Из вечности, через зависть, к бесконечности

Каиафа внимательно слушал каждое слово произносимое Иудой, ему видимо было важно, всё то , что рассказывал предатель.

Он слушал рассказ, держа в правой руке бокал красного вина , изредка, не спешно прикладываясь к нему своими алыми устами, в левой руке его была кисть винограда с которой он то и дело зубами отрывал по ягоде.

Каиафа внимательно вслушиваясь в эмоциональный рассказ Иуды, слегка покачивал головой, будто соглашаясь со всем сказанным предателем.

Меня удивляет Иуда, тот факт, что ты попал в число избранных Иисуса.

Разве Назарей не ведал о тебе? Или ни кто не рассказал ему, о том кто ты есть на самом деле?

Иуда посмотрел на Каифу, с задумчивой улыбкой на раскрасневшемся лице.

И тихо , ответил, – и для меня это загадка.

Тем более, что первое же знакомство наше было не из приятных.

Как то в одном селе Десятиградия,   Иисус учил  собравшихся людей, заповедям блаженства. В этом селе оказался и я волею судьбы.

И проповедовал Он, взошедши на большой валун, а все собрались в круг него, числом до двух сотен и вкушали сладостный мёд Его Истины.

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное»

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся».

Я смотрел на Его Божественный облик, слушал Его одухотворённые слова и разомлел. Его проповедь, была сладка словно мёд, она вливалась в уши мои и душа моя таяла как воск, на горячем солнце.

Он был так красив в своей речи, так тонок и изящен в своей неподражаемой правде, столько Божественной энергии исходило от Иисуса Христа, Он весь сиял !

Рядом с тем местом, где стоял Он на камне, росло высокое дерево.

Утомлённый жарой и голодом я решил присесть под  него и наслаждаться Его видом, Его словом, сидя в тени и прохладе.

Проповедь была так упоительна, а голос Его был так чарующ , что я задремал.

Очнувшись я увидел, что рядом со мной сидит полный человек, а у него за спиной стоит сундучок.

Человек облокотившись спиной на сундучок, тихо похрапывал, сложив на своём округлом животике руки.

Дьявол искусил меня в тот момент!

Толи со сна, а толи еще по какое мне до селе неведомой причине, машинально, сунул я руку в сундучок, тайно надеясь на то, что спящий не заметит покражи.

И ведать , не ведал я , что там лежат деньги.

Думал украсть , хотя бы кусок хлеба.

Но не успел я отдёрнуть руку с добычей, как почувствовал, что земля уходит из под меня.

Не ведомая , могучая сила, схватила меня за ворот и оторвала от земли.

В следующее мгновение, кто то крепко сдавил мне горло, да так , что не сказать, не крикнуть не мог.

Я , будто мешок с горохом, был отнесён в сторонку от людей и брошен на землю.

И тут же, мне на спину, навалилось чьё то большое, сильное тело и сил бороться не было у меня, и весь дух из меня вышел. Лежу и не понимаю, что со мной будет дальше.

И воздуху мне уже начало не хватать, лежу, а в глазах темные круги летают.

Закончилась проповедь, люди разошлись и остались только Иисус и его ученики.

Подошёл Он к месту где лежал я, а на мне, словно на бревне, сидел один из учеников его.

Начал выяснять , в чём причина моего столь печального положения.

Вот учитель, вора поймал! Деньги хотел украсть,– громогласно пробасил сидящий на мне человек,– что сделать с ним?

Оказалось, что хотел я украсть из казны Иисуса , охранял же её Матвей, бывший мытарь, да жарой разморённый, уснул он.

Ученики стоя в сторонке, роптали и не добро смотрели на меня, лежащего на земле.

Встань Пётр с человека этого,– ласково сказал Иисус.

А у меня в ушах только слова Иисуса звучат, только вид его светящийся в глазах стоит,  я и забыл , что украсть хотел, ведь сама рука в сундук полезла, по мимо воли моей.

Словно кто то, моей рукой, другой руководил в тот момент.

Встал с меня Пётр.

Я отдышался и в ноги Иисусу бросился.

Прости, прости, прости! – кричу.

Позволь быть с тобой  Славный Пророк! Тенью буду ходить за тобой,

как преданная собака, а нельзя тенью,  то хоть вдалеке разреши быть, видеть Тебя, слышать Тебя.  Только не гони прочь!–  говорю эти слова, а у самого слёзы, слёзы из глаз катятся.

Иисус подошёл ко мне, долго всматривался в моё лицо, словно изучая каждую черточку.

Глаза, в глаза смотрел, как будто в душу залезал и там всё исследовал.

Я даже и не понял, сколько времени мы так стояли, потом утёр Он мои слёзы своей рукой и обратился с вопросом,-

Как зовут тебя, несчастный человек?

Иуда  Искариот,– отвечаю.

Улыбнулся Он, после того как назвал я имя своё.

Улыбка Его поразила меня, странная какая то была она, печальная, любящая искра сверкнула в ней, осветив мне душу и прожгла меня на сквозь.

Деньги любишь?

Как и все, прости меня за покражу – только и смог я вымолвить, рухнув к ногам Иисуса.

Матвей, сын мой, отдай Иуде нашу казну, пусть он будет её хранителем.

Зароптали ученики на такое решение Иисуса.

Как так ! Такому вору казну отдать?! Волка в овчарню пускаем!  Начали они по очереди высказываться да припоминать , кто , что слышал обо мне.

Как только не называли меня.

Говорили что, я змеёй в чужие дома вползаю, а после драконом из них вылетаю, и что вношу смуту в семьи, и в компании и артели раздор несу.

И вор я,  каких свет не видывал.

И с убийцами и грабителями я дела имею.

И много ещё чего приплели и того , что было, и небылиц всяких.

Сказал я , что многое правда из сказанного, но каюсь я и прошу за свершённые дела мои , прощения у Всевышнего.

Кланялся всем окружившим меня в ноги и просил простить.

Но ученики всё роптали.

Иисус выслушал речь мою покаянную, погладил меня по голове и сказал, -

Кто лучше казну сбережёт, как не этот человек? Лучший праведник, бывший грешник! Да простятся ему все прегрешения.

И ни кто больше не стал перечить учителю, и принял меня Он, в свой круг, и определили мне обязанности, за казной следить, да за хозяйство отвечать.

Дела!

Дела! Неисповедимы  дела Всевышнего!

Покачав головой пролепетал Анан, с полузакрытыми глазами.

Сон уже застилал рассудок старика.

Кукареку, – донеслось откуда то с улицы, пока в зале повисла минутная тишина.

Первые петухи прокричали в городе, а Каифа с Ананом всё сидели слушая Иуду и задавали свои вопросы.

Глава 13.

Зависть.

Так в чём виновен твой учитель?

В чем ты видишь измену?

Я понял из твоего рассказа, что ты ненавидишь людей окружающих его.

А ты сам Иисуса любишь?

Люблю ли я учителя ?

Люблю ли я, Его?

Медленно , задумчиво, нараспев повторил Иуда.

И вдруг резко вскочив со стула на котором сидел, рванул себя за ворот и задыхаясь вскричал,-

Да скажи Он мне , что жизнь ему нужна моя , я бы отдал её сразу, не задумываясь!

Да попроси Он, гору передвинуть, я бы голыми руками срыл бы её, и в горстях перенёс бы на указанное место!

Всё , всё бы сделал, что в силах моих , для Него!

Люблю! Люблю! Люблю! Боготворю Его!

Я, я буду с Ним там, первым! Только я и никто другой!

Люблю ли я Ииуса!?

Больше жизни своей!

И вдруг как то резко пообмякнув, и уже тихим голосом добавил.

Люблю ли я? Люблю ли я Его?

Но ведь , если любишь , разве предашь?– резко повернув голову , будто бы обращаясь к Каиафе, вопросил Иуда.

Что я делаю?

В зале где сидели трое , повисла глухая тишина и только потрескивание огня в светильниках отчётливо слышались в ночи, да с улице доносилась равномерная песнь сверчков.

Ненависть и зависть рвут меня на части.

Зависть гложет мне душу, ненависть не даёт мне покоя.

Они, хотят быть с Ним вместе, первыми, но нет же, не быть этому!

Я, я , только я, буду рядом с Ним , там, пусть даже через предательство.

Зависть?, – прошамкав старчески губами, неожиданно пробудился уснувший Анан.

Ты говоришь, заааввввиииссссть?, – уже не старчески , а как то по змеиному, с шипением, прозвучал повторно вопрос.

Иуда бросил взгляд на Анана и вдруг увидел, что вместо белого одеяния отороченного золотом вышивки, на старце чётко вырисовался плащ, переливающийся всеми цветами радуги, чешуйчатый, с красивым переплетённым орнаментом.

Иуда мотнул головой, пытаясь сбросить видение с глаз своих.

Анан вдруг преобразился , после слова зависть, с жаром юноши,  глядя в пламя светильника, он продолжил свою мысль…

Бог дал возможность существовать чёрным страстям и во главе их поставил- ЗАВИСТЬ !

Зависть и есть сам Сатана!

Зависть хитра и коварна, но она же дана человечеству, как созидающая, движущая сила.

Сатана замаскировал её как мог, прикрыв её черное нутро, другими человеческими пороками и страстями !

Зависть, это оружие страшной разрушительной силы, если человек не умеет владеть ей,  то сам погибнет и других рядом находящихся погубит, кого убив , кого покалечив , тем самым погубив свою душу и души близких людей.

Зависть правит этим миром!

Сатана   возбудил зависть в Еве , он посеял сомнения в искренности Божьей любви , он обманул её , сказав, – Нет, не умрёте Вы,  но знает Бог , что в день , в который вы вкусите плоды , откроются глаза ваши и вы будете как Бог , знающие добро и зло!

……………..

Брат, убивает брата.

Каин, завидуя Авелю , поднял на него руку и убил самого близкого человека, брата единокровного!

…………….

Зависть погубила Ахана , за это и был он побит  Израильтянами камнями. …………….

Содом , Гоморра , Адма   и Севоим  были уничтожены с лица земли огнём с неба , за чёрную зависть, нечестие и отвратительные грехи жителей этих городов.

………………..

Как стал рабом благородный Иосиф ?

Зависть братьев, сподвигла их на грех, они продали своего родного брата Иосифа, купцам ! Так несчастный попал в Египет.

………..

Облагодетельствованный  Саул , негодовал, он обратил благодеяние в повод к войне с Давидом , что  подвигло его на это, как не зависть ?

.....................

О зависть, зависть!

Сколько зла ты натворила в этом мире!

Но зло и добро на твоих весах , равновесны, коли существует до сих пор , наш мир.

Создатель знает   какой созидательной силой обладает зависть.

Но слишком разрушительна она для человека слабого , обуреваемого страстями , не умеющего  с  завистью совладать , не могущего пустить её мощный поток в нужное русло.

……………………….

И кто познает , что есть такое ЗАВИСТЬ, тот поймёт всё в этом Мире, тот овладеет Великой Истинной !

Тот будет общаться с самим Сатаной !

…………..

Во время всей это речи Каиафа сидел не шелохнувшись, Иуда смотрел на накинутый плащ на Анане , не понимая , откуда он взялся, но с последним словом старика, плащ растворился и всё те же белые одеяния сияли на нём.

Иуда ещё раз мотнул головой, вгляделся в первосвященника только что произнёсшего странную речь про зависть и с удивлением обнаружил , что Анан спит, мирно посапывая с приклонённой голой в бок.

Что с тобой ? Ты замолчал?

Сидящий рядом с Ананом, Каиафа, будто и не слышал речи произнесенной тестем.

Устал , в глазах мерцание и видения встают.

С мгновение помолчав, предатель продолжил свой рассказ.

Вот ты спрашиваешь великий Каиафа,   какая вина Иисуса?, -

пригнувшись со своего сидения, в сторону Каиафы, скривив свой рот и глядя прямо в глаза первосвященнику, переспросил предатель.

Потом он ещё раз взглянул в сторону тихо посапывающего старика, как бы проверяя не пропал ли тот со своего места совсем.

Старик, сидел в своём мягком кресле, мерно посапывая, всё также склонив голову в бок.

Он всех вас, фарисеев и саддукеев называет, слепыми вождями, слепых.

Он развращает народ своими призывами и сеет в умах неверие во власть вашу.

Каждый раз после проповеди у него появляется огромное количество сторонников, не приведёт ли это к бунту, восстанию и вражде в государстве израильском ?

В него люди , либо влюбляются безумно , либо ненавидят лютой ненавистью.

Он раскалывает своими проповедями народ на части.

Многие люди не верят в его слова, они задают вопросы, так как ум их прибывает в смятении и бунте.

Иисус Христос, что значат слова твои , – разрушим храм старой веры?

И Иисус растолковывая им слова свои говорил, что исчезнет старая Вера и придёт Новая, с царствием Добра и Справедливости.

Но многие понимают,  что надо бунтовать, рушить сложившиеся устои, традиции,  громить церкви, не подчиняться законным властям, но , что самое страшное, не платить дань кесарю!

Он приравнял себя к Богу, называя себя Всевышним!

Теперь я увидел многое, обвинения твои очень серьёзны,– Каиафа задумался, – чрезвычайно серьёзны!

Первосвященник хлопнул в ладоши, через минуту в зал вошёл человек с пергаментом и пером в руках.

Мы, выслушали твою жалобу на беззакония Иисуса Назарея.

Мы рассмотрим все приведённые тобой факты, изучим вопрос более тщательно, и примем окончательное решение о его наказании.

Вот документ, в котором записаны все твои показания, подпиши его.

Подошедший писарь протянул пергамент и перо предателю.

Иуда посмотрел на писаря, потом перевёл взгляд на Каифу и протянув руку к документу, тихо спросил, -

Какое наказание понесёт мой учитель, за деяния о которых я рассказал?

Каиафа посмотрел на предателя , высокомерным взором,-

Справедливое!

Я умоляю не казнить Его.

С учениками его поступайте как угодно, желательно максимально строго.

Хорошо, хорошо, мы учтём твои пожелания Иуда, подпиши свои показания,-

первосвященник ещё раз указал пальцем на пергамент, находящийся в руках писаря.

Не буду подписывать, – сказал Иуда потупив взгляд в пол.

Каиафа от такой выходки предателя даже опешил.

Зачем же ты тогда пришел к нам?

Что бы рассказать какие плохие люди ученики его, не любящие тебя.

Потратил наше драгоценное время и думаешь это тебе сойдет без наказанно?

Я не это хотел сказать.

Пером и чернилами не буду подписывать!

А чем же еще можно подписать документ? – удивился Каиафа.

Такой документ подписывают только кровью!

В следующее мгновение он схватил пергамент левой рукой, а правую руку поднёс ко рту.

Мгновение, и из прокушенного большого пальца руки на белый лист документа, упали крупные капли крови.

Иуда даже не поморщился от содеянного.

Прокушенным , окровавленным пальцем, он, на свободном месте, поставил, большой , жирный крест.

Вот так , будет правильно!

Кровавые документы, подписываются только кровью!

Документ он протянул Каиафе.

Каиафа брезгливо мотнул рукой в сторону писаря, что бы тот забрал пергамент.

Сейчас тебе дадут еды, ты передохнешь и с первыми лучами солнца покинешь город.

О нашем решении тебе сообщат, когда придёт время.

Иуда встал, поклонился первосвященнику и направился к выходу, где его уже поджидал стражник.

Каиафа окликнул его,– подожди, что ты хочешь в награду, за твоё усердие?

Иуда остановился, повернелся к Каифе,– ничего.

А в прочем !, – на лице предателя мелькнула дьявольская улыбка,– впрочем, я бы хотел, что бы мне заплатили сумму равную цене пятнадцати ослов!

Пятнадцати ослов, что за блаж такая?– переспросил Каифа.

Почему именно пятнадцати ослов, а не коней, или врблюдов?

Аааа, я кажется догадываюсь, что скрывается за этой цифрой.

Это ты про учеников Его, я правильно понял?

Да, я хочу получить за свое предательство, денежную сумму, равную цене его учеников!

Ты себя тоже посчитал в их цену?– с ехидничал Каиафа.

Я не стою и лепты, а вот они, такие ухоженные, такие умные, такие напыщенные, и такие трусливые, кое чего стоят.

Мы платим тебе не за них, нам, они не нужны, возможно, нам будет нужен Иисус Назарей, ну хорошо, это твоё дело.

Так во сколько же ты их оцениваешь?

Если Иуда попросит несколько талантов, то этой суммы ему никто не даст.

Наверняка найдутся те, кто будут готовы продать Его, вместе с его учениками, за меньшие деньги.

Если я попрошу совсем мало, то люди сочтут, что я сошёл с ума, предав своего Учителя за гроши.

И даже в этом вопросе нужна золотая середина.

Деньги , как только деньги, мне не нужны, но нужно мне другое, – Иуда осёкся на полуслове, не договорив фразу.

Тридцать сиклей, по два с небольшим за каждого,считаю будет для вас не накладно и справедливо, это стадо стоит этих денег.

Тридцать серебряников за Иисуса, унизительно мало учитывая Его Величие, но абсолютно справедливо как плата, такому человеку как я.

Ты просишь, тридцать серебрянников? , – задумался Каифа,– хорошо, ты получишь свои деньги, когда всё свершится.

А теперь иди, тебя призовут в нужный час.

Глава 14.

Ученики.

Уже три дня минуло с того дня, как Иуда покинул Иисуса.

Он знал куда будет лежать их путь и поэтому не слишком спешил их догонять.

Не торопливо шагал Иуда под палящим солнцем, по пыльной дороге петляющей меж холмов и гор, размышляя о свершённом предательстве.

Дорога по которой он двигался , тянулась на север, кое где пересекая Иордан.

Теперь он был не так уверен в правильности своего поступка, как это было ещё десять дней назад , когда он был обвинён учениками в воровстве денег из казны.

Именно это происшествие и послужило той, последней каплей, побудившей Иуду на предательство Иисуса Назарея.

Зависть, месть, и страстная любовь разрывало душу Искариота.

Что могло более унизить, оскорбить, учеников Его, чем наказание любимого Учителя ?!

Что могло сильнее всего отравить души их, чем предательство одного из приближённых учеников?

Зависть, месть, любовь и ненависть, всё перемешалось в разуме и душе Иуды, создав страшную смесь, взорвавшуюся предательством.

Меня , обвинили в краже двух динариев!

Меня, который трепетно берёг каждую лепту, для них же.

Ведь я мог брать столько денег, сколько мне было нужно, и никто не узнал бы об этом, но я этого не делал, по тому что, Он верил мне.

Кто считал жертвенные деньги, которые нам давали люди?

Ни кто, кроме меня.

Они специально нашли повод, что бы унизить меня перед Иисусом.

Поймали меня, с двумя монетами в рукаве.

Не для себя взял тогда я те монеты, не на удовлетворение своих прихотей и желаний, – так расковыривая в душе, саднящую рану обиды, он шёл по дороге, не обращая внимание на встречных людей, повозки, лошадей, обдающих его густой , дорожной пылью.

Фома, этот вечно сомневающийся глупец!

Увидел, как из моего рукава выпали два динария.

Нет , что бы спросит у меня один на один, для какой цели я взял их.

Хоть бы призадумался, как он делает это обычно, о том, что вся казна в моём распоряжении, воруй сколько будет душе угодно.

Так нет же, именно в тот момент ему понадобилось устраивать допрос, при Петре и Иакове.

Почему у тебя Иуда, из рукава выпали деньги?

Как могли они туда попасть?

А им, этим напыщенным, самовлюблённым шакалам, только дай повод, для обвинения меня во всех смертных грехах.

Как же они меня ненавидят все.

И не один из них, кроме Него, не попытался оправдать, заступиться за меня, в тот момент.

Вспомнилось Иуде, как Пётр с горяча, схватил его за шиворот и начал трепать из стороны в сторону крича при этом , – вот он вор, опять пойман с поличным!

Не известно сколько вообще он украл, видимо не впервой запускает свои грязные, воровские руки, в нашу казну!

Все сбежались, начав тыкать в его сторону пальцами, – вот он вор, ах какой злодей, – кричали они, злобно сверкая глазами.

Мы говорили, что этой змее нельзя верить, а тем более доверять казну!

Не нужно было Учителю, приближать к Себе, этого негодяя!

Выгнать!

Выгнать его нужно, сейчас же, немедленно! – кричали их глотки.

Услышав крик и возмущение учеников, для выяснения причины, подошёл и Сам Иисус.

Что случилось ? – не громко спросил Он.

Вора поймали, деньги ворует наши.

Вот он, мошенник и обманщик, – пояснил Матфей, показывая толстым пальцем, в сторону Иуды.

Иисус молчал, внимательно вгляделся в глаза обвиняемого.

Иуда украл деньги ! Два динария. – прогрохотал Пётр.

Учитель, выслушай меня , пожалуйст,– попросил Искариот.

Отпусти его, сын Мой Пётр, – дотронулся до плеча Петра, Учитель.

Иуда, одёрнув ворот и растерев ушибленную шею, начал, – Мы все единое целое рядом с тобой Учитель, а между тем мы все же различны по форме и содержанию нашему.

У нас разные потребности.

Матфей очень любит поесть, поэтому он большой, крупный человек.

Пётр сильный и высокий, на него идёт гораздо больше материала для платья, и вина он любит выпить много больше, прочих.

Иоанн, худенький и изящный, мало ест и мало пьёт.

Мария и Мама, женщины, у них совсем другие предпочтения и запросы нежели у мужчин.

Всё мы разные по плоти своей, но не по духу.

Мне понадобились деньги, на хорошее, справедливое дело.

Одна женщина, давно мне знакомая, она блудница.

Блудница! Вы посмотрите с кем он общается и знается!– вскричал Фома.

Мало того , что ворует деньги , так ещё и тратит их на блудниц!

Фома, Фома! Разве блудница не человек?

Да и что тут такого постыдного, если я посещаю блудниц?

Ведь я мужчина, у каждого есть свои маленькие тайные пристрастия. Удовлетворение потребностей человеческих не является грехом, а это подобно тому, что человек ходит облегчится на горшок.

Разве не достойна уважения, с нами живущая Мария Магдалина, она тоже была блудницей.

Но, не в этом дело в данный момент.

Подошедшая, как раз в это время Мария, услышала ранящие её слова, её лицо зарделась красным цветом.

И без того её рыжие волосы, в сочетании с вспыхнувшим лицом, показались горящим факелом , из её глаз сверкнули молнии в сторону Иуды.

Она не стала слушать продолжение разговора, бегом бросилась вон от стоящих мужчин.

Вот ты какой Иуда, твои слова подобны гною, и Марию обидел, ни кому нет от тебя пощады! – съязвил Филипп.

Иуда, обдал Филиппа, леденящим холодом, из своего черного и глубокого, словно колодец, глаза, и продолжил говорить в своё оправдание.

Я хотел помочь той блуднице, которую помянул.

Для неё я взял два динария, что бы пожертвовать ей.

Дела у неё идут совсем плохо, она несколько дней почти ни чего не ела, и пила только воду.

Как мог я не помочь нуждающейся женщине?

Суди Учитель меня.

Ведь помогаем мы всегда страждущим, немощным , и больным подавая милостыню.

Чем же моё деяние, отлично от прочих?

Казни или милуй, если веришь моему оправданию.

Услышав слова Иуды, все притихли, устремив свои взгляды на Иисуса.

Уже чувствовалась неуверенность, в потупленных глазах Петра.

Назарей глубоко вздохнул, обвел всех присутствующих взглядом, улыбнулся,-

Мы все, есть единое и неделимое целое.

Все имеют право брать деньги из казны, сколько нужно.

Такое же право имеет и брат ваш Иуда.

После этих слов, Он с любовью и нежностью взглянул на Искариота и тут же как бы застеснявшись своего проступка увёл глаза в сторону.

Помиритесь дети мои и больше не ссорьтесь.

Я не вижу в проступке Иуды злого умысла, а только доброе намерение.

Иуда был так благодарен Иисусу, за справедливость Его решения, но решимости не хватило у него в тот момент, что бы броситься в ноги Учителю и целовать их.

Иисус больше не сказав ни слова, развернулся и удалился к себе в комнату, для философских размышлений и молитвы.

Иуда стоял и не знал , что делать дальше.

Молчали и все собравшиеся ученики.

Первым пробудился от замешательства Пётр и словно иерихонская труба протрубила,– дай я тебя поцелую, брат мой Иуда!

И опять , ты оказался мудрее нас всех!

Прости меня, что усомнился я в тебе, и в твоём проступке.

После этих слов Пётр, расставив руки в стороны, навалился всей своей огромной фигурой, на худое, жилистое тело Иуды.

Он обнял его, прижал к своей груди, и пригнувшись к его губам, чмокнул в самые уста.

Не слишком больно потрепал я, тебя?– тихо , на ухо спросил он улыбаясь.

Ничего страшного Пётр, заживёт до праздника, – с хитрицой в голосе, ответил Иуда.

Все стоящие столбами братья, словно очнувшись, после поступка Петра, по очереди стали подходить к Иуде и приносить ему свои извинения, целуясь в самые губы.

Иуда улыбался, принимая извинения братьев, звучно чмокался с каждым подошедшим, после чего, демонстративно отирал уста, усы и бороду, рукавом рубахи.

Последним подошёл к Искариоту, Фома.

Я не готов сейчас целовать тебя Иуда, мне нужно подумать над произошедшим,– сказал он , опустив глаза в землю.

Фома!, Фома!, ты не стал думать в момент когда нужно было это сделать и решил поразмыслить в момент когда , этого делать не следовало.

Ох уж, странный ты Фома, человек!

Ну подумай, подумай и не торопись очень, одну ошибку ты уже совершил, усомнившись во мне.

Какой же ты Фома нерешительный.

............................

Так, бредя по дороге, в голове Иуды всплывали картины воспоминаний, в которых ему хотелось хоть немного обелить себя и оправдать свое жестокое, коварное предательство.

Потом, поздно вечером, когда на улице смеркалось, Фома подошёл к Иуде, попросил прощения и поцеловав его, сказал ,-

Мы все, есть единое и неделимое целое!

Ты имеешь право брать, столько денег, сколько тебе нужно!

Иуда вытаращив на него свой чёрный глаз, спросил, – и для того, что бы повторить слова Учителя, тебе потребовался целый день?

Не бережешь ты время, мудрый Фома.

Вечером, сидя у костра, когда улеглись страсти минувшего дня, Фома, тихо спросил Иуду.

Ты правда посещаешь блудниц, Иуда?

Да, но очень редко.

А почему только блудниц?

Ну кто же захочет иметь дело, без денег, с таким как, я, не красивым, не молодым человеком?

Я же не могучий Пётр, не красивый Иоанн, не умный и гордый Иаков, что бы мной интересовались женщины, за просто так.

Так значит ты, ни раз брал деньги на это дело?

Не раз и что же?

Ведь я выполняю свою работу хорошо, покупаю продукты, одежду, благовония и масла, слежу за казанной, а значит имею право на оплату своего труда, пусть и малую?

Ты же сам сказал, , что я могу брать, столько , сколько мне нужно?

Или это не твои слова и мысли?

Мои, мои слова и мысли, но всё же, что то тут не так.

Ну вот , ты опять сомневаешься, милый Фома.

А Учителю ты веришь?

Он ведь сказал, что мы все, единое и не делимое целое!

Да, да, да, но всё же…

Так ты не веришь Учителю, может ты, не любишь Его?

Нет, нет, верю, верю и люблю!

В воздухе после этих слов Фомы , повисла томительная пауза.

А ты убивал кого ни будь, Иуда? Только скажи честно…– Фома перевёл разговор в другое русло, пристально глядя на играющее пламя костра.

Иуда затих как будто вспоминая, эпизоды своей не легкой жизни .

Убивал…

И запах яда цикуты, мне знаком.

Убивал, запах цикуты…– всё также не отводя глаз от костра, медленно проговорил Фома.

Да убивал, собаку убил в детстве, когда она прокусила мне руку.

Жертвенных животных резал.

Была у меня маленькая глиняная фляга с ядом цикуты, но не воспользовался я ей, не довелось, хотя, хотел, в одном деле.

Наш Учитель спас меня от душегубства, приняв в свой круг.

Грешен я, грешен, как все мы, нет в этом мире чистеньких, да беленьких, все мы в пятнышках.

А уж я, так самый большой грешник буду, и не будет мне прощения во веке веков!

Это уж точно Фома, я тебе говорю.

Фома оторвал взгляд от пламени, и посмотрел в не живой глаз Иуды, будто пытаясь в нём найти ответы на все свои вопросы.

Ну ты Иуда понятно не святой и все мы тоже не ангелы.

А Иисус, тоже в пятнах? Ты как думаешь?

Иуда хитро прищурившись, язвительно всмотрелся в лицо Фомы.

Это значит так ты веруешь Фома в Него?

Да ты что Иуда? Ты не правильно меня понял…

Может и все остальные ученики мучаемы таким вопросом?

А?

Сознайся?

Нет , нет, только Пётр , как то спросил меня , -верую ли я в Иисуса?

Так, так, и что ты ему ответил?

Верую, верую , как в Бога Всемогущего!

Понятно, понятно…

И я тебе скажу, Фома, что единственный на этой грешной земле человек, не имеющий ни пятнышка на своём белом одеянии, это Иисус Назарей, наш Учитель!

Правда, правда твоя, Иуда,– закивал головой вечно сомневающийся Фома.

Глава 15.

Несколько часов к ряду уже шёл Иуда, голова его от жары начала кружиться.

Надо спуститься к реке, напиться и освежиться.

Как раз в месте где оказался он, дорога сворачивала с крутого холма и катилась в низ к далёкой, мерцающей, живительной воде.

Вдруг до слуха Искариота долетел далёкий, еле слышный, рокочущий шум и грохот.

Иуда осмотрел небосклон, но не единого облачка не было в его голубой выси.

Что то, в шуме тронувшем его слух, было знакомое, не раз слышимое.

Смех, рокочущий и раскатистый смех Петра, словно шум падающих камней с горы, узнал Иуда, уже через пару сотен шагов.

Ну вот кажется я и настиг Учителя.

Он остановился, запрыгнул на придорожный валун и начал вглядываться в даль, прикрыв глаза , от солнечных лучей ладонью.

Ни одного знакомого силуэта не было видно в дали, только ухающий громоподобный голос стал более отчётливо долетать до слуха Иуды.

Спущусь к реке и пройду по берегу, видимо они расположились, где то в низине на отдых и развлекаются.

С этими мыслями Искариот поспешил, сойти с дороги и направился прямо по целине, к блистающей в дали реке.

Чем ближе он подходил к ней, спускаясь с холма, тем отчётливее слышались голоса, смех и возгласы.

Вот уже и слова стали разборчивы, отчётливо долетая до слуха Иуды.

Ну, давай Андрей, бросай! – грохотал Пётр.

Иуда разглядел как по видимой глади реки, побежали, один за другим круги от брошенного камня.

Он понял, что Иисус с учениками расположились на отдых, где то с его стороны, за деревьями и кустарниками обильно растущими по берегам Иордана в этом месте.

Искариот ускорил ход и радость от того, что он настиг Учителя, подкрепили его.

И только жажда, как напоминание о долгом пути, томила его тело в эти минуты.

Через пять минут он уже лежал животом на камне, возле струящейся воды, жадно поглощая живительную влагу.

Встав на ноги, он осмотрел поляну, на которой был разбит временный лагерь.

Под высоким тополем, в наскоро сооружённой палатке из накидок учеников , лёжа на шерстяной подстилке, отдыхал Иисус.

Некоторые ученики расположились поодаль, кто под кустом, кто под деревом, спрятавшись от всё обжигающего солнца.

Пётр, Андрей и Варфоломей, стояли возле самой воды в одних набедренных повязках, с силой бросая небольшие, гладкие окатыши , по водной глади реки.

Камешки весело прыгали по поверхности , оставляя за собой ряды растекающихся кругов.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть…– весело голосил Пётр.

Ну, ты молодец Варфоломей , шесть раз !

А вот теперь я, смотрите …– и он со всей своей силы запускал камень по водной глади.

…семь, восемь, девять,– кричал Андрей, весело топая голой ногой, по воде.

Братья, идите к нам, посоревнуемся в метании камешков, – крикнул, Варфоломей.

На призыв его, со своих мест поднялись ещё двое, Павел и Варнава.

Иуда снял свою накидку, перекинул её через плечо и отойдя от играющих в сторонку, вошёл в реку по грудь.

Как когда то, в далёком детстве, он начал выполаскивать из своей одежды, пыль, грязь, пот, окунаясь с головой в прохладу воды, а после , фыркал и отдувался.

Простирнув одежду, смыв с тела пыль дорожную, Иуда выбрался, освежённый и взбодрившийся, на разогретый каменистый берег речки.

Не вдалеке, под кустом ивы, сидел Фома, улыбаясь, он радовался глядя на игру братьев.

Иуда, как то по особенному относящийся к Фоме, часто общался с ним, обсуждая различные вопросы.

Он любил слегка подтрунить, над его тугодумством и нерешительностью.