту диверсанту. Короткий бросок и Костин, подмяв под себя мужчину, повалился с ним на землю. Он ударил диверсанта рукояткой пистолета по голове, чисто механически почувствовав, как обмякло тело врага. Он дважды мигнул фонариком.
– Окружить дом! Все брать живыми, понятно? – шепотом произнес Костин.
Оперативники кивнули. Снова стало тихо. Прошло еще некоторое время, и из дверей показался мужчина. Это был по всей вероятности – «Хворый». Кто-то из оперативников бросился на него, стараясь подмять его под себя. Но диверсант оказался хорошо натренированным человеком. Он сбросил с себя оперативника и, выхватив нож, ударил им в живот офицера. Вскочив на ноги, он бросился в дом.
– Атас! – что есть мочи, закричал «Хворый», открыв дверь в дом. – Чекисты!
В ту же секунду из окна дома ударила автоматная очередь. Очередь прошла мимо головы Костина и оставила небрежную роспись на побеленной известью стене соседнего дома.
– Художник! Сдавайся! – крикнул Александр и в тот миг, на его голову посыпалась труха гнилых досок, прошитая автоматными пулями. «Хворый» словно лось, понесся к забору, но чья-то пуля остановила его в метре от препятствия. Он громко вскрикнул и повалился на землю.
– Художник! Сдавайся! – снова выкрикнул Костин.
И новая автоматная очередь в ответ. Александр сделал несколько кувырков и оказался около двери дома. Недолго думая, он распахнул дверь и буквально влетел в горницу. Около окна, прижавшись к стене, стоял капитан, сжимая в руках автомат. Первым выстрелил Костин. Пуля попала диверсанту в бедро и он, выронив из рук автомат, повалился на пол. Только сейчас Александр заметил хозяина дома, который лежал на полу. По его нательной рубашке расплывалось большое кровавое пятно. Костин подошел к диверсанту и носком сапога отшвырнул от него в сторону автомат.
– Жалко, я тебя тогда «мусорок» не кончил, – процедил сквозь зубы капитан. – Жалко, Клавку послушал.
Костин промолчал. Он сунул «ТТ» в кобуру и подняв диверсанта с пола, сильным толчком заставил того направиться к двери.
***
Костин устало опустился на стул. Он снял с головы фуражку и положил ее на край стола. Александр поднял трубку и попросил связиста соединить его с полковником Носовым.
– Не рано, товарищ капитан, – спросил его дежурный по комендатуре. – Время то всего пять часов утра.
– Наверное, ты прав, лейтенант. Давай перенесем этот звонок на час. Так что, через час – соединяй.
Офицер вышел из кабинета, а Костин присел на диван. Он расстегнул ремень, снял портупею. Он не заметил, как задремал. Его разбудил настойчивый телефонный звонок. Александр снял трубку.
– Товарищ полковник, разрешите доложить, что нам удалось захватить немецких двух немецких диверсантов, один из которых – Художник. Третий диверсант убит в ходе перестрелки.
– Потери есть?
– У нас – один раненый.
Было хорошо слышно, как тяжело дышит Носов. Пауза, взятая полковником, явно затягивалась. Наконец Носов откашлялся и произнес:
– Капитан! Ты нарушил мой приказ! Ты знаешь, что бывает за подобное в военное время? Чего молчишь? Или считаешь, что победителей не судят?
– Так точно, товарищ полковник – знаю. Трибунал и в лучшем случае – ГУЛАГ. Захват диверсантов был осуществлен с разрешения полковника Журова.
Эти слова заставили полковника Носова замолчать.
– Как с его разрешения? Почему я не в курсе? Скажи мне Костин, может я для тебя уже не начальник? Чего молчишь?
– Я не успел вам сообщить, что захват диверсантов осуществлен по указанию представителя Москвы. Вы как раз находились на совещании в штабе фронта. Дежурный не дал мне возможности доложить вам об этом.
В трубке в очередной раз стало тихо.
– Раз так, молодец! – наконец радостно произнес в трубку полковник. – Сверли дырку для ордена.
– Товарищ полковник! Я еще не работал с арестованными. Если повезет, можно будет выйти и на новых гостей выйти. Думаю, наверняка, у них имеются точки соприкосновения.
– Вот-вот и я об этом, – не скрыл радость в голосе, затараторил Носов. – Крути их по полной программе, Костин. В отношении ордена я сейчас отдам распоряжение. Думаю, ты честно заслужил его.
Полковник Носов положил трубку и попросил соединить его с Журовым. Они быстро переговорили и Носов, приказал связисту снова соединить его с Костиным.
– Капитан! Это Носов, – произнес он. – Слушай, меня внимательно. Журов приказал переправить диверсантов в его распоряжение. Ты понял меня, Костин? Никакой самодеятельности в этот раз.
– Товарищ полковник! Мы и сами можем с ними поработать без этих москвичей.
– Капитан! Это приказ. Исполняй! Сейчас за ними я пошлю машину.
Костин положил трубку. Чувство злости перехватило горло, и стала трудно дышать. Он подошел к окну и толкнул створку. Поток свежего воздуха буквально ворвался в его небольшой кабинет. Ветерок пробежал, по лежащим на столе бумагам сбросив пару листов со стола на пол. Город просыпался после душной летней ночи.
Александр подошел к столу и вызвал по телефону дежурного.
– Лейтенант! Срочно вызови из госпиталя врача и медсестру, пусть перевяжут диверсантов.
Костин, закурил и направился в дежурку за чаем. Он налил чай в металлическую кружку и в этот момент он увидел Веру. Она была явно чем-то озабочена. Девушка не сразу обратила внимание на то, что за ней пристально наблюдает Костин.
– Здравствуй, Вера, – поздоровался с ней Александр. – Ты что такая расстроенная? Что-то случилось?
Девушка сразу взяла себя в руки. На ее лице появилась привычная Костину улыбка.
– Доброе утро, товарищ капитан! У меня все хорошо. Я смотрю у вас темные мешки под глазами. Это от усталости или почки тревожат?
Костин усмехнулся и посмотрел в небольшое зеркало, что висело на стене дежурки. Он рукой провел по глазам….
– Как тебе сказать, наверное, и то и другое.
– Заходите в гости, доктор посмотрит…. Вы с этим не шутите.
– Зайду, Вера. Вот отправлю «фашистов» в область и зайду…
– Это, каких фашистов? – удивленно спросила она Александра. – Это вы, имеете ввиду, арестованных, что в камере.
– Других пока здесь нет.
Вера развернулась и направилась к выходу. Глаза солдат конвоя, молча, проводили ее до выхода.
***
Феоктистов, молча, прочитал доставленную связным записку. Тщательная спланированная операция, которую разработали в Берлине, находилась на грани провала. Сейчас, чтобы сохранить свою группу от уничтожения, следовало уйти, как можно дальше из этого опасного места.
– Подъем! – громко скомандовал он. – Собирайтесь, уходим.
Все вскочили на ноги и стали быстро собираться. Лесник первым вышел из дома и осмотревшись по сторонам, двинулся в сторону темнеющего леса. Когда они прошли километров десять, группа остановились у тонко звенящего ключа.
– Привал! – устало произнес командир и присел на торчавший среди густой травы пенек.
Радист, воспользовавшись паузой, с облегчением снял с себя двадцати килограммовую рацию и опустил ее на землю. Он с облегчением потянулся, размял пальцами натруженные плечи. До начала радио сеанса оставалось минут десять, и радист привычно принялся распаковывать рацию. Феоктистов устало отцепил от пояса флягу, сделал два небольших глотка и спросил у радиста:
– Как слышимость?
– Нормальная. Что передавать?
Командир протянул ему листочек с цифрами. Радист поправил наушники и приступил к передаче. Получив ответ, он снял наушники и протянул Феоктистову шифровку. Он достал из полевой сумки блокнот и стал быстро что-то писать на листочке. Лицо командира становилось все мрачнее и мрачнее.
«Противнику удалось взять Художника. Операцию необходимо продолжить. Связь через запасной вариант. Источник – Гвоздика. Берлин» – прочитал Лесник текст и, достав из кармана зажигалку, поджог листочек. Когда тот полностью сгорел, он растоптал пепел носком сапога и посмотрел на своих людей. Они явно ждали от него приказа.
– Направляемся в город, – произнес Феоктистов. – Операция продолжается.
Он поднялся с пенька и, забросив за спину автомат, снова посмотрел на своих людей. Дождавшись, когда радист свернет рацию, они направились в обратную сторону.
«Как же так. Почему «Художник» приехал в город? Что он там забыл? – размышлял Феоктистов, шагая по лесной дороге. – А, может, махнуть на все рукой и самим организовать налет на склады? После провала ячейки в городе, веры у меня к резиденту больше нет».
Он на миг остановился, услышав голоса людей. В ту же секунду в спину ему уткнулся, идущий вслед за ним Гаврилов. Феоктистов поднял руку, и группа замерла на месте. Он осторожно раздвинул кусты и увидел двух бойцов, которые стояли у грузовика, у которого был поднят капот.
«Вот повезло», – подумал Феоктистов, рассматривая бойцов.
Наконец один из них, похоже, водитель, опустил капот и стал вытирать ветошью испачканные руки.
– Вот и все! Садись, сейчас поедим…
Боец не договорил, финский нож Лесника по рукоять вошел в его шею. Шофер захрипел и повалился на дорогу. Второй боец умер также бесшумно.
– Трупы в кусты! – скомандовал Феоктистов.
Через минуту машина уже мчалась в сторону города.
***
Александр остановился перед дверью и осторожно постучал в дверь.
– Кто там? – раздалось из-за двери. – Входите.
Костин толкнул дверь рукой и вошел в помещение. За столом сидела Вера и что-то писала в разложенной перед ней амбарной книге. Заметив вошедшего капитана, она на какой-то миг растерялась.
– Можно или вы заняты? – спросил он девушку. – Чего молчите?
– Ты по делу, Саша или с очередной проверкой? – спросила его Вера, поднимаясь из-за стола. – Тогда ты тоже пришел в госпиталь, в результате твоего посещения была арестована Клава.
– Как сказать, то есть, как встретишь? – в тон ответил ей Костин и улыбнулся. – Где начальник госпиталя?
– Значит с проверкой, – разочаровано произнесла девушка. – Что я нашла в тебе Костин. Мужик, как мужик, на двух ногах с двумя руками, а почему-то тянет.
Александр улыбнулся. В какой-то момент он понял, что Вера играет с ним, и он решил подыграть ей.
– Если верить твоим словам, Вера, то ты в меня влюбилась. Я правильно тебя понял? Знаешь, Вера, время сейчас не для любви…. Да и работа у меня сама знаешь какая. Много врагов сейчас, вот таким врагом была и Клава…. А ты ее давно знала?
Она не ответила. Девушка достала из шкафчика графин и две рюмки. Отодвинув бумаги в сторону, она поставило все это на стол.
– Давай, Костин, выпьем, – предложила она. – Выпьем, поговорим… Я, сейчас, исполняю обязанности Клавы, надолго – пока не знаю.
– Может не стоит, Вера…. Для чего я тебе? Ты посмотри, сколько вокруг тебя молодых парней и мужчин? Кстати, это что за офицер, который вышел от тебя минут десять назад? – спросил ее Костин. – Я его что-то в городе не видел.
– Что испугался, Костин? Не бойся, это не жених. Какой-то командировочный, зашел попросить у меня лекарство, у него что-то с животом. А ты ревнивый или это тоже твоя служба. Не бойся, я не Клавка, вешаться тебе на шею не стану.
Александр присел на стул и посмотрел на нее. Она достала из тумбочки стола блюдо с солеными огурцами, и полбуханки хлеба.
– Хлеб порежь, – попросила Вера Александра. – Ты не можешь представить, Костин, как я устала. Иногда вот ночью, когда дежурю, думаю о себе, жалею…. Идет война, кругом разруха, а молодость проходит…. Хочу вспомнить что-то хорошее, а вспомнить и нечего. Хочу любви, Костин, красивой и яркой. Хочу, чтобы как все, кого-то ждать, за кого-то переживать, зная о том, что и он, думает обо мне, переживает, ждет.
Костин достал из-за голенища сапога нож и порезал им хлеб.
– Давай, Костин, выпьем за любовь! – произнесла Вера, и они чокнулись кружками.
– Скажи, Саша, разве я хуже Клавки? А вот ты почему-то выбрал тогда ее.
Александр промолчал. Спирт ожог горло и он почувствовал, как по пищеводу жидкость устремилась в желудок. Костин закусил спирт огурцом и посмотрел на Веру, рука которой потянулась за закуской. Она снова плеснула спирт по кружкам.
– Ты почему молчишь? Похоже, не нравлюсь…. Зато ты мне нравишься. Говорят, что любви с первого взгляда не бывает. Раньше я тоже так думала, пока не встретила тебя.
Она переставила стул и села рядом с Александром. Он ощутил, как ее бедро прижалось к его ноге.
– Вера! Может не надо? А вдруг кто-то войдет? Как-то все это неожиданно, что я теряюсь…
Девушка взглянула на него и нервно засмеялась.
– Не бойся, капитан! Смелость, города берет! – произнесла женщина. – Никто сюда не зайдет, не переживай. Начальник уехал в область…
Она прикрыла его рот своей маленькой ладошкой. Тело ее задрожало, и это волнение невольно передалось и Костину. Его рука скользнула по ее бедру, и стало пониматься вверх. Она быстро стянула с себя гимнастерку и правой рукой стала расстегивать ремень на его галифе. На пол с грохотом упала кобура с пистолетом, и этот звук уже не мог остановить их. Он поднял ее на руках и осторожно положил на кушетку. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что не нужно этого делать, но остановить себя в любовном порыве он уже не смог, а может даже и не захотел. Рука Александра ласкала ее груди, он горячо целовал ее в губы в шею. Она не сопротивлялась его ласкам и всячески старалась усилить их. Он буквально тонул в запахе ее волос, тела. Ему было впервые так хорошо, что он напрочь забыл, зачем вообще пришел в госпиталь.
Где-то за окном послышался гудок автомобиля. Неожиданно для Костина Вера оттолкнула его от себя и, поднявшись с кушетки, стала быстро одеваться.
– Вставай, Саша! Вставай, начальник вернулся, – громко произнесла она и стала торопливо одеваться.
За окном снова прогудел сигнал автомобиля. Надев сапоги и поправляя на ходу волосы на голове, женщина буквально выскочила из кабинета. Костин оделся и, допив спирт, стал закусывать. Прошло минут двадцать, прежде чем в кабинет снова вошла Вера.
– Я думала, что ты ушел, – произнесла она и села рядом Александром. – Ты меня извини, но служба есть служба.
***
Полуторка медленно двигалась по дороге. Водитель грузовика бросал свой взгляд то на дорогу, то на лес. Два дня назад недалеко от этого места бесследно пропали два красноармейца.
– Что ты дергаешься? – произнес молодой лейтенант, сидевший рядом с шофером. – Все будет нормально, прорвемся. Нас пять человек, автоматы….
– Смешной вы, товарищ лейтенант. У них в руках ведь тоже автоматы, а не рогатки и палки.
По крыше кабины постучали. Водитель прижал машину к кювету и остановился. Лейтенант выбрался из кабины и посмотрел на конвоира.
– Что случилось, Ефремов? – спросил он ефрейтора. – Что стучишь?
– Арестованные просятся в туалет, товарищ лейтенант, – ответил ефрейтор. – Как быть?
– Хорошо, Ефремов. Пусть сходят, только по одному. Ты понял?
– Так точно, товарищ лейтенант.
Офицер сел в кабину и посмотрел на водителя.
– Капитан приказал не останавливаться до центра, – произнес водитель.
– Здесь я командую, а не капитан. Если еще не понял, то усвой.
Офицер выбрался из кабины и, достав из кармана папиросы, закурил. Водитель усмехнулся, так как хорошо знал, что лейтенант начал курить всего дня два назад, чтобы, как он говорил, выглядеть более солидно. Ефремов отвел арестованного диверсанта к кустам и, встав в метрах трех от него, стал наблюдать, как тот справляет малую нужду. Неожиданно тишину разорвала короткая автоматная очередь. Это было так неожиданно, что лейтенант присел и метнулся за автомашину. По машине ударил пулемет. Пули, кроша деревянный борт полуторки, стали рвать человеческие тела, не щадя никого: ни солдат конвоя, не диверсанта, который находился в кузове. Лейтенант выхватил из кобуры «ТТ» и заполз под кузов автомашины. Кто-то из нападавших диверсантов бросил гранату, которая покатилась под кузов. Последние, что видел лейтенант, была ребристая рубашка гранаты. Раздался взрыв. Кузов машины приподнялся над землей, переломился и рухнул на дорогу. Полуторка вспыхнула и окуталась черным удушливым дымом.
Водитель автомобиля бежал по лесу, стараясь, как можно дальше уйти от места нападения. Он не обращал внимания на ветки, которые цеплялись за его одежду, били по лицу. Выбившись из сил, он упал на землю и отполз в кусты. Сердце стучало где-то в районе горла и ему казалось, что оно готово выскочить из груди и бежать самостоятельно, отставив тело на этой небольшой лесной поляне.
На дорогу вышел Лесник и подошел к горевшей машине. Около кустов он увидел убитого ефрейтора и раненого в живот Художника.
– Помоги, – прошептал узнавший Феоктистова диверсант. – Больно….
Вслед за Лесником вышли и другие диверсанты. Гаврилов забросил за плечо пулемет и подошел к Леснику.
– Вот и все. Мне показалось, что одному удалось уйти. Преследовать будем?
– Зачем он нам? Главное – задачу мы выполнили.
Лесник достал из кобуры пистолет и посмотрел на Художника.
– Прости, но ничем мы тебе помочь не можем. Игра для тебя закончилась.
Феоктистов выстрелил ему в голову. Он заметил, как дернулось и вытянулось в струнку тело Художника.
– Уходим!
Они привычно выстроились в цепочку и направились вглубь леса.
***
День клонился к закату. Через открытое окно кабинета Костина, доносились угасающие шумы затихающего города. Александр положил телефонную трубку на рычаг и посмотрел на вошедшего в кабинет дежурного по комендатуре. Какое-то внутреннее предчувствие беды моментально возникло внутри его.
– Что случилось, Григорий? – спросил его Костин.
– Товарищ капитан, на нашу машину, перевозившую арестованных диверсантов в область, совершено нападение. Конвой и арестованные убиты….
Это было столь неожиданной новостью, что на какой-то миг словно парализовало Александра.
– Где это произошло?
– В сорока километрах от города. Нападавшие были одеты в нашу форму.
«Откуда они узнали о перевозке арестованных? – первое, что пришло в голову Костина. – Об этом знал лишь ограниченное количество людей: полковник Носов, комендант и офицер конвоя. Кто еще?»
– Поднимай взвод охраны, я выезжаю, – произнес Александр, поднимаясь из-за стола.
– Сообщать в Управление? – спросил Костина лейтенант.
– Я сам доложу, когда вернусь….
Они вышли на улицу. Взвод охраны быстро разместился в кузове полуторки, и они тронулись. Захаров, молча, вел машину то и дело, бросая настороженный взгляд на Костина.
«Где утекло, – размышлял Александр, – у нас или в области? Здесь круг ограничен, а в Управлении? А кто там? Носов? Исключено, тогда кто?»
– Товарищ капитан! Я вот смотрю на вас и мне вас жалко. Вы сейчас, наверное, гадаете, как эти диверсанты узнали о перевозки арестованных. А может, это случайное нападение и им было все равно, кто там в машине?
– Нет, Захаров, здесь случайностью не пахнет. Тогда они бы не убили арестованных, а забрали их с собой. А они перебили всех, вот я и думаю, почему они это сделали?
Машина стала притормаживать, так как впереди на дороге чернел остов сгоревшей машины. Костин выбрался из машины и стал осматривать место нападения. Он быстро определил место засады, огневые точки напавших диверсантов. Судя по количеству окурков, Александр сделал вывод, что диверсанты ждали машину около двух часов.
«Выходит, они знали о машине и ждали ее. Значит я прав, кто-то сообщил им об этой машине, и в задачу нападавших входило не освобождение, а уничтожение арестованных. О том, что с ними не работали местные сотрудники СМЕРШ, они тоже знали. Но откуда?»
Костин подозвал к себе командира взвода охраны и приказал им прочесать лес. Он хорошо понимал, что эта команда абсурдна, но инструкция требовала этой операции.
– Товарищ капитан! Разве можно прочесать этот лес таким количеством людей? – обратился к нему лейтенант. – Да и в какую сторону они двинулись после боя, один Бог знает.
– Я знаю, – коротко ответил Александр. – Они двинулись вон в ту сторону.
Костин рукой указал направление.
– Давай, работай лейтенант, а я подожду вас здесь.
По приказу бойцы выстроились в цепь и медленно направились вглубь леса.
***
Костин проснулся среди ночи и сев на край кровати, закурил. Он вдруг вспомнил, что раненого Художника осматривала Вера. Именно, тогда он и, похоже, сообщил ей о перевозке диверсантов в область. От этой мысли ему стало не по себе.
«Неужели в госпитале действовала, законспирированная немецкая разведывательная сеть, – подумал он. – Но чем для немецкой разведки так важен этот госпиталь? Какими ценными разведывательными сведениями могли обладать медицинские сестры? Интересно, знала ли Клава, о том, что Вера работает на немецкую разведку? Наверняка, нет. Ведь провал одной из них автоматически вел к провалу и другой. А Мезенцева знала о них или нет? Сколько вопросов и пока ни одного ответа. А вдруг я ошибаюсь и Вера честная девушка, а я ее в шпионы записал. Интересно, кто был тот офицер, который попался мне тогда у кабинета Веры? Я его до этого не видел в городе, а о прибытии всех новых военнослужащих в город меня информирует комендатура. Выходит он проездом оказался в городе, но что ему здесь делать? Узловая железнодорожная станция в стороне от города, да и склады тоже. Что ему нужно было в этом небольшом провинциальном городке?»
Александр закурил. В какой-то момент он ощутил прилив адреналина, так как его стало немного потряхивать от возбуждения. В этот миг он ощутил себя легавой, взявший след.
«Что делать с Верой? Задерживать? Нет, нужно установить наружное наблюдение. Но у меня нет специалистов для этого. Нужно будет связаться с начальником уголовного розыска и переговорить с ним на эту тему. А если она заметит слежку и скроется?»
Костин стал с койки и подошел к окну. Город стал. На востоке стало сереть небо, что говорило о близком рассвете. Из-за кромки леса показалось солнце. Где-то совсем рядом с его домом прокричал петух, вызвавший у Александра улыбку.
«Ветеран войны, – невольно подумал Костин. – Пережить оккупацию в городе для петуха – это подвиг….».
Мимо дома пропылила полуторка и снова наступила тишина. Александр снова сел на край койки.
«Докладывать полковнику Носову о своих подозрениях в отношении Веры или нет? Наверное, преждевременно. У меня в отношении ее ничего нет, кроме интуиции…. Кто же был тот офицер, что навещал медсестру. Судя по тому, как он держался, этот человек хорошо знал себе цену и поэтому вел себя так важно и независимо».
Костин лег на кровать и уже, в который раз начал анализировать складывающуюся ситуацию в городе: знакомство с Хмелевым и его убийство, Клава, которую «подложил» под него Хмелев, Людмила Мезенцева, Художник…. Все они были пешками в умелых руках немецкого резидента. Этот человек навязывал ему свою игру, жертвуя своими «пешками». Что он задумал и кто такой Лесник? Почему выброска произошла именно в его районе, а не в другом? Неужели Вера и есть то звено, связывающая резидента и Лесника с его группой диверсантов. Вера, Вера кто ты, честная девушка, влюбленная в офицера СМЕРШа или хорошо, играющая роль влюбленной немецкий агент.