– Сара, я так люблю тебя. Тут у нас нет будущего. Кроме тебя я еще люблю свою маму и этот прекрасный город Одессу. Но ты вне конкуренции. Давай уедем, ну скажем, в Жмеринку. Там поженимся. Конечно, в бриллиантах ты ходить не будешь, но я сделаю все, что бы ты была счастлива.
– Илюшенька, милый. По нашему следу мой папаша отправит вышибал из казино. Они тебя разорвут на части, как цепные псы. Уж я-то знаю. У нас путь один, за границу.
Илюша приободрился.
– Послушай Сара, я тебя за язык не тянул. Поехали. Но как выехать из совдепии, вот в чем вопрос.
– А вот это Илюшенька твоя задача. Раскинь мозгами, ты у меня умный.
На следующий день Илья перебрался к старой певичке в квартиру за небольшую плату. Денег он немного скопил. В этой квартире у них был штаб. По городу поползли слухи, что Илюша с горя уехал, куда глаза глядят. Ювелир полностью расслабился, Сара не давала повод сомневаться в ее благонадежности. Охрана дочки была снята. У Илюши был друг детства, который работал в порту учетчиком. Он сговорился с командой одного иностранного судна, что бы те забрали двух беглецов. Сара оплатила побег, Илюше пришлось принять эту жертву, хотя вслух он и возражал. Илюшу в мешке на телеге с каким-то хламом и вещами беглецов перевезли в порт. Саре было проще. Она подъехала на извозчике прямо к воротам порта. Мило улыбнулась охраннику и со словами.
– Я тут к капитану порта на минутку.
Проскользнула в порт. С ее-то красотой это было сделать легко. Она смотрела на мужчину, и мужчина терял силу воли. Как попали влюбленные на судно, это уже не имеет значения. Илюшу в кочегарку, а Саре досталась небольшая каюта. Так что, до самого Гамбурга они почти не виделись. Когда Илюша увидел топку кочегарки, ему стало плохо. Его окатили холодной забортной водой и привели в сознание. Он тут же вспомнил русскую пословицу. Хочешь кататься, умей и саночки возить. Мечта о тихой свадебке в маленькой каюте парохода улетучилась, как мираж. Сколько тут до Гамбурга ехать-то, всего – ничего, недели две-три. Илюша приободрился и стал исправно кидать уголек в топку. Вот и Гамбург. Таможня и паспортный контроль. Вот жизнь была. Ни кто не обратил внимания на советский паспорт, приехали себе, и, слава Богу. Сара прекрасно говорила по-немецки, и после нескольких вопросов их пропустили в город. А вот тут ужас. Тысячи, десятки тысяч, а может и сотни тысяч безработных. Германия переживала кризис. Надежда найти работу равнялась нулю. На припортовой площади в воздухе витало Америка, Америка. Сара быстро разобралась, что к чему. Все хотят покинуть Германию и отправиться в Америку, но у многих нет денег, что бы осуществить эту мечту. На их счастье в этот же день отправлялся пароход в Америку. Сара кой чего прихватила из дома и на билеты первого класса денег хватало. Узнав цену билета первого класса, Илюша категорически отказался ехать. Нашли компромисс. Сара в первом, Илюша в третьем. Опять свадьба в каюте отменялась, третий класс не пускали на палубу первого. В трюме парохода долго ехал Илюша, он хорошо знал, Сара его не подведет. За время рейса под Сару неоднократно подбивали клинья богатые щёголи, но Сара была непоколебима. Ответ был один.
– У меня есть муж, и я его сильно люблю.
За то время, что Илюша плыл в чреве парохода, он сносно выучил английский язык. Нет, он не декламировал Шекспира, но кой чего для жизни он познал. Томительно плыть по морю, тем более, когда и моря-то не видишь, но вот и Нью-Йорк на горизонте. Паспортный контроль и опять никакой заминки. Сара и английский прилично знала. Америка их встретила солнцем и теми же безработными. Они поселились в какой-то каморке с тремя соседями. Комната была разделена на три части не очень свежими простынями. Илюша и тут не мог позволить себе спать с Сарой. Сара на кровати, Илюша под кроватью. Такой был расклад. Илюша метался по Нью-Йорку в поисках работы. Кто ищет, тот найдет, тем более невеста красавица. Илюша в последнее время стал бояться, что уведут девку. Тогда смысл жизни был бы потерян. Но Сара его убедила, или он, или ни кто. Чем взял ее Илюша, понять невозможно. Красивая еврейская девочка, из богатой семьи и этот голодранец. Уму непостижимо. Но Сара твердо верила в звезду своего избранника и не ошиблась в этом. Да, здравствует любовь!!! Перефразируя известную пословицу, еврей еврея видит издалека. Так и случилось. Когда Илюша пробегал по неизвестной ему улице Нью-Йорка его окликнул сухонький старичок. Удивление Илюши не имела края. Старичок окликнул его на чисто русском языке, ну, на чистом русском, это громко сказано, старичок явно говорил на одесском наречии.
– Молодой человек, куда вы так бежите? Только не говорите мне, что вы меня не понимаете. Когда я покидал Одессу в 1914 году, на мне был точно такой же лапсердак, как и у вас. У меня не было ни копейки в кармане, опять же, как и у вас сейчас. Так вы из Одессы?
Илюша потерял дар речи. Он стоял и моргал.
– Так вы что глухонемой? Тогда я пошел.
Илюшу прорвало.
– Да, я таки из Одессы. Третий день мотаюсь по городу, а работы ноль.
– Удивительно, и вы за этим сюда ехали? Могли бы остаться и в Одессе. Так как вас звать, или у вас нет фамилии.
Илюша уже взял себя в руки.
– Почему нет фамилии. При советской власти у каждого еврея должна быть фамилия и имя. Илюша Бронфентринкер, на счет отчества, вот тут я не уверен.
– А, так ваша мама, дай ей Бог здоровья, живет на Степовой улице и работает прачкой в дурдоме? Когда я уезжал, вы еще были совсем маленьким и сопливым. Давайте присядем тут в уличном кафе, и вы мне все расскажите. Потом думать будем.
Они присели за столик, и старичок заказал два чая.
– Меня зовут Иваном Ароновичем Фридманом. Да, папа пошутил и в детстве называл Ванюткой. Вот такая у него была прихоть. Я сам с Мельницкой, папа сапожником был. Кто не помнит в Одессе Фридмана сапожника. Какие он сапоги тачал. Городовые в очередь становились, хотя может, и забыли уже его. Теперь расскажи о себе, только не пудри мне мозги. Ложь я за версту чую. И не пытайся меня разжалобить. Говори как есть, терять тебе я вижу нечего.
Илюша не стал рассказывать о голодном и пролетарском детстве, а начал с того места, когда он впервые увидел Сару. По-видимому, Иван Аронович хорошо знавал Израиля Мильграмма, потому что, так искренне смеялся, аж слезу пустил.
– Вот и все, сказал Илюша, когда окончил свой рассказ.
Старик перестал смеяться и задумался.
– Илюшенька, послушайте сюда. Это мне вас Бог послал, а не как вы думаете наоборот. А почему бы нам не облагородить Нью-Йорк? Кто нам мешает заменить водосточные трубы в их них небоскрёбах? Тут есть такой Джеймс Бах, когда он жил в Одессе его звали несколько по-другому Фима Бахман. В Америке любят сокращать имена и фамилии, вот он и стал Бахом. Ну, это не самое главное. Недавно его жена купила норковую шубу, а к ней и перламутровый Форд. К чему я это говорю. Бах служит в муниципалитете, а мэр города у нас, слава Господу, так же еврей. Я думаю, они договорятся. В Нью-Йорке денег – куры не клюют. У меня есть небольшая ремонтная мастерская и кой, какие сбережения. Моя жена Софа почила прошлой весной, а хочется все-таки пожить нормально. Может, и я себе пару найду. Как сказал Изя Мильграмм, хочешь иметь молодую красивую жену, умей ее содержать. Вот вам мой адрес, я напишу его на бумажке. Продержитесь недельку и ко мне заходите.