Таким согласием и с г. Зайцевым заканчиваю мою статью. Может быть, я говорил по делу с г. Зайцевым более серьезно, нежели требовало и заслуживало это дело; так, по крайней мере, уверяют меня прослушавшие мою статью; довольно бы, говорят, улыбнуться, если нет охоты и настроения – хохотать, как это делают в отношении к подобному ребячеству даже люди партии или школы, одной и той же с г. Зайцевым. Но дело-то касается не ребяческих предметов, да и я не только привык с уважением усматривать и в ребятах человека, но смотрю на дело г. Зайцева относительно меня совсем не как на ребячество. Г-н Зайцев сделал не более, как только с свойственною ему откровенностию высказал то, что вообще есть в духе известной светской мысли, стремящейся, и даже уж мечтающей, заправлять русскою публикою; об этом я, с должными доказательствами, говорил в самом начале моих речей по поводу отзыва обо мне г. Зайцева. Это стоило серьезного внимания и слова; когда-нибудь и наша публика догадается обратить на это серьезное внимание, а не станет только тешиться подобными, слишком уж обычными, выходками дельцов слова русского, явно рассчитывающих на эту потеху своих читателей. – Не часто я говорю таким голосом; так говорил я, помню, только еще один раз прежде, когда, по выходе в свет первой моей книги – «О православии в отношении к современности» – поразил впервые голос о мне некоторых, как о каком-то ренегате, потакающем и сочувствующем чуть не всякому греху и заблуждению. Теперь, высказавшись за свое дело и мысль, которым доселе не дают у нас прав гражданства, снова войду в свое обычное, мирное положение и расположение, не переставая, однако, своим обычным же, тихим и осторожным тоном, но всегда с прямотою и без уклончивости, говорить и писать, насколько есть и будет у меня возможности и уменья, в смысле этого слова последней моей о нашей современности книги: пора бы уж проснуться нашему православно-русскому духу, так долго и глубоко во многих из нас спящему и только бредящему во сне (с. 214). Только, во всяком случае, победа истины над всеми ее перетолкованиями и отрицаниями, над всем невниманием и враждою к ней уж несомненна после того, как Сам Господь, наша Истина, уж входил в такое положение, которое еще в Ветхом Завете было предусмотрено и выражено прямо от Его лица: «Я сказал было: напрасно Я тружусь, по-пустому, и вотще истощаю силу Свою» (Ис. XLIX, 4), и которое Он так объяснял противникам Своей истины и благодати, в минуты решительного, по-видимому, их преобладания и торжества: «Теперь ваше время, и власть тьмы» (Лук. XXII, 53), тьмы неведения, лжи, легкомыслия, злобы. Только бы быть с Господом – нашею Истиною!