Дар Божий
Text– Двигайтесь в сторону "ЖэДэ" станции Курская! Сохраняйте спокойствие! Все под контролем!
Женя и Сергей переглянулись. Контролем здесь и не пахло. Люди кричали, топтали друг друга и спешили прорваться к станции. Где-то заверещал автомобильный клаксон.
Обходя площадь вдоль домов, они увидели двух солдат, которые тихонько переговаривались и с тревогой поглядывали на толпу. Сергей схватил одного за рукав.
– Служивый, у вас тут врачи имеются?
– Чего? – переспросил солдат, наклоняясь к нему.
– Я говорю: врач тут у вас найдется? – прокричал Сергей в розовое ухо. – Медсанчасть, госпиталь, терапевт какой-нибудь?
– А, врач! Не, врача нету. Двигайтесь на станцию. Через десять минут отправляться будем.
Женя с сомнением посмотрел на площадь.
– Как через десят минут? – проорал Сергей. – Успеем всех загрузить что ли? Ты что несешь?
– Приказано эвакуироваться через десять минут с успевшими погрузиться гражданскими!
Напарник толкнул солдата в бок. Тот охнул и отвернулся, не желая, очевидно, больше разговаривать. Женя глянул на Сергея. Тот был растерян не меньше. Дальше-то что? Бросить пилота на произвол судьбы? Или вернуться? Или бежать, по головам, на поезд?
В толпе закричали как-то особенно громко и отчаянно. Женя с раздражением обернулся. С левой стороны, на площадь резко пикировали ангелы и зарывались в толпу. Там вспыхивали оранжевые всполохи мечей и обрывались крики. В середину площади, рядом со статуей давно забытого деятеля, рухнул окровавленный грифон и с клекотом бросился на людей. Взревел броневик и поехал навстречу, прямо по людям. Раздались чавкающие звуки, отвратительно хрустели кости. Броневик, на ходу. открыл огонь из крупнокалиберной пушки. Бах-бах-бах! Снаряды рвались среди людей, оставляя после себя кровавые брызги.
Двое ангелов налетели на броневик. Один из них схватился за крышку люка и с силой дернул. Крышка улетела далеко вверх, скрывшись в облаках. Ангел нырнул внутрь и броневик стрелять перестал.
Толпа обезумела и подалась к станции, скрывающейся за домами. Женя тоже дернулся, было, туда, но вовремя остановился. Сунуться в толпу – верная смерть. он оглянулся: ангелы деловито резали людей, как скот. На лицах был все тот же застывший оскал. Один из двоих военных, стоявших рядом, что крикнул в рацию.
Через пару секунд к ним, сбивая испуганных людей, с ревом подкатил еще один броневик. Солдаты ловко запрыгнули на броню и стукнули по металлическому боку машину. Двигатель взревел. Сергей хлопнул Женю по плечу и прыгнул вслед за солдатами. Женя оттолкнулся от земли, острая боль пронзила колено и он с размаху врезался в броневик лицом. Его схватили за шиворот и втащили на броню. Грозная машина уже улепетывала, расшывыривая все на своем пути. Женя оглянулся. Площадь быстро пустела, асфальт усеяло трупами. Он старался не думать о том, как их броневику удается прокладывать путь через толпу.
Броневик выскочил к железнодорожной станции. Товарный состав уже тронулся, медленно набирая скорость. Двери большинства крытых вагонов распахнуты, внутри почти нигде не было людей. Толпа пыталась догнать состав, со всех сторон слышались проклятия и мольбы. Броневик поравнялся с составом и резко затормозил. Да так, что Женя чуть не улетел под колеса. Они вчетвером вскочили в вагон. Поезд все ускорялся. Из машины выпрыгнули еще пятеро и вскарабкались в один из следующих вагонов. Мимо проплывали испуганные люди, кого-то они успели втащить в вагон. В небе кружились ангелы, но поезд не преследовали. Позади что-то взорвалось, состав ощутимо качнуло, а людей снаружи повалило на землю. На месте площади вздымался столб пламени и раскаленного бетона. От него, набирая высоту, в темнеющее небо уходило два бомбардировщика.
Глава 7
Колеса поезда мерно отбивали ритм. Женя смотрел наружу через распахнутые двери. По мере отдаления от центра города, дома становились все меньше и грязнее. В сторону центра пронеслась еще тройка военных самолетов, затем там что-то грохнуло и рев двигателей резко оборвался. В их вагоне оказалось человек двадцать, не меньше. Из дальнего угла вагона доносился плач младенца и успокаивающее женское шиканье.
Люди были напуганы. Они переговаривались тихими голосами, плакали, молились и проклинали. Многие пребывали в состоянии шока и бессмысленно смотрели перед собой. Какой-то человек умолял дать ему телефон. Женя спохватился и, стараясь это делать незаметно, снял бейджик заместителя главы научной части и спрятал его в карман.
– Простите, вы врач?
Над ним стоял квадратный мужчина с недельной щетиной. В его некрасивом, угловатом лице читалась мольба и надежда.
– У моей дочери жар. Вы можете помочь?
Я… – пробормотал Женя и только тогда понял, что дело в его белом халате. – Нет, я не врач.
Человек грязно выругался и быстро ушел в дальний угол, где плакал младенец. По спине Жени пробежал холодок. Скольким не удалось выбраться из Москвы. И еще неизвестно, куда едут они сами.
По другую сторону вагона сидели двое уже знакомых ему солдат. Они склонились над рацией и что-то слушали. Слышался тихий треск помех. Сергей присел рядом с ними на корточки:
– Что слыхать?
– Военная тайна, – солдат быстро выключил рацию.
Сергей чуть наклонил голову и улыбнулся краешком рта.
Напарник вновь ткнул напарника локтем в бок, как на площади и тот опять охнул.
– Ну ладно-ладно. Плохо все вроде как. Стрелковое не действует. Хотели авиацией раздолбать Врата, но кажется не получилось: не долетели. Эвакуацию свернули. Ну, вы это и сами видели.
– А едем-то мы куда? У нас тут раненые, дети.
– В Радужный, наверное, – солдат задумчиво почесал нос. – По идее, там пункт сбора должен был быть.
– Хорошо, весь город эвакуировали в эту сторону? Северную часть куда должны отправить?
Солдат похлопал глазами.
– Гм… Север? Вроде тоже сюда. Но там, кажется, вообще ничего не успели.
– По идее, может быть, наверное, – саркастически повторил Сергей. Потом махнул рукой и сел рядом с Женей, прислонившись, затылком, к стене.
– В Радужный едем, – сообщил он, не глядя на Женю.
Женя машинально кивнул.
– Слушай, а может это так и надо, – спросил Сергей, глядя прямо перед собой. – Полезли в Рай без спроса. Без стука, так сказать. Вот по роже и получили.
– Вряд ли, – мотнул головой Женя. – Говорю ж, они сами открылись. Может это и не рай, правда? Хотя ангелы же, с крыльями. А собаки? Собаки не вписываются.
– Я тебе так скажу: собаки вообще никуда не лезут. Надо валить как можно дальше от города. Пусть митрополит с псинами разбирается. Не зря же он армию держит.
– По чертежам этих митрополитов Врата и строили, – напомнил Женя.
Сергей хмыкнул и ничего не сказал. За окном проплывал унылый осенний пейзаж: обшарпанные окраины столицы. Перекошенные, кое-как залатанные многоэтажки перемежевывались с брошенными домами, зияющими пустыми провалами окон. Среди серости и грязи мелькнула, золотом, церковь.
Женя задремал. Сквозь дрему он продолжал слышать плач. Потихоньку люди замолкали, окончательно выбившись из сил. Даже солдаты оставили попытки что-либо расслышать за пеленой помех. Колеса отстукивали километры. Колено нещадно болело. Наверно вывих, лениво подумал он.
Он открыл глаза. Уже совсем стемнело. Сергей все так же сидел рядом и курил. Уголек сигареты озарял, при затяжках, его задумчивое лицо. Снаружи сгустились осенние сумерки: разобрать что-либо уже не получалось. Только кроваво-оранжевая полоска заката на горизонте отделяла черную землю от черных небес. Поезд ехал достаточно быстро. В вагоне стояла тишина, за исключением редких всхлипываний.
Женя аккуратно потянулся и поморщился от боли в затекших мышцах.
– Не спится? – спросил Сергей, выпустив очередную порцию едкого дыма.
– Заснешь тут, – проворчал Женя. – А ты все бдишь?
Сергей кивнул.
– Слушай, а все охранники так лихо из пулеметов стреляют? Или вас где-то отдельно готовили для комплекса?
Сергей усмехнулся.
– Я раньше в армии служил, сноровка оттуда. Майором был.
– Ого. Неужели охранники так хорошо зарабатывают, что из армии аж майоры побежали?
– Нет, конечно. С тех пор, как церковь все под себя подмяла… Как инквизиция эта разрослась… Посмотри на них, – он мотнул головой в сторону солдат. Ребята спали, как убитые. – Мальчишки, набранные для галочки. Мы никому не нужны стали. Сокращения, переводы. Воевать-то теперь не с кем. Про нас просто забыли. А семью надо кормить.
Сергей выбросил окурок наружу и отвернулся, не желая больше разговаривать. Окурок оставил за собой сноп ярких искр и скрылся во тьме снаружи.
– А семья сейчас… – аккуратно начал Женя.
– Недалеко от Рижской жили, -глухо ответил Сергей, не оборачиваясь. – Очень надеюсь, что они тоже в Радужном.
– Мне жаль. Надеюсь они выбрались.
– А? Да не выдавливай из себя сожаления, все нормально. Жена с детьми под Питером, у родни. Сестра с мужем и дочкой в городе только были. За них беспокоюсь. Крестница все-таки. Да и если так дальше пойдет – В Питере тоже не сахар будет. А у тебя? Остался кто в городе?
Женя не ответил. Он вспомнил про Марину. Интересно: она была в Москве, когда это началось? Черт, ведь даже примерно не знаю, где она, с горечью подумал он. Дура, хоть бы сказала куда отправиться. Хорошо, что она ушла. Хотя бы есть шанс, что уехала на пару сотен километров до начала этого кошмара.
За тягостными мыслями он не сразу заметил оживление в вагоне. Снаружи проплывали освещенные фонарями улицы. На дорогах стояли заслоны военных. Со стороны Москвы тянулась вереница людей и машин. Стоял гомон, пахло бензином.
Поезд начал сбавлять ход. Некоторые, не дожидаясь остановки, спрыгивали на гравий. Где-то далеко крякнул гудок. Спустя пару минут взвизгнули тормоза и поезд окончательно остановился. Люди стали вылезать наружу, под мелкий осенний дождь. Женя, как мог, кутался в свой лаборантский халат, но холод пробирал до костей. Где-то впереди горели прожекторы, а они шли в темноте, среди каких-то покореженных заборов. Под ногами чавкала грязь. Ступни мгновенно превратились в ледышки, откликаясь болью на каждый шаг. По бокам, сзади и спереди обреченно шли люди, всхлипывая и сморкаясь. Женя быстро потерял Сергея из виду, среди одинаковых серых силуэтов. Где-то ревел громкоговоритель, сообщая нечленораздельное.
Наконец, он выбрался на освещенное пространство, на разбитый асфальт. Здесь вкусно пахло кашей и Женя не мог вспомнить, когда он последний раз ел. Прожекторы, установленные далеко наверху, освещали широкий проспект, по бокам темнели большие армейские палатки. Рядом с ними, справа, расположилась полевая кухня. От гигантского чана валил пар, несколько солдат сновали от него к столам с жестяными мисками. Возле столов толпились беженцы, многие кутались в покрывала из жесткой темно-зеленой ткани. Вперед пропихивали детей. Ребятишки плакали и оглядывались на родителей. Желудок громко заурчал и Женя стал протискиваться к чану.
Спустя полчаса он выбрался из толпы с полной миской слипшейся гречневой каши. Жестяное дно приятно горячило замерзшие руки. За это время, халат промок окончательно. Он замерз так, что уже не чувствовал ног и заглянул в ближайшую палатку. Внутри стояли, рядами, двухъярусные кровати. На них стонали, храпели, плакали и возмущались. Все места заняты. Кто-то толкнул его в плечо и внутрь зашел потный дядька с каким-то старинным саквояжем наперевес. Женя вышел наружу и решил попытать счастья в других палатках, благо их здесь хватало.
На шестой или седьмой палатке ему надоело и он со стоном опустился в угол рядом с входом, прямо на кучу мятых накидок. От них несло потом и чем-то кислым, но он так устал, что ему было уже все равно. Каша исчезла в одно мгновенье, желудок приятно потяжелел, по телу растеклась приятная теплота и Женя провалился в беспокойный сон.
Ему снился броневик, размазывающий людей по асфальту, обгорелые трупы и застывший оскал ангелов. Потом ему почему-то приснился его кот Георгий. Во сне Женя был уверен, что за всем этим стоит именно Жора и он сокрушался, что вовремя не остановил зверя. Сквозь дрему он продолжал слышать стоны и плачь и уже не мог отличить что из этого сон, а что – явь.
На какую-то секунду ему показалось, что все это бредовый сон. Что он прямо сейчас проснется в своей уютной квартирке, рядом посапывает Маринка, сегодня воскресенье и, следовательно, на работу идти не надо. Женя улыбнулся и повернулся на правый бок, чтобы обнять ее. Неосторожное движение тут же пронзило колено жгучей болью. Все мышцы затекли и нещадно болели.
Через неплотно закрытые пологи внутрь проникал свет. Все койки все еще заняты, стоял тяжелый дух из запахов пота, перегара и табака. Женя постарался улечься поудобней, но тщетно: удивительно, что ему вообще удалось заснуть на этом вонючем тряпье. Он звякнул пустой миской, закутался в наименее вонючую накидку и выбрался наружу.
Вокруг стоял плотный туман. Настолько плотный, что казалось, будто его можно потрогать или сжать в комок. Полевую кухню убрали, на ее месте валялись пустые миски и суетилось несколько тощих собак. Было тихо, только где-то позади, за палаткой, урчал какой-то двигатель. Кто-то прошел в тумане, тяжело ступая армейскими ботинками.
Женя в нерешительности посмотрел по сторонам. Стоило где-то зарегистрироваться или получить какие-нибудь указания. Женя с трудом представлял себе процедуру военной эвакуации, но вряд ли им теперь предстоит просто торчать в грязных палатках и поедать несоленую кашу. Идти в сторону железнодорожной платформы не было никакого смысла, поэтому он пошел в противоположную. По бокам слышались то голоса, то неторопливый рокот двигателей, приглушенные утренним туманом. Женя кутался в намокшую накидку и тихо радовался, что сейчас все-таки осень, а не зима. В полуразвалившихся ботинках хлюпала вода. Холод начинал пробирать до костей, ступни уже не чувствовались и плохо слушались.
Из тумана появились очертания небольшого парка. Узкие дорожки скрывались под слоем гниющей листвы. Женя свернул туда и аккуратно пошел вперед, шурша листьями, загребая их, в задумчивости, ботинками, как в детстве.
Парк пустовал. Благодаря туману, скрывающему палатки и тарахтящую где-то военную технику, можно подумать, что ничего плохого не произошло. Что просто прохладное утро, просто пустой парк тихого провинциального городка где-то на границе Покинутых земель.
Он добрался до круглой площадки, вымощенной брусчаткой, по краям стояли четыре скамейки. Очевидно, она обозначала серединку парка. Деревья над головой тихо шумели пустыми ветвями, кругом валялся мусор и грязные накидки. Впереди, на западе, вырисовывались очертания каких-то стен, оттуда же били светом прожекторы, но даже они не могли полностью рассеять туман.
Женя с сомнением посмотрел на мокрую, с налипшими листьями, скамейку. Затем поднял глаза на стену. Оттуда доносились рокот моторов и отрывистые команды. Кто-то сзади, совсем близко сделал несколько шагов и резко остановился.
– Стой, кто идет! – рявкнули позади простуженным голосом.
Женя вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял, слегка покачиваясь, солдат в расстегнутой, до пупа, куртке. От него ощутимо несло перегаром.
– Вообще-то я и так стою, – ответил Женя, кутаясь в свою накидку.
– Ууу, зараза! – в пространство сообщил военный, страшно выкатив глаза. – А ну пойдем!
– Да я, собственно… – начал Женя, но не успел. Его развернули и подтолкнули в сторону стены. Женя сделал несколько шагов, по инерции и пошел вперед, подгоняемый волной перегара.
Сквозь туман стали проглядывать очертания стены из бетонных блоков, она делила проспект на две части. Над ней высились две башни с прожекторами, рядом с ними виднелись люди с оружием. Здесь пахло соляркой и бензином. Рокот моторов стал отчетливее.
Женя остановился перед широким проемом, который служил въездом на территорию полевого штаба. Проем перекрывался шлагбаумом сомнительной прочности, по бокам стояли двое в плащах и беспристрастно смотрели на Женю. С минуту он ждал, потом обернулся в поисках своего конвоира и ахнул: конвоира нигде не было!
Он в нерешительности переминался с ноги на ногу. Один из часовых встрепенулся и поднял шлагбаум. Только сейчас Женя услышал тяжелый лязг гусениц позади. Он еле успел отпрыгнуть в сторону и мимо него пронесся помятый броневик, в каких-то странных пятнах. Тяжелая машина скрылась за стеной, шлагбаум вновь опустился.
Здесь делать совершенно нечего. Колено вновь напомнило о себе и Женя подумал, что стоит поискать госпиталь. Едва ли такие мероприятия проходят без полевых госпиталей. Он уже собрался идти обратно, когда услышал знакомый голос, где-то совсем рядом. Это был Сергей, человек, который за последние сутки не раз спасал Женину жизнь.
– Я вам говорю, выше среднего, крепенький такой! Ученый, меньше всего похожий на ученого, понимаешь?
Сергей шел в окружении пятерых молодых солдат, которые внимательно его слушали, спотыкаясь через шаг. Бывший сотрудник охраны Специального комплекса "Врата" сменил свою форму на обычный камуфляж, без знаков отличия. Вся компания обогнула шлагбаум и шла прямо на Женю, который уже успел изрядно прикипеть душой к Сергею, несмотря на его природную хамоватость.
– Ну может приметы какие? – стонал один из солдат. – Сюда свезли уже больше десяти тыщ народу, как его искать-то?
– Приметы, приметы, – бормотал Сергей, подняв глаза на Женю. – Вот, такой же, как этот! И одежда такая же, только без накидки.
Сергей осекся и на мгновенье впал в ступор. Ребята смотрели то на него, то на Женю. Наконец они просияли, поняв, что работа уже сделана и искать никого среди толп беженцев не придется.
Наконец Сергей медленно сдвинулся с места, Жене даже показалось, что он слышит скрип невидимых шарниров. Они обнялись. Сергей отстранил его:
– Ты куда пропал, негодяй? Я тебя всю ночь ищу. Вон, даже ребят пришлось выписать.
– Сам куда-то пропал сразу, – смущаясь, буркнул Женя. – Я в палатке спал.
– Эх ты, – Сергей обнял его за плечи и повел к шлагбауму. Солдаты уже куда-то делись, осталось только двое беспристрастных часовых. – Вот дождался бы меня – ночевал бы в офицерской казарме. Пойдем, – повторил он. – Сначала доложишь, а потом отмоем тебя, переоденем, очистим. Времени в обрез.
– Доложу? – переспросил Женя.
Сергей кивнул и не ответил. За стеной царила суета, но рабочая суета, с ноткой военной дисциплины. Туман уже потихоньку рассеивался, стало пробиваться холодное осеннее солнце. Здесь гремели гусеницы, сновали солдаты и, почему-то, люди в костюмах химической защиты. Где-то рокотал вертолет.
Они подошли к старинному трехэтажному зданию. Табличка гласила "Администрация. г. Радужный". Двери были распахнуты, как и большинство окон с тяжелыми, еще деревянными рамами. Внутри царил полумрак, они ступали по грязному ковру, переступая через множество толстых кабелей, тянущихся во всех направлениях. Кое-где слышались щелчки аппаратуры и искаженные помехами голоса. Голоса что-то кричали, в основном, просили помощи.
На втором этаже суеты оказалось больше. По коридорам сновали люди, в форме и в штатском. Таскали какие-то бумаги, останавливали друг друга, быстро переговаривались, кивали и мчались в обратную сторону. Возле одной из прикрытых дверей их, жестом, остановил часовой, скользнув взглядом по грязному, но все еще немного белому халату Жени.
– Свидетель, – коротко бросил ему Сергей и толкнул двери.
Кажется, раньше это был кабинет местного главы. Кроме массивного стола у окна, здесь располагался еще один стол для подчиненных или посетителей. Вдоль стен стояли шкафы с муляжами книг, они перемежевывались с иконами в позолоченных рамах. Окно закрывали плотные, на вид тяжелые, шторы. Вокруг стоял сизый табачный туман. Кроме Жени и Сергея, в комнате было пятеро. Возле стола, над картой, склонился седовласый мужчина в форме генерал-майора. Рядом с ним стояло двое полковников, один из них следил за взглядом генерала, другой безучастно рассматривал иконы на стене. Четвертым оказался странно молодой епископ, он сидел в кресле для посетителей и смиренно держал руки на столешнице. Пятый человек – толстячок лет пятидесяти, с одутловатым детским лицом, сидел возле окна и курил, держа в пухлой ручке переполненную пепельницу.
Генерал вскинул голову на вошедших. Выцветшие глаза выражали нетерпение. Глубокие морщины исполосовали мужественное лицо, но в нем горела жизнь. Генерал был сосредоточен. Епископ лишь скользнул по вошедшим равнодушным взглядом.
– Вот, – начал Сергей, подходя к столу. – Нашел и доставил.
– Быстро, – бросил генерал и впился взглядом в Женю. – Вы работали в комплексе? На какой должности? Где находились в момент запуска?
Женя сделал несколько нерешительных шагов и встал около стола.
– Евгений Александрович Ефремов, заместитель руководителя Исследовательской части комплекса "Врата".
Ему показалось, что в глазах генерала блеснул интерес. Толстячок в углу заметно оживился.
– Где вы находились в момент запуска? – казалось, что генерал прожжет его взглядом насквозь.
Женя вздохнул. В тишине было слышно, как толстячок тушит свой окурок. Полковники замерли и, кажется, даже перестали дышать.
– Я находился в Центре управления запуском. Зона Один, пост номер шесть. Но, строго говоря, запуска не было.
– То есть?
– Мы планировали включить систему на несколько часов позже. Запуск прошел самопроизвольно.
– Вы уверены?
– Да. Я видел схему запуска. Не была проведена даже подготовка.
– Возможно ли запустить систему в обход вас?
– В обход? – не понял Женя.
– Да, в обход, – нетерпеливо сказал генерал. – Диверсия, саботаж. Мог ли кто-нибудь запустить Врата без вас? Или, например, перенастроить их?
– Гм… Нет, исключено, – уверенно мотнул головой Женя. – В запуске участвует несколько изолированных контуров. Даже если вы доберетесь до одного из них – вы сможете остановить запуск, но никак не инициировать его. Распределительная матрица, реактор. С технической точки зрения, это невозможно.
– Как и с точки зрения духовной, – мягко заметил епископ с улыбкой на невинном лице. – Подделать ритуал без истинных скрижалей невозможно.
Полковники как-то незаметно отступили в тень. Толстячок вновь чиркнул зажигалкой. Епископ продолжал смиренно сидеть, взгляд у него был цепкий, острый. Меньше всего этот взгляд напоминал взгляд священнослужителя. Генерал посмотрел на священнослужителя, в глазах читалась плохо скрываемая ярость.
– Вот видите, господин генерал? Как вам и доложили – это не было сакнционированным запуском. Проход открылся сам и человек здесь не при чем.
Кажется, епископ был очень доволен. Он ерзал на своем месте, словно хотел вскочить и начать приплясывать от удовольствия. Генерал нахмурился еще больше. Даже показалось, что в комнате померк свет.
– А может быть, чайку? – пискнул толстячок из своего угла.
– Я повторяю, – прорычал генерал, сверля взглядом стену. – Мне плевать на причины открытия портала. Мне поручено разобраться с Вратами!
– Нет, – промурлыкал епископ. – Вы ошибаетесь. Вам поручено сдерживать последствия сложившейся ситуации. И, как мы только что выяснили, разбираться именно с Вратами нельзя.
– Эти сведения ничего не меняют!
– Еще как меняют. Если бы были виноваты они, – епископ ткнул в Женю тонким пальцем. – Или, как предполагалось, Орден Первого Пришествия, тогда еще можно задуматься, заметьте: только задуматься о ликвидации комплекса.
Генерал с шумом отодвинул дубовый стол и пошел на епископа, страшно вращая налитыми кровью глазами.
– Задуматься?! Столица потеряна, погибли десятки тысяч, столько же не могут выбраться из города! Я теряю людей и ничего не могу сделать с этими тварями! Ничего их не берет! И они продолжают прибывать! Если сейчас не шарахнуть ядерным ударом – всему конец! Разрешение уже получено!
Епископ встал навстречу генералу и посмотрел на него в упор. Губы сжаты в тонкую линию, в глазах заблистал лед.
– Вы мне угрожаете, генерал? Напоминаю, что решение об уничтожении Врат не может быть принято окончательно без одобрения церкви. Раз Врата открылись сами – значит на то Воля Божья. Мы должны понять что от нас требуется и идти к Свету. А теперь прошу меня извинить: я должен сообщить новости митрополиту Дементию.
Он резко поправил полу своего черного, с золотым, одеяния и вышел, громыхнув тяжелой дверью. В коридоре кто-то вскрикнул и что-то рухнуло на пол.
– Дык, может чайку? – толстячок уже чем-то гремел у дальнего шкафа.
– Костя, я тебя прошу, – застонал генерал. – Я понимаю, что это твой кабинет, но ты можешь хотя бы сейчас заткнуться со своим чаем?!
Только сейчас Женя заметил, что Сергей настойчиво дергает его за рукав, намекая, что пора бы сбежать отсюда подобру-поздорову. Генерал продолжал сверлить взглядом дверь. Что-то металось в голове у Жени, что-то он хотел еще сказать… Если бы его не дергали и не мешали ему! Что-то… Про что они говорили? Врата, кто виноват, что делать, Орден… Точно! Возможно виноват Орден! А ведь в комплексе работала Оля, она ведь могла быть замешана.
– Пошли, – шипел Сергей, толкая его к двери.
Наконец Сергей вытолкнул его в коридор и плотно закрыл за собой дверь:
– Совсем дурак?! Видишь же, какие дела творятся. Рассказал что спросили и потихоньку свалил, пока еще чего не спросили.
Они шли по коридору, лавируя между спешащими солдатами, которых, вроде как, только прибавилось. Женя мотнул головой, отгоняя мысли:
– Слушай, а насчет этого Ордена…
– Орден Первого пришествия, – понимающе кивнул Сергей. – Уже услышал, что они могут убивать этих тварей?
– Убивать? Погоди, они ж вроде против нас, а значит – за этих существ? Может, это и правда они подстроили? Например, у них были свои люди в комплексе?
Сергей пожал плечами.
– Не знаю. Вряд ли. Пробраться туда – дело не из простых. Да и мне кажется, что все это вранье. У страха глаза велики, вот люди и придумывают всякую чушь. Орден – всего лишь фанатики. Уж если армии не справится, то этим оборванцам – тем более. Плохо все, Женька. Никто не знает как быть.
Они спустились в холл. Напротив дверей стоял потрепанный грузовик с порванным брезентом и тарахтел двигателем, выплевывая черный дым. Из него вытаскивали солдат, у многих виднелись свежезамотанные раны. На лестнице остановилась дородная дама в форме медсестры, произнесла в пространство: "носилки" и скрылась в одном из коридоров.
Сергей провел его через недра здания во внутренний двор. Здесь располагался небольшой полевой госпиталь. Как объяснили Жене, есть госпиталь для беженцев, а есть – для персонала. Врач бегло осмотрел Женю, выдал пару таблеточек, после которых ему стало значительно легче жить. После горячего душа и облачения в чистую форму, будущее вообще стало представляться в исключительно положительном свете.
Сергей оставил его еще на этапе осмотра у врача: отправился опрашивать беженцев с севера Москвы – он все еще надеялся найти семью. Женя лишь отвел глаза: шансы выбраться из столицы ничтожны, а уж то, что они окажутся именно в этом лагере – еще меньше.
Он выбрался из штаба через все те же главные двери. Грузовик уже уехал, на асфальте остались темнеющие пятна. Туман рассеялся, солнце поднялось над крышами, постепенно выгоняя утреннюю сырость. Женя вновь пошел через знакомый ему парк. Листья под ногами подсохли и приятно шуршали при ходьбе. Палаток стало значительно меньше, да и вообще лагерь как будто бы опустел – беженцев переправляли дальше на восток. Собственно, Женя и шел на железнодорожную станцию, чтобы заняться тем же.
В глубине парка кто-то стоял и махал ему рукой. Это была невысокая фигура, укутанная в темно-серое, почти черное пальто. Лицо закрывал широкий шарф и несуразный белый берет. На всякий случай, Женя огляделся вокруг себя, никого не обнаружил и осторожно пошел по дорожке, хрустя и шурша листьями.
Глаза незнакомца были зеленые, яркие, какие бывают обычно у детей. В них стояло веселье, показавшееся ему странно знакомым. Пока Женя пытался сообразить, где он видел эти глаза, незнакомец опустил шарф вниз. И нельзя сказать, что Женя удивился, когда понял кто перед ним.
Это была Оля. Она улыбалась ему, как тогда на Андреевской набережной. Как будто ничего не произошло. как будто мир не катился в пропасть. В его душе растекалось приятное тепло: он искренне рад ей. И особенно рад тому, что она улыбается. Оля сняла дурацкий берет, ее волосы волной упали на плечи, осеннее солнце заиграло на рыжих локонах.
– Привет, Евгений Александрович! – она обольстительно улыбнулась.
– Можно просто Женя.
Она улыбнулась шире. Взяла его под руку и повела через парк. От нее пахло свежестью и морем. Женя порадовался, что ему удалось помыться после бегства из комплекса.
– Ну? – спросил он, глядя на нее сверху вниз.
Она рассмеялась. Смех был звонким, как колокольчик.
– Вот так сразу к делу? – она остановилась и встала напротив него. – А как же спросить все ли со мной в порядке? Узнать, как я выбралась из Москвы и как, наконец, я тебя нашла?
– Думаю, ты и так мне расскажешь.
На мгновенье в ее глазах мелькнуло что-то. Но только на мгновенье и сразу вернулось прежнее веселье. Она отвернулась, опять взяла его под руку и повела дальше. Женя оглянулся: с каждым мгновеньем они отдалялись от лагеря, углубляясь в провинциальный город Радужный, который, судя по всему, уже был эвакуирован. С минуту она молчала.
– Я служу Ордену Первого пришествия, – сказала она наконец.
Женя кивнул, но Оля не взглянула на него.
– Мы служим Истинному Богу и сделаем все, чтобы остановить ЛжеБога.
– Истинному Богу? Лжебог? Не забывай: я плохо ориентируюсь в религии.
Она вновь усмехнулась.
– Я знаю, Женька. Триста шестьдесят один год назад, год, от которого мы теперь ведем отсчет времени, в этот мир пришел не Иисус. Это был дьявол. Он свел человечество с истинного пути. Люди отвернулись от Света и стали поклоняться ему. Мы строим ему пьедесталы, с нетерпением ждем его и вот, наконец, он показал свое истинное лицо. Вот он, ваш Бог!
Женя слушал ее и понимал, что через ее уста с ним говорит кто-то другой. Это была заученная речь, которую Оля слышала, наверное, сотни раз.
– … и в наших силах положить этому конец. Остановить их, отправить обратно в Ад и обернуться к Свету!
– Вы правда можете воевать с ними? – перебил ее Женя.
– Да, – она посмотрела на него с гордостью. – Мы можем остановить их. Мы используем истинные скрижали и истинные молитвы, которые способны остановить порождения Ада!
Почему-то ему становилось не по себе от этого потока религиозных лозунгов, он остановился и аккуратно высвободил свой локоть.
– Что вы хотите от меня? Ты же здесь не случайно оказалась.
– Конечно. Как только мы узнали, что среди беженцев есть очевидец Открытия – сразу прислали сюда своих людей. А когда узнали, что это ты – сюда примчалась я, – промурлыкала она. Оля вновь взяла его под руку и повела дальше.