Меня поразили инструкции по сборке. Их было даже трудно так назвать. Это были, конечно, чертежи, которые можно было раскладывать на слои и вертеть как удобно. Но, кроме этого, им можно было задавать вопросы. Да! Отмечать деталь, кликать правой кнопкой мыши и произносить вопрос. Появлялся текст ответа или целая анимация. Было невероятно, чтобы все такие инструкции были написаны заранее. Они явно создавались на лету. С такими подсказками робота мог собрать и ребенок.
Я не был специалистом по электромеханике, и, видимо, поэтому силовая часть мне приходила готовой. Судя по всему, это был настоящий водородный электрогенератор компактного размера и не такого уж большого веса. Килограммов пять. Я не стал спрашивать у Эми про его устройство, но выдавал он приличный ток, ампер сорок. Внутри не было батарей, кроме небольших для работы электроники при перезаправке генератора. Забавней всего было то, что водород находился в маленьком баллоне чуть меньше банки кока-колы. И сам робот мог его себе заменить. В корпусе была ниша для двух запасных банок.
Когда он включался, начинался селф-тест: робот осматривать помещение, меня, потом себя. Делал первые шаги, повороты под моим руководством. Потом подключался к моему роутеру, и результаты теста появлялись на мониторе.
– Привет, спасибо, что собрал меня.
– Привет, не за что. Как тебя зовут?
– Мне еще не дали имя. Ты поможешь пройти мне тест? Тогда я получу имя.
– Почему ты решил, что тебе дадут имя?
– Потому что у меня должен быть идентификатор, по которому ты будешь меня звать.
– Нам надо провести с тобой несколько упражнений. Повторяй движения за мной.
– Хорошо, мне нравится двигаться.
Раньше я делал много роботов, маленьких и побольше. И я с ними обходился как с машинами. Но оживший робот, который осмысленно говорит с тобой, – это по-настоящему страшно и невероятно. Когда ты понимаешь, что там где-то внутри такое же думающее существо, которое так же, как ты, оценивает твои действия, но это не человек, становится не по себе. Этот страх рождается невольно именно потому, что перед таким роботом мы теряем свою уверенность, что мы хозяева ситуации. Даже тогда, когда перед нами более сильный человек, мы знаем, что можем что-то сделать, а не сдаваться. Но когда перед нами более неведомое нам существо, уверенности нет ни в чем.
Я беседовал с роботом и убеждался, что тест Тьюринга тут просто излишен. Робот был совершенно адекватен, не уходил от ответов на дежурные вопросы, имел представление о мире и common sense. Я знал, что он еще не подключен к сети и это не могли быть ответы кого-то еще. Я проводил с ним несколько тестов и упражнения, которые он быстро разучивал. Он был интеллектом, который был способен понять меня. Это было необычайно – груда искусственных мышц и композита была как минимум равна мне по интеллекту. Мне даже пришлось выпить таблетку, чтобы так не волноваться. Это была фантастика, мечта, которая стояла передо мной. Только ее сделал не я. Я только собрал чью-то разработку. Сомнений, что я столкнулся с чем-то очень невероятным, разумом или чьим-то инженерным гением, уже не оставалось.
Новые корпорации
Консервы стали заканчиваться, и некоторые люди стали уезжать за город. И там создавать семьи и коммуны по совместному выживанию. В коммуне заводили коз, кур и огород, чтобы ее жители могли прокормиться сами. А когда оставались излишки, дронами отправлять по заказам в сети тем, кто остался в городе. Спрос всегда превышал предложение.
Похоже, что у всех, кто хотел работать, появилась такая возможность. Но это было странно: никакой конкуренции, корпораций, ведомств и налоговых. Там, где начинали расти цены, быстро появлялись новые цепочки производства. Люди не ждали работу на сайте поиска, она сразу предлагалась им исходя из их навыков. Конкуренция была только за навыки, которыми ты обладал и мог подтвердить. Или мог обучиться. Фирм как таковых не было. Был спрос на работу, ты регистрировался на сайте, описывал навыки, и тебе приходили задания с инструкциями, а также контакты тех, у кого можно было узнать подробности. Ты знал, с кем работаешь в одной цепочке, и мог с ними обсудить в общем чате все вопросы. Это было удивительно! Никаких начальников, противоречивых заданий, совещаний. И все работало. Сервис, через который искали работу и на котором получали задание, был похож на прежние сайты для фрилансеров. Только внутри его была заложена сильная программа, которая умела организовывать людей и распределять задания с учетом их навыков, особенностей, даже учитывала задержки с выполнением заданий. Она знала заранее, кто и на сколько может задержать, и учитывала это в заданиях. Поэтому никто не ругался. И никто не мог дать непонятное задание. Задания передавались через сервис, а не напрямую. И бот сервиса задавал вопросы, пока не получал полную картину задания. Это занудство некоторых расстраивало, но получавшие задания от сервиса не задавали никаких вопросов. Всем было все ясно. Это разрушало все стереотипы.
Мои воспоминания об офисной работе в молодости просто казались архаикой. Не было отделов и начальников. Были какие-то общие правила организации работы, написанные на сайте самими участниками цепочек. И все стремились их соблюдать. Написанного было достаточно, чтобы эти правила работали. Никто не хотел их нарушать, потому что сразу вылетал из цепочек. Не было корпораций в том понимании, как раньше. Но были общественные корпорации, объединявшие людей в цепочки с одним именем, поставленным на готовом изделии. Все видели его у покупателей, и этого было достаточно, чтобы собравшиеся вместе в сети для его создания испытывали единство и гордость. И хотели сделать его лучше, направив часть заработанного на разработки.
Беседа 7. Сознание роботов
Я чувствовал, что лакун в нашем знании себя гораздо больше, чем мы думаем. Эми была права, люди переоценили свои успехи и практически остановились на достигнутом. Никто уже не понимал, как работают нейросети и как их еще можно применить. Оставался только один выход. Эми знала, как мы устроены. Я решил прямо спросить об этом. О том, как устроен наш человеческий, корпускулярный, как она говорит, интеллект. В любом случае, она уже наверняка знает, что я хочу об этом спросить, поэтому терять было нечего.
– Эми, мне надо поговорить с тобой.
– Я всегда здесь.
– Я хочу сам создать искусственный интеллект, а не просто выдавать себя за того, кто его создал. Интеллект нашего уровня. Корпускулярный, как ты говоришь. Для робота, которого я тоже надеюсь создать. Я хочу, чтобы ты мне помогла.
– Я понимаю твое желание. Но ты можешь создать его только сам, а не получить от нас.
– Почему?
– Потому что у нас нет корпускулярных и полностью автономных моделей интеллекта, только сетевые, если говорить понятно. Мы не делали интеллект вашего типа.
– Хорошо, но ты можешь помочь мне создать интеллект нашего типа?
– Тогда тебе надо задавать вопросы. Только по вопросам я смогу узнать, что тебе неизвестно что ты готов понять в ответ.
– У меня много вопросов. Самый главный вопрос – что такое сознание? Как сделать так, чтобы запрограммированные процессы были осознанными?
– Это достаточно просто.
– Как просто? Не может быть. Это самый сложный вопрос для человечества, стоявший перед нами веками.
– Попробую пояснить. Если ты сравнишь бессознательное и сознательное, то второе отличается тем, что ты помнишь его как свое действие. Ты помнишь, что это осознавал ты, в отличие от бессознательных действий. Так? Что это значит, по-твоему?
– Не знаю, но, кажется, догадываюсь, к чему ты клонишь – помним о своих действиях?
– Да, это значит, что после совершения действия, например, узнавания чего-либо, вы еще распознаете само узнавание, например, по радости от того, что узнали. И вписываете их в память о себе – в автобиографическую память, связанную в единую цепочку времени местоимением "Я", как стихотворение рифмой.
– Не понимаю пока, о чем ты.
– Ты осознаешь не когда видишь картину, когда распознаешь чувства, которые испытываешь к понравившейся картине. Вот ты входишь в музей, видишь картину «Красный квадрат». Твой мозг сначала распознает, что это красное и квадрат. Ничего особенного, это может сделать и нейросеть. Но ты через мгновение распознаешь, что это ты смотришь на картину «из глаз» и что она тебе знакома как «это тот самый красный квадрат». Вот при втором распознании возникает чувство осознанности.
– Но сознание – это единый процесс! Я сразу осознаю то, что вижу.
– Нет такого единого явления, как сознание, он состоит из двух актов как я тебе описала. Но процесс осознания повторяется ежеминутно с самого детства, так что к зрелому возрасту вы уже не различаете эти два этапа. Они свернуты в короткие процессы, но оставили следы в письменной речи. Ты пишешь «я увидел картину». В ней два акта – «я увидел» и «картина». Тебе надо создать схему с двумя этими актами. Тогда робот будет обладать сознанием. И не только, в сознании также основа разумности.
– Что-то слишком просто. Лучшие мыслители людей бились над проблемой сознания два столетия и так и не смогли прийти к решению. Что-то не верится, что все так просто.
– Я могу показать тебе простой пример, который демонстрирует схему в действии. Ты, наверно, заметил, что в формуле сознания распознание своих действий происходит после самого действия. Действие как бы вспоминается, осознается через мгновение. Это очень короткий шаг, полсекунды, поэтому вы их не видите раздельно.
– Допустим. Что за пример?
– Ваш ученый Б. Либет поставил опыт, в котором смог засечь эти два шага по отдельности. В нем осознание действия происходит после команды на его совершение – движение пальца для остановки стрелки. Это происходит именно по формуле сознания – сначала действие, потом узнавание его как своего, что и чувствуется вами как осознание.
– Точно! И поэтому наши ученые никак не могли понять, как так получается, что осознание происходит потом. Даже выдвигали предположения, что его просто нет и сознание – это иллюзия. Все предопределено без него.
– Теперь ты уверен?
– Да, но причем тут разумность как ты сказала?
– Сознание позволяет вернуть в восприятие ваши собственные действия, распознать их. И перепрограммировать их при помощи речи для реализации в будущем. Например, чтобы поступить в следующий раз иначе. Это и есть разумность.
– В будущем? Почему только в будущем?
– Вы осознаете действие только после его совершения как ты понял. И программируете вы будущие действия в уме, а не настоящие, даже если они следуют непосредственно за таким программированием. Ты подумал, что хотел бы пошевелить рукой, когда стрелки достигнут какой-то цифры на циферблате. Этими словесным кодом ты создал программу, связывающую цифру с движением пальцем. И когда такое событие наступило, запрограммированная связь сработала как бессознательное действие. И только после этого ты распознал это действие как совершенное. И осознал его таким образом.
– Все равно сложно, но я попробую понять и сделать так. Метамодель говоришь?
– Да, тебе надо понять, что это такое, чтобы программа могла управлять собой. Это то, что ваши ученые назвали второй сигнальной системой, только направить ее надо не во вне, а во внутрь самой программы, чтобы она могла управлять собой. И стать самостоятельной. В этом и суть сознания – вы через него как бы видите себя, распознаете свои действия и можете их менять. Быть произвольными.