– Т-ты, Б-Борис, отпустил бы их уже на волю, – первым нашёлся командир заикаясь. – Больно, небось, пацанам-то?
– Не, это ещё не больно – больно будет, когда я так сделаю, – и чёрт лёгким движением пальца изогнул их кисти как, что они взвыли по новой, словно африканские гиены в брачный период. Удовлетворённый своей работой Борька ещё раз взглянул на скрюченные у своих ног беспомощные тела и, пожав плечами, отпустил захват. Две руки с грохотом рухнули на пол как скошенные колосья спелой пшеницы.
– Ты как там, Мишаня – жив? – откуда-то снизу услышали мы измученный Володькин голос. – Видать всё ж таки нашла наша коса на камень.
– Верняк, Вольдемар, – таким же томным голосом отвечал ему Мишка. – Он тут видимо времени зря не терял, шаолинь проклятый. Ишь как он нас с тобой словно крендельки в узелок скрутил – наверняка понатаскал его тут кто-то. Эй ты – кровавый кулак! Колись, где нахватался своего мастерства?
– Да это всё детишки мои увлекаются, – скромно заулыбался им Борька, – они и научили. Мне, конечно же, до них ещё очень далеко, но основные понятия этого дела они в меня вложили.
– Как?! – невзирая на отступающую боль в руках подскочили с пола Мишка с Володей. – Но откуда они про это знают? Кто научил?
– Да как-то сами и научились, пожав плечами, смутился Борька. – У нас, если помните, первая брачная ночь в замке у Люцифера была….
– А это тут причём? – неожиданно перебил его Володька. – Неужто все-таки поведаешь нам детали своей интимной жизни?
Но хватило одного холодного Борькиного взгляда, чтобы Володька прикусил свой язык и, делая вид, что ничего не произошло, молча, продолжил слушать.
– Так вот, – вновь заговорил чёрт, поглядывая на Володю. – Когда я проснулся, то Чилинушка моя ещё крепко спала и, чтобы её не будить, я решил прогуляться по замку Люцифера, ведь когда ещё может представиться такая возможность? После долгого и познавательного осмотра его обители я как-то сам собой забрёл в его огромную библиотеку. Читать я тогда ещё не умел, так что особого восторга при виде такого количества изданий я не испытал, но мне в руки подвернулась одна забавная книжонка. Бегло её пролистнув, я заметил, что в ней помимо непонятных для меня слов имелись и различные зарисовки людей выполняющих какие-то боевые приёмы, вот они-то меня и заинтересовали. Я тогда подумал что Люциферу, с его-то силой, эти приёмчики как-то без надобности и оставил у себя эту занимательную брошюрку. По правде говоря, я потом совсем и забыл про неё, сами понимаете, не до того мне было: то на кузне с Бадалаем, то обходы с дружиной, да и жена молодая дома дожидается. А вот когда уже родились, Кося с Жерой, то эта книжица и попалась как-то на глаза моей дорогой Чилине, она-то у меня грамоте обучена была, вот она мне и пояснила что это очень старинные записи и называются они: «Приёмы самообороны». С того дня Чилина перечитывала эту книжку, словно сказки, нашим малым деткам перед сном, вот они всю эту теорию и вкусили так сказать с молоком матери, а когда уже чуть постарше стали да ходить научились, то у них дело и до практики дошло. Теперь-то уж они владеют этими приёмами рукопашного боя в полном совершенстве. Меня вот кое-чему научили, Чилину мамку свою натаскали, пытались за Бадалая взяться – так тому сподручнее своей кувалдой головы проламывать, чем руками да ногами пируэты вытанцовывать. Вот в принципе и вся подноготная моего мастерства. Теперь-то вам понятно?
– Понятно, – еле слышно пробурчал в ответ Володька, не прекращая теребить своё ушибленное запястье. – Понятно, что теперь нам с Мишкой будет вдвойне трудней до твоего плешивого хвоста подобраться. Но, как известно – Земля круглая, и мы обязательно когда-нибудь застанем тебя врасплох, и тогда уже жди беды.
– Но это если с ним рядом не окажется двух его бойцовых демонов, – тут же уточнил Мишка, косясь на черта. – А то мне как-то не улыбается от каких-то малолеток получить пяткой в нос или рог под ребро.
– Если будете себя хорошо вести, то ничего с вами и не произойдёт, – улыбаясь, вымолвил Борька, обращаясь к двум поверженным товарищам. – Мои детки очень мирные и послушные, а так как они ещё и хорошо воспитаны, то мой, Кося, узнав из моих рассказов о том, что Володька постоянно надомной издевался, пообещал, когда придёт время, долго его не мучить и почти сразу же бросить в кипящую смалу. А дочурка Жера поклялась, что не станет подливать под его котел больше двух кружек бензина в день и подсыпать больше одной тачки угля в час.
Я, уже было, всерьёз перепугался за дальнейшую загробную Володькину судьбу, но случайно заметил что Борька, незаметно для своих соседей, весело подмигивал нам с Андрюхой одним глазом. Его шутка удалась на славу, и теперь на Володю нельзя было смотреть без сожаления. Его большие стеклянные глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Красное разгорячённое лицо изменило свой первоначальный цвет на серовато-белый, нижняя челюсть медленно поползла вниз и, я готов был поклясться, что лично слышал, как у него на голове зашевелились волосы.
– Вот тебе и раз, – еле сдерживая смешок, заговорил Гена. – Я бы теперь на твоём месте, Володенька, вообще никогда не помирал. А то склеишь ласты, попадёшь сюда – а тут для тебя Борькины детишки уже приготовили «жаркий» приём. Тут уж действительно призадумаешься о Долине грешников – только там сможет спрятаться твоя заблудшая душа от этих маленьких садистов.
В ответ Володя неожиданно громко заскулил и, обхватив свою голову двумя руками, обмяк на заднем сидении, а мы, не имея больше ни сил, ни желания себя сдерживать, почти в один голос затрясли машину звонким смехом. Тут даже до Мишки дошло, что это была всего лишь шутка и он, не отставая от остальных, забился в весёлом припадке.
– Чего ржёте – лошади?! – непонимающе захлопал глазами Володя, всё ещё сжимая свою голову. – Весело вам, да? А ты, Мишаня – ещё друг называется! Как жаренным запахло так я, мол, не с ним, моя хата с краю, а лучший дружбан пускай один отдувается – так получается, да?
– Да пошутил он! Пошутил – понимаешь?! – вытирая слезы, всхлипывал Мишка. – Попугать он тебя решил, ну чтобы ты не приставал к нему больше, понятно?
– Попугать?! Ху-у-у! – облегчённо выдохнул Володька и откинулся на спинку сидения. – Тоже мне попугай выискался. Да я чуть в штаны не наложил от таких шуточек. Я уже и впрямь прикидывал, где бы мне какого Кощея найти, чтобы он меня за шею покусал, дабы я смог тоже стать бессмертным. Не, ребята, видать наш Борька действительно здорово повзрослел, раз даже меня вот так вот запросто вокруг пальца своими шуточками провёл.
– Так-то оно так, – чуть отдышавшись, заговорил с ним командир, – но ты теперь смотри, как бы эта шутка не стала явью. Вдруг Борька и впрямь расскажет своим деткам на ночь перед сном страшную сказку о том, как некий Володька ему хвосты накручивал по молодости лет, вот тогда-то действительно может быть не до смеха. А ты, Боренька, всё же не забывай, что ты боец нашего пожарного караула, и какими бы ты там приёмами не владел, будь добр выполнять все приказы и распоряжения своего непосредственного начальника, ну то есть меня, а иногда и моего заместителя – товарища Дмитрия.
– Да у меня как-то и в мыслях ничего подобного не было, – словно оправдываясь, пожимал плечами Борька. – Неужто я не понимаю что в нашем деле дисциплина превыше всего. Это было просто так – лёгкое показательное выступление, а в основном я всецело ваш с потрохами. Ну, а теперь, раз всё разрешилось, давайте уже поедем, а? Уж больно к своим хочется, а до имения Чивы уже и рукой подать – вон сквозь дымную завесу Красный холм виднеется.
* * *
Ещё издалека мы заметили, что в имении бабушки Чивы сегодня карнавала не будет. Какая-то зловещая тишина и полное спокойствие царили вокруг. Во дворе, по всей территории имения, не было видно ни одной живой души. Это обстоятельство очень взволновало Борьку, и он от перевозбуждения весь затрясся как осиновый лист. Поочерёдно хватая то Мишку, то Володьку за плечо он нервно поскуливал и клацал зубами. Было явно видно, что за его долгое отсутствие, в имении что-то произошло, но, не желая этого осознавать, Борька всё больше и больше вгонял себя в состояние нервного срыва. Как только наша машина медленно вползла во двор прямо по выбитым кем-то воротам и плавно остановилась, чёрт тут же, подмяв под себя Володьку, выскочил из салона и закричал вовсё горло:
– Чилина! Жера! Кося! – но только шёпот булькающей лавы да потрескивание раскаленных камней услыхал он в ответ.
Не дожидаясь особого приглашения, мы все как один высыпали из машины, и в этот самый момент дверь в доме резко распахнулась и от туда, с визгами и воем, выскочило два мурзатых чертёнка.
– Папа! Папочка! – наперебой кричали они, несясь сломя голову в Борькины объятья. – Папуля! Любименький! Вернулся!
Борька, на радостях, обнимал их вместе и поодиночке, со слезами на глазах наспех и без разбора зацеловывал их с ног до головы, подбрасывал вверх и кружил в танце, обтирал им слёзки и вновь целовал. Наблюдая за этой душещипательной картиной, мы и не заметили как в дверях прихрамывая, появилась и сама хозяйка имения бабушка Чива.
– Родненькие мои – приехали! – всплеснула она руками и тяжело вздохнув, облокотилась о шершавую стену. Тут же, я с Андрюхой, бросился к ней и, нежно взяв её под локотки, помогли примоститься на стоявшую рядом табуретку. – Хорошие мои, ребятушки дорогие, уж заждались мы вас здесь, – ласково трепала она нас по волосам, не скрывая слёз. – Беда у нас, дорогие мои – большая беда!
– Знаем, бабушка. Всё знаем, – выдохнул командир, угрюмо покачав головой. – Затем мы и приехали, чтоб хоть как-то вам помочь. Борька нам уже всё рассказал: и по гоблинов, будь они неладны, и про то, что Люцифер пропал.
– Ох, не всё вы знаете, ребятушки, – вновь прослезилась Чива, только на этот раз слёзы её были совсем не от радости. – Гоблины эти мерзкие, всех чертей к себе в полон увели, все пошли под цепи и стар и млад, хватали всех кого смогли найти. Мне вот с детьми чудом удалось от них под перевёрнутым котлом схорониться, а то бы и нас заграбастали. Когда они ушли, то я с ужасом поняла, что кроме нас в имении никого не осталось. Может где в других селениях тоже кто и уберёгся только мне про то неведомо. Уже с месяц как я никого окромя этих двух детишечек и не видывала.
Услыхав наш разговор, Борька неожиданно отстранил от себя своих детей и стремглав бросился в дом:
– Чи-ли-на! Чи-ли-нушка! – буквально через секунду откуда-то из глубины подвала донеслись Борькины вопли.
– Зря кричит, – глубоко вздохнув, прошептала Чива. – Ни Чилины, ни Бадалая там нет, впрочем, как и всех остальных. Когда гоблины нагрянули, то все ещё спали. Много их было – очень много. Завязался, конечно, лёгкий бой, но это было больше похоже на избиение младенца. Бадалай с Чилиной дольше всех держались, но и их, в конце концов, подмяли да заковали в цепи. Жера с Косей всё рвались им на выручку, только я их удержала, а не то и их бы увели вместе с остальными.
На пороге дома появился Борька, а у него в глазах стояли слёзы отчаяния. На шатающихся ногах он сделал пару шагов, затем медленно опустился на ближайший камень, опустил свою голову на колени и, обхватив её руками, громко разрыдался. Жера с Косей тут же бросились к нему и, не говоря ни слова, присели рядом, крепко обняв его за шею. Гена тоже было порывался подойти к Борьке и его успокоить, но потом передумал, так как прекрасно понимал, что в такие минуты Борис должен побыть один ну или как минимум в кругу своих родных.
– А для чего гоблины всех чертей к себе в плен забрали? – уточнил Мишка у Чивы, подойдя вместе с Володькой поближе к нам. – Хотели бы расправиться со всеми так не стали бы себя утруждать, а сразу раз и всё, ан нет, заковали в цепи, да ещё и увели куда-то.
– Вот уж и не знаю, ребятушки мои дорогие, – пролепетала Чива, украдкой утирая слезу. – Только гоблины всё вот про какой-то канал шипели. Мол, чем больше рабочей силы, тем быстрее черти этот канал им и выроют. А какой канал, где и для чего, я про то не ведаю.
– Ну, может быть вы, бабушка, тогда знаете, в какую сторону их всех увели? – как можно ласковей вопросил у неё Гена, тоже подойдя к нам.
– В сторону Чёрного Каньона, – неожиданно услыхали мы за спиной детский голос и оглянулись.
Борька по-прежнему рыдал на своём месте не переставая винить себя во всех прегрешениях, а перед нами, с довольно серьёзными лицами, скрестив на груди руки, стояли его любимые дети. Кося и Жера, были очень похожи друг на друга, ну прям как близнецы, только у Жэры, на её мелких рожках, красовались две кружевные верёвочки завязанные узелком в форме бантика.
– Они увели их в сторону Чёрного Каньона, – повторил, громко Кося, и сделал шаг вперёд. – И если вы нас возьмёте с собой, то мы сможем указать вам безопасную дорогу, мы с Жерой часто гуляли в той стороне, пока мамка не знала.
– Возьмите нас с собой, дядя Гена! – включилась в разговор Жера и, подойдя к Генке, взяла того за руку. – Ведь это вы и есть тот самый дядя Гена, про которого нам папа так много рассказывал? Вы его самый присамый лучший друг!
– А вы, наверное – дядя Дима? – подойдя к нам, поближе произнес, Кося, глядя мне прямо в глаза. – Вы очень отважный человек, нам так папа говорил. А вы – дядя Андрей, мы вас тоже узнали. Вы у них самый главный командир и вы очень добрый, папа ваши командирские часы бережёт как зеницу ока.
– Ну, а вы тогда и есть те самые две сорвиголовы, которыми так восхищался наш отец? – улыбаясь, уточнила Жера, повернувшись к Мишке с Володей. – Папа очень часто вспоминал как вы, дядя Миша, и вы, дядя Володя, в рукопашном бою спина к спине, беспощадно громили этих уродских гоблинов. Именно благодаря вам мы с Косей, и решили тоже стать великими воинами и защищать униженных и оскорбленных.
– Ну, а больше ваш папка вам ничего про меня не говорил? – переливаясь в лице всеми цветами радуги, уточнил у детей Володя. – Ну, там про свой хвост, например?
– Не-а! – тут же возразила ему Жера и улыбнулась. – Про хвост папа нам ничего не говорил.
Володя после её слов облегчённо вздохнул и радостно взглянул на Мишку, но тут же, уже следующая фраза, произнесённая Косей, заставила его вновь напрячься до предела:
– Папа нам ничего про свой хвост не говорил – нам всё мама рассказала, но мы с Жерой всё понимаем и не держим на вас за это зла. Мама говорила, что иначе было нельзя, мол, папа у нас был тогда совсем слабохарактерный, а вы, как его боевой товарищ и верный друг, ставили его таким способом на путь истинный – за что вам отдельное спасибо!
Володю опять бросило в краску, а мы, слушая этих детей, в очередной раз поражались широтой души нашего рогатого подопечного. Оказывается, Борька не только рассказывал про наши подвиги своей детворе, но ещё и показал нас всех с наилучшей стороны, чем восхищался сам и научил восхищаться других. Пускай из него получился никудышный кузней, но зато отец из него вышел отменный.
– Ну, так как, возьмёте нас с собой, дядя Андрей? – почти в один голос вопросили у него дети. – Мы, ежели что, то сумеем за себя постоять, можете даже не сомневаться.
Ни говоря, ни слова, Андрюха вначале посмотрел на меня, потом на Чиву, затем вздохнув, огляделся вокруг и, заприметив невдалеке обломок какой-то палки, подошёл к нему и, взяв в руку, высоко поднял его над головой.
– А ну, покажите, чего умеете, – с улыбкой произнёс командир, обратившись к детям. – Кто выбьет эту палку у меня из рук, тот и поедет с нами.
Андрей специально пообещал это чертятам, дабы не отказывать их просьбе сразу и, будучи уверенным, что у них всё равно ничего не получится, он даже немного опустил руку с деревяшкой пониже. То, что произошло потом, заставило всех нас широко раскрыть свои пересохшие рты. Кося, ни говоря ни слова, подмигнул одним глазом Жере и молнией бросился к командиру. В один момент, оказавшись у его ног, он перевернулся кувырком через голову и, уже поднимаясь с земли, словил ногу своей сестры, так как Жера не отставала от своего брата ни на шаг и одновременно с его кульбитом сделала сальто в воздухе, после чего приземлилась одной ногой на Косину ладонь. Далее Жера была подброшена им вверх с такой силой, что она не то, что достала, она просто перелетела эту палку почти на метр и, уже опускаясь вниз, в полном развороте своего тела, резким ударом ноги выбила деревяшку у командира из рук. После этого Кося, нежно словил свою сестру за талию и, как ни в чём не бывало, поставил её рядом с собой.
– Конечно, палку выбила она, – чертёныш кивнул в сторону сестры, – но мы всегда работаем в паре – так что двоих и возьмете!
Ничего не соображающий Андрюха так и остался стоять с высоко поднятой рукой, только вот левый глаз у него начал нервно подёргиваться, а губы как-то странно зашевелились сами собой. В таком же лёгком трансе пребывали и мы все, только лишь бабушка Чива совершенно не удивилась сему цирковому номеру. Видать, не впервой было старушке наблюдать за подобными выходками своих воспитанников. Она спокойно сидела на своём табурете и лениво позевывая, смотрела на нас так и стоящих с открытыми ртами.
– Ничего себе – детишки! – наконец выдавил из себя Мишка, глотая слюну. – Ты представляешь, Вольдемар, что бы с тобой было, будь они чуть по-другому воспитаны? Вот подпрыгнула бы она вот так перед тобой, перемкнула один раз с ноги по кумполу и покатилась бы твоя головушка как кочан капусты по смоляным лужам.
– Да-а, впечатляющее зрелище, – протянул Володька, не обращая никакого внимания на обидные высказывания своего друга. – Я думаю, командир, что мы не пожалеем коль их двоих с собой возьмём, ну если конечно их папаша не будет против.
– Я буду только рад, если они поедут вместе со мной, – неожиданно раздался Борькин голос рядом с нами. Он, оказывается, уже давно пришёл в себя и теперь, подойдя к детям, встал на колени и крепко их обнял. – Я очень горжусь вами, дети мои, и хотя я прекрасно понимаю, что эта поездка не сулит нам ничего хорошего, но только мы все вместе сможем спасти нашу маму, дедушку Бадалая и остальных чертей. Хоть вам ещё и очень мало лет, но вы уже давно можете дать фору любому взрослому черту, и я уже не говорю о гоблинах. Ваша мать хорошо вас воспитала и если нам суждено будет отдать свою жизнь за её спасение – мы сделаем это с честью!
Никогда ещё я не видел Борьку таким серьёзным, и мне даже показалось, что он немного постарел, произнося эти слова. Борька действительно понимал, во что он втягивает своих детей, но он так же был прав и в том, что каждый из них стоил десятерых чертей, и так как надеяться нам всё равно было не на кого, то Борька был вынужден пойти на этот шаг, рискуя собственными детьми. Наблюдая за этой трогательной сценой, бабушка Чива тихонько всхлипывая, утирала слёзы со своих лохматых щёк, а мы, стоя полукругом недалеко от Борьки, наливались злобой к недомеркам гоблинам.
– Решено! Поедете с нами, – наконец вымолвил командир, обращаясь к детям, – но чтобы никакой мне самодеятельности. Отныне вы, как и ваш отец, будете строго выполнять все мои приказы и распоряжения! Хоть вы и мастера этого дела, но без моего ведома, в драку не влезать и всегда в бою держаться за нашими спинами. Вопросы есть?!
– Есть парочка, – ухмыляясь, произнес Кося, ехидно поглядывая на Андрюху. – Может уже хватит разводить демагогию и сопли на кулак наматывать, не пора ли нам выдвигаться да заняться настоящим делом? Обещаю, что у вас с нами хлопот не будет, порядок есть порядок, но я думаю, что и за вашими могучими спинами нам с Жерой всегда найдётся достойная работа.
И в очередной раз наши челюсти медленно поползли вниз. Наверняка старый кузнец Бадалай тоже приложил руку к воспитанию своих внуков, уж очень отчётливо чувствовалась в этом молодом чертёнке стальная хватка его деда. Как бы там ни было, но подсчитав все «за» и «против», мы решили немедля выдвигаться в дорогу. Бабушка Чива сообщила нам, что гоблины, скорее всего, действительно могли увести всех чертей к Чёрному Каньону. Будучи ещё совсем маленькой чертовочкой она слушала занимательные истории от своей бабки о том, что именно где-то в тех краях и обитают эти недомерки гоблины. Вероятнее всего, если пройти этот Чёрный Каньон до конца, то там в его глубине и будет располагаться вход в их логово. Так как эти бесхвостые уроды живут глубоко под землёй, а точнее сказать почти в самом её центре, то уж наверняка где-то должна быть и пещера, через которую они выползают на землю Люцифера и совершают свои дерзкие набеги на мирных чертей. Поблагодарив старушку за предоставленную информацию мы, было, попытались оставить ей некую часть наших съестных запасов, но Чива только замахала на нас руками, сообщив, что в её нетронутых продовольственных подвалах столько всякой снеди, что если понадобиться, то она сможет накормить чертей со всего ада. В подтверждении её слов, Кося с Жерой, быстро сбегали в дом и, немного погодя, появились в дверях, неся за плечами увесистые котомки доверху набитые продуктами.
– Надо же нам будет чем-то мамку с дедушкой Бадалаем накормить, после того как их спасём, – проходя мимо нас, заявила Жера.
– Да и остальные черти тоже наверняка голодные, – поддержал сестру Кося, семеня за ней следом.
– Вот это забота, – весело хихикнул Володька, помогая детям грузить провизию в машину, – но этого всё равно на всех не хватит. Вы вон у папки своего спросите, сколько угощения у них с вашей мамкой на свадьбе было и то некоторые голодными остались.
– А это надо было этим «некоторым» поменьше Димкину «Люциферовку» трескать, а побольше в свою тарелку глядеть! – припоминая Борькину свадьбу, подколол друга Мишка. – А то он сначала сэма нажрался, а потом уже пустые тарелки облизывал.
– Да ты, Мишаня, лучше вспомни, как он на утро пустой котел из-под этого самого сэма языком вылизывал, – вспоминая ту забавную историю, рассмеялся я. – В этом котле весь вечер кого-то из чертей волтузили, а поутру Володька решил всю эту чёртову шерсть своим языком и собрать – вот умора-то была!
– Да будет вам уже, – тяжело вздохнув, вновь раскраснелся Володька. – Зато, если мы спасём Люцифера, то он нам за это ещё одну пирушку закатит – не хуже свадебной. Ведь как я понимаю, гоблины его тоже где-то у себя в своём логове держат.
– Вот это нам и предстоит выяснить, – включился в разговор командир, – но для начала мы должны подобраться как можно ближе к этому Чёрному каньону. Так что заводи, Геннадий, машину, а вы, дорогие пожарнички, прощайтесь с уважаемой Чивой и в путь-дорогу – нас ждут великие дела!
Наскоро попрощавшись со старой чертовкой, мы быстро запрыгнули в машину и, уже буквально через минуту покинув её имение, Генка помчал нас в сторону Чёрного Каньона.
На этот раз ехать было намного повеселей. Мишка с Володей решили во что бы то ни стало обучиться паре-тройке каким-нибудь незамысловатым приёмчикам, и поэтому ни на минуту не оставляли в покое Борькиных детей. Чертенята, свою очередь, как можно подробнее показывали друзьям-товарищам, что нужно делать, но наши пожарнички, совершенно ничего в этом не понимая, только выкручивали сами себе руки, завязывая их чуть ли не в морской узел.
– Нет ну это мне понятно, – пыхтел над очередным приёмом Володька, взяв Мишкину руку за запястье, – хватаю здесь, потом нажимаю сюда, после вытягиваю вот так, и …. и теперь мне самому очень больно!
– Да нет же, дядя Володя, вы всё не так делаете, – объясняла ему Жера, беря его руку. – Прежде чем нажимать здесь, необходимо быстро выкрутить сюда, а вот теперь ….
– А вот теперь мне опять очень больно! – уже лёжа на полу, закряхтел Володька. – Ты бы лучше мне этот приёмчик на Мишке показала, я бы тогда наверняка уяснил бы всё гораздо быстрее.
– А чего это сразу на Мишке?! – тут же встрепенулся его дружбан, пряча за спину свои руки. – Мишке-то, в отличие от некоторых тугодумов, всё и так хорошо понятно – вот смотри. Беру здесь, быстро выкручиваю вот сюда, и …. А-АЙ! Видимо, Вован, мы всё-таки чего-то не того с тобой делаем – я себе чуть все пальцы не переломал.
– Вы бы, пацаны, отдохнули немного, – ехидно хихикнул Генка, не отрывая взгляда от дороги, – а то и чертенят уже совсем измучили, да и вас самих скоро гипсовать придётся.
– А ты в наши дела не влезай! – с деловитым видом перегнулся к нам через сидение Мишка. – Едь куда едешь и не вякай, а то вот сейчас схвачу за руку, потяну вот сюда, и …. А-А-АЙ!!!
Неожиданно Генка перехватил его захват и, проведя болевой приём, без особых усилий перетащил Мишку через наше сидение, да так, что его голова оказалась где-то у нас на полу, а ноги, как два столба упёрлись прямо в потолок машины. Всё так же, не отрывая взгляд от дороги, Гена освободил от своего захвата Мишкину руку и, как ни в чём не бывало, начал что-то насвистывать себе под нос.
– Чего-то я не понял – вы здесь что, все владеете приёмами рукопашного боя что ли? – откуда-то снизу услыхали мы сдавленный Мишкин голос. – Может у тебя, Димон, тоже какой-нибудь чёрный пояс по каратэ имеется, а ты, Андрюха, так и вовсе мастер спорта по всем видам спорта?
– Да мы и сами в шоке! – почти в один голос произнесли мы с командиром, удивлённо глядя на нашего водителя. – Ты когда это, Генка, научился так руки крутить? Раньше мы за тобой такого не замечали.
– Я просто внимательно слушал, что Жера с Косей говорили, обучая этих двух примороженных, – спокойно произнёс Гена, помогая Мишке перебраться на своё место. – Детишки всё так толково объясняли, что мне и смотреть ненадобно было, всё и так стало сразу понятно, вот и весь секрет.
– Да-а, они у меня такие, – с гордостью выдохнул Борька, поглаживая своих детей по голове. – Вы, пацаны, особо не огорчайтесь, они обязательно вас когда-нибудь научат, конечно, если вы раньше сами себе руки не переломаете.
По машине прошёл лёгкий смешок, а обиженные товарищи надув губы, синхронно сложили руки на груди и молча, уставились каждый в своё боковое окно.
– Смейтесь, смейтесь, – наконец не выдержав, заговорил Володька. – Да мы с Мишаней, ежели хотите знать, и без всех этих чудотворных приёмчиков хорошо обойдёмся. Ха! Велико ли диво руки крутить, мы уж лучше с ним как-нибудь по старинке – с разворота да в пятак.
– А сумеете ли? – с издёвкой в голосе произнесла Жера, пихая Косю локтем в бок. – Мы вот тут с братишкой уже начали сомневаться в ваших бойцовских способностях – уж не враки ли всё это? Может быть, наш папка нам про всё наврал, дабы вас выгородить, мы-то в деле вас никогда на видывали.
– А вот сейчас и увидишь! – сквозь зубы со злобой произнёс Мишка, глядя в своё окно. – А ну-ка, Гена, притормози на минуточку, мы с Володькой покажем этим малолеткам своё умение.
– Ты чего это, Мишаня, белены объелся что ли? – повернувшись, уставился я на него. – Ты что с детьми драться собрался – не стыдно?
– Да причём тут дети, – ухмыльнулся он мне в ответ и кивнул в сторону окна. – Ты вон лучше туда посмотри.
Оторвав от Мишки взгляд, я взглянул в его окно и увидел, как с ближайшего холма в нашу сторону мчался отряд обозлённых гоблинов. Прежде чем Генка остановил машину, я успел насчитать около пятнадцати особей слюнявых уродов. До нас оставалось где-то метров пятьдесят, когда наше земное пожарное отделение высыпало наружу, Борьке с детьми командир строго-настрого приказал оставаться в машине и до поры до времени не выдавать своего присутствия. Подбежав к нам почти вплотную, гоблины резко остановились и, шипя да порыкивая, начали обходить нас со всех сторон.
– Это они, – перешёптываясь между собой, зашипели гоблины. – Это те самые – мы узнали их! Это из-за них у нас тогда ничего не получилось. Долго же мы ждали, чтоб поквитаться с ними.
Кольцо медленно сжималось вокруг нас. Гоблины, словно гориллы в зоопарке, опираясь на все свои конечности, нервно прогуливались то в одну, то в другую сторону и громко клацали своими кривыми зубами. Не трудно было догадаться, что у них было огромное желание, сею же секунду вцепиться нам в глотки и, разорвав нашу бренную плоть на мелкие кусочки, разбросать их по всей территории ада.
– Это они, это те самые. Мы помним, мы не забыли, – вновь наперебой зашипели гоблины, пуская слюну.
– Шли бы вы, ребята, своей дорогой, – не особо надеясь на успех, попытался договориться с ними командир, – а то ведь на этот раз так вам макитры поотбиваем, что напрочь всё забудете – и что было тогда, и что будет сейчас. Ведь пожарный он как ребёнок – он же что-нибудь и поломать может!
– СМЕРТЬ! Смерть всем земным людям! Смерть! – вместо ответа услыхали мы зловонное шипение вокруг.
– Я так понимаю, Мишаня, что мы с ними не договорились, – сощурив глаза, проговорил Володя, пожимая плечами. – Ну, это я на тот случай уточнил, чтобы они потом не говорили, что мы их не предупреждали. Ну, а раз так – тогда….
– Тогда поехали! – глубоко вздохнув, договорил за друга Мишка и, резко подпрыгнув к ближайшему гоблину, сильнейшим ударом снёс того с ног. Ещё не успело, его бесчувственное тело, опустится на землю, как второй гоблин, уже после Володькиного удара, отлетел в противоположенную сторону.
– Минус два! – весело вскрикнул Гена и ударом ноги прямо в пах уложил на землю подскочившего к нему рычащего урода.
– Посчитай ещё и наших двух! – на выдохе выпалил я, перебрасывая через плечо очередного гоблина. – Хотя считай уже сразу четверых, мы с Андрюхой ещё парочку пригвоздили.
– Мишаня! Мишаня! У меня приём получился, – в пылу борьбы услыхали мы все Володькин голос. – Я его за руку схватил, потом на себя, потом вниз … а-ай! Вот сволочь! Мишаня, он меня в ухо треснул! Нет, нет, не тот, ага вот этот – уф-ф, зачем же ты его так, хотя ладно. Гена, посчитай ещё одного.
– Че-ты-рнадцать, – внатяжку прохрипел Генка, до хруста в костях заламывая очередного урода.
– Пятнадцать! – подытожил командир и со всего маху опустил свой кулак между глаз последнего гоблина. Тот немного постоял, затем скосил глаза к переносице и плашмёй бухнулся на землю, широко раскинув в стороны свои длинные руки.
– Фу-у, я даже немного употел, – вытирая пот со лба, выдохнул Мишка и присел прямо на бесчувственное тело одного из гоблинов. – Я же вам говорил, что мы и без всяких приёмчиков с этими уродами сможем справиться.
– Во-первых, это я говорил, – перебил его Володька, держась одной рукой за ушибленное место, – а во-вторых, Мишаня прав. Из-за этих неумелых приёмов я только зря в ухо отхватил. Теперь-то я понимаю Бадалая, который напрочь отказался обучаться у своих внуков их рукопашному бою. Ему, как и нам с Мишкой, сподручнее воевать своими, проверенными, методами – кузнецу удобнее кувалдой махать, а нам кулаками, вот и весь сказ.