* * *
Все началось зимой 1942 года после окружения армии Паулюса под Сталинградом. В том, что наступил переломный момент в войне, Демидов почему-то уже не сомневался. Он стал все чаще и чаще задумываться, как ему спастись, как уйти от заслуженного возмездия. О том, что сделают с ним русские в случае его пленения, он хорошо знал. Чувство страха затаилось в глубине его души. Он продолжал лично вершить казни, но делал это не столь открыто и показательно, как раньше. При этом он старался не оставлять в живых свидетелей своей жестокости: отказывался фотографироваться у мест казней и ограничил общение с сослуживцами. Однако слухи о его нем по-прежнему гуляли среди солдат ГФП-724 и немецкого гарнизона.
Выходов было несколько. Можно было дезертировать и отсидеться где-нибудь в глуши, переждав там войну. Но он решил действовать вопреки законам логики: перейти линию фронта и попытаться вернуться в действующую армию. Для этой цели он специально познакомился с женщиной, работавшей в немецкой типографии, и попросил ее напечатать ему один документ. Уговаривать ее не пришлось, она быстро согласилась ему помочь.
– Я отпечатаю тебе документ, Евдоким. Что печатать-то, подскажи?
– Напечатай следующее: что рядовой 85-го стрелкового полка Демидов Евгений Семенович освобожден от службы по случаю перенесенного тифа и отпущен в отпуск до окончательного выздоровления.
«Как здорово, что я смог выпросить у немецкого офицера на память свою солдатскую книжку», – подумал он.
Тогда он и сам еще не понимал, для чего ему нужна эта потрепанная книжка. Однако сейчас она оказалась той волшебной палочкой, которая могла спасти ему жизнь. Через два дня справка лежала перед ним на столе.
– Евдоким, вот тебе твоя справка. Я не понимаю, для чего она тебе. Ты решил перебраться через линию фронта? Я права?
Он молча кивнул.
– Главное, Евдоким, помни, что я тебя люблю и никогда тебя не выдам.
– Я тебя тоже люблю, Глаша, – произнес он и сильным ударом, вогнал ей нож в грудь.
«Никаких свидетелей», – повторил он про себя, вытирая окровавленный нож о платье жертвы.
Найти советскую военную форму и заготовить на дорогу продуктов не представляло большого труда. Захватив с собой автомат, он ночью исчез из расположения группы ГФП-724. До фронта было около двухсот километров, но, несмотря на это, он продолжал упорно двигаться на восток. Он шел ночами, пробираясь лесными тропами, чтобы не попасться на глаза патрулям из немецкой полиции. Приближалась линия фронта. Как-то на рассвете он услышал интенсивную перестрелку: стрельба то усиливалась, то затихала. Он испугался и спрятался в каком-то заброшенном сарае. Затем почти двое суток, прислушиваясь и присматриваясь, бродил по лесу в поисках безопасного места, где мог бы незаметно проскользнуть мимо немецких позиций на ту сторону.
– Хальт! – истошно завопил немец, столкнувшись с ним в темноте. – Хальт!
«Заметили. Неужели попался?» – пронеслось у него в мозгу.
Испугавшись, он бросился бежать. Снова раздалась автоматная очередь. Сильная боль прошила его левое плечо. Он упал на снег и отполз в кусты. Убедившись, что преследования нет, он снял полушубок и кое-как перевязал рану. Несмотря на то, что пуля прошла по касательной, его попытка остановить кровь не увенчалась успехом. Вскоре он почувствовал, как рукав его гимнастерки пропитался кровью. Он встал с земли, но быстро понял, что долго идти по такому глубокому снегу он не сможет. Пройдя километр, он упал и потерял сознание. Сколько он лежал на небольшой лесной поляне, он не помнит. Здесь его и обнаружила группа советской армейской разведки.
* * *
Они сидели в небольшом уютном ресторане, почему-то названном «Пристанище для избранных». Стол был накрыт на три персоны. Стоявший у входа официант переминался с ноги на ногу. Первый секретарь горкома партии Василий Гаврилович отмечал свой юбилей в узком кругу близких товарищей. Взглянув на работника общепита, он махнул ему рукой, и тот тихо вышел из зала, плотно закрыв за собой дверь.
– Что будешь пить? – спросил Петров Демидова, держа бутылку армянского коньяка.
– Что нальешь, то и выпью, Василий Гаврилович, – ответил Евгений. – Я не особо разбираюсь в этих напитках. До войны я вообще не пил.
– Давай я налью тебе настоящего армянского коньяка. Что ни говори, но его с водкой не сравнишь.
Он разлил коньяк по рюмкам и взглянул на своего соседа по дому.
– Давай за победу, – предложил Петров, и они, чокнувшись, выпили до дна.
Они познакомились месяца три назад, при довольно странных обстоятельствах. Петров стоял в ювелирном магазине и внимательно рассматривал выставленные в витрине изделия. У него был памятный день – тридцать пять лет совместной жизни с супругой Галиной, и он хотел сделать ей в этот день подарок. Рассматривая колечки и броши, он невольно бросал взгляд на цену изделия. На хорошее ювелирное изделие у него не хватало денег, а покупать, что-то другое, ему не хотелось.
– Извините, вы немного не подвинетесь в сторону? – услышал он за спиной голос и почувствовал, как какой-то мужчина слегка оттеснил его от прилавка. Он оглянулся и узнал в нем нового квартиранта своей соседки Даши.
– Еще раз, извините, – произнес тот, обращаясь к нему. – Девушка, покажите мне, пожалуйста, вот эту брошь.
Он ткнул пальцем в золотую брошь, изготовленную мастером в виде бабочки. Петров невольно вздрогнул: именно эта вещица больше всего ему понравилась.
– Хороший выбор, – произнес Петров. – Вы знаете, она мне тоже очень понравилась. Я тоже хотел купить эту бабочку жене: у нас сегодня с ней праздник – тридцать пять лет со дня нашей свадьбы.
Мужчина улыбнулся и повернулся к нему лицом.
– Поздравляю вас с юбилеем. Так и быть, я уступлю вам эту брошь. Покупайте, она стоит этих денег. Вы только посмотрите, какая изящная работа мастера.
Петров снова замялся под взглядом продавщицы. Он покраснел, как школьник.
– Мы же с вами соседи? Вы новый жилец Даши?
Мужчина сначала замялся, а затем вновь улыбнулся.
– Вы угадали, я действительно квартирую у нее, – произнес Демидов. – А вы, выходит, тот сосед, за которым каждое утро приезжает машина?
Они рассмеялись.
– Вот и познакомились: Петров Василий Гаврилович, первый секретарь горкома партии.
– Демидов Евгений Семенович.
Сосед оказался неплохим человеком и помог ему деньгами, чтобы он приобрел эту брошь для жены. В тот же вечер он зашел к нему домой и вернул деньги. С этого дня они стали часто встречаться и проводить вечера за шахматной доской.
– Ну, как там наш сыщик Сорокин? – спросил Демидов Петрова. – Думаю, что вы его поставили в стойло? Сегодня он так разговаривает с фронтовиком, а завтра – с вами. Я хорошо знаю эту породу. Дашь им палец, они руку откусят.
– Ты прав, Женя. Наглец, одним словом. А знаешь, как он говорил со мной? Я не потерплю подобной дерзости от этого человека, – произнес Василий Гаврилович. – Не на того напал. Пусть ловит своих дезертиров и не трогает честных заслуженных людей.
Петров рассмеялся и, взяв в руку бутылку, снова наполнил рюмки.
– Представляешь, Сорокин с Громовым нашли склад с ворованными продуктами и устроили там засаду. По всей вероятности, рассчитывают, что бандиты и сами приедут туда, чтобы они их повязали.
Рука Демидова, державшая рюмку, дрогнула. Несколько капель конька упали на белоснежную скатерть.
– Откуда вы это знаете, Василий Гаврилович?
– Мне об этом докладывал Антонов. Он мне каждый день докладывает, что у них там делается. Так что я в курсе всех их задумок.
– Давайте, Василий Гаврилович, выпьем за умных людей, которых партия поставила на ответственные посты в нашем городе.
– Это ты про меня, что ли? А впрочем, ты прав, Женя. Давай, выпьем. Я все хочу тебя спросить, Евгений, а ты где работаешь?
– Работаю я Василий Гаврилович, на одном закрытом предприятии в Москве.
– Ты что, каждый день гоняешь туда?
– Нет. У меня график – два через два.
– А что за предприятие?
– На то оно и закрытое, чтобы о нем не рассказывать.
Они чокнулись и выпили. В дверь кто-то постучал. Демидов вздрогнул и посмотрел на Петрова.
– Входи! – громко крикнул Василий Гаврилович.
Дверь открылась, и в комнату вошел начальник городского отдела милиции полковник Антонов.
* * *
Младший лейтенант Козырев вошел в кабинет и, увидев жест Сорокина, сел на указанный им стул. Майор разговаривал с Москвой. Он то и дело бросал взгляд на подчиненного, словно извиняясь перед ним за столь длинный разговор с руководством управления. Наконец, он закончил говорить и, облегченно вздохнув, положил трубку на рычаг телефона.
– Давай, Козырев, докладывай, что ты там накопал в Пензе? – произнес он.
Тот достал из папки документы и протянул их майору.
– Знаете, Александр Михайлович, я нашел родственников Демидова. У этого человека жива даже мать, которой восемьдесят три года. Она сразу признала на фотографии своего сына Евдокима.
Где-то внутри у Сорокина что-то екнуло. Он с нескрываемым интересом посмотрел на Козырева.
– А ну, давай, давай поподробнее, – произнес он.
Именно несоответствие имен Демидова, на которое он раньше обратил внимание, нашло свое продолжение.
– Все дело в том, товарищ майор, что с самого детства Демидову не нравилось его Евдоким, которое он всегда считал каким-то церковным. Он часто представлялся своим знакомым именем Евгений. Вот здесь все объяснительные, архивные справки. Кстати, его мать получила летом 1941 года извещение, в котором сообщалось, что ее сын Демидов Евдоким Семенович пропал без вести.
Сорокин откинулся на спинку стула и задумался.
«Итак, что мы имеем на Демидова? – размышлял он. – Пропал без вести летом 1941 года. Зачислен в 101-ый стрелковый полк после полученного ранения в 1943 году. Воевал неплохо. В марте того же года за проявленное мужество при отражении атаки немецких танков был представлен к Ордену Красной Звезды, а в апреле во время штурма немецких укреплений уничтожил немецкий дот и получил ранение. Именно за этот подвиг был удостоен медали «За боевые заслуги», которую ему вручили в госпитале. Единственное белое пятно в его биографии – период с лета 1941 года по февраль 1943 года. В деле имеется справка из госпиталя о ранении, полученном летом 1941 года. Находился на лечении в госпитале 4387, а затем был отправлен в тыл для продолжения лечения. Имеется справка Главного медицинского управления, согласно которой, данный госпиталь был захвачен немцами в октябре 1941 года. Как было установлено, немцы расстреляли практически всех находящихся в госпитале раненых. Демидов в тот момент находился там. Как он мог выжить? Почему его не расстреляли немцы? Нужно проверить данную версию. Пока ясности в этом вопросе нет».
– У тебя еще что-то есть? – поинтересовался у Козырева Сорокин.
– Есть, товарищ майор. Вот показания жителей деревни Жихаревка, где размещался госпиталь 4387, – словно прочитав его мысли, произнес оперативник.
Он протянул ему небольшой конверт, в котором было всего два объяснения.
– Ты меня извини Козырев, но я хочу остаться один. Мне нужно подумать, – обратился он к подчиненному.
Тот встал со стула и вышел из кабинета.
* * *
Разведчики дотащили раненого Демидова до окопов. Молодой лейтенант бегло просмотрел документы Евдокима и приказал доставить его в медсанбат. Хирург осмотрел его рану.
– Не переживай, – произнес он, не вынимая папиросы изо рта. – От таких ран не умирают. Единственное, что мешает мне отправить тебя на передовую, это то, что ты потерял много крови. Полежишь с недельку в госпитале.
Все произошло так, сказал хирург. Через неделю он предстал перед врачебно-медицинской комиссией.
– Ну что, боец, как твое здоровье? Готов защищать Родину? – спросил его главный врач в звании майора.
– Так точно, товарищ майор медицинской службы, готов, – выпалил Демидов на одном дыхании.
– Вот и хорошо. Собирай свои вещи и бегом на сборочный пункт, – произнес председатель.
Через два часа он в числе других бойцов, выписанных из госпиталя, был зачислен в 101-ый стрелковый полк, где и служил до второго ранения. Лучшего выхода из положения, в котором оказался он, придумать было сложно. Ему удалось избежать не только обычной проверки, но и встреч с сотрудниками особого отдела полка. Почему все так удачно сложилось, он и сам объяснить не мог.
Погожим июньским утром, сверкая медалью и алым орденом на груди, он сошел с московского поезда. Все его имущество составлял небольшой чемодан. Демидов медленно прошел по перрону и, не заметив ничего опасного для себя, направился в станционный буфет. Купив кружку пива и несколько мелких сушеных рыбок, он присел за дальний столик. Сделав несколько глотков, он начал чистить рыбу.
Неожиданно его взгляд остановился на мужчине, который то и дело подливал водку в кружку с пивом. Мужчина был чем-то похож на цыгана, у него были черные вьющиеся волосы, а на кисти правой руки синела татуировка с надписью «Магадан». Поймав на себе взгляд Демидова, мужчина взял кружку с пивом и направился к его столику.
– Привет! – поздоровался он с ним. – Водки хочешь?
– Не откажусь, – ответил тот. – Кто откажется от дармовой выпивки?
– Цыган, – представился мужчина и протянул ему руку.
Демидов промолчал и не протянул ему руки, сделав вид, что не заметил жеста Цыгана.
– Брезгуешь? – спросил его тот.
– Береженого Бог бережет, – тихо ответил ему Демидов, – а не береженого конвой стережет. Что тебе нужно?
Цыган усмехнулся и снова плеснул ему водки в кружку.
– Не мало? – спросил он Демидова.
– Хорошего много не бывает – ответил Евгений. – Все когда-то заканчивается. Чем меньше имеешь, тем легче терять.
Цыган снова улыбнулся. Дерзкие ответы незнакомца заставили его совершенно по-другому посмотреть на собеседника. Они чокнулись кружками и стали пить пиво. Поставив пустую кружку на стол, Цыган протянул руку к медали, но Демидов схватил ее и силой прижал к столу.
– Не нужно ее трогать, – произнес Евгений. – Не ты дал, не тебе снимать.
– А ты веселый человек, – произнес Цыган. – В чужом городе, а марку держишь.
Две недели назад Демидов случайно встретился со своим сослуживцем по спецгруппе ГФП-724.
– Евдоким? – изумленно произнес сослуживец. – Живой? А мы все считали тебя погибшим.
– Не ори, Глухов! – с угрозой в голосе произнес он. – Чего здесь концерт устраиваешь?
Мужчина сразу же осекся, увидев холод в глазах Демидова. Этот взгляд заставлял трепетать не только тех, кого он убивал, но и товарищей по группе.
– Ты как оказался здесь? – спросил его Демидов, закуривая папиросу.
– Наверное, как и ты. Вовремя понял, что нужно срочно делать ноги, вот и сорвался.
– А как другие?
– Я слышал, что всю нашу группу порешили партизаны. Вот подумал на Дальний Восток податься. Там тайга, легко затеряться. А ты куда?
– Пока не знаю, – как отрезал, произнес Демидов. – Куда без денег.
– Можешь рвануть в одно место. Там много наших.
Он назвал город, явочное место и пароль. Они разошлись, чтобы больше никогда не встретиться.
* * *
Через день Демидов позвонил Прохору и назвал фамилию товарища.
– Почему не помочь? Помогу. Приезжай, посмотрим, на что ты годен и сколько стоишь.
Сейчас он сидел перед человеком, который прибыл на место встречи от Прохора.
– Хорошая сейчас стоит погода, – произнес Демидов. – Одно слово, июнь.
Цыган не спешил с отзывом. Он посмотрел на Евгения и, встав из-за стола, направился к выходу. Демидов по-прежнему сидел и не проявлял никакого беспокойства. Допив пиво, он вышел на улицу. Перрон вокзала был пуст. Цыган словно растворился в воздухе. Он усмехнулся и направился по прилегающей к вокзалу улице. Город был ему незнаком, и поэтому он шел не торопясь, наслаждаясь теплым летним днем.
– Эй, мужик! – услышал он чей-то голос у себя за спиной.
Он хотел обернуться, но что-то твердое уперлось ему в бок.
– А теперь – направо, – произнес все тот же голос. – Не дергайся, порежу, не заштопаешь.
– За что?
– Было бы за что, давно бы лежал в канаве.
Демидов послушно свернул в подворотню и оказался во дворе полуразрушенного дома: он напомнил ему какую-то заброшенную свалку. Перед ним стоял молодой парень, в руке которого был пистолет «Люггер». За его спиной стояли еще двое с ножами в руках.
– Ты кто такой? Откуда нарисовался? – спросил его паренек с пистолетом.
– Отвечать обязательно? – произнес Евгений, ставя свой чемоданчик на землю. – А если совру?
«Если сразу не убили, значит, не убьют, – решил он. – Просто проверяют. Хотят узнать, на что я годен».
Он ударил парня в лицо хорошо поставленным и отработанным до автоматизма ударом. Тот выронил пистолет на землю, отлетел от него метра на три и растянулся на земле. Его товарищ, выставив вперед нож, шагнул ему навстречу.
– Порежу, – прохрипел он, размахивая ножом.
Евгений быстро поднял пистолет и, не раздумывая, трижды выстрелил ему в грудь. Третьего, который пытался побежать назад, он уложил одним выстрелом.
– А теперь ты мне скажешь, кто ты и кто тебя подослал ко мне? – произнес он и прицелился парню в голову.
– Свой я, свой. Это Цыган попросил нас проверить, кто ты. А вдруг ты из «легавых»?
– Проверил? Вот и вали отсюда и передай Цыгану, что я приехал сюда не шутить. Понял?
– Да, понял.
Демидов повернулся и, подняв с земли чемодан, направился обратно на улицу.
«Вроде бы никого, – подумал он, – значит, никто не слышал выстрелов».
Оглядевшись по сторонам, он пошел на вокзал.
– Подскажи, красавица, – обратился он к буфетчице, – у кого можно переночевать? Деньги есть, не обижу.
Женщина смерила его взглядом. Мужчина ладный, орденоносец, при деньгах.
– Я заканчиваю работу в восемь вечера. Подходи, без койки не останешься.
Оставив у нее чемодан, Демидов направился в город. О том, что он только что убил двух человек, он старался не думать. Его мечта затаиться, переждать, потеряла на время свою актуальность там, в подворотне, когда он нажал на курок пистолета.
«Ничего еще не потеряно. Срублю деньжат и рвану куда-нибудь на Дальний Восток. Там тайга, там армию можно спрятать, не то что укрыться одному человеку», – размышлял он, покупая билет в кино.
* * *
Громов вошел в кабинет начальника и остановился в дверях, ожидая приглашения. Полковник Антонов работал с документами и словно не видел Алексея, хотя сам пригласил его к себе. Подписав последний документ, он положил его в тонкую папочку и убрал ее в сейф.
– Капитан, – обратился он к нему, – мы знаем друг друга сравнительно давно. Ответь мне на один вопрос, почему ты контактируешь с майором Сорокиным за моей спиной? Мне не нравится это. Ты считаешь, что он умнее меня?
– Товарищ полковник, я просто посчитал, что мы с Сорокиным делаем одно дело: ловим преступников и предателей.
Полковник усмехнулся. Он встал из-за стола и, достав из кармана галифе пачку папирос, закурил. Выпустив в потолок, струю голубоватого дыма, он внимательно посмотрел на Громова.
– Ты меня неправильно понял, Алексей. Ты прав, мы действительно делаем общее дело. Я не против твоего контакта с Сорокиным, скорее даже, наоборот. Но мне не нравится, что ты все это делаешь за моей спиной. Ты взрослый человек и хорошо понимаешь, что я руководитель и у меня два начальника – Москва и местный горком партии, которому я подотчетен. Я сегодня был в горкоме, и Петров стал меня расспрашивать, что мы делаем по ликвидации бандитской группы, за которой, как ты знаешь, убийства и разбойные налеты? Я, конечно, отчитался перед ним, однако его не удовлетворил мой последний доклад, так как он знает намного больше, чем предполагал я. По всей вероятности, эти сведения он получил от Сорокина. Поэтому подготовь для меня большую обзорную справку: версии, подозреваемые, планируемые мероприятия.
– Леонид Павлович! Может, не сейчас? У меня много работы, встречи с агентурой, проверка информации. Мне писать просто некогда. Да и что писать-то? Все вы это хорошо знаете, я вам ежедневно докладываю о результатах нашей работы. А зачем ему все это? Это же секретная информация?
– У меня перед партией секретов нет. Ты меня не понял, капитан Громов? У меня кроме твоих докладов море различных проблем, от которых голова идет кругом. И еще: Сорокин очень опытный оперативник, поэтому будь с ним крайне осторожным, не забывай, какое ведомство он представляет. Зевнешь, и ты уже на Севере лес валишь.
– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти работать?
– Раз понял, тогда иди. К вечеру жду справку.
Алексей вошел в свой кабинет и сразу направился к столу, на котором, захлебываясь, звенел телефон дежурного по отделу.
– Слушаю! – произнес он, снимая трубку. – Да не ори ты, говори нормально!
Дежурный, постоянно сбиваясь, сообщил ему о вооруженном налете на почтовое отделение в пригороде.
– Поднимай оперативную группу, – приказал ему Алексей. – Сообщи о налете в отдел госбезопасности.
– Понял, – произнес дежурный и бросил трубку.
Когда машина дежурной части милиции подъехала на место преступления, около небольшого почтового отделения стояли люди, наблюдая за тем, как выносят из помещения трупы работников почты. Многие плакали, так как хорошо знали погибших.
– Сколько трупов? – спросил Алексей у местного участкового.
– Шесть, – ответил тот. – Бандиты забрали все деньги. Вчера вечером их завезли для местной фабрики.
– Сколько было денег?
– Около трехсот тысяч рублей – ответил участковый.
– Свидетели есть? – спросил Громов.
– Нет. Похоже, они приехали сюда на машине. Люди видели грузовик, который стоял у почты.
– Что еще?
– Пока ничего, – ответил участковый.
Алексей вошел в помещение почты. Он остановился у входа: его нога наступила на какой-то предмет, лежавший на полу. Он нагнулся и увидел гильзу от немецкого пистолета.
* * *
Демидов открыл глаза, услышав какой-то непонятный шорох в соседней комнате. Рука его автоматически скользнула под подушку, где лежал пистолет. Он взвел курок. Темная человеческая тень проскользнула в комнату, где лежал он. Мужчина сорвал с Евгения одеяло и застыл на месте: блеснувший ствол пистолета смотрел ему прямо в живот.
– Ты кто? – тихо спросил Демидов. – Что тебе нужно?
– Не стреляй. Это я Цыган. Одевайся, Евгений, тебя ждет Прохор.
Демидов быстро оделся и, сунув пистолет за пояс брюк, направился вслед за связным. У подъезда стоял грузовик.
– Садись, – предложил Цыган.
– Далеко ехать? – поинтересовался у него Демидов.
– Не очень, – уклонившись от конкретного ответа, сказал Цыган.
Дорога заняла минут двадцать. Они вошли в частный дом, стоявший посреди большого сада.
– Оружие отдай, – приказал ему Цыган и протянул руку. – Прохор не любит, когда к нему приходят незнакомцы с оружием.
Демидов молча протянул свой «Люггер» и вошел в большую комнату, так как окна были плотно зашторены, там царил полумрак. За столом сидел мужчина неопределенного возраста в белой нательной рубахе. Его лицо обрамляла большая окладистая борода.
– Садись! – в приказном тоне произнес он и рукой указал на табурет.
Только сейчас Демидов увидел еще двух мужчин, которые сидели в углу комнаты.
– Это ты убил моих пацанов? – спросил его Прохор. – Нехорошо.
Евгений не стал отвечать на этот вопрос, так как все присутствующие в этом доме хорошо знали, что именно он убил их.
– И за что ты лишил их жизни? За то, что они так сильно напугали тебя?
– В этой жизни, Прохор, нужно всегда выбирать, кто ты: охотник или дичь. Я выбрал первое, – несколько дерзко ответил Демидов. – Я не люблю, когда на меня направляют оружие.
В комнате стало тихо, только «ходики» на стене громко тикали.
– Я знаю, кто ты, – тихо произнес Прохор. – Знаю, что у тебя за плечами. Мне о тебе рассказывали люди.
«Значит, дружок из спецгруппы ГФП-724 позвонил ему и сообщил обо мне все, – подумал Демидов. – Выходит, появился еще один человек, кто знает о моем прошлом».
– Пить будешь? – спросил Прохор Демидова и, не дождавшись ответа, налил ему полный стакан водки.
– По утрам не пью, – ответил Евгений. – Выпьешь, потеряешь день.
– Дело твое, а я вот выпью немного. Мне скоро на работу. Когда придет начальство, все выветрится, – произнес он и опрокинул в себя водку. – Хотел бы посмотреть тебя в деле. Не струсишь?
Демидов промолчал. Просьба взять его на дело была бы не совсем уместна в этой обстановке.
– Я хотел бы подумать, – произнес он. – Устал в дороге.
– Цыган, отвези его обратно на квартиру. И найдите ему какое-нибудь другое жилье.
– Есть у меня на примете одна хата. Баба там ничего, давно без мужика живет, но главное – это по соседству с первым секретарем горкома Петровым. Лучшего места просто не придумаешь.
Он громко засмеялся: белые жемчужные зубы блеснули на смуглом лице бандита.
– Что ж, место неплохое. Думаю, что это лучший вариант для нашего гостя.
Так Демидов и оказался в соседях у секретаря горкома партии.
* * *
Сорокин возбужденно ходил по кабинету. Мигунов и Козырев не спускали с него глаз, ожидая его распоряжений. Он, то останавливался, то снова начинал мерить кабинет шагами. Взглянув на притихших подчиненных, он разрешил им покинуть кабинет. Час назад ему позвонил генерал Каримов и поинтересовался результатами розыска предателя и карателя Демидова.
– Работаем, – уклончиво ответил Александр, – пока копаем.
– Что значит «копаем», Сорокин? Ты думаешь, что я здесь не знаю, чем ты там занимаешься?
– В каком смысле, товарищ генерал?
– В самом прямом смысле, Сорокин. Мне вчера позвонили люди из ЦК и выразили свое недоумение твоими методами работы. Ты, вместо того чтобы разыскивать преступника, стал копать под окружение первого секретаря горкома партии Петрова. Ты знаешь, что он земляк Никиты Сергеевича Хрущева, члена Военного Совета. Он уже сто раз проверен и перепроверен нашими органами.
– Вы ошибаетесь, товарищ генерал, я и не думал касаться личности первого секретаря горкома партии. Просто одним из его друзей является человек по фамилии Демидов.
– Что ты говоришь, Сорокин? Насколько я знаю, у него в друзьях ходит и начальник городского отдела милиции Антонов. Ты и его подозреваешь в предательстве?
Александр стоял и молча слушал нелестные высказывания генерала Каримова в свой адрес. Они были такими емкими, что позволили ему узнать многое о себе, о своей службе в Центральном аппарате НКВД в 1941 году, а самое главное – о своей службе в армии генерала Власова.
– Ты сам служил во 2-ой ударной армии Власова, – продолжал развивать эту тему генерал, – но ведь руководство наркомата почему-то не навесило на тебя ярлык предателя, а ты готов навесить его на честного человека только из-за того, что у товарища Петрова есть друг Демидов?
– Товарищ генерал, позвольте мне приехать и показать вам материалы розыска, может, вы тогда измените свое отношение ко мне?
– Если сочту нужным, вызову, а пока у вас там и так много работы. В городе уже давно действует бандитская бригада, а ты, Сорокин, и милиция смотрите на их проделки сквозь пальцы. Если ты не найдешь Демидова, это полбеды, а вот если ты не ликвидируешь преступников, терроризирующих советских граждан, мы поговорим с тобой отдельно. Думаю, что одним выговором не отделаешься. Понял?
– Так точно, товарищ генерал. Понял.
– Если все понятно, Сорокин, тогда работай, а не копай.
Разговор с генералом оставил неприятный осадок у него на душе. Особенно задела фраза об армии генерала Власова. Хотелось ответить ему, а что бы делал он, оказавшись в подобной ситуации? Разве можно винить тех, кто дрался и погибал в этих непроходимых болотах, в предательстве? Он подошел к телефону. Рука его потянулась к трубке, но в это время телефон надрывно и противно зазвонил. Он поднял трубку и поднес ее к уху.
– Товарищ майор, у нас ЧП, – выпалил дежурный по отделу милиции. – Бандиты напали на почтовое отделение, имеются убитые.
– Что за почтовое отделение и где оно находится? – спросил его Сорокин.
– На Кузьминках, товарищ майор.
Надев шинель, Александр направился к двери. При подъезде к почтовому отделению его машину остановил сотрудник милиции, но, увидев, что за рулем сидит начальник городского отдела госбезопасности, козырнул ему и пропустил ее. Заметив стоявшего у почтового отделения Алексея, Сорокин махнул ему рукой. Тот подошел и быстро доложил о происшествии.
«Наверное, генерал прав, – подумал майор. – Гоняюсь за призраком, а здесь убивают каждый день».
Выслушав доклад, он направился внутрь почтового отделения.
* * *
Они подъехали к складу ночью. Охранник спал в сторожке, ружье системы «Бердан» лежало рядом с ним на полу. Демидов застрелил его. Они быстро загрузили коробки с тушенкой и яичным порошком в грузовик, но вдруг около распахнутых дверей склада выросла фигура милиционера, который держал в руках «Наган». Он не спешил входить в склад, боясь нападения. Наконец, он пересилил страх и вошел внутрь помещения.
– Кто здесь? – громко крикнул он. – Выходи!
Цыган и Демидов прижались к стене. Они не решались пошевелиться и тем самым привлечь своим шумом внимание милиционера. Держа «Наган» на взводе, сотрудник милиции медленно двинулся вдоль стеллажей, на которых стояли ящики. Видя, как дрожит ствол, Демидов понял, что страж порядка изрядно напуган и готов стрелять во все, что заметит. Сотрудник остановился, не решаясь двигаться дальше.
– Я кому говорю, выходи! – крикнул он срывающимся от волнения голосом. – Выходи, а то стрельну!
За спиной милиционера что-то звякнуло. Он резко повернулся на звук: по полу катилась консервная банка с тушенкой. Сотрудник милиции облегченно вздохнул и натянуто улыбнулся, глядя на металлическую емкость. В этот момент Демидов выстрелил ему в затылок. Милиционер, словно тюк, повалился на цементный пол склада. Оттащив труп в угол, Цыган и Демидов дружно бросились к машине. Машина затряслась, зачихала, но не завелась. Лоб Цыгана покрылся потом.
– Давай, давай, ласточка, – прошептал он. – Заводись!
Полуторка снова затряслась, но двигатель упорно не хотел заводиться.
– Если ты сейчас ее не заведешь, убью! – произнес с угрозой в голосе Демидов. – Ты проверял машину перед налетом?
– Проверял! Я не виноват, что эта колымага не хочет заводиться, – заикаясь от волнения, ответил Цыган. – Погоди секунду, сейчас заведется.
Он снова повернул ключ, двигатель пару раз чихнул и завелся. Они осторожно выехали с территории базы и, не включая фар, помчались по ночному городу.
– Цыган! Кто такой Прохор? – спросил Демидов. – Я вижу, что он не вор, а вы все ходите под ним?
– А черт его знает, какой он масти. Знаю, что не из блатных, а кто он на самом деле, никогда не интересовался. Как-то слышал от одного кореша, пусть земля будет ему пухом, что он был старостой в одной деревне при немцах, насколько это правда, не знаю. А что это тебя так волнует, Демидов? Боишься его?
– Нет, Цыган. Я сейчас боюсь лишь себя. Просто интересно, вот и спросил.