Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

Глава пятая

Через тридцать пять минут, почти уложившись в «плановые сроки», Александр Сергеевич вернулся. Девчонки, с сигаретами в зубах, встретили его в палисаде у входа в прокуратуру. Встретили, как и курили: вразброд, каждая сама по себе.

– Ну, вот, – без энтузиазма покривил щекой Иванов: надеялся, всё же, на другой исход. На исход заявительниц в неизвестном направлении. – Как сказал один товарищ: «Не пройдёт и полгода – и я появлюсь».

На ходу, перед самыми дверями, он подхватил под локоть Анну.

– Мамзели, прошу на второй тайм!

Подружки молча выстроились в затылок друг другу и тронулись согласно «табели о рангах»: первой – Анна, второй – Келлер, «пока ещё незнакомка» – замыкающая. Не соблюдая этикета – войдя в кабинет первым – Иванов рухнул в кресло, и, как наждачной бумагой, прошёлся скрежещущим «ветеранистым» носовым платком по мокрому лбу.

– Продолжим… Итак: картина под названием «случайная встреча у входа в „гадючник“». Докладчик – Прохорова Анна Николаевна… Сударыня – Вам слово.

С почти достоверной застенчивостью «докладчик» потупила взор.

– Ну, меня… всех нас у входа в… пусть будет в «гадючник»… встретили Руслан с Магомедом… Там, внутри, мы познакомились с остальными… хм… как бы это…?

– Членами трудового коллектива, – полусонным голосом «помог» Иванов. Анна и остальные девчонки рассмеялись. Контакт намечался – к установлению самого себя. Для дела, пусть ещё и не существующего, это было хорошо. А, если и не хорошо, то полезно.

– Да, спасибо, товарищ следователь… Александр Сергеевич…

Уточнение было многозначительным. Ещё многозначительней оказался взгляд Анны, «обещавший радости рая», и уже не из романса.

– И каковы были числом те, остальные? – мужественно преодолел искушение Иванов.

Девица поморщилась: вспоминания явно не относились к числу приятных.

– Ещё двое…

– То есть, всего – четверо?

– Да.

– И?

Анна в очередной раз замялась.

– Ну… всё было нормально…

– В каком смысле?

Иванов и не подумал отказаться от роли «банного листа». Осознав бесперспективность афронта, «докладчица» принялась шумно отдуваться.

– А, если углубить? – опять «не снизошёл» Иванов.

Девица «смущённо» уставилась в пол.

– Ну… мы… это…

– Вы – «это», а я – «не»! – вдруг оппонировала молчавшая доселе третья подружка, самая неказистая из всех: ниже среднего роста, с рядовым лицом, рядовыми ногами, обычными тёмно-русыми волосами, правда, с хорошо сформировавшейся грудью и коварным взглядом.

– Представьтесь, пожалуйста.

Иванов опять вернул щеку «в объятия ладони».

– Михалёва Люда… Людмила… двадцать два года.

– И что Вы «не», Люда… она же – Людмила?

Михалёва покраснела.

– Ну… в том смысле… что я с ни с кем…

Девушка искала слово – и не находила его. Пауза затягивалась – и Александр Сергеевич «пошёл на джентльмена»:

– Ни с кем не уединилась. Так?

– Да.

Михалёва отметилась в следователя тёплым, почти благодарным взглядом. Контрастируя с ним, взгляды подружек, обращённые на Людмилу, были совсем другой энергетики. Подружки и не скрывали осуждения «третьей из трёх» за её афронт, как сегодняшний, так и тогдашний.

– В переводе на русский язык, – продолжил киснуть лицом Иванов, – Анна Прохорова и Елена Келлер вступили в половую связь с «лицами кавказской национальности» ещё в «гадючнике», официально именуемом Домом культуры Старого города?

Испепеляемая «дружелюбными взглядами подружек», Михалёва уклонилась только глазами, но не текстом:

– Да.

– Ты просто нам завидуешь! – нервически покосилась в её сторону Келлер, сколь красивая, столь и недалёкая, как и большинство красивых женщин.

– Было бы, чему! – не осталась в долгу Михалёва. Келлер моментально вспыхнула, обещая «подружке» совсем не «прелести рая».

Прохорова удержалась, но только от текста. Оба взгляда, которыми она последовательно обошла Келлер и Михалёву, явно не относились к числу одобрительных. Неконтролируемой откровенности девица явно предпочитала дозированную правду, наверняка полагая её более полезной для судьбы дела и всех его фигурантов.

– Могу я узнать состав «творческих» дуэтов? – поморщился Иванов: дело нагромождалось, как снежный ком, и этим только запутывалось.

Прохорова и Келлер исподлобья обменялись смущёнными взглядами: не разучились ещё. Михалёва, как «третий лишний», «отсутствовала». Первой отсмущалась Келлер – и захихикала, что её реальному образу подходило много больше потуг на мысль. Правда, хихикала она соло: Анна в этот момент «боролась сама с собой». И, только, «проиграв схватку», махнула рукой.

– А, ладно: всё равно узнаете… В общем, я была с Русланом, а Ленка – с Магомедом…

– Хотя Ленка не возражала бы и против обратного «расклада», – неожиданно хмыкнула Михалёва. Задетая за живое, Келлер ещё раз «задействовала огнемёт». Прохорова лишь усмехнулась. Тоже – молча.

Иванов вздохнул, и, презрев эстетику, совсем «не по-дворянски» почесал за ухом, недовольно кривя при этом щекой.

– Подробности, если можно.

Поскольку Анна молчала, взгляд следователя переключился на Михалёву. Та, если и вспыхнула румянцем, то в глубине души.

– Лена… ну, Келлер… встречалась с Русланом и раньше…

– Иначе говоря, вступала с ним в половую связь?

– Да.

– А Прохорова?

Михалёва неожиданно закашлялась, чересчур старательно «для борьбы с инородным телом в горле». С десяток секунд Иванов терпеливо ждал восстановления потерпевшей рабочих кондиций. Так и не дождавшись, он обратился за разъяснением «к первоисточнику» – одними глазами, без текста. Анна, только что испепелявшая взглядом подругу – заразилась от Келлер – опустила глаза.

– Да, я тоже была с ним…

– «In flagranti delicti»? – почти зевнул Иванов. Глаза Прохоровой честно округлились.

– Виноват, – покривил душой Иванов. – Вы не обязаны знать «Похождения бравого солдата Швейка». Большинству хватает «Букваря». Поэтому даю перевод: «In flagranti delicti» – значит: «в постели». То есть, Вы тоже были с упомянутым Русланом в постели.

К удивлению Иванова, Анна неожиданно покраснела. Честно говоря, тот и не рассчитывал на подобную реакцию. За неимением оснований.

– Ну… в общем… да…

– А с Ибрагимом?

Брови Анны стремительно выгнулись.

– С каким Ибрагимом?!

– Тьфу, ты! – хлопнул себя по ляжке Иванов. – Вертится в мозгах: «Все они – Ибрагимы!»… как в «Белом солнце пустыни»… Ну, вот я и… Конечно же, не с Ибрагимом – с Магомедом?

Анна нахмурилась – и покосилась на Келлер.

– С ним была только Лена…

Келлер вспыхнула, но вступить в дискуссию не успела: Иванов решительно хлопнул ладонью по столу.

– Ну, вот мы и закончили с предисловием! Подведём, так сказать, промежуточный баланс: до рандеву в «очаге культуры» Келлер имела половую связь с Русланом и Магомедом, Прохорова – с Русланом, Михалёва половых связей…

– А… – попыталась возмутиться Келлер. Попытка не удалась: Иванов «сыграл на опережение»:

– … с указанными лицами…

– … А-а-а!

– … не имела. Так?

За отсутствием реплик Иванов «огласил приговор»:

– Так! Ну, а теперь мы переходим к тому, что было после… Кстати – «после чего»?

Общий для всех, вопрос адресовался одной Прохоровой. Вероятно, как наиболее сообразительной. Откровенно недоумевая, та пожала плечами:

– Ну… после вечера… разумеется.

– Значит, Вы были до самого «финального свистка»?

– Ну, да.

– И когда он раздался?

Анна попыталась обменяться взглядами с Келлер. С тем же успехом она могла обмениваться взглядами и с письменным столом Иванова – настолько «мужественно» отразила этот взгляд Келлер, сама пребывающая в растерянности, правда, «бараньего» типа.

– В начале первого ночи, – «вошла» Михалёва, явно не сострадая растерянности подруг.

– Почему это помните только Вы? – «плеснул бензинчику» Иванов.

Усмешка на лице Михалёвой стала злорадной и почти мстительной.

– Потому что они и не могли ничего помнить.

– Обе?

– Да.

– Это ты «лепишь» потому, что тебя никто не захотел! – не выдержала Келлер. – И правильно: кто на тебя позарится?!

– Нет, не потому! – не дрогнула Михалёва. – Будь вы не «в дугу», меня бы не «трахнули за компанию» уже в другом «гадючнике»!

– Ну, вот, и радуйся, что хоть кто-то на тебя польстился, стерва!

Прохорова не поддержала товарку, и обмен мнениями закончился так же быстро, как и начался. Михалёва и Келлер напоследок обменялись «дружелюбными» взглядами, «пожелали друг другу всего хорошего» – и разошлись головами, как пристяжные в упряжке.

Александр Сергеевич «окончательно проснулся», некоторое время хмыкал и водил головой из стороны в сторону.

– Да, ничего не скажешь: хороши подружки… Вот, уж, действительно: «убереги нас, Господь, от таких друзей, а от врагов мы как-нибудь сами убережёмся»…

– А мы и не друзья, – потемнела глазами Михалёва. – И никогда ими не были… Были когда-то подружками… Вернее, думали, что были…

Случайно познакомились на какой-то вечеринке. Так и узнали, что живём в одном доме. «Вот и вся любовь»…

– А чего же ты за нами потащилась?!

Даже не стерпев «понижения уровня», Прохорова снизошла лишь до полуоборота головы. Разумеется, Михалёва – «настоящая подруга» – не осталась без адекватной реакции.

– Дура была!

– А сейчас?

– Да, если бы не твоя мамаша!.. Пристала, как банный лист!

Убийственная – по замыслу автора – ирония ужала глаза Анны.

– То есть, ты – не в претензии? За всё?

– Не в претензии!

Плюя на гордыню, Михалёва не ограничилась полуоборотом.

– В отличие от вас, мне такая реклама ни к чему! Это с вас, шлюх – как с гуся вода! А маманя твоя делает вид, будто не знает, кто ты такая!

– Да я тебя, сучка…

Прохорова не успела «реализовать дружеские намерения»: только что полусонный Иванов уже делал «брек».

– Ну, и реакция у Вас! – уважительно хмыкнула Анна. – Хотя, чему удивляться: вас же обучают…. всяким, там, карате…

Иванов не стал разубеждать пребывающую в заблуждении потерпевшую в том, что «всяким, там, карате обучают» исключительно «оперов» – а «мы – мирные люди». Из тактических соображений не стал: заблуждения людей по ту сторону барьера нередко оказывались полезными для следствия.

– Ладно, Анна…

– Николаевна.

– Николаевна. О себе мы поговорим чуть позже, а сейчас давайте закругляться с поводом, который привёл вас сюда. Итак, если я правильно понял: четыре лица кавказской национальности, двое из которых вам – за исключением Михалёвой – были знакомы прежде, предложили, так сказать, продолжить вечер. Так?

Прохорова и Келлер в очередной раз покосились друг в друга: сомнениями делились. Михалёва привычно «отсутствовала».

«По совокупности доказательств» нетрудно было понять, что «дружный коллектив единомышленников» – всего лишь «сборная». Как в футболе.

А ещё было ясно, что совместным приключением «дружба» этих, таких разных людей, уже закончилась… и не начавшись.

– Так? – поднажал голосом Иванов. Анна «очнулась», но зазвучала не слишком уверенно.

– Ну, не совсем так… Нам предложили… ну, довезти нас до дому.

– Не нам, а мы! – жёстко отзвенела Михалёва, и даже «огнедышащий» взгляд Прохоров не смог её опалить. – Точнее – вы: ты и Келлер!

– «Келлер»? – «многообещающе» усмехнулась Прохорова, «замещая на реакции» подругу, которая вряд ли смогла бы выдать качественную иронию. – Ты даже не хочешь называть её по имени?

Михалёва не уклонилась только от обмена взглядами. Диалог не состоялся, и Иванов «на законных основаниях» поморщился.

– Так, граждане потерпевшие: отношения будете выяснять за пределами этого кабинета… А сейчас – вернёмся к нашим баранам… Значит, вы сели к ним в машину?

– В автобус, – сухо поправила Михалёва.

– В автобус?!

– Да, в «ЛАЗ».

– И?

Михалёва покосила глазами в Прохорову, словно передавая той эстафету. Анна усмехнулась и покачала головой.

– Спасибо… «подруга»… Ладно: возможно, мы и сами попросили довезти нас. Я не помню.

«Предлагая объяснение амнезии», Иванов бестактно щёлкнул себя указательным пальцем по кадыку.

– Возможно, – покривила щекой Анна. Мы там действительно… хм… выпили.

– «Выпили»?

– Хорошо: напились… Чего и сколько, не помню… Но в том, что мы попросили нас довезти, ведь нет криминала?

– Разумеется, нет.

– Спасибо, Александр Сергеевич, – в очередной раз многообещающе подалась вперёд Анна. – Иначе как бы мы добрались домой? Как бы мы выбрались из этой «дыры»?

– А вы собирались?

Иванов перебрался удивлённым взглядом на Михалёву: это ведь она озвучила «провокационный» вопрос, которым надлежало «глушить» ему.

И вопрос получился. Он оказался не просто «ударом вразрез перчаток»: он произвёл эффект. Классический: разорвавшейся бомбы. Келлер вздрогнула и ещё ниже опустила голову. А Прохорова закусила губу и сжала кулаки, лишь усилием воли удерживая себя от «воздаяния» подруге.

Афронт Михалёвой всё больше смахивал на «подарок судьбы».

И Иванов не стал противиться фортуне.

– А они действительно не собирались?

– Не собирались. Действительно.

Зашикать девчонку не удалось бы и с третьей попытки. Но «подруги» не сделали и одной: «всё – суета сует». Условия для работы складывались творческие – и Иванов «принялся творить»… и вытворять.

– Прошу подробности.

Михалёва покосила глазом в направлении Анны, уже частично подавленной и хмурой.

– Аня спросила Лену: «Как обратно добираться будем?». А Ленка засмеялась: «Не наша проблема. В крайнем случае, «заночуем в гостях»…

По её голосу я сразу поняла, что это значит…

– А Прохорова? Она поняла?

Не поворачивая головы, Михалёва ухмыльнулась.

– Так она у нас – самая сообразительная… С Ленкой хохотали на пару…

– А какого же хуя ты с нами поехала?! – взорвалась Анна. – Такая «небесно чистая» – с такими «грязными шлюхами»?!

Глаза у Михалёвой потемнели, но текста не последовало.

– Вы можете ответить на этот вопрос, Михалёва? – в очередной раз «перебежал» Иванов.

– Могу… Я – ничем не лучше… Я знала… предполагала… допускала, чем это закончится.

– И не возражали против этого?

Попытка отмолчаться не прошла: Иванов «дал дубля».

– Если бы разбились по парам – нет…

– А разбились не по парам?

Михалёва неуверенно двинула плечом.

– Ну, вначале… да, вначале было по парам…

– А, кстати, где было «по парам»? А то у нас получается, как у дедушки Крылова: «Слона-то я и не приметил!».

Людмила честно наморщила лоб.

– Честное слово, товарищ следователь: я там никогда раньше не была… Но показать могу.

– Я была, – под изумлённый взгляд Анны, ни с того, ни с сего «проявилась» Келлер. – Раза два, по-моему.

– А…

– С Русланом, если Вас это интересует.

Келлер позволила Иванову лишь открыть рот – без текста.

– Мы с ним там… ну… хм… хм…

– «Мы с ним там»? – немедленно взял реванш Иванов.

– Занимались любовью…

– Адрес?

– Садовая, двадцать четыре…

Ироническая усмешка, столь несвойственная простоватой девице, основательно потрудилась над красивым личиком.

– «Садовая»! Надо же было обозвать этот «гадючник» таким красивым именем!

– «Садовая»? – наморщил лоб Иванов. – Это в «Шанхае», что ли?

– Да.

Теперь пришёл черёд Иванова кривить щекой в усмешке.

– Знакомый домик: «та ещё малина»! И жильцов его я знаю: и маму, и дочку.

– Шлюхи!

Пока Келлер усваивала реплику следователя, Анна сходу «въехала в тему». Столько презрения было в её голосе, что, будь пол за дверью кабинета, обязательно удостоился бы плевка. – «Ковырялки» хреновы!

– Может, и так, – бесстрастно двинул плечом Иванов. – Только «не судите – да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы»!

Анна моментально «ушла в запас».

– Так-то лучше… Вернёмся к нашим баранам…. Итак, вас привезли на эту «малину»? Анна, Вы, часом, не уснули?

– Нет.

– А как – насчёт ответа?

– Да, нас привезли на «малину».

– Дальше!

Прохорова замешкалась с ответом, и Иванов немедленно «обратился в следователя»:

– Я, что, клещами должен из вас вытягивать?! Не хотите заявлять – «вот вам Бог, вот порог»! Изнасилование – категория дел частно-публичного обвинения: нет заявления – нет дела! Вопросы?

«Всё осознав», Анна решительно… откашлялась.

– Знаете, я сразу поняла, что одним Русланом дело не обойдётся…

– ??? – приподнял бровь Иванов. Анна опустила глаза.

– Ну, на Магомеда я ещё была согласна: красивый… горит желанием… стоит, как у коня…

– Но нашлись соискатели и кроме Магомеда?

– Да.

Вероятно, реминисценции оказались настолько «яркими», что Анну передёрнуло от брезгливости.

– Ладно – хозяин: мужик, хоть и с пузом, но толк в любви понимает. Я – не в претензии: «долбил» так, что я за раз трижды кончала… Будет, о чём вспомнить в старости… Но попался ещё один… дегенерат…

Тут все девчонки «в унисон» содрогнулись от отвращения.

– Страшилище со сломанной челюстью… Со слов Руслана, он в детстве упал с коня. Ему нас больше всех хотелось…

– Особенно тебя, – хмыкнула Михалёва.

– Ну, не тебя же! – не задержалась Анна, в том числе, и на подруге.

– Обслюнявил всю, как малолетний щенок…

«Завидую ему!» – «открытым текстом» выдали глаза Иванова, но этим «откровением» следователь и ограничился. Образовавшуюся паузу заполнила барабанная дробь пальцами по столу.

– А этому… уродцу… «давать» нужно было обязательно?

Подружки немедленно «рассредоточились» взглядами. В очередной раз «брошенная под танк», Анна неопределённо повела плечами.

– Ну, как Вам сказать, Александр Сергеевич… Меня лично Руслан попросил. Не знаю, что он говорил Ленке и Люде, но мне сказал так: «Побудь с ним. Он, конечно, отвратный, но нужный человек и очень щедрый: озолотит. И с бабами давно не был»… Ну, вот я и…

Иванов не успел ещё перевести взгляд на Михалёву, а та уже не задержалась с оппозицией.

– Не знаю, что Руслан «напел» Ане, но со мной разговор был короткий: «Иди в комнату!»… А там на мне друг друга меняли Руслан, Магомед, хозяин дома и это страшилище…

Михалёва закусила губу.

– Против Руслана и Магомеда я не возражала: красивые парни… Правильно сказала Анька: будет, что в старости вспомнить… Да и у хозяина член оказался… хм… да… Но этот!.. Даже сейчас я содрогаюсь от ужаса…

– Но хотя бы кончить он смог? – лениво приподнял бровь Иванов.

Людмила согласилась молча, а Анна не ограничилась мимикой:

– Ну, Александр Сергеевич, грешить не стану: член у него оказался в порядке…. Не член – дубинка! Другой вопрос, что это чудовище лезло целоваться. И, ладно бы, в сиську, или хотя бы в шею: в губы! Бррр! Как вспомню – так вздрогну!

Товарки «в унисон» поддержали Аню дрожью и минами отвращения.

– Так, девчонки, – в очередной раз «приговорил» ладонью по столу Иванов. – Подведём очередной неутешительный итог. Значит, когда вы садились в автобус, вы не исключали для себя вероятности половых актов?

Иванов настолько бесцеремонно уставился в Прохорову, что та вынуждена была обойти глазами подружек, но зря. Не получив «шпаргалки», она взяла на себя и ответ, и ответственность.

– Нет…

– Больше того, вы не только допускали, но и желали половых актов?

– Гражданин следователь…

– Я имею в виду, с лицами, с которыми находились на вечеринке?

Анна поникла головой.

– Да…

– Насилие… какое-нибудь насилие в отношении вас применялось?

Анна скосила глаз в Михалёву, словно «доверяя» ответ именно ей. Хотя, возможно, причина заключалась не столько в «доверии», сколько в нежелании вновь наткнуться на ехидный афронт. Люда, пусть и молча, «акцептировала приглашение» – и отрицательно помотала головой.

– Нет… Но мы понимали, что… ну, что мы… ну… не имеем права уклониться…

– Вас били?

– Нет.

– Оскорбляли?

– Нет.

– Словом или действием?

– Нет.

Иванов протяжно вздохнул, и красноречиво поцокал языком.

– То есть, при взгляде со стороны это… как бы точнее выразиться… мероприятие… не произвело бы впечатления изнасилования? Ну, если предположить, что на «малине» оказался бы посторонний человек?

Михалёва замялась – и переадресовала глазами вопрос Прохоровой. Та скорбно покачала головой.

– Я понимаю, Александр Сергеевич, что Вы можете так думать…

– Отвечайте на вопрос! Могло ли у стороннего наблюдателя…

– … сложиться впечатление о нас, как о шлюхах? – «отработала на перехват» Анна.

– «Ты говоришь», – обставился руками Иванов.

– ??? – не стала притворяться Анна.

– Это – из Библии… Как иллюстрация к тому, что я, вообще-то, запрашивал не характеристики… Но можно и так.

– Ну, что ж…

Анна тоже недалеко убежала взглядом.

– Тогда на Ваш вопрос я отвечу так: не знаю… Может быть…

– То есть, среднестатистический советский гражданин имел основание подумать о вас, как о шлюхах?

– Среднестатистический – да, – усмехнулась Анна. – Вы, Александр Сергеевич – нет.

– Оскорбление? – покосил глазом Иванов. – При исполнении?

– Нет: констатация факта. Вы, Александр Сергеевич – не «среднестатистический советский гражданин». И не только потому, что Вы – следователь, который обязан непредвзято рассмотреть наше заявление.

– Которого ещё и нет.

Иванов «поставил точку» и лениво покривил щекой.

– Ладно, Анна… Николаевна: Вы не остались непонятой. Но о себе – как-нибудь после… А сейчас – вопрос «по существу»: сколько времени вы там пробыли, и сколько половых актов пришлось «на душу населения»?

Не отводя глаз от Иванова, Анна усмехнулась.

– Были мы там сутки «с копейками»… Точнее, около полутора суток… А насчёт «любви на душу населения»…

Она неуверенно пожала плечами.

– Ну, Вы сами понимаете, что «не любовью единой жив человек»…

– Понимаю – и учитываю «перерывы на обед».

– Вот именно: «перерывы на обед» – хмыкнула Анна. – Именно так нас и «драли»: с «перерывом на обед». Да и сами они куда-то отлучались. Дома оставался только хозяин… «Я вам не скажу за всю Одессу», но лично меня «отодрали» четверо, по три раза каждый. То есть, всего – двенадцать «палок».

– А что у нас – по линии извращений?

Усмешка Анны прибавила в кривизне.

– Ну, что Вы: благородные люди! Только – «фас»!..

– А как – насчёт кормёжки?

– Как на убой. Грех жаловаться…

Иванов удручённо покачал головой.

– Но хоть кто-нибудь из них вас ударил? Хоть один? Хотя бы одну?

«Народ безмолвствовал» не хуже, чем в пьесе классика.

– Может, ножом угрожали? Или ещё, каким, смертоубийством?..

Опять нет?

Иванов совсем не благородным образом взлохматил шевелюру на затылке.

– Ну, на волю вы хотя бы просились? О свободе молили своих мучителей?

Одна за всех, Анна неуверенно пожала плечами.

– Ну… вообще-то… после того, как поняли, что… двумя мужиками не обойдётся… Ну, да: просили отпустить…

– Мда: дела-а…

Иванов покачал головой. Уже не удручённо – сокрушённо.

– И каким же образом вам удалось вырваться?

«Шарик – налево» – и «микрофон» вновь оказался в руках Людмилы.

– Хозяин… как его… Салман… уснул с перепоя… остальные куда-то уехали. Ну, мы и ушли.

– Погони не было?

Михалёва промолчала, а Прохорова и Келлер «в унисон» неожиданно смутились.

– Не понял? – старательно, так, «не понял Александр Сергеевич. – Как прикажете это понимать?

Анна покосилась на Келлер. Старательно «уступая дорогу», та «съехала на обочину» – и Прохорова махнула рукой.

– А, один чёрт, узнаете!.. В общем… на следующий день Руслан позвонил Ленке, и назначил встречу. Ленка перезвонила мне. Ну, мы встретились…. Поговорили…

– Предмет разговора?

Анна замялась.

– Ну-у… Так… вообще…

– А конкретно?

На этот раз Анна покосилась на Келлер требовательно и сурово, и той пришлось включиться:

– Ну, он просил нас не обижаться…

– Не «дёргаться» или не обижаться?

– И то, и другое… Нам пришлось рассказать о том, что… нам пришлось рассказать маме…

– А он?

– Сказал, что если мы будем вести себя хорошо, то получим хорошие подарки: джинсы, там, косметику… Всё – фирменное…

– И Вы решили «не обижаться»?

– Получается, что так…

– И в благодарность за это он предложил вам прокатиться до ближайшей кровати?

Келлер густо покраснела.

– Да… Но… Откуда Вы…

– А я – телепат, – почти не хмыкнул Иванов. – Дар у меня такой… Ну, и в каком формате вы встречались на этот раз?

Келлер старательно наморщила лоб. Поскольку морщин там было явно больше извилин, то Александр Сергеевич дожидался ответа так же напрасно, как и песенная старушка – «сына домой».

– На квартире нас уже ждал Магомед, – усмехнулась, куда более догадливая Анна.

– Амур а труа в виде квартета, – «подвёл черту» Иванов.

– Примерно так.

– И от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Иванов даже не стал обставляться знаком вопроса. Анна усмехнулась – и застряла порочным взглядом на лице следователя.

– Александр Сергеевич, когда мы останемся наедине…

– … то оформим Ваши показания протоколом, – скучным голосом закончил Иванов. – Вопрос на посошок: если всё – тихо-мирно, то какого хрена вас сюда принесло?!

Прохорова и Келлер дружно «ушли в запас», и на авансцену выдвинулась Михалёва.

– Всё просто, Александр Сергеевич: мама Анны.

– А урегулировать нельзя было? Ну, объяснить, что… ну, как это: «не пропадёт наш скорбный труд, и дум высокое стремленье»?

– Это – насчёт обещанных подарков? – усмехнулась Михалёва, явно не последняя по интеллекту. – «Дохлый номер»: мама Ани полагает, что её дочка – «синенький, скромный чулочек». Ну, как же: студентка музучилища! Она же не знает, что музучилище – это синоним публичного дома.

Пронизывающим насквозь взглядом Анна тут же пообещала товарке многое и ничего хорошего. Но та не смутилась. Разгадка не составляла труда: эта встреча была официальной, неофициальные закончились третьего дня и новых встреч не предвиделось. Как и «дружбы между народов на все времена».

– Разумеется, Анина мама встревожилась отсутствием «благовоспитанной» дочки, и начала бить во все колокола. Она же не знает о «дружбе между народов», как Вы точно подметили, Александр Сергеевич.

– Вернее, она не знает об участии дочери в этой «дружбе»?

– Да.

– А почему она встревожилась настолько «географически точно»?

Михалёва даже не стала задумываться.

– Наверняка, «точку» «сдал» кто-то из наших общих знакомых, не слишком симпатизирующих Анне. Она ведь не делала секрета из своей «дружбы» с этим «черномазым».

– У меня – хотя бы «черномазый», а у тебя и «белобрысого» нет!

Уже не сдерживаясь, Анна вскочила со стула. Кулаки её были сжаты, а намерения – очевидны. Пришлось Иванову вновь развести «подружек» «по разным углам ринга».

– Так, девчонки: брэк! Все действия непроцессуального характера – пожалуйста, за дверями этого кабинета!

Зад Анны вернулся на место, а взгляд Иванова – на Михалёву.

– Если я верно понял, мама Прохоровой не ошиблась адресом?

– Больше, чем, – усмехнулась Люда. – Она встретила нас в нескольких шагах от «малины». Разумеется, сказка о том, как мы «заблудились», уже «не катила». Пришлось рассказать правду. Вернее, часть её: от всей правды с мамой Анечки случился бы удар.

– Ну, ты и сука! – то ли восхитилась, то ли констатировала Анна.

Ни один из «вариантов перевода» не произвёл впечатления на Михалёву: девчонка уже работала исключительно на себя. Неодобрение Келлер – в виде нецензурного шипения – также оказалось «гласом вопиющего в пустыне».

– Фу-у-у, – шумно выдохнул Иванов. – Чего только не бывает в биологии!.. То есть, инициатором вашего похода в прокуратуру явилась гражданка Прохорова…

– … Наталья Михайловна.

– А сами бы вы…

– Ещё чего! – буркнула Келлер.

– В том числе, из-за обещанных подарков и Руслана? – отработал «самой невинностью» Иванов.

– И Магомеда, – солидаризировалась с ним Михалёва, игнорируя ядовитое шипение с обеих сторон.

Некоторое время Иванов молча барабанил пальцами по столешнице, пока, наконец, звучно не опустил на неё ладонь.

– Значит, так, девчонки… Сейчас я выпишу вам постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы… на каждую. Вот по этому адресу поедете в бюро СМЭ.

Он быстро вставил чистый бланк в допотопную «Украину» и застрочил, как из пулемёта, стенографическими талантами вызывая непритворное восхищение всей троицы.

– Значит, вопрос о дефлорации я перед экспертом не ставлю…

– О чём? – наморщила явно не сократовский лоб Келлер.

– Ну, о лишении вас невинности. Этот исторический момент, насколько я понимаю, для каждой из вас имел место в далёком уже прошлом. А, вот, вопрос о наличии спермы…

Иванов оторвал взгляд от листа. В глазах его «прорисовалось» беспокойство.

– Вы после этого… «забега в ширину»… принимали ванну?

Девчонки переглянулись.

– Разумеется, – за всех троих пожала плечами Анна.

– И… подмывались? – дрогнул голосом Иванов.

– Ну, а как же! Мы…

Наконец, догадавшись, Анна оборвала себя, отвесив челюсть и широко открыв глаза. Иванов обречённо махнул рукой.

– И нижнее бельё, конечно, тоже постирали…

Убеждённый в отсутствии альтернативы, он даже не поставил вопросительного знака. Девчонки ещё ниже опустили головы.

– Когда же вы всё это успели?! Когда вы ушли с той «малины»?

Анна наморщила лоб.

– Дня два… Сегодня у нас что: среда?

– Ну?

– Значит, то было в понедельник утром, часов в десять.

Иванов звучно выразился, не расставляя запятых. Единственным цензурным выражением в его речи оказался вопрос:

– А почему не пришли в понедельник?

Анна отмолчалась, но Михалёва не задержалась с оппозицией.

– Так мама Анны ещё не дожала нас.

– А во вторник?

– По той же причине.

Ещё раз отведя душу, Иванов вернулся к машинке.

– Ладно, может, хоть какие-то телесные повреждения обнаружат… Или какое-нибудь венерическое заболевание.

Заявительницы дружно вздрогнули: маленький реванш Иванова состоялся.

– Одежду, в которой были на «малине», хоть не постирали? Ну, слава Богу! Тогда будьте добры принести её мне… ну, хотя бы завтра… Готово!

Иванов вытащил последний лист из каретки, расписался и вручил по экземпляру каждой из девчонок.

– А теперь садитесь к столу, пишите заявления.

Девчонки полумесяцем расселись вокруг стола.

– Что писать? – первой взялась за ручку Прохорова.

Иванов устало откинулся на спинку кресла, жалобно заскрипевшего под его тяжестью всеми своими немощными конечностями.

– В правом верхнем углу: «Прокурору Старогородского района от… дальше – фамилии, имя, отчество, домашний адрес – заявление…

Иванов прикрыл глаза – и махнул рукой.

– «Такого-то числа в такое-то время такие-то люди доставили меня по такому-то адресу, где в течение… укажите продолжительность… заставляли меня вступать с ними в половую связь»… Так ведь было дело?

– Так, – без отрыва от производства буркнула Анна. – А как закончить?

– «Прошу привлечь указанных лиц к уголовной ответственности». Число, подпись… Закончили? Давайте сюда!

Иванов быстро пробежал глазами написанное.

– Всё правильно. А теперь быстро дуйте на экспертизу: через час она закрывается. Завтра утром жду вас у себя с вещами. А за это время я оформлю Ваши показания, и, если возникнет необходимость, завтра же и доработаем.

Девчонки только начали греметь стульями, как дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова секретарши.

– Александр Сергеевич, можно Вас на минутку?

– Ждать! – на ходу бросил Иванов. Затворив за собой дверь, он поднял глаза на Машу.

– Ну?

Маша якобы смущённо отвела взгляд.