Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 8

Напуганная вероятностью заключения сепаратного мира между Россией и Германией, Франция в лице министра обороны А. Тома, передала Временному правительству документы о связи большевиков с немцами. 7 июля было принято решение о закрытии большевистской газеты «Правда», и об аресте и привлечении к уголовной ответственности лиц по факту «вооруженнаго возстания 3—5 июля»¹⁵³ в Петрограде с целью свержения Временного правительства.

Вектор движения революционных россиян был нацелен на возвышение уровня своего достоинства. Здесь следует заметить, что достоинства у большевиков было больше чем у Временного правительства, соответственно дух достоинства был к ближе расположен к большевикам, и соответственно благословил их.

Предупрежденный за несколько минут до прихода сыщиков Ленин, под видом рабочего К. Иванова, вместе с Г. Зиновьевым бежали от ареста в Разлив, расположенный в нескольких километрах от финской границы, где под видом косарей, скрывались в сарае рабочего Емельянова.

Об уходе вождей большевиков в подполье среди партии были различные мнения. Предлагалось явиться им в суд и использовать выступление для критики Временного правительства. Сам Ленин, оправдывая свое подпольное положение. 8 июля он опубликовал статью «К вопросу об явке на суд большевистских лидеров», в которой утверждал: «Суд есть орган власти… / А где власть? Кто власть?» «Власть в руках военной диктатуры, и без новой революции власть эта может лишь укрепиться на известное время, на время войны прежде всего. / Я не сделал ничего противозаконного. „Суд справедлив. Суд разберет. Суд будет гласный. Народ поймет. Я явлюсь“. / Это – рассуждение наивное до ребячества. Не суд, а травля интернационалистов, вот что нужно власти. Засадить их и держать – вот что надо гг. Керенскому и К°». Затем следовал совет: «Пусть интернационалисты работают нелегально по мере сил, но пусть не делают глупостей добровольной явки!»¹⁵⁴

Ленин указывал, что в стране действует беспощадная военная диктатура, однако арестованные большевики, а также сочувствующие им, более 130 человек, в том числе Троцкий, Каменев, Коллонтай, Луначарский, Невский и др., в августе-сентябре 1917 года были освобождены именно по причине страха перед реальной военной диктатуры в лице генерала Корнилова (с Лениным могли поступить иначе, так как его обвиняли германским шпионом).

8 июля в отставку ушел премьер-министр князь Г. Е. Львов. ВЦИК объявил июльские события военным заговором большевиков с целью вооруженного захвата власти. В Петрограде было объявлено военное положение, военные части, участвующие в демонстрации были расформированы. Запрещались уличные собрания и шествия. 13 июля в газетах было опубликовано сообщение о восстановлении на фронте смертной казни и военно-революционных судов. Второе коалиционное правительство удалось сформировать лишь 24 июля. Пост премьер-министра в нем получил 36-летний А. Ф. Керенский, за которым сохранился портфель военного и морского министра. Всего в новый кабинет вошли 7 социалистов*, 4 кадета и 2 члена от радикально-демократической партии.

Александр Фёдорович Керенский родился 22 апреля 1881 г. в Симбирске, в городе, где родились последний царский министр внутренних дел А. Д. Протопопов и Владимир Ульянов, жизни которых сплелись в критические дни истории России. Более того, между семьями Керенских и Ульяновых были тесные дружеские отношения. Отец Керенского, Фёдор Михайлович, был выходцем из семьи бедного приходского священника, не пожелавшего, однако идти по стопам своего родителя. Окончив Казанский университет, где он изучал историю и классическую филологию Ф. М. Керенский быстро продвинулся по службе: инспектор средней школы, затем директор школы, позже – директор мужской гимназии, той самой, в которой учились братья Ульяновы, Александр и Владимир. Мать Керенского была дочерью начальника топографического отделения при штабе Казанского военного округа, а по материнской линии – внучкой крепостного крестьянина, который, выкупившись на свободу, сделался в Москве преуспевающим купцом. Согласно воспоминаниям Керенского два сильных впечатления вынес он с детской поры: идею личного самопожертвования во имя народа, взятую из канонов православной церкви, и ощущение родины, как нечто священное, почерпнутое им из ставшей основной привычкой его жизни – чтения. В 1889 г. семья переехала в центр Туркестанского края, Ташкент, куда Ф. М. Керенский был назначен инспектором учебных заведений. Посещение в Ташкенте отца Керенского Сергеем Юльевичем Витте (сторонника ограничения монархии), знакомство с письмами Льва Толстого (1892 г.), с обвинительным томом к самодержавию, способствовало становлению мировоззрения будущего премьера. В 1899 г. Керенский стал студентом Санкт-Петербургского университета, первоначально предполагая закончить два факультета: исторический и юридический. Однако в конце первого курса вышел приказ министра просвещения И. П. Боголепова, запрещающий одновременное обучение на двух факультетах, и Керенский предпочел юридическое образование. В студенческие годы, под воздействием профессоров, у Керенского складываются рационалистические воззрения, искать формы общественных отношений, основанных не на насилии, а на праве и законе (идеи века Просвещения). Грубые материалистические теории, в частности крайний гуманизм марксизма, оказались не для него, понятнее и ближе были либеральные народники, убежденные в том, что шли к освобождению человека для мира свободы и гуманизма мягким путем. Со временем созвучным его настроениям стал и земский либерализм, идеи которого благодаря журналу «Освобождение», получили широкое распространение в интеллектуальных, радикальных и социалистических* кругах. «Мы спорили обо всем на свете»¹⁵⁵ – вспоминал Керенский, указывая на революционную атмосферу университета. Вскоре проявились и ораторские способности, а первая политическая речь, произнесенная на студенческой сходке, повлекла умеренное наказание: временное отлучение от университета и отбытие домой в Ташкент на трехмесячный срок. В 1904 г. Керенский окончил университет, и не случайно избрал карьеру защитника в политических процессах, будучи принятым в коллегию адвокатов. Под впечатление 9 января 1905 г. он приходит к убеждению о неизбежности индивидуального террора, начал сотрудничать в революционном бюллетене «Буревестник», вскоре ставшем печатным органом социал-революционеров*. Пытался даже войти в эсерскую боевую организацию, но его просьба была отклонена руководителем организации Е. Ф. Азефом, тайным агентом Департамента полиции (1901—1908 гг. выдал полиции много эсеров, в 1908 г. разоблачен В. Л. Бурцевым, скрылся заграницей). Арест в декабре 1905 г. и четырехмесячное заключение в «Кресты», за найденные при обыске листовки «Организации вооруженного восстания», связанные с «Буревестником», способствовали освобождению Керенского от юношеского романтизма и осознании необходимости сплочения «всех демократических партий в России» для ее освобождения. Манифест 17 октября 1905 г. Керенский встретил с восторгом, считая его важным достижением революции и полагая, что со временем конституция может быть реальностью для России. После разгона I Государственной думы, 8 июля 1906 г., из тюрем выпустили многих политических заключенных, в том числе и Керенского, которому было предложено вновь отправиться «домой», в Ташкент, и не появляться в столице до осени. По возвращению в Санкт-Петербург Александр Фёдорович начал работу в качестве защитника в Ревеле по делу крестьян, разграбивших поместье местного барона. Ему так удалось построить свою защиту, использовав факты жесточайшей расправы над ними, что большинство обвиняемых крестьян под бурю аплодисментов было оправдано. Успешный дебют в общенародном деле морального противостояния режиму власти принес Керенскому настоящую известность. В последующие годы он так неоднократно выступал защитником на многих громких процессах, что способствовало росту его личной популярности. В 1912 г. Керенский успешно выступил кандидатом в IV Государственную думу от группы трудовиков по Саратовской губернии и поддержанного на общем губернском собрании. В Думе он оказался единственным из пятнадцати новых кандидатов, баллотировавшихся от Трудовой группы, став в 1915 г. председателем.

Этот период был насыщенным для Керенского. В числе 25 видных адвокатов Санкт-Петербурга в октябре 1913 г. он подписал протест против Менделя Бейлиса, считая его сфабрикованным, за что был привлечен к судебной ответственности и приговорен к восьми месяцам заключения как инициатор принятия соответствующей резолюции адвокатской коллегии. Еще в 1912 г. Керенский получил предложения вступить в масоны и вскоре стал одним из членов масонской ложи «Великий Восток народов России», а со временем генеральным секретарем ее Верховного Совета. Участием в масонской деятельности Керенский объяснял, прежде всего, политико-прагматическими целями: установить связи между многими видными членами общества и использовать эти связи для установления в России демократии на основе широких социальных реформ и федерального устройства государства. В это время масонами являлись более трехсот видных представителей либералов, социалистов*, офицеров и даже члены царской фамилии, в частности – кадеты В. А. Маклаков и А. И. Шингарев, октябрист А. И. Гучков, князь Г. Е. Львов, правые социалисты* Е. Д. Кускова и С. Н. Прокопович, меньшевики Н. С. Чхеидзе и М. С. Скобелев. В своей сути либеральная масонская ложа сыграла в Думе определенную роль в координации усилий различных политических сил в попытках отразить либеральные настроения русского народа и сделать все, чтобы направить страну на либеральный путь развития. «Мы, – писал впоследствии Керенский, – ощущали пульс национальной жизни и всегда стремились воплотить в нашей работе чаяния народа»¹⁵⁶.

В качестве защитника Керенский объехал почти всю Россию, притом он не ограничивался чисто профессиональными делами, а стремился узнать настроения людей, установить контакты с местными представителями либеральных и демократических групп. В Государственной думе, участвую в различных прениях, он приобрел славу одного из лучших ораторов левых фракций. Известие о начале войны застало Керенского в Саратовской губернии, в одной из многочисленных поездок как депутат Думы. Возвращаясь в Санкт-Петербург он надеялся и работал над программой примирения царя и народа. В те дни аналогическую позицию заняли все думские фракции, кроме большевиков. Народ дружно встал на защиту отечества, и в день объявления войны огромные толпы на площади перед Зимним дворцом исполняли «Боже, Царя храни!» Подавляющее большинство в оппозиции считало, что борьбу, которую они вели с абсолютизмом, можно «на время отложить». Керенский стал на позицию «революционного оборончества», считая, что поражение России в войне грозило ей экономической и политической изоляцией. Однако из-за дальнейших событий ситуация изменилась не в пользу монархии. История с Распутиным, военные неудачи в первые годы войны, экономические трудности, вытекающие из войны, наступивший для всех очевидный хаос управления страной, постоянные слухи о возможности сепаратного мира. Из всего этого, моральная пленка монархии стремительно падала, а Дума только расшатывала ситуацию своими выпадами против царицы-немки, ее «любовника» Распутина и «безвольного» царя Николая II. После военного поражения образовавшийся в августе 1915 г. «Прогрессивный блок», куда вошли представители почти всех партий, кроме крайне левых и крайне правых, поставил своей задачей создание правительства из лиц, «пользующихся доверием страны». Но поскольку Николай II не желал идти навстречу думской оппозиции, то вскоре появился план проведения «дворцовой революции». Керенский был участником, состоявшийся в сентябре 1916 г. тайной встречи некоторых лидеров «Прогрессивного блока», на котором было решено сместить правящего монарха и заменить его наследником Алексеем, назначив при нем регента в лице Великого князя Михаила Александровича. Возникали и другие аналогичные планы, но подготовка к перевороту, по словам Керенского, шла «ужасающе медленно. Его дата была намечена на середину марта. Но конец наступил 27 февраля, и совсем по-другому»¹⁵⁷.

В дни февральской революции Керенский оказался в центре событий, в Таврическом дворце. Он первый из членов Государственной думы благодаря своим связям с революционными организациями и воинскими частями узнал об образовании Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, так как именно к нему обратились представители Совета за содействием в получении помещения в Таврическом дворце. Когда в ночь с 27 на 28 февраля Совет старейшин Думы создал ее Временный комитет с целью взятия в свои руки «возстановление государственнаго и общественнаго порядка»¹⁵⁸, Керенский был назван вторым в его составе после председателя Думы М. В. Родзянко, лишь после него шли Н. С. Чхеидзе, В. В. Шульгин, А. Н. Милюков и др. Не участвуя на первом заседании Петроградского Совета рабочих депутатов Керенского избирают товарищем председателя. И, несмотря на то, что первоначально его отношение с руководителями Совета (социал*-демократами Н. С. Чхеидзе и М. И. Скобелевым) носили напряженных характер из-за его неприятия «теоретического социализма», судя по всему, последние стремились использовать популярность Керенского для утверждения авторитета только что избранного органа. В эти первые дни революции Керенский постоянно выступал перед воинскими частями, казачьими отрядами, испытывая при этом «чувство пьянящего восторга»¹⁵⁹. 2 марта вопреки решению Исполкома Совета о запрещении совмещать должности в советском государственном аппарате, Александр Фёдорович вошел во Временное правительство, приняв пост юстиции. Он считал, что вхождение в правительство члена Совета должно было способствовать формированию коалиционного правительства из представителей демократических и социалистических* партий.

Таким образом, ораторские способности, многочисленные связи, участие во множестве делах противопоставления царской власти, умеренность во взглядах, все это способствовало росту уважения и известности Керенского и становление политически лидерской личности. Не соответствует действительности взгляд, что включение Керенского в состав Временного правительства было инсценировано масонами. Один из руководителей Верховного Совета «Великого Востока народов России» А. Я. Гальперн утверждал, что: «революция застала нас врасплох¹… Говорить о нашем сознательном воздействии на формирование правительства нельзя: мы все были очень растеряны и сознательно задачи сделать состав Временного правительства более левым во всяком случае не ставили²»¹⁶⁰. В марте 1917 г. Керенский вступил в партию эсеров, во многом будучи лишь формально связанным с ее руководителями. Находясь в атмосфере травли царского режима и приложив к этому немало и со своей стороны, революция врасплох Керенского не застала, в чем и заключается главная причина его головокружительной карьеры. 23 марта 1917 г. «Петроградский листок» писал о его успехе: «Керенскому лучше не показываться: восторженность тянется за ним, как в свое время мазинистки и собинистки за певцами. Вот головокружительная карьера! В 33 года еще не избранный, но уже признанный глава российскаго государства. Не только министр юстиции, – министр правды. / – Если бы Керенскаго не было, его пришлось бы выдумать!…»¹⁶¹ Меньшевик И. Г. Церетели так охарактеризовал Керенского: «Хотя формально он примыкал к партии социал-революционеров, он был по всей своей природе беспартийным индивидуалистом. Идейно он был близок не к социалистической среде, а к той демократической интеллигенции, которая держалась на грани между социалистической и чисто буржуазной демократией. / …Он хотел быть надпартийной, общенациональной фигурой. / …Он любил эффектные жесты, показывавшие его независимость от организации, к которой он номинально принадлежал»¹⁶². Аналогично высказался и В. М. Чернов: «Керенский же чувствовал, что ему суждено стать „солистом“ революции, „некоронованным королем“, властителем дум и сердец россиян, жаждавших обновления, человеком, которого без всяких усилий с его стороны волна вынесет наверх, и народ скажет: „Веди нас! Указывай нам путь!“ Что же касается его конкретной роли в строительстве новой жизни, то Керенский, будучи по натуре дилетантом, представлял это вдохновению и откладывал до последней минуты»¹⁶³. Близкий к либерально-кадетским кругам литератор и публицист Ф. А. Степун выразил свое впечатление от выступления Керенского перед председателем армейских делегаций в Таврическом дворце: «В его речи были стремительность и подъем. Он говорил как власть имущий… Было ясно, что Керенскому, как единственному среди членов Временного правительства кровному сыну революции (на Гучкове, Львове и Милюкове явно лежала печать адаптации), придется рано или поздно встать во главе ее. В ее центре он уже стоял…»¹⁶⁴

Начало деятельности на посту министра юстиции было целенаправленным. Одно за другим следовали предписания немедленно освободить всех заключенных по политическим и религиозным мотивам, распоряжения Енисейскому губернатору о немедленном освобождении депутатов Государственной думы от социал-демократических* фракций, приказ о прекращении дела об убийстве Григория Распутина и т. д. Все это способствовало росту его популярности по всей стране. Им была начата реформа суда – установлена его независимость, мировые судьи заменялись «временными судами» в составе судьи и двух заседателей – из представителей армии и рабочих. В целом, несмотря на все трудности, порожденные войной и развалом старой администрации, Временное правительство провело в жизнь широкую законодательную программу по принципу христианских демократических государств. Деятельностью во Временном правительстве Керенский будет гордиться даже в последние годы жизни, повторяя, что Ленин осенью 1917 г. в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» признал: «Революция сделала то, что в несколько месяцев Россия по своему политическому строю догнала передовые страны»¹⁶⁵.

После Февральской революции, ни один министр Временного правительства не мог позволить себе отказаться от приема делегаций и приглашения выступать на митинге, Керенский же, как никто, преуспел в этом, особенно в летние месяцы 1917 г., выступая на бесчисленных митингах и конференциях с участием всех слоев общества. Участвуя в Московском совете, при обсуждении вопроса о судьбе свергнутого монарха, и понимая, что многие из его членов склоняются к идеи якобинского террора, он заявлял: «Маратом русской революции я никогда не буду»¹⁶⁶. Керенский был и одним из инициаторов создания коалиционного правительства, считая, что это позволило бы «более реально отразить действительную расстановку сил в стране»¹⁶⁷.

Встав во главе второго коалиционного правительства, Керенский получил от ВЦИК неограниченные полномочия для восстановления дисциплины и титул «правительство спасения революции» но, как и прежние правительства, оно не спешило ими воспользоваться, пыталось вести страну демократическим путем к Учредительному собранию. Основным условием второго коалиционного правительства стали прежние требования ведения войны «до победного конца», восстановления дисциплины в армии и борьба против «экстремистов». Ленин оценил происшедшие события как конец двоевластия и установление буржуазной диктатуры: «Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно. Объективное положение: либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих…»¹⁶⁸

Теперь мнение лидера большевиков меняется и по отношению к Советам, считая их эсеро-меньшевистским придатком, а, вместе с тем, после июльских событий появляется уверенность в собственные силы. В брошюре «К лозунгам», написанным в середине июля он уже требовал необходимости снятия лозунга «Вся власть Советам»: «Свержение буржуазной контрреволюции не сможет дать ничто, никакая сила, кроме революционного пролетариата. Именно революционный пролетариат, после опыта июля 1917 года, и должен самостоятельно взять в свои руки государственную власть – вне этого победы революции быть не может. Власть у пролетариата, поддержка его беднейшим крестьянством или полупролетариями, – вот единственный выход…»¹⁶⁹

С 26 июля по 3 августа 1917 г. в Петрограде проходил VI съезд РСДРП (б), и хотя Ленин находился в подполье, он фактически руководил работой съезда, поддерживая тесную связь с ЦК через А. В. Шотмана, С. К. Орджоникидзе, И. В. Сталина, В. И. Зофа, Э. Рахья. Исходя из ленинских предположений о невозможности перехода власти к Советам, на съезде большевиками лозунг «Вся власть Советам!» заменяется лозунгом «борьбы за полную ликвидацию диктатуры контрреволюционной буржуазии и завоевание власти пролетариатом в союзе с беднейшим крестьянством путем вооруженного восстания»¹⁷⁰. Но вместе с тем указывалось и на необходимость продолжать работу в Советах «с величайшей энергией». Решения VI съезда РСДРП (б), – курса партии на вооруженное восстание, – стали директивой для всех ее членов. В то же время съезд призывал пролетариат не ввязываться в преждевременный бой, а готовить силы к моменту общенационального кризиса и массового революционного подъема, когда возникнут благоприятные условия для взятия власти при поддержке бедноты города и деревни.

После «июльского шока» Керенский понимал, что страну следует жестокими мерами приводить к порядку, 19 июля назначает генерала Л. Г. Корнилова на пост Верховного главнокомандующего, вместо генерала А. А. Брусилова. Кроме того, видя, как расшатывается страна, Керенский сделал важный вывод, что одна из главных тому причин, это временность власти. Поэтому 9 августа Временное правительство назначило на 12 ноября выборы в Учредительное собрание. Положение о выборах предусматривало всеобщее избирательное право.

Заняв пост Верховного главнокомандующего, Корнилов предложил программу нормализации положения в России через милитаризацию страны – создание «армии в окопах», «армии в тылу», «армию железнодорожников». В целом эта программа находила поддержку у премьер-министра. На Корнилова стали возлагать надежды и крупные предприниматели, его поддерживали высшие слои офицерства, объединенные Всероссийским Союзом офицеров армии и флота, верхи казачества, видя в диктатуре единственный выход из политической слабости власти.

12 августа Корнилов отдал приказ о формировании в Пскове, Минске, Киеве, Одессе Георгиевских пехотных запасных полков. Это решение приветствовала правая газета «Утро России»: «Кто другой так мучительно сейчас нужен для дела, для работы на спасение гибнущей армии и с ней вместе родины, как не военные народные герои, украшенные белыми крестами…»¹⁷¹ Так начинала формироваться белая гвардия. В этот же день 12 августа, по инициативе Временного правительства в Москве открылось Государственное совещание, на котором присутствовали представители буржуазии, духовенства, армии, бывшие члены Государственной думы, эсеро-меньшевистского ЦИК, с общей для всех целью найти выход из сложившегося кризиса. Большевики бойкотировали собрание, считая его сборищем контрреволюционных сил. В день открытия совещания они организовали массовые забастовки в Москве, хотя участники общего собрания рабочих и солдатских депутатов Моссовета 312 голосами против 214 отвергли подобные акции. Во вступительной речи Керенский отметил: «Положение, граждане, очень тяжелое, и государство наше переживает час смертельной опасности¹… Мы дошли до этого падения только потому, что мы забыли о своем прошлом, что мы, живя столетиями в цепях рабства, забыли, как нужно любить и как нужно ненавидеть до конца. Мы забыли то, что то, что разъедает наш организм, то, что разрушает великую силу народа нашего и великое обаяние идей революции, которой мы служим, – это есть проклятие наследие прошлого: это старая власть, которую все ненавидели, но которой почти все подчинялись, потому что все боялись ее²… И здесь, в попытках открытого нападения или скрытых заговоров, здесь предел терпению. Каждый, кто перейдет эту черту, тот встретиться с властью, которая в своих репрессиях заставит своих преступников вспомнить, что было в старину при самодержавии. (Аплодисменты) ³… Задача наша, от которой мы не отступимся, задача, которую мы в великом напряжении исполним, это – задача спасения государства, ограждение чести и достоинства всего народа русского и государства Российского и борьба со всем, что разрушает эту единственную силу, и с теми, кто мешает и препятствует задачам Временного Правительства, им себе поставленным⁴»¹⁷².

Оказывая агитационную поддержку Советам между большевиками и Светами некоторое сближение произошло, потому что в целом само население было настроено более реакционно, хотя-нехотя, так или иначе, но поддерживая или, в крайнем случае, не противореча, взглядам большевиков. Народ желал быстрого наведения порядка, так сказать твердой рукой и холодной головой. Это наглядно продемонстрировало московское Государственное совещание, на котором 14 августа, Л. Г. Корнилов требовал установления внутри страны диктатуры военного времени: «Моя телеграмма от 9 июля о восстановлении смертной казни на театре военных действий против изменников и предателей всем известна… С анархией в армии ведется беспощадная борьба, и анархия будет подавлена²… Дисциплина должна быть утверждена… ибо недисциплинированная толпа разгромит беспорядочным потоком свою же страну. (Возгласы: „Правильно“, аплодисменты) ³… Меры, принятые на фронте, должны быть приняты и в тылу⁴… Разницы между фронтом и тылом относительно суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть⁵… Я верю в гений русского народа, я верю в разум русского народа и я верю в спасение страны. Я верю в светлое будущее нашей родины и я верю в то, что боеспособность нашей армии, ее былая слава будут восстановлены. Но я заявляю, что времени терять нельзя, что нельзя терять ни одной минуты. Нужна решимость и твердое непреклонное проведение намеченных мер. (Аплодисменты) ⁶»¹⁷³.

Мысль Корнилова развил донской атаман генерал А. Каледин: «Для спасения родины мы намечаем следующие меры: 1) армия должна быть вне политики (аплодисменты справа, возгласы: «Браво»), полное запрещение митингов, собраний (возгласы справа: «Правильно»), с их партийной борьбой и распрями; 2) все Советы и комитеты должны быть упразднены (шум слева, аплодисменты справа, возгласы: «Правильно»¹⁷⁴) как в армии, так и в тылу (возгласы справа: «Правильно», «Браво», шум слева), кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных, при строгом ограничении их прав и обязанностей областью хозяйственных распорядков¹⁷⁵ (аплодисменты справа, возгласы: «Правильно», «Браво»); 3) декларация прав солдата должна быть пересмотрена (аплодисменты справа, возгласы: «Правильно», шум слева) и дополнена декларацией его обязанностей (возгласы: «Браво», «Верно», аплодисменты); 4) дисциплина в армии должна быть поднята и укреплена самыми решительными мерами (шум, возгласы справа: «Правильно»); 5) тыл и фронт – единое целое, обеспечивающее боеспособность армии, и все меры, необходимые для укрепления дисциплины на фронте, должны быть применены и в тылу (возгласы: «Правильно», «Браво»); 6) дисциплинарные права начальствующих лиц должны быть восстановлены (возгласы справа: «Браво, правильно», бурные аплодисменты; шум и свист слева), вождям армии должна быть предоставлена полная мощь. (Возгласы справа: «Правильно», аплодисменты).

В грозный час тяжких испытаний на фронте и полного развала от внутренней политической и экономической разрухи страну может спасти от окончательной гибели только действительно твердая власть, находящаяся в опытных и умелых руках (возгласы справа: «Браво, браво») лиц, не связанных узко-партийными групповыми программами (возгласы справа: «Правильно», аплодисменты), свободных от необходимости после каждого шага оглядываться на всевозможные комитеты (аплодисменты справа, возгласы: «Правильно»), отдающие себе ясный отчет в том, что источником суверенной государственной власти является воля всего народа, а не отдельных партий и групп. (Возгласы справа: «Браво», бурные аплодисменты)…»¹⁷⁶

Председатель ЦИК Советов, меньшевик Н. Чхеидзе подходил к решению внутренних проблем, указывая, что основная цель революции в демократии: «В это грозное и тяжелое время перед лицом всей России объединившиеся организации революционной демократии еще раз свидетельствуют свою непоколебимую решимость не останавливаться ни перед какими усилиями и ни перед какими жертвами, чтобы спасти страну и спасти революцию. С самого возникновения своего эти организации поставили себе целью объединение всех живых сил страны для выполнения тех великих задач, которые выдвинула перед Россией революция, и для борьбы с тем гниением и разложением, которыми заразил все части народного организма трупный яд самодержавия… Только благодаря организациям революционной демократии сохранился творческий дух революции, спасающий страну от распада и власти анархии, и только при ее деятельном участии возможно возрождение армии, возрождение страны, спасение России и революции. Демократия неотделима от революционной страны¹…

В этих условиях всякая попытка разрушить демократические организации, подорвать их значение, вырыть пропасть между ними и властью и сделать власть орудием в руках привилегированных и имущих есть не только измена делу революции, – это есть прямое предательство родины… Революционная демократия защищает не исключительно интересы каких-либо отдельных классов или групп, а общие интересы страны и революции…

В дни, когда самому существованию революционного государства угрожает вражеское нашествие, демократия требует от всех граждан и от правительства напряжения всех усилий для организации обороны страны от военного разгрома. Правительство должно помнить, что, только опираясь на деятельное участие демократических организаций в тылу и на фронте, оно сможет выполнить эту огромную задачу^177 2…

Такая власть сумеет справиться со стоящими перед ней тяжелыми и ответственными задачами: обороны страны, охраны завоеваний революции, безотлагательного созыва Учредительного Собрания, которое закрепит в России демократическую республику, фактически уже провозглашенную народом. (Шумные аплодисменты. Левые депутаты и часть центра устраивают тов. Чхеидзе бурную овацию) ³»¹⁷⁸.