Kostenlos

Не столько лирика, сколь остроповседневность

Text
0
Kritiken
Als gelesen kennzeichnen
Schriftart:Kleiner AaGrößer Aa

Юмор

Прохожу за час, с трудом,

Две морские мили я

У начальства из дурдома

Странные фамилии:

Кац, Теляткин, Лебеда,

Швец, Комар, Ошейников…

Где набрали и когда

Всяческих мошенников.

Как издательских мало подвижек:

Алчный рынок пробрался, как тать.

При таком изобилии книжек

Стало нечего вдруг почитать.

В суперважности нововведений

Поселилось сомнений зерно.

Мутный вал псевдопроизведений,

Барахлит индустрия кино.

Фальшь – гора забугорных ремейков.

Примитивны, убоги, скучны.

А в помойке поди-ка сумей-ка

Отыскать бриллиант новизны.

Юмор

По утрам, в гостях у свата,

Кушал только каши я.

Лето, скажем, жарковато

В Канаше, в Чувашии.

Ждёшь нежной трели соловьиной,

В ответ простой утиный кряк.

А на подмостках, в доле львиной,

Тупой сценический бесняк.

Внешне – простые, но гордые, сильные,

Смело берут за редутом редут.

Не подведите, сыны, Россию.

Знаю и верю: не подведут.

Пух разлетается тополиный

Белыми хлопьями в городах.

Порохом пахнет, окопной глиной,

Спелыми ягодами в садах.

Сорваны крыши, разбиты окна,

Танки, машины и смерть, и кровь.

Форма, от пота, совсем промокла,

Злые атаки всё вновь и вновь.

Уханье мин, вражий свист снарядный.

Тяжко ребятам, но им – вперёд.

Крови и пота течёт изрядно

Кто скажет: «Просто», – тот сильно врёт.

В свете луны, в ночь уходят тени

Наших бойцов, в огневую жуть.

И ни сомнений, ни разночтений:

Только к победе ведёт их путь.

Обласканы, облизаны, согреты

Ублюдо-восхвалительные стервы,

Но только гениальные поэты

В безвременье способны на шедевры.

Нет, не ради банальной критики,

Горько скажут мои уста:

– Подлость – суперчерта политики,

Основная её черта.

Да что за времена пустые?

Ликуют «либеро-творцы»,

Внушая культ педерастии

Средь молодёжи. Подлецы!

В июне светает бессмысленно рано.

Коварное солнце мне спать не даёт.

Включил телевизор, увидел «барана»,

Тот Запад пиарил и врал, идиот.

Он нас укорял в Украины захвате,

Советовал делать, как Ельцин Борис

Пусть мелет себе, а простые солдаты

Стократно честней политических лис.

И лжи мегатонны, с размахом вселенским,

На мир выливает эстрадный хохмач.

Вот так прошутил бывший комик Зеленский

Страну Украину. Хоть смейся, хоть плачь.

Есть глупость вздорной бабы огородной,

С соседями что склочничает, тужась,

Но глупость может быть международной,

На континенты наводящей ужас.

Мелодия нежна и свята,

Скопление чувственных сил,

Её Вознесенский, когда-то

Не трогать руками просил.

Залапала алчная стая,

Нет в музыке прежних имён.

Прошла, безвозвратно растая,

Пора романтичных времён.

И песня не радует души,

Мелодий огонь не горит.

Влезает навязчиво в уши

Настырно-тупой темпоритм.

Чиновные кульбиты,

Каскад эрзац-идей…

Набором фраз избитых,

Не вдохновить людей.

Юмор острый, родной, не слабый

Испохаблен «Камеди Клабом».

Нет краёв, нагло прёт через,

Псевдотворческий энурез.

Кучаку

Свалилось тягостное бремя,

Иди в дорогу, не скорбя.

Что будет? То покажет время,

А ты – надейся на себя.

Нет, это крысы, а не тигры

Сидят вольготно в кабинетах.

Бюрократические игры

Цветут с стране махровый цветом.

Гроссбух романа-эпопеи

Пишу, седеет борода,

А я тупею и тупею,

От каждодневного труда.

Как деликатес на блюде,

Внесен либеральный бес.

Откуда берутся люди,

Продажные, на развес?

У них ни души, ни чести,

Лишь взором окинь вокруг:

Наглядно взывают к мести

Дела сатанинских рук.

Масонские посиделки,

Повадки эрзац-вельмож.

Продажные – слишком мелки,

Не выше цены галош.

И зная, как надоели,

Предчувствуя гнев толпы,

Со страха забились в щели,

Под коврики, как клопы.

Надеялись: сохраните

Купюр воровских мешки

И в мелкобританском Сити

Стенают временщики:

– Для Запада воровали

Нефть, газ и любой металл.

За что же конфисковали

Наш, нажитый капитал?

Отребьишко воровское,

Сбежавшее – не умно.

И нам не нужно такое,

И Западу не нужно.

Жуя куски хорошей буженины,

Мы рассуждали, с Кучаком, вдвоём:

Не может быть тюремщик гражданином,

Но может быть системным холуём.

Страна моя волнуется:

Война, беда. Но верю я:

Не долго пробеснуется

Укропская бандерия.

Украина – це Европа –

– Бесновались бандерята.

Мухобойного прихлопа

Дождались нацизверята.

Западной прессы критический жар.

Трудно даётся виктория.

На Украине – военный пожар,

Пишется кровью история.

Десятилетия и века

Шабаши русофобские.

Ваши затеи – печаль, тоска.

Эх, мелкота европская!

Ядо-глумливых насмешек пыл

Переживём – не страшно.

Сдохнете гаденькие клопы

В ненависти к Раше.

Эй, русофобская камбала,

Как вам живётся – тужится?

Да, дрянноватенькие дела,

Коль с головой не дружится.

Наш посетитель в приёмных тих,

Задницей кожу лоснит диванов

Гляну, и просится дерзкий стих,

Как у Баркова, того Ивана.

Смерть русофоба

Вот и пропал европейский шик,

Злая агония обуяла.

Дохнешь в кровати, пустой, как пшик,

Комкая пальцами одеяло.

Горькою желчью душа полна,

Ядом пропитывался до гроба.

Ну и кому же она нужна,

Жизнь фанатичного русофоба?

Политика полна коварства:

Морозно, солнечно, дожди…

Не всё в порядке в нашем царстве

Кто знает, что там – впереди?

Визгливая наглость фейков –

– Что семечная лузга.

Коль прёт втупаря, добей-ка

Зарвавшегося врага.

Бои-то для нас не ново,

Но вот парадокс: идя,

Война оживила слово,

Поэзию пробудя.

Хапужистые личины

Вопят на всю невростень,

Эстрадная мертвечина,

С оглядкой сползает в тень.

Спадает с хохлов гордыня

И в панике евровласть.

В бандеровской Украине

Нацистская дурь спеклась.

Полит-экономо-кризис,

Мир в пепле, огне, золе…

Но, нечто живое, близясь,

Рождается на земле.

Лишь вдохновенье властвует над нами,

Нельзя сравнить родник с ведром воды.

Не заменить поэзию словами,

Расставленными в ровные ряды.

Не знаю сам, как строчки эти слышу

И слов, и рифм особенную стать.

Они приходят ниоткуда – свыше,

Их остается только записать.

Юмор

У Кучака манеры странны,

Как будто не из наших мест.

Он любит сало со сметаной,

Но сливы, персики не ест.

Россия к поражениям не склонна.

Укровоякам ставя шах и мат,

Идут вперёд армейские колонны,

Плюс: добровольцы «Вагнер» и «Ахмат»

Юмор

Зек на многое готов,

Удалью он славится.

Съест жаркое из котов,

Даже не подавится.

Двадцатый век полито-катаклизмов

Распространил надолго свой душок.

Мы проросли от корня коммунизма,

Что не всегда, конечно, хорошо.

Он бурным был и горьковато-сладким.

Теперь остался в сумрачной дали.

Достоинства его и недостатки

В век двадцать первый мы перенесли.

Юмор

Мой дружок достаточно активный,

Мыслящий и шустрый персонаж.

Вдумчиво, всегда оперативно,

Применяет в койке сон-тренаж.

Юмор

Угостили Сашу кулебякой.

Что за щедрость, право. Ё-моё.

Он понюхал, буркнул: ну и бяка!

И с гримасой проглотил её.

Из прошлого

Времени тягостно не хватало

На обжигающих встреч минуты.

Светлая ночь, а в груди металось

Непокорённое сердце Нюты.

Странна и далека, как прежде,

Жизнью не сломлена, не согнута.

Не позволяй мне убить надежду

Непокорённое сердце Нюты.

Славы триумф не приму скандальный

И не стремлюсь к земному уюту.

Будь маяком мне в дороге дальней,

Непокорённое сердце Нюты.

Я фотографию держу

В руках, из дней далёких, прошлых.

Воспоминания бужу

О тех друзьях своих хороших.

Сидят ребята на скамье,

Тела прижатые тесненько.

А их земное бытие

Увы закончено давненько.

Весёлых дней шальной задор…

Промчалось больше, чем полвека.

И лезут мысли: «№Что за вздор!

Мигнул – и нет уж человека».

Какие планы и мечты!

Какие девушки – царевны!

А ныне улицы пусты

В моей прекраснейшей деревне.

Глаза закрою, наяву

Встают весёлой жизни были.

Я, видно, для того живу,

Чтоб их потомки не забыли.

Опять война и кризис санкционный,

Из-за бугра злой вой гиен и лис.

Всё выдержать готовы миллионы,

А некоторые сдаться собрались.

Капризные скулежи надоели,

Мол стало нищим русское житьё.

Не помните, как жадно люди ели

 

Картошки, промороженной гнильё?

Трусливо-жирноватые обжоры,

Как гири на ногах в большом пути.

И стайки подвывающих мажоров

Давно пора уж в чувство привезти.

Что, нам предать заветы поколений?

Иль целовать секущую нас плеть?

Нет, мы не встанем рабски на колени.

Я верю: сможем всё преодолеть.

Истории законы неизменны

И, даже, смыслу здравому назло,

Приходит светлой личности взамену

Тупое аппаратное мурло.

Не ради славы, не для шутки,

Докладываю блиц-информ,

Что выполнить сумел за сутки

Я девять с половиной норм.

Совсем не грезя о награде,

Не думая, что я – герой.

Не денег и почёта ради,

А просто был такой настрой.

Нацикам

Запал речей их страшно слушать,

Нацистских лозунгов старьё.

Расчеловеченные души…

На что надеетесь, зверьё?

Александру Серёгину

Окончен долгий срок неволи

Привыкни к длинным волосам.

Езжай домой. Чего же боле?

А дома всё увидишь сам.

Аркадий Франсович Бершак

Любил парады в огороде.

И он ходил, чеканя шаг,

Поклонник бравурных мелодий.

У многих оперов наружность

Убога (Господи прости).

Они доказывая нужность,

Зло гадят на своём пути.

В былой роскошной юности миражной

Чуть не на крыльях к пруду я летел.

Тепло, вода, песок нагретый пляжный

И прелесть полуобнаженных тел.

Поляны изумительного цвета,

Луга ещё не скошенной травы…

Как я любил тепло родного лета,

Шального, но короткого, увы.

Юмор

Хитрым, жадненьким парням

Мы покажем плётку.

Взял стакан, плесни и нам,

Режь кусок селёдки.

Хитрозадый господин,

Косишь под министра.

Водку не хлещи один,

Так сопьёшься быстро.

Стоит вопрос: «Найти мне рифму где бы?»

Не так уж редко на моём веку.

Манящий зов космического неба

Подскажет сразу нужную строку.

Нашла часть либералов свою нишку,

Переметнулась к нам под сень знамён.

Коварная, вонючая отрыжка

Недавних, омерзительных времён.

К странной цели мы мчались в спешке,

Только рухнули резко вниз.

Зашептали чужие пешки:

– Что, построили коммунизм?

Муть коварных идей нова ли,

В перенесшей столь бед стране?

Мы старательно выживали,

Не поддавшись либиральне.

Нас душили, да не дожали

Те клевреты заморских рож.

Мы женились, детей рожали,

Но нас меньше и меньше все ж.

Пять анафем проектам красным,

Вдвое больше проворовским.

Человек человеку разве

Зверь коварный? А где ж людским

Чувствам в обществе уживаться?

Где грань подлости, грань добра?

С прежней памятью расставаться

К нам ещё не пришла пора.

Да, топила, плюя на жалость

Ненавистная прокси-власть.

Не породы людской, пожалуй,

Разевая шакалью пасть.

В память врезалось: над страною

Надругался глумливый враг.

Хитромудрой прошёл войною,

Но мы выползли кое-как.

До сих пор не зажили раны,

Не обломан привластный бес.

Но пора, но уже пора нам

Заглянуть в горизонт небес.

В круговерти нелегких будней,

Жить по полной, не просто тлеть.

Только вместе и только люди

Всё способны преодолеть.

Покажите стальные мышцы,

Напрягитесь умом своим.

Мы ж не жалкие евромышки

И, поэтому, устоим.

Являют миру укровласти

Паразитические страсти.

И нет забавнее вестей –

– Паразитических страстей.

Для меня-то не новы злых измен слова.

А судьба моя, увы –

– Переменчива.

Подытожить путь земной

Уж давно пора

К счастью, ты всегда со мной

Чувство юмора.

Чаша выпьется до дна

Мудрый боженька.

Интересна и трудна

Путь дороженька.

Путь к цели невозможен без движения,

Без явной дерзости, напора, без души.

В моих глазах достойны уважения

Литературных покорители вершин.

Вот лозунг истинный в борьбе

Либирастичной группы:

– Заботимся лишь о себе,

А родину мы купим.