Пятый всадник

Время было к ужину. На столе появилась снедь и бутылка коньяка. Аромат жареного мяса чуть не вызвал помутнение мозга. Приходилось делать над собой усилие, чтобы не выходить в поглощении пищи за рамки приличия. Закончили беседу уже за полночь. Постелили мне в маленькой комнате – моей, той, в которой я провел свои детство и юность. Только прислонив голову к подушке, понял, насколько устал. Попытался подумать над планом действий, над заявлением в прокуратуру, но мысли убегали от меня, словно мальки в пруду, не давая ухватить. Последней, перед тем, как провалиться в черный бездонный тоннель, была мысль о том, что эта Нина – довольно неплохая тетка, но тут же перед глазами возникло мамино лицо, заставив ужаснуться такому кощунству.

Пробуждение было таким резким и неожиданным, что первые несколько секунд мне пришлось вспоминать – где вообще нахожусь. Сначала не понял, что меня могло разбудить, но затем услышал шорох и скрип входной двери. Кто-то потихоньку вышел из квартиры. Будучи в напряжении после всего случившегося, каждое явление я уже воспринимал с подозрением. Потихоньку, стараясь не производить даже мельчайшего шороха, встал с постели и вышел в прихожую. Во мраке ярко светилась тонкая щель входной двери. Интересно – кто это мог среди ночи выйти из квартиры, а самое главное – зачем. Я приблизился к двери, и мне показалось, что слышу доносящийся снаружи разговор. Припал ухом к щели, затаив дыхание. Так и есть. Снаружи отчетливо доносился голос Нины. Но вот слова ее заставили волосы подняться дыбом.

– Разыскивается по подозрению в двух убийствах, – доносилось из-за двери, – да, он сейчас здесь, – и она начала называть адрес.

Я на цыпочках вернулся обратно в спальню. Какой кошмар! Просто чудо, что так вовремя проснулся. Сколько же у меня времени? Минут десять? Что-то мне подсказывало, что и на пять минут лучше не рассчитывать. В историях про армию говорят, что солдат должен уметь одеться за сорок пять секунд. Думаю, сейчас перекрыл этот норматив раза в два. Вышел в прихожую, столкнувшись в дверях с этой змеей в обличье ангела.

– Олеженька! Ты куда это собрался, дорогой?

Вот это да! Только сейчас, фактически, обрекла меня на пытки, а, может, даже мучительную смерть, и – «Олеженька». Собрал все самообладание, только бы не дать ей понять, что все знаю.

– Да, вспомнил сейчас: кое-что из машины надо забрать, – постарался сказать как можно непринужденнее, быстро надевая при этом ботинки.

– Да куда же ты, на ночь глядя-то? Завтра заберешь, а лучше папе скажешь – он съездит, возьмет. А то еще вдруг там засада.

С этими словами она схватила с вешалки мою куртку, явно намереваясь не отдавать мне ее. Ну, надо же – какая забота! Меня, несмотря на осознание всей серьезности момента, чуть смех не начал разбирать. Все еще пытаясь сохранить лицо, аккуратно взял обеими руками куртку и потянул на себя. Хватка моей противницы не ослабевала, даже наоборот – она сжала пальцы так, что побелели костяшки. На шум из большой комнаты показался отец. Не вмешиваясь пока в ситуацию, просто стоял в дверях и наблюдал за нашей борьбой. Если он придет к ней на помощь, придется убегать без куртки, чего я допустить никак не мог. Там находились чрезвычайно полезные в моем нынешнем положении ножик и фонарик. Да и права с документами на машину терять совсем не улыбалось. Наконец, заметив движение отца в нашу сторону, понял, что терять больше нечего, и что есть силы рванул куртку на себя. Честно признаться, на такой эффект я никак не рассчитывал. Крепкая ткань выдержала мой рывок. Пальцы моей противницы тоже. Нина, не устояв на ногах, упала на пол. Даже лежа она не отпускала свою добычу, так что мне пришлось выволочь ее на лестницу. Только там она, наконец, разжала руки. Перелетая вниз по лестнице через десяток ступеней, пока не выскочил из подъезда, продолжал слышать за спиной ее истошные вопли.

Не разбирая дороги, бросился прочь от дома, как если бы встретил там скопище вурдалаков или зомби с окровавленными клыками. Забегая за угол соседнего дома, боковым зрением отметил свет фар притормозившей у подъезда машины. Кажется, это по мою душу. Осознание данного факта заставило прибавить прыти. Что-то в последнее время я слишком много стал бегать. Еще с месяц такой жизни, и вполне можно будет выступать на олимпийских играх.

Пробежав с километр и оказавшись в двух кварталах от дома, перешел на шаг. Немного в стороне заметил детскую площадку с малюсеньким, почти игрушечным деревянным домиком. Замечательное место для того, чтобы посидеть и отдышаться. Будем надеяться, что ради моей поимки не будут устраивать оцепление всего района и поиски с собаками, как в фильмах про фашистов и партизан. Свернул туда и забрался вовнутрь. Половина досок из этой детской избушки была выломана, в щели задувал пронизывающий октябрьский ветер, но всё лучше, чем под открытым небом.

Который же сейчас час, интересно? А, ладно, не так важно. Больше всего сейчас волновало одно: знал ли отец о том, что собиралась сделать его пассия? Очень не хотелось верить в то, что эта змея звонила с его ведома. Осознание того, что мой отец способен на такое мерзкое предательство, было просто невыносимым. А, хотя… Ведь каждый преступник, даже самый отъявленный маньяк-убийца всегда придумывает то или иное оправдание для своих деяний. Так и отец. Ведь мог же внушить себе, что я все вру, что на самом деле виновен в том, что мне приписывают. Люди всегда охотно верят в то, что им выгодно. И наоборот. А тут еще и заинтересованные лица, имеющие, прямо-таки, гипнотическое влияние. А ведь какова гадина! Мгновенно уловила, что в одно действие убирает конкурента на квартиру. Ведь, если бы она не вмешалась в спор, через пару минут меня бы уже там не было. Интересно, на что вообще способны такие женщины из-за квартиры в Москве. Наверное, более правильно было бы – на что они не способны.

Какая-то смертельная тоска разливалась по телу. Не сразу осознал – что это. Потом понял. Это порвалась еще одна ниточка, связывающая меня с прошлым. У меня больше нет отца.

Оставалось только одно место, где можно было бы получить помощь – родители моей Машуни. И хотя я пытался придумать всяческие аргументы, чтобы отсрочить предстоящую ужасную процедуру, но, тем не менее, разумом понимал, что рано или поздно это все равно придется сделать.

Они жили в Обнинске, в городе на севере Калужской области. В советское время это был наукоград ядерщиков, закрытый город ученых, трудившихся на передовых рубежах научного фронта. Сейчас от былого великолепия уже мало что осталось. Если не считать осыпающуюся штукатурку фасадов и колонн монументальных зданий атомных институтов пятидесятых годов постройки. Разбитые дороги, мусор на улицах, да рожи местных алкашей – типичная картина для провинциального городка центра европейской части России. Приезжая в гости к родителям Машуни, и глядя на всю эту разруху, никак не мог поверить в столь славное и совсем недавнее прошлое этого города.

В Обнинск мы ездили на машине, но еще туда можно было попасть по железной дороге. Сколько стоит билет, я не знал, но это меня и не волновало – так или иначе придется ехать зайцем. Надо было доехать до вокзала. Тратиться на метро не хотелось. В автобусах понаставили турникетов, так что оставался только один способ бесплатно добраться в центр столицы – электричка.

Где-то с полчаса шел до станции. На платформе – ни души. Одинокая лампочка над окошком кассы бросала тусклое пятно желтого света на часы, показывающие четыре утра. Судя по расписанию, ближайшая электричка на Москву будет почти через час. Пришлось все это время изучать окрестности.

С горем пополам уже под вечер добрался до Обнинска. Без приключений не обошлось – приходилось перелезать через решетки с риском напороться задницей на острые металлические штыри, два раза перебегать по платформе от контролеров в компании с толпой таких же безбилетников. Раз меня даже ссадили с поезда, и пришлось ждать следующего. Да уж, непроста участь зайца в нашей стране. Больше всего опасался попасть в милицию. Ведь кто его знает – может, меня уже в федеральный розыск подали.

Привокзальная площадь встретила лужами и порывами холодного ветра. Березы в сквере трясли желтыми останками своих некогда роскошных шевелюр. Многоголосье водителей маршруток, малопонятной скороговоркой зазывающих пассажиров в свои желтые гробы на колесах. И все это, как многотонным прессом, придавлено низким свинцовым небом. Господи, где же я все это видел? Не обстановку, что вокруг, а ее неуловимый дух, эту депрессивную атмосферу, которую невозможно описать словами, а можно лишь прочувствовать. И тут вдруг вспомнил. В детстве мама водила меня в Третьяковскую галерею. Так вот, точь-в-точь такое же чувство тоски и безысходности, как и сейчас, у меня вызвали картины русской природы художника Саврасова. И, казалось бы, настолько давно все это было, что и следа в памяти не должно было остаться. А ведь нет же, стоило только чуть зацепить краешек этого ощущения, как оно опять обрушилось с тяжестью многотонной глыбы. Летом, все-таки, здесь намного веселее. Из оцепенения вывел чуть не оглушивший вопль водителя маршрутки, по виду, гастарбайтера из какой-то южной республики, зазывающего куда-то с ним поехать. Отмахнувшись от него, как от назойливой мухи, побрел прочь. Благо, идти здесь не так далеко, даже не торопясь, не более получаса.

Вот, наконец, и дом родителей моей супруги. Утопающая в зелени летом, а сейчас просто окруженная полуголыми стволами лип и кленов кирпичная пятиэтажка. Чем ближе я был к заветной двери подъезда, тем неувереннее становился шаг. Ноги сковала слабость и предательская дрожь в коленях. Никак не мог предположить, что ноша окажется такой тяжкой. А ведь те два часа, пока ехал в электричке, все формулировал и повторял про себя слова, которые должен был сказать. Бесполезно. Из того тумана, что сейчас стоял в голове, я не был в состоянии ничего выловить. Будучи не в силах войти в подъезд, присел на рядом лавочку. Посидел минут десять – пятнадцать, немного успокоился. Дрожь в коленях притихла. Ну, с богом! Встал и решительно направился вверх по лестнице.

Дверь открыла мама Машуни. Последний раз я видел ее чуть больше месяца назад. В памяти моей она осталась как нестарая и еще довольно стройная женщина чуть старше пятидесяти. Но сейчас просто ужаснулся ее виду. В первую секунду решил, что передо мной какая-то старуха. Даже подумал было, что ошибся квартирой. Я просто не мог поверить, что человек способен так внезапно состариться. Мое замешательство вызвало затянувшуюся паузу. Я стоял, как истукан, не смея даже поздороваться.

– Ты… ты… – первой нарушила она молчание, и затем, вдруг, громко закричала, – Володя! Иди сюда! Глянь, кто здесь!

Её затрясло. Я всерьез забеспокоился, как бы ее не хватил удар. В дверях показался тесть – отец Машуни. Этот до мозга костей интеллигент сейчас имел такой вид, что я счел необходимым на всякий случай отступить на пару шагов. И правильно – он сделал движение, будто хотел взять меня за грудки.

– И ты еще имеешь наглость прийти в этот дом? Ты – подонок, убивший нашу девочку, – он сделал шаг в мою сторону, я, в свою очередь, отступил еще. От растерянности не в силах подобрать слова, я продолжал и продолжал отступать вниз по лестнице.

– Я не убивал ее. Они ее убили и все подстроили, – наконец сумел выдавить из себя срывающимся голосом, – я любил вашу дочь. Я докажу, что я ни в чем не виноват!

Последние слова я уже кричал на бегу, в полете вниз по лестнице.

Опять бег. Когда же это все закончится? Довольно быстро – стоит только остановиться – с невеселой усмешкой ответил на свой же вопрос. И ведь как же быстро гады вышли на Машуниных родителей. Интересно, приезжали или просто позвонили? В любом случае, уже через несколько минут будут знать, что я здесь. Возвращаться в Москву на электричке всерьез опасался. Честно говоря, автобус тоже не внушал особого доверия. Ездят они не так уж часто, и не будет особой проблемой проверять их всех на посту ДПС. Еще очень смущал тот факт, что за билет на автобус пришлось бы отдать довольно значительную часть моих золотовалютных резервов. Так я и не мог никак принять никакого решения, то блуждая вокруг вокзала, то сидя на лавочке в сквере. Заметил пристальный взгляд, брошенный в мою сторону сотрудником милиции. Не спеша, сделав как можно более равнодушно-расслабленный вид, встал и перешел на другую сторону железной дороги. Вроде, пронесло. Осознание опасности быть задержанным первым же патрулем заставило ускорить принятие решения. Поэтому, когда над ухом прозвучало, усиленное мегафоном «Отправляется автобус Обнинск-Серпухов», не раздумывая, бросился в готовые уже закрыться двери.

Успел. Двери захлопнулись, едва не прищепив спину. Автобус тронулся. Я огляделся в поисках свободного места. Похоже, у местного населения этот маршрут пользуется повышенной популярностью. Единственное сиденье, куда можно было бы опустить задницу, соседствовало с бритой наголо бандитского вида личностью примерно моего возраста, ну, или может, чуть постарше. Парень оторвал взгляд от окна и уставился на меня. Господи, ну и рожа! Неудивительно, что никто больше не изъявил желание сесть рядом. Решив, что лучше всю дорогу стоять, чем терпеть рядом с собой подобное существо, я отвернулся и схватился за поручень.

– Эй, братан! – раздалось за спиной.

Судя по всему, это ко мне. Я не спеша обернулся через плечо.

Точно. Бандюган у окна смотрел на меня.

– Давай сюда, здесь свободно.

Проигнорировать подобное предложение означало высокую вероятность нарваться на проблемы.

Товарищ не спеша отхлебывал пиво прямо из горлышка бутылки. Я плюхнулся на место рядом с ним и увидел протянутую ладонь.

– Олег.

Ну вот, тезка, значит. Пожал ему руку и ответил.

– Аналогично.

– Чего?

– Тоже Олег.

Лицо соседа расплылось в улыбке.

– Да ты чего? В натуре? Прикольно!

Сосед, видимо, никак не мог спокойно сидеть и пить свое пиво в одиночестве. Сначала он донимал меня расспросами, на которые приходилось давать разные односложные и уклончивые ответы, потом начал сам рассказывать про свою непростую жизнь. Изложив мне историю последних своих пятнадцати лет, из которых половину он отсидел в колонии, сосед сделал потрясающий по своей простоте вывод: «все менты – суки, и всё дерьмо в жизни только от них». В свете последних событий я готов был с ним согласиться. Уловив одобрительную реакцию, собеседник достал бутылку пива и протянул мне. Никогда не позволил бы себе пить с незнакомым человеком, тем более в автобусе. Вдобавок с человеком, явно имеющим нелады с законом. Но тут вдруг стало настолько наплевать и на приличия, и на очевидную опасность подобного рода поступков, что лишь поблагодарил его и принял подношение. То ли с голодухи, а может, от усталости, но одна-единственная бутылка крепкого пива изрядно ударила в голову. Тезка, похоже, имел с собой серьезный запас. Заметив, что первую бутылку я уже уговорил, тут же достал из сумки вторую. Её взял уже без колебаний.

Не помню, сколько я выпил, но к концу пути мы стали лучшими друзьями, горланили песни, громко вели философские споры за жизнь, энергично при этом жестикулируя, одним словом – вызывающе вели себя в глазах окружающих. Кондукторша сделала уже несколько замечаний и пригрозила вызвать милицию. При слове «милиция» вдруг резко пришло осознание того, кто я, где я и что со мною произошло в последние дни. Несмотря на неадекватное состояние, встречаться с милицией совершенно не тянуло. Черт! Ведь тетка на самом деле спокойно может вызвать по мобильному милицию. Я не на шутку запаниковал.

– Братан! Ты дальше куда? А то я на Большевике выхожу, – обратился ко мне мой новый друг. А что? Ведь это выход. Я моментально принял решение.

– Ну, так я с тобой.

На выходе из автобуса оглянулся на кондукторшу. Её взгляд выражал такое облегчение, будто тетка избежала визита к стоматологу.

Тезка первым делом повел меня в магазин. Там скинулись на четыре пива. Пришлось раскошеливаться – пить за его счет было бы неприличным. Пока шли к нему домой, что-то грызло изнутри. Небольшая часть моего я – благоразумная и рациональная, пыталась еле слышным шепотом достучаться до сознания, указывая на неправильность такого поведения, но она уже не имела права голоса. Сперва еще пытался оправдаться перед собой, придумать какие-то причины, но потом просто махнул рукой: а не наплевать ли вообще на все? Да какой смысл соблюдать приличия и благоразумно себя вести, когда у меня убили любимого человека, и в любой момент могут убить меня самого. Так что к дому моего нового друга я подходил уже совершенно не испытывая угрызений совести.

Оказалось, что мой новый знакомый живет в коммуналке, находящейся на первом этаже довольно ветхого двухэтажного здания барачного типа. Я раньше даже не догадывался о существовании подобных жилых строений. И тем более, не мог предполагать того, что, начиная с пятидесятого километра от столицы, в такого рода домах проживает довольно значительная часть населения. Тезка толкнул обшарпанную деревянную дверь, и мы оказались в темном и тесном коридоре квартиры. Было тихо, в нос ударила какая-то невообразимая смесь застарелых табачных отложений, лежалой грязной одежды, пролитого когда-то алкоголя и еще бог весть чего. За всю свою жизнь ни разу не ощущал подобного аромата. Странно. Мои представления о коммунальных квартирах включали в себя обязательные детские крики, громкую ругань домохозяек и прочие признаки перенаселенности, а тут – полнейшая тишина. Я не удержался от того, чтобы не спросить его об этом.

– Короче, тут такая фигня: сосед мой Иван сел недавно, а Ольга, тоже соседка, в Москве работает, там снимает, приезжает раз в месяц. Пыталась комнату сдать, так, кого пускала – ни хрена не платят. Вот пустая теперь и стоит ее комната. Тут Ванькина бывшая жена приходила, все смотрела, как бы его комнату сдать или вообще продать. Но, я так думаю – дело это гиблое. Какой дурак сюда придет жить?

С этим утверждением спорить было трудно. В этом городишке, да пусть даже и в самом Серпухове, нормальную работу вряд ли найдешь, а в Москву ездить – часов шесть каждый день в оба конца. Так что снимать смогут только местные алкаши, а от них денег днем с огнем не увидишь.

Тем временем, позвенев с минуту ключами и при этом несколько раз выругавшись, тезка, наконец, расправился с замком своей комнаты.

– Чего стоишь? Давай, заходи! – позвал он уже из-за двери, – жрать, правда, нет ни хрена, да из бухла только пиво.

Я шагнул через порог. Обстановочка та еще, но, признаться, ничего другого увидеть и не ожидал. Комната средних размеров, метров пятнадцать или чуть больше. Но явный недостаток мебели и довольно высокие потолки создавали ощущение простора. Лакированный шкаф эпохи развитого социализма, этажерка, видевшая, наверное, еще отца народов, да приставленный к облезлому деревянному подоконнику стол, накрытый когда-то бывшей белой, а теперь непонятного цвета, местами драной, и прожженной сигаретами скатертью.

– Слышь, братан! – опять обратился ко мне Тезка, – ты давай, садись. Щас пивас додавим по-быстрому.

Он продолжал говорить, вынимая из своей сумки и выставляя на стол четыре бутылки пива.

– Ко мне через полчаса один чел зайти должен на пару минут. Бабло занести должен, – сделав паузу, которую можно назвать многозначительной, тезка, хитро прищурившись, улыбнулся во весь рот, обнажив при этом штук пять золотых зубов, и добавил, – гонорар за одно дельце.

Интересно, за какое такое дельце он должен получить гонорар? Уж, наверное, не книгу написал. Спросить постеснялся. В подобных вещах есть одно очень важное правило: чем меньше знаешь, тем дольше живешь.

Но у собеседника моего, видимо под воздействием изрядной дозы алкоголя, язык никак не мог держаться за зубами, и его понесло.

– У меня погоняло – Волын, я тут на Большевике самый крутой. Здесь сейчас вообще одни бакланы остались. Из старых авторитетов кого посадили, кто разъехался. В Москву, в основном. Хотя, вот, Саня Князь, тот в Сочи подался. Меня звал с собой. Да что мне там делать – в Сочах этих? Лохов, что ли, на пляже разводить? А здесь я – киллер, – с последними словами он оценивающе поглядел на меня, задрав нос и явно пытаясь выяснить произведенное впечатление.

Несколько дней назад – до известных событий – встреча с профессиональным убийцей вселила бы в меня ужас. Но сейчас я даже не удивлялся своей реакции. Ничего особенного, подумаешь – киллер. Да и чем, интересно, киллеры без погон хуже, или лучше, тех, других, в милицейских погонах, от которых мне приходится сейчас спасаться?

– Прикольно… – протянул я, чувствуя, что собеседник ждет от меня какого-нибудь отклика. Больше ничего выдавить из себя не смог. Тезка выглядел заметно обескураженным. Наверное, ждал от меня что-то типа: «Ух, ты! Настоящий киллер? Что – прямо как в кино, да?».

– Слушай, братан, а у тебя есть погоняло? Нету? А ты, вообще, кто по жизни? Химик? У меня сосед Гарик, вон, – он мотнул неопределенно головой, – в соседнем доме живет. Тот тоже химик, на химии четыре года отмотал.

Узнав, что я настоящий химик, то есть, учился этому делу в институте и работал по специальности в науке, а не уголовник, тезка заметно заинтересовался.

– Слышь, братан, а ты взрывчатку сварганить можешь?

Вопрос вызвал горькую усмешку. Знал бы мой новый товарищ, как часто в последнюю пару дней я думал об этих вещах. Не сумев скрыть некоторого чувства превосходства, сказал, что уж взрывчатку-то смогу сделать из чего угодно. Услышав ответ, Тезка преобразился в лице.

– Братан, давай вместе работать. Мы такие дела сможем крутить, что мама не горюй! Да ты не очкуй! – заметил он мое замешательство, – я с заказчиком сам все утрясать буду. Твое дело будет только клепать бомбочки. А я их уже сам куда надо буду ложить. Погоняло твое будет – Химик.

Мне оставалось только согласно кивнуть. Другого выбора в данной ситуации я не видел. Отказываться от подобных предложений бывает очень опасно для здоровья. Никто не помешает мне при первом же удобном моменте просто тихо улизнуть по-английски, не попрощавшись. Не будет же он меня пристегивать наручниками к батарее.

Тезка достал из кармана телефон и посмотрел на время.

– Блин! Твою мать! Братан, слушай, сейчас сюда придет человек от заказчика. Сам понимаешь, если на тебя здесь наткнется, такой косяк мне на фиг не нужен. Вот, смотри! – он полез в карман и выудил оттуда тысячную купюру, – прогуляйся пока в магазин, помнишь – заходили туда, когда от остановки сюда шли. Возьми водяры пузыря четыре, пива литра два и на остальное – закуски: колбаски, там, грибочков маринованных, короче, сам сообразишь.

Не успел я высказать вслух мысль о том, что четыре бутылки на двоих, да еще после пива – это явный перебор, как мой тезка добавил:

– Вечером кенты придут. Отмечать будем.

А! Тогда понятно. Интересно только – что отмечать? Я взял купюру и вышел в прихожую.

– Где-нибудь с полчаса погуляй, раньше не приходи, – услышал вдогонку.

Значит, долгих бесед с «человеком от заказчика» не ожидается. Похоже, на самом деле должен только деньги принести.

Дорога до магазина заняла не более двух минут, хотя я и старался идти как можно неторопливее. Мысли вертелись в голове, словно детская карусель. Или, скорее, качели, потому что метались из одной крайности в другую. На выходе из подъезда, первой мыслью было немедленно дать деру. Без всяких сомнений, так бы и поступил, если бы не эта злосчастная тысячерублевка, которую дал мой тезка. Ну, не мог допустить, чтобы про меня подумали, будто я мелкий жулик, позарившийся на чужие деньги.

По мере продвижения к магазину менялся и характер размышлений. Через минуту я уже вполне спокойно относился к тому, чтобы перекантоваться у тезки неделю-другую, а там, глядишь, ситуация с моими оборотнями разрулится сама собой. На подходе к магазину откуда-то из темноты сознания пробилась даже мерзкая мыслишка: «А может, все-таки, принять предложение? Чего тебе терять-то? А так, по крайней мере, появятся условия для исполнения планов мести».

Нет! Убивать людей за деньги – это все-таки довольно мерзко. Чем, скажите, я буду тогда отличаться от тех, кому сам собираюсь мстить? И постарался поскорее запинать эту мыслишку туда, откуда она выползла.

Тёзка говорил про «кентов», которые должны зайти к нему вечером. И что – я буду сидеть выпивать с местными бандитами? От представившейся на мгновение картины – я среди уголовников – всего передернуло. Нет, надо валить отсюда. Взявшись за ручку двери магазина, твердо решил для себя: сейчас вернусь, занесу выпивку с закуской, и, не дожидаясь гостей, по какому-нибудь предлогу выйду на улицу. А там – ноги в руки и деру.

6

Подходя, нагруженный пакетами с закуской-выпивкой, к подъезду дома тезки, молился, чтобы у того не оказалось ни «человека от заказчика», ни друзей-уголовников. Вот и дверь в его коммуналку. Поставил на пол пакет, чтобы нажать кнопку звонка, и замер с устойчивым ощущением дежа вю. Дверь была неплотно прикрыта, между ней и коробкой наличествовала небольшая щель. Мгновенно вернулись воспоминания совсем недавнего прошлого, оказавшиеся временно погребенными под изрядным слоем алкоголя и свежих впечатлений. Обычная, казалось бы, щель в двери теперь вызывала у меня стойкие ассоциации со смертельной опасностью.

Минуту или более постоял, прислушиваясь к происходящему в квартире. Изнутри не доносилось ни звука. Это тоже настораживало – тезка, по идее, должен был выдавать свое присутствие какими-нибудь шумами. Слегка надавил на дверь. Она поддалась. Еще немного подождал на пороге, стараясь уловить хоть какой-то звук. Ничего. Полнейшая тишина.

Первым желанием было бросить все и бежать отсюда. Но что-то, чему я не мог найти рационального объяснения, удерживало меня от этого шага. Будто груз ответственности за этого едва знакомого мне человека не давал мне сейчас просто так покинуть его в момент серьезных неприятностей. Решив еще немного постоять в надежде поймать хоть какой-нибудь звук из квартиры, приоткрыл дверь пошире и почти просунул голову в щель. Но спокойно послушать мне так и не дали – сверху, со второго этажа вдруг раздался щелчок открываемого замка. Сталкиваться нос к носу с соседями тезки у дверей его квартиры как-то совершенно не хотелось. Не дожидаясь, пока меня увидят, я тихонько проскользнул в темноту прихожей, затворив за собой дверь. Но стоило отпустить руку, как тут же обнажилась предательская полоска света. Тем временем, шаги приближались. Человек спускался по лестнице и прошел уже половину марша. Пришлось прижать дверь рукой, и так держать, пока шаги не затихли на улице. Рука нащупала щеколду. Осторожно, стараясь не издать ни шороха, запер ее.

Теперь ничего не мешало постоять пару минут, в надежде по звукам угадать происходящее в квартире. Но тщетно: абсолютно ничего не доносилось до моих ушей. Темная вязкая тишина в прихожей тезки создавала ощущение гробницы. В сознание заползли почти забытые страхи из детства, когда в темноте под каждым шкафом мерещились жуткие фантастические твари из фильмов ужасов. Сердце бешено заколотилось. Все это до боли напоминало только позавчера испытанное мною. Стремясь успокоить себя, начал строить разные предположения, объясняющие отсутствие моего новоиспеченного знакомого при открытой двери в квартиру. Но все они больше напоминали автотренинг для самовнушения. Логичного объяснения я не видел. Разве что только предположить, что он не запер дверь за тем «человеком от заказчика», которого ожидал, а после лег спать. Что-то подсказывало, что вероятность такого события не намного выше нуля. Дальше стоять и ждать у моря погоды не имело смысла. Теперь уже специально издавая как можно больше шума, я щелкнул выключателем и решительно направился к двери в комнату местного киллера.

Луч света от тусклой лампочки, висящей в прихожей на куске провода без абажура, пробиваясь из-за моей спины, слегка осветил знакомую обстановку. На полу около стола темнела некая бесформенная масса. Не решаясь включить свет в комнате, я сделал два или три шага вперед и наклонился, всматриваясь. Масса приняла очертания лежащего спиной вверх человека, не подающего явных признаков жизни. Слегка похлопав его по спине и не дождавшись никакой реакции, набрался храбрости и, схватившись обеими руками за плечо, перевернул его на спину. Сомнений уже не оставалось – передо мной был мой тезка. Вернее, его бездыханный труп, так как одного взгляда на лицо было достаточно для того, чтобы развеять все иллюзии на эту тему.

Я плотно задернул занавески и включил свет. Тезка лежал, уставившись в потолок мертвым неподвижным взглядом. Под ним на пол натекла совсем небольшая лужица крови. На первый взгляд – никаких повреждений, которые могли стать причиной смерти. Вдруг почувствовал на ладонях что-то липкое. Кровь. Измазался, пока с ним возился. На его черном свитере кровь была практически незаметна. Присмотревшись повнимательнее, обнаружил небольшой порез, как раз напротив сердца. Ну вот, все ясно – очередное убийство. Господи! Как же мне везет! За пару дней два убийства при схожих обстоятельствах – ну это просто как два снаряда подряд в одну воронку. Хотя, говорят, на войне такое случается.

Но в отличие от смерти Машуни, эта гибель особой загадки не представляла. Все очень просто: киллер ждет человека от заказчика с гонораром за выполненное задание. Убирая исполнителя, заказчик, как говорится, совмещает полезное с приятным – экономит деньги и заметает следы. Когда же это произошло? Гулял я минут сорок, может, чуть больше. Сказать точнее не имея ни часов, ни мобильника не получится. По крайней мере, когда выходил, только начинало смеркаться, а возвращался уже по темноте. Тезка просил погулять с полчасика, значит, был уверен, что этого времени ему с запасом хватит, чтобы уладить свои дела.

Превозмогая страх перед покойником, потрогал его ладонь. Судя по тому, что она была намного холоднее, чем должна быть у живого человека, смерть наступила довольно давно. Насколько, не будучи экспертом, я сказать не мог. Но, по крайней мере, с убийцей мы разминулись с запасом. Скорее всего, тот уже давно следил за домом жертвы, увидел, что мы зашли вдвоем, и стал ждать удобного момента. Зашел к Тезке сразу после моего ухода. То есть, похоже, с момента убийства прошло не менее получаса.

Я опустился на стул, поглядел еще раз на лежащее на полу тело и тут, как груз булыжников из кузова самосвала прямо на голову: «Господи! Да ведь я же опять попал!»