Пить или не пить. Записки бывалого алкоголика

Грязное пятно на всю жизнь

Лето прошло скомкано и безрадостно, без особых воспоминаний, даже в пионерский лагерь на работу не взяли. Власть переменилась, старый директор ушел, а новый сказал, что люди с улицы ему не нужны, есть свои проверенные кадры. Сестра окончила институт и уехала в Минск с любимым человеком строить свою взрослую, сознательную жизнь. Я остался дома с родителями. Я даже завидовал ей, у нее все удалось. Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, будущий муж МГУ закончил, есть перспективы для роста. Я, правда, не знал, что мне делать. До армии еще больше года, на дневное отделение в институт, подать документы я не успел. Чтобы пойти на вечернее отделение надо работать. Хоть в стране и боролись с тунеядством, в шестнадцать лет так просто на работу не брали. Либо иди в фазанку учись и профессию получай, либо на комиссию по делам несовершеннолетних, доказывай, что без работы тебе край. Еще не факт что разрешат, так как нужно куча справок, аттестат о среднем образовании и самое главное найти приличную работу. Самое смешное что, три месяца без учебы или работы и ты уже тунеядец. Опять же на комиссию и работу тебе уже предоставят, даже на выбор, но не очень приличный, типа грузчика, разнорабочего, технички в школе или больнице, но ни как не продавца в магазине или слесаря на заводе. Сторожем и вахтером тоже не устроишься, пенсионеры плотно занимали эту нишу и уходили оттуда только в могилу. Хотя в школе весь девятый-десятый класс ты тратил один день в неделю на профессиональное обучение и имел за это корочки. Я еще и аттестат из школы не забрал, так как осенью хотел пересдать русский язык на четверку. Смысл в этом был, причем серьезный. Аттестат без троек давал право сдавать в технический вуз два экзамена, физику и математику. А для меня это была почти стопроцентная вероятность поступления. Не пришлось бы крутить рулетку с русским языком и возможно четвертым экзаменом. Но это нужно было только мне, в школе ни кто не хотел собирать комиссию, переделывать мой аттестат. Я тупо уперся рогами в непробиваемые ворота простой бюрократии. Получался замкнутый круг, ну не в вечернюю же школу идти, заново десятый класс заканчивать. Хуже было в другом я пытался искать виноватых. В том, что так произошло, для себя я сразу нашел оправдание, и на тот момент оно было убедительно. Надо было в техникум после восьмого идти, была бы четверка по русскому. Учился бы себе спокойно, и после техникума в институт берут, да и специальность бы получил. А если бы на стакан сел, то и еще бы кучу виноватых нашел. Сейчас я прекрасно понимаю, что виноватых, не было в принципе, просто жизнь в очередной раз проверяла меня на прочность. Она же мне и помогла, просто нужен был толчок в правильную сторону. Сказалось воспитание, мало того что я не имел желания сидеть на шее у родителей, я ненавидел безделье. Папа, зная мою слабость, не будучи великим психологом, нашел для меня выход, устроил меня к себе в цех на завод. Сказал, поработай годик, а там видно будет, не важно, поступишь ты в институт или нет, через год все равно в армию заберут. Я прислушался к его здравому смыслу и согласился. Забрал аттестат из школы, сходил на комиссию и в конце августа вышел на работу. Проработав месяц в учениках, и сдав экзамен на слесаря третьего разряда, я взглянул на все свои проблемы немного по-другому. Не все так плохо в нашем королевстве, неплохая работа в самом чистом цеху, нормальная зарплата в сто шестьдесят рублей, да и перспективы ни куда не делись, хочешь, поступай и учись, хоть через год, хоть после армии. Самое главное мама довольна любимый сын на глазах, они работали там же только в смену. Со стороны посмотри, идеальная семья, вернее семейная династия. Была только одна проблема, было далеко и тяжело ездить на работу. Полтора часа туда и обратно на противоположный конец города, отнимали много времени и сил, я научился спать стоя в автобусе и в обед на работе. А еще мне повезло, я встретил девушку, которая мне сильно нравилась, мы дружили, и она отнимала у меня практически все свободное время. Жизнь налаживалась, были только две проблемы, это хроническое недосыпание и нехватка карманных денег. Да, мама начала мне копить, на мою будущую счастливую жизнь. Зарплата изымалась, уходила на мою сберегательную книжку. Мне ежедневно выдавались деньги на обед и сигареты. Не смотря на то, что я работал, мне приходилось торговать на радиорынке деталями по воскресеньям, чтобы иметь хоть какие-то карманные деньги, которые в принципе уходили на общение с Ларисой. Фраза “Кино, девочки, сигареты” – была про меня. Фраза “Вино, девочки, сигареты” нет. Пить мне было некогда и в принципе не на что. Разговоры с матерью по поводу денег приводили только к одному ответу – придешь с армии, все будет. Аргумент что я хочу жить сейчас, а не потом, абсолютно не работал. Это приводило к определенному недопониманию, но к конфликтам не приводило. Пить алкашку мне ни кто не запрещал, я был взрослый человек, я работал, в конце концов, и был в праве, но я не делал этого сознательно, мне просто было жалко своего свободного времени. Сводить свою девушку в кафе поесть мороженого это нормально, а вот давиться в подъезде дешёвым вином с сигаретой в виде закуски сильно не прикалывало, выбор есть всегда. Это был мой выбор, но определенных вопросов он не снимал. Имея опыт употребления крепкого алкоголя еще в пионерском лагере, я прекрасно знал о последствиях, и практически каждый день наблюдал их в живую. С утра придя на работу, я переодевался в раздевалке и шел в столовую выпить бутылку молока или съесть пол стакана сметаны. Я не успевал с утра позавтракать, а молодой организм требовал энергии. Талоны на бесплатное молоко нам выдавали регулярно. При этом, приходя в столовую, наблюдал совершенно противоположную картину. По очереди у автомата с бесплатной газировкой, можно без проблем определить, в какой бригаде вчера был праздник, и сколько было выпито. Не то чтобы лица всегда были одни и те же, но повторялись они с завидной регулярностью, особенно после получки или аванса. Для меня поменять свои талоны на молоко за половину или даже семьдесят процентов стоимости на деньги, было чем-то странным, и тем более потратить их на водку, но для многих это было нормой жизни. Даже для двоих моих одноклассников, Шилова и Морозова. У них тоже была мечта, но своя. Они хотели поступить в университет на журналистику. С первого раза после школы не вышло, там был серьезный конкурс. Выход был один идти на рабфак и там уже поступать на следующий год, с небольшими льготами. Но для этого надо было работать. И они пошли, но причина их выбора места работы, для меня тогда была абсолютно не понятна. Но они тогда, мне кажется, этим даже гордились. Контора была известная, даже легендарная, там работали только бывшие зеки и алкоголики и то, потому что их ни куда больше не брали. Все самые сложные и грязные ремонты на металлургическом комбинате выполнял “УралДомнаРемонт” а в народе “Урал Банда”. Соглашусь, звучит гордо, но это только на словах, сам не работал, не знаю, все остальное только с их слов. Тогда от них можно было услышать такие слова, что все надо пройти с низов, как Максим Горький. Даже тогда, для меня это был полный бред, хотя пьесу Горького “На дне” я прошел в школе мимо в режиме краткого изучения хрестоматии по литературе, короче просто не читал. Сейчас я понимаю, что мотив был совершенно другой. Если водка мешает работе, ну ее на х.. , такую работу. Я не понимал их тогда, потому что не знал про такую работу. Прекрасно понимаю сейчас, потому что именно благодаря им, с такой работой познакомился. Но это было уже потом, после службы в армии. Впереди меня ждало серьезное испытание на прочность, в котором они тоже приняли не маловажное участие.

Жизнь продолжала течь своим чередом, я работал, Лариса училась в техникуме, мы были почти ровесники, она на полгода младше. Когда встал вопрос празднования Нового Года, она сказала что будет его справлять со своей компанией. Честно сказать я был озадачен. Не надо иметь семь пядей во лбу чтобы понять, я был человеком не ее круга, и дружила она со мной чисто по личным мотивам, я был так сказать мальчиком для души, но не как не принцем на белом коне, который уведет под венец и подарит пол царства. Но с одной стороны мы склонны прощать тем, кого любим, а с другой стороны, надежда умирает последней и за свое счастье нужно бороться. Я не стал закатывать истерик и сцен ревности, прекрасно понимая, что не к чему хорошему это не приведет. Даже справляя Новый год в своей компании, я не стал делать очередную глупость и бросаться в объятья первой попавшейся девушки, и нажравшись плакать у нее на груди какой я несчастный, и меня ни кто не любит. Даже тогда я уже понимал, что в этой жизни все поровну, пятьдесят на пятьдесят, может пожалеют, а может и посмеются. Поэтому на алкоголь не налегал, а больше наблюдал за другими. Кто хотел, тот нажрался, кто хотел пообжимался, а я хорошо провел время, поняв, что достойной пары для меня просто нет. Я был просто уверен, что в моей жизни будет еще куча женщин, которые принесут мне много и горя и радости, просто не надо делать из этого культа. Я взрослел и учился воспринимать жизнь, такой как она есть, а не в розовом цвете, как любила говорить моя мама.

Была весна тысяча девятисот восемьдесят седьмого года, вернее конец мая, я был на подъеме, куча планов на лето, последнее свободное лето перед службой. Но произошло событие, которое если не изменило мою жизнь слишком кардинально, то очень сильно изменило мое отношение к ней. Я получил грязную печать алкоголика. Тогда это было серьезно, возможно даже крест на всей дальнейшей карьере или перспектива всю оставшуюся жизнь доказывать, что ты не козел. Все рухнуло в один момент, и было раздавлено правдой жизни, которую я нечаянно узнал. Мои неокрепшие еще почти детские мозги с трудом могли воспринять и переварить ту информацию что получили. Рухнуло все, мечты, идеалы, надежды. Если бы мне кто-то рассказал об этом, я бы не поверил, но здесь я все видел своими глазами, и слышал своими ушами, это не забыть ни когда. Сложно было еще и от того что я не знал, что уходя служить одной стране, я вернусь совсем в другую, где совершенно другие идеалы, а печать алкоголика просто ни чего не значит, у нас вся страна такая если не хуже. Только сейчас я начинаю понимать, что это был, наверное, один единственный случай в моей жизни, когда злоупотребление алкоголя привело к положительным последствиям. Не сразу конечно, но результаты точно были.

День начинался хорошо, была пятница, значить завтра можно выспаться. У Ларисы были дела, и даже вечер был свободен, я хотел провести его со своими одноклассниками, Шиловым и Морозовым, друзья все-таки. Из-за работы виделись редко, тут была возможность и повод. У них зарплата, у меня свободный вечер и возможность познакомиться с условиями их труда. Честно, было просто интересно, у них даже свой вагончик был на работе, куда можно было пригласить баб из столовой или из цеха рядом с которым они работали. Вечер обещал быть насыщенным разными событиями, что придавало этому определенную интригу. Но человек предполагает, а жизнь располагает. На работе меня как самого молодого и можно сказать бесполезного послали копать могилу. Больше желающих не нашлось. На улице было тепло, физический труд меня не пугал, тем более могилу я не копал ни разу. Все лучше, чем бездельничать в цеху, убивая время до конца смены, играя с мужиками в домино, как правило, в пятницу так и было. Если все оборудование нормально работало, и не было плановых ремонтов, участок работал по принципу все для дома и семьи. Команда из трех человек собралась, и мы поехали на кладбище. Мы были не знакомы, я и еще два мужика лет за сорок, но труд как говорят, объединяет. Нам выдали лопаты, пару бутылок водки и нехитрую закуску. Чтобы работалось веселее. Сама работа была не сложная, бери больше, кидай дальше. Пока летит, отдыхай или наливай. Периодически появлялся заказчик и проверял ход работ и наличие горючего. В результате мы закончили довольно быстро, часам к трем все было готово. Это меня и сгубило, если пока мы копали, я не слишком налегал на водку, то здесь позволил себе лишнего. Мне надо было убить полтора часа времени, стрелка с друзьями была на пять часов, поэтому отсидеться на кладбище это время выглядело более привлекательно, чем шарахаться пьяным в районе центральной проходной. Мужикам было уже хорошо, а мне тяжело упираться, не пить вместе с ними. В итоге шесть бутылок на троих сделали свое грязное дело, я первый раз нажрался до потери памяти. Последние, что я помню, это как я, выпал из трамвая, в объятья своих друзей, Шилова и Морозова. Дальше синяя яма и информация со слов участников событий.

Очнулся я дома в своей кровати, по ощущениям было уже утро. Родители сидели рядом, и было видно, что не спали всю ночь. У меня болела не только голова, но и горло с грудной клеткой. Я понимал, что случилось что-то если не страшное, то очень не хорошее. Попытки восстановить картину событий успеха не имели, я просто ждал, когда мать, как более эмоциональный человек, выдаст мне порцию, либо дерьма в мой адрес, либо хотя бы информацию что произошло. Про себя я думал, ладно хоть не в трезвяк попал, от туда на работу сообщают. Я сходил, умылся, следов побоев на лице не было, значить вроде не дрался и не били, скорей всего опять пронесло, ну поругаются неделю, под замок же не посадят, возраст не тот, и на работу ходить надо. Быстрей бы на работу свалили, надо было, по крайней мере, сходить прогуляться и выслушать других участников события. Но все оказалось намного сложнее. Я сел и стал слушать не совсем приятную картину событий.

Начну с того, что меня просто потеряли, мобильников тогда и в помине не было, да домашние телефоны были не у всех. Сообщить, что меня послали копать могилу, просто не сочли нужным, да и зачем я вроде взрослый человек. В час ночи, когда они пришли домой с работы, и не застали меня дома, они расстроились, но не очень, мало ли с девочкой загулял, пятница завтра на работу не надо. Хуже было, когда в два часа ночи раздался звонок в дверь и они, открыв, обнаружили меня невменяемого рядом с дверью. Я не знаю, сидел я, стоял или лежал, мне об этом не доложили. Я даже не мычал, был в полной отключке, мать жутко испугалась и послала отца вызывать скорою помощь. Я не буду обсуждать сейчас правильность ее действий, она в любом случае была права, просто не знала что делать. Ребенку ведь плохо. Врач скорой помощи в чувство меня не привел, хоть и сделал мне промывание желудка. Я что-то бессвязно мычал про кладбище, завод и друзей. Это только усугубило мое положение, врач провозгласил свой вердикт, он не пил, он таблеток нажрался. В понедельник идите в наркологию там разбирайтесь. И выписал мне направление в наркодиспансер. Сейчас неуместно обсуждать квалификацию врача, его морально-этические нормы, он выполнил свою работу, оказал первую помощь и оформил вызов по алкашке. Всей правды тогда ни кто не знал, не я, ни мои друзья, даже мои анализы. Хуже было другое, информация попала в систему, а она должна была отработать. Наркодиспансер, участковый, комиссия по делам несовершеннолетних и даже моя работа, должны были вынести свой вердикт в мой адрес. Кто я, алкаш, наркоман, или случайная жертва обстоятельств. Причем то, что будет третий, самый благоприятный для меня вариант, я глубоко сомневался. На работе не будут отрицать, что был факт, меня действительно послали помочь сотруднику цеха, но все было весьма пристойно, ни кто не пил. Друзья тоже не будут рыть себе могилу, за пьянство на рабочем месте по головке ни кто не погладит, даже в “Урал Банде”. Камер тогда на заводской проходной и на входе в подъезд и в помине не было. Родители Морозова в один голос будут утверждать, что Сережа сидел дома и готовился к поступлению в университет, и им поверят. У Сережи идеальное воспитание, ведь отец начальник смены в детской колонии, а мама врач-хирург на ВВК в поликлинике МВД. Я не совсем понимал, в какое дерьмо я попал, и мне больше ничего не оставалось, только как рассказать правду своим родителям, да и ту которую я знал. Если информация о отправке копать могилу, могла быть проверена и не оспаривалась, то про пьянку на кладбище и шесть бутылок водки мне вряд ли поверили. В тот момент водку уже продавали по талонам, папе с мамой показалось это слишком большой ценой, за подобную услугу. Да и подтверждать ее мужики, которые копали и пили со мной, тоже не будут, зачем грех на душу брать, что малолетку спаивали. Еще я сильно пожалел, что сказал про друзей, мама быстро нашла виноватых, кто как не Шилов с Морозовым, это они любимого сыночка споили. Зная адрес, Морозова она побежала разбираться и как обычно перегнула палку. Вместо того, чтобы выяснить сам факт произошедшего, она с обвинениями кинулась на амбразуру и получила что я ожидал, мать Сережи заявила, он не причем и был весь вечер дома. Морозов, конечно, получил свое, но скорее в другом плане, не марай честь семьи, не пей, с кем попало. Правды я не узнаю никогда, а тогда мне ее не сказали. Мне нужна была другая правда, что было на самом деле, лично для меня это было гораздо важнее. Я даже согласился, пойти в понедельник в больницу, но с условием, что меня не будут силой удерживать дома, а я попытаюсь разобраться, что все-таки произошло на самом деле. Надо было ехать к Шилову, попытаться выяснить, что было на самом деле. Он как лицо явно не заинтересованное и все-таки друг, должен был рассказать правду, какой бы горькой она не была.

Он был дома и пил пиво, борясь с последствиями вчерашних возлияний. Он в отличии, от нас с Морозовым мог себе это позволить, ему уже было восемнадцать лет, а его мать с отцом, в отличии от наших с Морозом родителей, не видели в этом слишком большой проблемы. Поэтому он, еще учась в десятом классе, частенько баловался бражкой из виноградного сока и в вопросах употребления алкоголя был явно на шаг впереди нас. Из вежливости или сострадания он предложил мне присоединиться, я вежливо отказался, сказав, что мне уже хватит и возможно надолго. После чего поведал свою грустную историю и по выражению его лица понял проблемы у меня серьезные, без стакана тут не разберёшься. Я категорически отказался. Он, попивая пиво, поведал, что было у них на работе и по дороге домой. Абсолютно ничего криминального. Они встретили меня, как и договаривались, привели в вагончик на работе, я еще что-то рассказывал по дороге, но был хорош, меня посадили в кресло отдохнуть, я просто заснул. Они пошли в столовку за едой и к знакомым бабам, но обломались и вернулись назад с закуской, но без баб. Водки было море, они стали ее пить вдвоем с Морозом, не пропадать же добру. Единственную глупость, что они сделали, это предложили мне выпить, когда я чуть-чуть очухался. На вопрос, пить будешь, я кивнул головой, и вытянул руку. В нее вложили полный стакан водки, я залпом его выпил и опять ушел в никуда. В начале, им было смешно, потом не очень, я не хотел приходить в себя, а им пришлось на себе тащить меня домой, и явно через забор, а не через проходную. Хорошо хоть дружба и совместные пьянки, тогда для нас что-то значили и меня не бросили по дороге и довели до квартиры. Правда, по дороге потеряли один кроссовок. Я его потом нашел, прогулявшись по маршруту боевой славы, он даже не сильно пострадал, китайцы уже тогда делали хорошую обувь. Зная характер моей мамы, они не стали рисковать, просто позвонили в дверь и убежали. К друзьям я претензий не имел, а вот последствия которые мне нарисовал Шилов, вызывали у меня серьезные опасения. Он категорически не советовал идти в больницу, могут закрыть или затаскать по врачам, потом всю жизнь от алкашки отмазываться будешь. Он сказал, на моем месте он бы не пошел. Но каждый из нас тогда был на своем месте.