Геростратова слава, или Занимательный бюрократизм

Инструкция по посещению зоопарка

На первый взгляд, необходимость в данной инструкции сомнительна. Воображаемый оппонент может заявить, что подобный материал имеется на всех заборах зоопарка. Что звери от скуки и в свободное от еды время читают их слева направо и сверху вниз, поскольку инструкции, как правило, находятся в поле их зрения. Но позвольте, мы имеем в виду инструкции, адресованные не хозяевам зоопарка, а гостям – посетителям. И потом, не можем же мы лишать заборы декоративно-поучительного оформления, а зверей – развлечения в их вынужденном заточении, в то время как посещение зоопарка в соответствии с изученной накануне предлагаемой инструкцией, делает таковое приятным, полезным и безопасным.

Итак, простенький свод правил по посещению зоопарков.

1) Махание перед носом хищного зверя шапкой, снятой с головы рядом стоящего зрителя, недопустимо. Может получиться так, что зверь выхватит головной убор, а заодно прихватит и тот, что у вас на голове, хотя это, возможно, и не входило в ваши планы. Помните: иметь дело с двумя шапками любому зверю куда занятнее. Требовать же в этом случае сатисфакции просто нелепо. Ибо мы имеем дело с существами иного порядка. Более высокого. Там, где мы видим махровое хулиганство, звери видят добродушную шутку.

2) Не прыгайте в бассейн к белым медведям, в то время как они предаются своим подводным играм.

В том случае, если вы забыли об этом пункте нашей инструкции или вспомнили после того, как оказались в воде, не теряйте самообладания. При явно выраженной угрозе со стороны животного быстро нырните, нащупайте в воде его пятки и начинайте щекотать. Думается, нет надобности подробно освещать технологию щекотания – она общеизвестна. Разумеется, медведь будет вынужден хохотать. И пока его передние лапы будут держаться за живот, вы сможете спокойно выбираться или же (смотря по настроению) заняться его белогривым братом или сестрой. Разумеется, в ваших действиях должно иметь место чувство меры, дабы смеющееся животное не захлебнулось в воде…

Примечание: предлагаемый способ самоспасения на практике ещё не проверялся. Тем не менее неоспоримая логика его такова, что заставляет включить в данную инструкцию с полной уверенностью в положительности результата.

3) При посещении бурых медведей берегите уши. Помните: стоит мишке ненароком наступить на ваше ухо – и вам уже никогда не спеть под Новый год «В лесу родилась ёлочка…». Даже по нотам.

4) При виде страуса, сунувшего голову в песок, не вздумайте интересоваться тем, что он там прячет. Это куда опаснее для вашей жизни, чем удар электротока напряжением в 380 вольт. Между прочим, в зоопарках цивилизованных стран на шею страусам вешают предупредительные бирочки с изображением скрещённых костей и черепа. Требуйте от администрации зоопарка оснащения всех страусов вышеуказанными бирочками. Жалобы на нехватку таковых бирочек несостоятельны. Пусть оглядятся вокруг, пусть присмотрятся – их так много. Только их почему-то чаще прибивают к столбам.

5) Рекомендуем обратить внимание на безыскусные песенки лесных пичуг под сводами вольеров.

6) Слон, помахивающий хоботом, вовсе не приветствует вас. Отнюдь… Он осуждает вас. За рассеянность. Надеялся, что принесёте из дома мешок брюквы и угостите, а вы?.. Ай-яй-яй…

7) Стоя у площадки молодняка снисходительно отнеситесь к проделкам малышей, даже в том случае, если в детстве вы себе такого не позволяли.

8) Собираясь в зоопарк снова, не забудьте мешок брюквы.

Штаны

Давно замечено, что ритмический труд наводит на плодотворные размышления. При этом высвобождающиеся узлы мозга способствуют более углублённой работе мысли. Человек невольно делает кой-какие открытия, связанные с окружающей действительностью…

Почтальон села Желтые Дубки Павел Васильевич Карягин пилил дрова. Особой надобности в топливе не было. Но так уж привык Павел Васильевич, что, когда ему надо было что-то пообмыслить, он занимался дровами. Пилил он один. Ранним утром. Двуручной пилой.

Ритмично шоркала пила, и так же не спеша сматывалась нить мысли со вчерашнего клубка событий.

Две недели назад племянник Павла Васильевича – Серёга прислал телеграмму: «Буду пролётом вас 15 готовьте горючее заправке тчк Сергей».

Племянник был профессиональным музыкантом. Жил в Москве и играл на барабане, разъезжая по городам страны. Оркестр, в котором работал Серёга, исполнял популярные песни и танцы. Без такого специалиста, как Серёга, оркестру пришлось бы туго, поэтому он был уважаемый человек в коллективе.

Вот и сейчас племянник Павла Васильевича отбарабанил шесть концертов в городе Томске, и теперь ему надо было поспешать в Кривой Рог. По пути он заскочил к своим любимым дяде и тёте, которые по предупреждению в телеграмме наготовили для племянника первостатейного самогону.

Серёга появился во второй половине дня. Чуть ли не вся деревня сбежалась посмотреть на племяша Павла Васильевича в белых штанах и волосатого, как медведь.

Многих снедало любопытство: что и кому привёз он в подарок.

Павлу Васильевичу достались серые штаны из очень крепкой на вид материи. Все, кто хотел, пробовали материю руками и говорили:

– Заморская. Такой сносу не будет.

– Брезент – не брезент… Шибко крепкие.

– В войну такой материей самолёты чехлили.

Сам Павел Васильевич подумал: «Добрый подарок. В них сколь ни ходи, всё как новые будут».

– Примерил бы, – посоветовал кто-то.

Павел Васильевич пошёл, надел обнову. При этом обнаружил интересную вещь. Где у нормальных штанов пуговки, здесь – металлическая штуковина, молния.

«Быстрота-то какая! Это надо же до чего додумались…» – и он несколько раз, для своего удовольствия, расстегнул и застегнул механизм.

Уже потом, когда сели за стол, когда приняли по второй, Павел Васильевич показал кой-кому из знакомых любопытную штуковину на штанах.

– Надо же, засобачить на такое место?!

– Хитрецы!

– Теперь за что ни возьмись – всё с хитростью.

От этих слов душа Павла Васильевича таяла, и он благодушно улыбался гостям скорее по причине гордости за такого племянника. А когда разгорячённый, смеющийся Серёга схватил табуретку, приладил её на коленке да пошёл барабанить двумя лучинками для растопки, тут уж он не удержался, пустился в пляс. А Серёга работал руками и губами вместо всяких инструментов. У него получалось бойко и весело. Тут и Любовь Ивановна, Серёгина тетка, и другие прошлись с удовольствием, да так, что только половицы стонали и похрустывали.

Чем всё кончилось – Павел Васильевич не помнил. Проснулся он на стуле, далеко от стола. В избе было накурено, темно и тихо. Захотелось на двор, и он пошёл.

Глаза слипались. Ломило затёкшую спину.

– Вот, едрит твою, пуговицы где-то оторвал… – сонно бубнил он.

Пританцовывая, Павел Васильевич долго топтался под высокой черёмухой в конце огорода. В голове тяжко перекатывалось: «Ежели пуговцы оторваны, так чего ж держит?..»

И когда уже случайно задел что-то и всё получилось, как надо, то было уже поздно…

Утром, когда племяш ещё спал крепким молодым сном на сеновале, Павел Васильевич предавался вышеописанной пилке дров.

«Ишь, выискался… Пожалте. Носите на здоровье хоть до второго пришествия подарок заморский. Сидите у себя на почте и не думайте ни об чём плохом… Артист пустоголовый! Мы ездим, мы летаем, белые штаны носим. Тьфу! Через мои руки писем, почитай, штук сто в иной месяц проходит. Вон! Одно аж из Бразилии залетело. Кому – органы пока не разобрались. Не живёт у нас такой фон-барон. А переводы… Переводов другой раз аж на триста рублей. Брехун лохматый! Заправляется самогоном, как бомбовоз. Друзьям, видишь ли, водка простая не по нутру, так у меня, мол, тётя с дядей при самогоне сливочном…»

В это время во двор, распугивая кур, выскочил розовощёкий, брызжущий здоровьем Серёга.

– Васильич, кончай дурака валять! Вон у тебя и пиленых, и колотых на четыре зимы и три лета! Айда в избу, примем на грудь по стаканцу. Шарахнем за радость жизни. Тётушка уже и яишню сварганила…

– Слышь ты, сварганила… Штаны, вишь. На верёвке висят. Твои которые… Забирай их и проваливай ко всем чертям! Нечего тут пьянство разводить…

Письмо брату

Здравствуй Митяй, чёрт полосатый!

Я не пишу, так и ты помалкиваешь. Считай, счёт я размочил. Один – ноль в мою пользу. Годится? Слышь, здорово наше «Динамо» ваш «Шинник» надрало? Что? Не по носу, да?! А ты нюхай. И шнобель-то не вороти.

Митяй, вот я тебе про какую новость сообщить хотел. Понимаешь, поселился на нашей лестничной площадке композитор. Вот цирк-то! В войну-то, когда без портков по деревне бегали, кто бы сказал, что с композиторами под одной крышей жить доведётся, а? Соседа моего, Сидорова, помнишь? Должен помнить. Он как на Восьмое марта подавился рыбной костью, отлежал своё в больнице, так они и съехали. Медики ему, говорил, чуть глотку с той костью не удалили. Вместо горла хотели хлорвиниловую трубу поставить, да он тормознул это дело, не согласился. Так вот, на место Сидорова этот очкарик и въехал. Я раньше думал, что за композиторы, какие они из себя? А тут глянул – смотреть не на что. Плюгавенький такой, брючата мятые, каблуки стоптаны, галстук на сторону смотрит. И всё чего-то лыбится в свои стекляшки. А чего лыбится? Разбери-пойми.

Как-то выглянул в окно, а он с пацанвой комком снега в футбол играет. И Витька-то мой орёт на весь двор: «Дядя, дядя, пас!» Дядю нашёл! Соплёй до смерти зашибить можно такого дядю. Ах ты, думаю, кишка музыкальная! И такая во мне злость на этого очкарика поднялась, прямо спасу нет. Так бы и перекрыл ему кислород. С чего бы? Понимаю, в трамвае на ногу наступил бы. В мебельном стенку югославскую бы увёл из-под носа. Или бутылец портвейна проспорил и зажилил. Так ведь нет. И с чего, спрашивается, злость эта? Кто бы сказал.

А к нему всё народ всякий шлюндрает. Танька узнала, текстовики это. Которые слова пишут. Сам он, понимаешь, не может, так другие на него работают. Видал жукастого мужика?! В башке масло имеется, шурупит насчёт эксплуатации человека человеком.

Вальке бы, дурёхе, уроки делать, так она на площадке окалачивается. Всё хочет певцов всяких сблизи разглядеть. Потом, куда ни придёт, только и слышно «А у нас композитор, а у нас композитор». Прямо зациклилась. Когда «жигулёнка» купил, не хвасталась так. Да, Митяй, про нас так не станут говорить. Ну да чёрт с им. Я ещё посмотрю на его музыкальное поведение. Ежели чего, так живо рога обломаю.

А так у нас всё нормально. Купил тут Витьке велосипед складной. А то ведь клещом впился, житья прямо не давал, стервец. Лето придёт пусть катается. Велосипед, скажу тебе, со всякими причиндалами, не копеечный.

Да, Митяй, «Икарус» мне новый дали. Выцыганил. Одной водки сколько втюхал в глотки автопарковским жлобам. Начальнички… Мать их за ногу.

Танюха сейчас в ночную. Всё охает да крёхает, тяжело, мол. Мне-то, мужику, сам понимаешь, тоже неудобственно. Хожу как корова недоенная.

Батьке с маткой письмецо отправили. И ты пиши, не забывай стариков.

Тресни там Аньку свою по филейным выкрутасам, чтоб писала, бесстыжая. А то моя Танька тоже злится.

Жду ответа. Твой брательник Роман.

Дед-то как там? Выздоровел? Пускай к нам едет. Валька с Витькой по ему скучают.

Как познакомиться с интересной девушкой

Интересных девушек на белом свете несколько меньше, чем не интересных. К сожалению, современный уровень информации таков, что интересные девушки об этом знают или догадываются и потому стараются вести себя неприступно.

Что делать в таком случае? Ведь вам та́к хочется!..

Первый способ, известный со времён каменного топора: отступить. То есть при встрече с интересной девушкой шарахнуться от неё в сторону. Этот способ хорош ещё и тем, что не влечёт за собой никаких последствий, даже отпадает необходимость в дальнейшем изучении предлагаемого руководства.

Второй способ: приступить. Он, как говорится, тернист, влечёт за собой массу хлопот и приводит к результатам весьма сомнительного достоинства. Так что наша инструкция – для любителей авантюры, риска, предпочитающих попадать в помещение по водосточной трубе независимо от этажа.

Для удобства в дальнейшем будем называть объект нашего исследования неприступной крепостью, сокращённо НК. Как всякая НК, наша тоже имеет свои толстые каменные стены, башни, рвы, наполненные далеко не свежей водой или хищными зверями, а также кованые ворота, за которыми недремлющая стража.

Бдительность стражи необходимо усыпить. Даже опытным труболазам неизвестно, что́ это такое и каким образом этого достичь. Ну что ж, объясним: кроме дюжих ног, рук, певческого дара и необоримой настырности необходимо иметь в своём репертуаре несколько фокусов, не требующих особо сложных аксессуаров. Фокусы должны быть заранее хорошо отрепетированы.

Вот вы полезли. По трубе или же по верёвочной лестнице…

Как только почувствовали, что замечены стражей, сразу же приступайте к манипуляциям с цветной бумажкой, ленточкой, блестящей пуговкой, осколком зеркальца. Следите, чтобы ваши пассы были легки и непринуждённы.

Наконец у стражи отваливается челюсть. Пардон, в недоумении мило открывается ротик. От изумления. Из рук вываливается стражническая (давно не точенная) алебарда, бретелька кольчуги сползает с плеча.

Руки стражи свободны. Но пока ещё не для жарких объятий. Пока они просто не могут не открыть кованые ворота НК и не пригласить вас приблизиться, дабы рассмотреть ваши проделки с надеждой кое-что раскусить.

И вот отчётливо видно как незамысловатые манипуляции, выполняющие функции Троянского коня, приводят к победе.

Входя в крепость, необходимо помнить: побеждённого следует встречать цветами. Впрочем, не будем ханжами, цветы – это тоже уловка. Один из элементов фокуса.

Маленькое пожелание: бесстрашные завоеватели НК, надёжных Вам водосточных и прочих сточных труб, изготовленных в тех странах, где ничего не умеют делать тяп-ляп!

1. Фразы для служебного пользования

Обнимаете, как медведь, и называете это любовью…

В ту минуту я взял бы себя в руки, но они были заняты.

Хамство в трёх измерениях.

Аттестат спелости.

В окне показался небритый тип, явно не знакомый с биномом Ньютона.

Если вы настоящие родители, так свейте же наконец мне гнездо!

Злобное место.

Счастье пришло в конверте. На клочке бумаги. В виде двух строчек корявым почерком. С тремя очаровательными орфографическими ошибками.

Калейдоскоп болезней.

Галифе на фоне заката.

Бицепсы твёрдые, как у статуи.

На берегу моря было много водорослей, причудливых, как её отношения с отдыхающими молодыми людьми.

Наша эра

Отовсюду только и слышно: наша эра – эра НТРа. Как всякий передовой человек, поневоле присоединишь себя к широкому кругу мыслящих граждан. Думается, дело нужное, своевременное. Судите сами.

Кто я был такой до НТР? Был сантехник по фамилии Нутрянов Евгений Поликарпович. Сидел на окладе в подвале своего ЖЭКа и ждал случайных возвращенцев из гастронома. И вечно у них на устах дурацкий каламбур: «Ну что, Нутрянов, примешь внутрь?»

Случалось, выйдешь по рабочей нужде, взвалишь на себя ящик из-под патефона (инструмент в нём) и топаешь, куда скажут, упираясь, как карла. Совсем иное дело теперь, с приходом НТР. В руках у меня не гремучий ящик, а портфель. Почти из чистой кожи за 87 рублей. И человек я – не на окладе, а сдельный. Нахожусь в помещении, в пультовой. Помещения эти, как правило, ниже первого этажа не помещаются.

За пультами – образованные диспетчера. На лампочки смотрят, как они мигают. Сигналы слушают. В толстые пронумерованные книги с сургучными печатями вызова записывают. Листик-другой из такой книги теперь запросто так не вырвешь. Так что если чего завернуть надо, приноси, будь любезен, из дома.

Много нас с утра в пультовой. Сантехники, электрики, лифтеры. Здесь тепло, светло. На стенах яркие плакаты про всякие планы, про спортлото, про лес – наше богатство. Народ в основном молодой. Весело, шутки, как водится. Электрики лифтеров плоскогубцами за носы хватают. Мы, сантехники, сидим, своими накидными шведками друг перед другом выхваляемся. Словом, нормальная предрабочая атмосфера.

Начинаются вызова. Слышу из репродуктора:

– Евгений Поликарпыч, проследуйте на улицу Тюфякова, дом такой-то, квартира такая-то.

Делаю хлопцам ручкой. Мол, в открытый космос выхожу…

– До скорого возвращения! – напутствуют. А из репродуктора несётся бодрящая песня: «Кони сытые бьют копытами…». Так под эту музыку и выхожу с гордо поднятой головой.

Прихожу по адресу. Старушка встречает. Чего-то пригорюнилась. «Ну, сейчас, – думаю, – развею твою тоску-печаль».

– Здравствуйте, бабуся! – улыбаюсь. – Вызывали?

– Вызывали, – шамкает.

– В чём дело? На что жалуетесь?

– Я тут старичка одного приглашала, – отвечает, – он мне тут по моему ходатайству сундучок смастерил. Хороший такой сундучок…

Вот тебе раз! Мне-то рассусоливать некогда, я теперь человек сдельный – вызова ждут. Не до сундучков…

– Краны в порядке? – спрашиваю. – Не текут?

– Так я тому старичку, – отвечает старушка, – маленькую купила, а он непьющий. Вот горюшко-то, мил человек…

– Что ж вы, бабуся, – говорю, – раз сантехник, так непременно пьющий? Так, что ли? Нехорошо. Устаревшими пережитками живёте. А ведь на дворе-то другая эра. Эра НТРа.

– Дак она, милый, давно в холодильнике стоит. Замерзает. И вылить грех, и место занимает. А самой где уж мне. Уважь ты старуху-то…

– Эх, бабуся! Ладно, давайте. Из почтения к вашим, как говорится, сединам, – говорю. – А как насчёт огурчика солёненького?

– Да у меня, мил человек, для тебя и грибочки найдутся, – так и запорхала старая по кухне.

Бодрый и весёлый, возвращаюсь на пультовую. Опять по радио звучит: «Ордена недаром страна-то нам вручила…» А потом диспетчер докладывает:

– Евгений Поликарпыч, вас давно ждут по адресу: Платяной переулок, дом 32, квартира 51.

Соображаю: Угрюм Мироныч вызывает.

Портфель под мышку, иду.

У Угрюм Мироныча никакого водопровода нет и никакого отопления не имеется. Уж такой оригинал. Он вообще принципиально против всяких технических новшеств. Особенно металлических. Рассказывал, будто на почве грозы. Он и воду-то носит на коромысле в деревянных бадейках от соседей по этажу. Правда, соседи за это норовят слупить с Угрюм Мироныча бутылку-другую в месяц. До скандалов доходит.

Одна слабость у Угрюм Мироныча – это телефон. Естественно, по причине его пластмассовости. А на воде он, хрен старый, экономит, из-за чего унитаз у него постоянно в засоре…

Прихожу. Мироныч – пузо навыкате, подтяжки на голое тело – встречает в дверях.

– Здравствуй, Евгеша, – говорит. – Проходи.

– Не рано ли? – спрашиваю.

– Не рано, не рано. Я, вон, жену отправил к тёще в деревню, чтобы, значит, картошки доброй привезла. А сам сижу – пенсии дожидаюсь. Скучно одному – ведь только через три дня дотащат..

Оставляю в прихожей портфель. Прохожу в комнату. У зеркала причёску поправляю. Тут телефонный звонок. Беру трубку – Васька Шепталов. Оказался дома – на больничный слёг.

– Звонил диспетчеру? – спрашиваю. – Сказал, чтоб оформил вызов на меня? Молодец. Ждём. С Угрюм Миронычем пока вдвоём…

Только положил трубку, опять звонок. Крохоборов меня ищет. У него собака медаль отхватила. На выставке.

– Вызов оформил? – спрашиваю.

Отвечает:

– Из трёх автоматов. Из каждого по два вызова. Годится?

– Годится. Приходи. Пока я да Мироныч.

Угрюм Мироныч на кухне подготовительными работами занят, а я от аппарата отойти не могу. Всё деловые разговоры. Навалились с вызовами. Кой-кого пришлось перенести на другой день. Да ещё с криком, с руганью. Уже и Васька Шепталов пришёл, и Крохоборов с собакой, к столу меня зовут. Васька пива свежего канистру приволок, а тут от связи не оторваться…

Вот так крутишься. Одно хорошо – человек я сдельный. За один вызов меня как специалиста мне причитается 7 рублей 18 копеек. Следовательно за десять – 71 рубль 80 копеек. А за тридцать?.. За тридцать неплохо получается… Правда, после такого рабочего дня приходишь домой – язык на плече. Не зря НТР по-нашему – Нет Тебе Ремонту. И кому пожалуешься? Такова уж наша эра.

А недавно нам сделали сообщение, что в квартиры всех низовых работников коммунального фронта проведут по большой красной кнопке. Нажмёшь её – и чтой-то произойдёт. Что именно – пока неизвестно. Но самое главное, в кулуарах поговаривают, что с введением этих кнопок следует ожидать надбавки до 10 рублей за вызов. Думается, эта мера не только облегчит жизнь трудящегося человека в такое трудное время, но и упростит бухгалтерские операции. Всё-таки и они люди. Так пусть и им работается полегче. Да что там говорить, другой эры нам покамест не светит…