Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах

Целью Закона о полисах страхования жизни 1867 года было упростить уступку прав требований (цессию) по таким договорам страхования. Закон также включал в себя обязательную форму полной цессии (absolute assignment).

Публикация в 1869 году таблицы смертности Института актуариев, основанной на обобщенном опыте двадцати компаний страхования жизни, за которой тремя годами позже последовали монетарные таблицы (monetary tables), позволили теперь достаточно точно определять надежность компаний страхования жизни. Эти таблицы, как правило, содержат размеры выплат по инвалидности или постоянной потери трудоспособности в денежном выражении. Но сегодня данный термин «monetary table» обычно не используется. Вместо него наиболее распространенные названия таблиц-Disability Compensation Rates Table, Disability Benefit Table и т. п.

Банкротство компании «Albert Life Assurance Company» в августе 1867 года вызвало сильное напряжение в сфере страхования жизни, потому что влекло серьезные последствия в будущем. Эта компания, основанная в 1838 году, поглотила в период своей деятельности не менее 26 компаний страхования жизни. В течение длительного периода времени в ее фондах наблюдался дефицит денежных средств по причине плохого управления. Однако это обстоятельство стало известно лишь после смерти управляющего в 1866 году.

В целях исследования причин банкротства было проведено расследование, которое показало, что неплатежеспособность компании была связана с оплатой крупных сумм денег на приобретение бизнеса многочисленных компаний, которые переходили под ее управление. Различные претензии со стороны полисодержателей и других кредиторов сформировали предмет иска в специальном Арбитражном суде.

Последующее банкротство компании «European Life Assurance Company», которое, хотя и началось месяц спустя после того, как закрылись двери компании «Albert», еще продлилось на три года и добавило сложностей страховому сообществу. Этих два совпавших по времени банкротства вынудили правительство принимать оперативные меры.

В 1870 году в парламент был внесен законопроект, который, не вмешиваясь во внутренние дела страховщиков жизни, был направлен на предотвращение подобных ситуаций в будущем. Он был принят 9 августа того же года, и тем самым открыл новую эпоху в страховании жизни. Закон требовал от страховщиков жизни составления счетов и оплату номинального депозита. Им предусматривалось внесение каждой компанией в Канцлерский суд Великобритании (Court of Chancery — просуществовал до 1873 года) депозита в размере £ 20 тысяч, который удерживался в нем до того момента, пока фонд страхования жизни конкретной компании, сформированный за счет премии, не достигнет £ 40 тысяч. Это условие применялось к иностранным компаниям, которые намеревались работать в Великобритании. Следует отметить, колониальные компании уже собрали необходимую сумму премии, поэтому сразу получали депозит обратно. Целью данного положения было предотвратить образование спекулятивных концернов, и в этом новый закон преуспел. При этом имел место один эффект, непредвиденный его инициаторами, который затруднял возможность создания обществ взаимного страхования. Дело в том, что вскоре после принятия закона 1870 года рассматривалась вопрос об учреждении компании «Ladies’ Life Assurance Company», чтобы замужние женщины могли страховать свои жизни на свои собственные средства без получения согласия со стороны мужей. При этом предусматривалось, что директорами и сотрудниками компании будут исключительно женщины. Учредители компании рассчитывали начать проект, собрав капитал в размере лишь £ 20 тысяч. К сожалению, нет никаких сведений о дальнейшей судьбе этого «женского проекта».

Следующее положение касалось отделения фонда страхования жизни от других фондов. Это условие дополнялось шестью секциями, которые прописывали подготовку и публикацию деклараций о финансовом положении компаний. Эти декларации имели две формы: одна представляла собой ежегодный отчет о доходах и балансовый отчет компании (Revenue Account and Balance Sheet), а вторая декларация, имевшая более детальный характер, должна была составляться в конце определенного отчетного периода, на основании которой можно было без труда составить представление об уровне платежеспособности конкретной компании.

Остальные положения закона касались процедур слияния компаний, передачи портфелей и ликвидации обанкротившихся компаний. В частности, секция 14 обуславливала, что до момента слияния компаний или передачи портфелей должно быть подано обращение в Канцлерский суд за получением соответствующего разрешения, при этом такое разрешение могло быть отозвано в случае, если полисодержатели одной из компании, представлявшие 1/10 часть общей страховой суммы, выступят против слияния или передачи портфелей. Нюанс в отношении ликвидации компании был добавлен в секции 22, которая предусматривала возможность сокращения количества договоров вместо распределения активов.

Общий эффект закона 1870 года прекрасно суммировал английский экономист Джордж Кинг (George King): «Почти без исключений они [компании страхования жизни] постоянно увеличивали долю своих активов по отношению к своим обязательствам, направляя конечные суммы в резервы безотносительно естественного роста бизнеса и при более высоком среднем возрасте застрахованных лиц; и в результате этого, ни в одной другой стране мира нет таких сильных и стабильных компаний страхования жизни, как в Великобритании, и нигде страхователь не пользуется бóльшими преимуществами по бонусам и другим льготам»^[29].

1870 год памятен в истории страхования жизни и по двум другим причинам. Во время той же парламентской сессии успешно прошел законопроект, который устранял определенные ограничения в отношении замужних женщин, а также предусматривал возможность страхования таких женщин со стороны их мужей, которые были защищены от кредиторов. Этот законопроект стал известен под названием «Married Women’s Property Act 1870», который двенадцатью годами позже был заменен законом 1882 года, предоставлявшим право замужней женщине заключать полис страхования своей жизни в пользу своего мужа или детей.

Другим важным событием того же года стало учреждение первых в Великобритании американских компаний страхования жизни. Если английские компании открыли свои офисы в США еще в первой половине 19-го века, то в течение 1850-1860-х годов им стали создавать конкуренцию местные страховщики жизни. К тому же, существовала угроза того, что американские компании могут, в свою очередь, основать свои агентства в Великобритании. Эксперименты проводились не спеша, но были достигнуты значительные результаты, особенно на севере Ирландии и в некоторых промышленных районах Англии. Наконец, в начале 1870 года в Лондоне были учреждены две крупные компании страхования жизни — «Equitable» и «New York Life». Правда, они уже достаточно активно работали до принятия закона 1870 года. Что касается их последователей, то в свете принятия закона министерство торговли Великобритании обязало этих заокеанских страховщиков держать определенные депозиты в английских банках.

1870 год был примечателен и созданием Королевской комиссии в отношении «дружественных обществ». Третий доклад этой комиссии, опубликованный в 1873 году, содержал немало интересных фактов о страховании жизни в целом, а также о схеме страхования Центральной почты и о промышленном страховании. Различные отчеты, опубликованные под эгидой этой комиссии, дают представление о деятельности «дружественных обществ». В 1875 году в отношении их был принят новый закон, согласно которому в Великобритании насчитывалось 21 659 обществ, в которых состоял 1 787 291 член, и чьи фонды аккумулировали £ 8 630 525^[30]. По мнению К. Уолфорда, если сюда добавить незарегистрированные общества, то их членство составит более 4 млн человек с фондами в размере около £ 11 млн^[31].

В целом, период с 1870 по 1900 годы можно назвать периодом непрерывного развития. Актуарная наука, поощряемая и развиваемая Институтом актуариев в Англии и Факультетом актуариев, основанным в Шотландии в 1856 году, получила более широкое признание благодаря профессиональным экспертам в компаниях страхования жизни. Частично по этой причине, частично по причине открытости деятельности страховщиков жизни и частично в силу активной конкуренции между ними в программы многих компаний были внесены ряд значительных усовершенствований. Среди них можно отметить освобождение страховых полисов от разного рода ограничений, продление периода времени, предоставляемого на возобновление полисов, прекращенных по причине неуплаты страховой премии (lapsed policies), а также оплата претензий незамедлительно после подтверждения факта смерти и титула (т. е. права собственности или иного права на имущество).

Закон о морском страховании 1745 года. До этого был статут Елизаветы 1601 года, затем морские консулаты и ордонансы в других странах Европы, но этот закон следует упоминать и в связи с запретом на перестрахование, и тем, что он олицетворял собой одну из наиболее заметных попыток парламента регулировать морское страхование как в части морских займов, так и «азартных полисов».

В 1745 году был принят документ, который был отмечен в своде законов как Статут 19 Geo. II, cap. 37 и назывался «An Act to regulate insurance on ships belonging to the subjects of Great Britain and on merchandises or effects laden thereon» («Закон для регулирования страхования в отношении морских судов, принадлежащих подданным Великобритании, а также товаров или иных, погруженных на них интересов»). Нас интересует четвертая секция, которая касалась непосредственно перестрахования и имела следующее содержание: «Да будет установлено вышеупомянутой Властью (т. е. Парламентом), что Перестрахование будет считаться незаконным, кроме случаев, когда Страховщик признается неплатежеспособным или банкротом, либо в случае его смерти; при любых указанных обстоятельствах Страховщик, его Исполнители, Администраторы или Представители имеют право осуществлять Перестрахование на сумму, застрахованную им ранее при условии, что данная сделка должна быть отражена в полисе как Перестрахование»^[32].

До принятия Закона 1745 года английское право признавало европейскую доктрину о том, что договор морского страхования требует наличия у страхователя интереса. Как уже отмечалось ранее, в течение 17-го века страховщики начали выдавать полисы, которые не требовали наличия какого-либо страхового интереса и содержали слова «с интересом либо без интереса». Другими словами, допускалось, что стороны полиса не придавали значения отсутствию какого-либо интереса, кроме как заключения некого пари в рамках страховых полисов. Однако суды не выказывали враждебности к таким полисам, поскольку они были выгодными для купцов и торговцев, и потому они иногда закрывали глаза на это. В 18-м веке суды не только не одобряли такие полисы, но и пересмотрели концепцию пари в привязке к спорному характеру таких полисов.

С принятием Закона 1745 года парламент запретил страхование с интересом либо без интереса. Поскольку данный закон является наиболее важным и объемным в системе кодификации статутного права касательно страхования, мы дадим несколько выдержек из него.

Причины, которые побудили законодательный орган принять данный закон, указаны в преамбуле:

«Принимая во внимание то, что из имеющегося опыта было установлено, что заключение страхований «с интересом либо без интереса» или «без последующего доказывания интереса кроме самого полиса» (в оригинале «without further proof of interest than the policy») породило многие пернициозные (т. е. губительные практики), когда большое количество кораблей с их грузами либо были утрачены в результате мошенничества, либо разрушения, или захвачены противником во время войны; и подобные страхования содействовали экспорту шерсти и осуществлению многих других запрещенных и нелегальных торговых операций, которые были скрыты благодаря таким страхованиям, и заинтересованные стороны обезопасили себя от убытков, но такие страхования уменьшали государственные доходы, нанося существенный ущерб справедливой торговле; и внедряя вредный вид азартных игр под предлогом страхования риска перевозки и справедливой торговли, сам институт и похвальный замысел заключения страхования был искажен, и то, что должно было способствовать торговле и мореплаванию, во многих случаях оказалось для этого пагубным и разрушительным»^[33].

Наличие страхового интереса и запрет на осуществление страхования, используемого для прикрытия заключения пари, являлись и сегодня являются важными фундаментальными принципами страхования.

После преамбулы следовали законодательные положения в пяти секциях.

Первая секция гласила: «Для исправления этого, постановляется, что никакое страхование или страхования не должны заключаться лицом либо лицами, корпорациями либо политическими организациями, или каким-либо судном либо судами, принадлежащими его Величеству либо какому-либо его подданному, либо в отношении товаров или иного имущества, погруженного или которое должно быть погружено на борт судна или судов «с интересом либо без интереса или без последующего доказательства интереса кроме самого полиса, или путем азартной игры, или заключения пари, или без выгоды от спасения судна или имущества для страховщика»; и что каждое такое страхование будет считаться недействительным во всех его намерениях и целях».

Общий запрет особо квалифицировался в пользу так называемых каперов (в оригинале «privateers») и был прописан во второй секции следующего содержания: «Всегда при условии, что страхование в отношении частных военных кораблей, снаряженных кем-либо из подданных его Величества исключительно для плавания против врагов его Величества, может быть заключено судовладельцами и от их имени на условиях «с интересом либо без интереса, без ответственности за аварию и без выгоды от спасения судна или имущества для страховщика», безотносительно того, что это может находиться в противоречии с содержанием полиса».

В третьей секции было прописано еще одно исключение: «Также при условии, что любые товары или имущество из каких-либо портов либо мест в Европе или Америке, находящиеся во владении испанской либо португальской корон, могут быть застрахованы таким же образом, как если бы отсутствовал данный Закон».

Секция 4 запрещала перестрахование. В пятой секции было установлено, «что любая сумма или суммы, которые должны быть отданы по морскому займу или по бодмереи в отношении судна или судов, принадлежащих кому-либо из подданных его Величества, связанных с хождением в или из Ост-Индии (т. е. Филиппины и т. д.), должны быть предоставлены только в отношении судна либо товаров или имущества, погруженного или которое должно быть погружено на борт такого судна, и это должно быть четко отражено в условиях указанного бонда; а займодавцу, его агентам или правопреемникам должно быть предоставлено право на получение возмещения от спасенного судна, которые единственные, кто должен иметь право на заключение страхования на деньги, полученные по займу; а заемщик денег по морскому займу или бодмереи, как указано выше, не имеет право получать страховое возмещение больше, чем стоимость его интереса в таком судне или товаре либо имуществе, погруженном на борт данного судна, исключая заемные деньги; и если окажется, что стоимость его доли в судне или товарах либо погруженном на борт имуществе не соответствует полной сумме или суммам, которые он занял, такой заемщик должен нести обязательства перед кредитором за такую занятую сумму денег, которую он не вложил в судно либо погруженный товар, а также за законный интерес в данных объектах вместе с расходами на страхование и иными издержками в соответствующей пропорции невложенных средств ко всем занятым средствам даже при условии, что судно и товар полностью уничтожены».

Согласно положениям последней секции никто, кроме заимодавца не имеет право заключать страхование на ссудируемые деньги. Следует также заметить, это правило о страховании по морскому займу или процентов по нему распространяется исключительно на корабли Ист-Индии, и поэтому страхование процентов по морским займам в отношении каких-либо других кораблей может быть осуществлено тем же образом, как это практиковалось до данного закона.

Но вернемся к первой секции. Согласно ей все договоры страхования, заключенные в противоречие данному Закону, считались недействительными и не имеющими правовых последствий.

Изначально было не ясно, распространялся ли данный закон на страхование иностранного имущества, включая иностранные суда. Одно из мнений констатировало, что нет, поскольку представлялось очевидным, что такие договоры страхования не подпадали под содержание статута, и при внимательном рассмотрении преамбулы, похоже, что они не подходили под описание вреда, против которого и было направлено намерение законодательного органа. Эти сомнения полностью были устранены несколькими решениями судов, и, в частности, делом, в ходе рассмотрения которого судом было четко заявлено, что закон не распространялся на иностранные корабли.

В качестве примера приведем дело «Thellusson v. Fletcher», суть которого состояла в следующем. Страховой полис был выдан в отношении товаров, находившихся на борту трех французских кораблей, следовавших из Сан Доминго^[34] в Бордо. Существенной частью полиса были следующие слова: «В отношении всех товаров погруженных или которые должны быть погружены на борт всех или одного из кораблей «Le Soigneux, La Pucelle, Le Vainquer». Указанные товары составляют а) 25 ящиков обмазанного глиной сахара (досл. «clayed sugar») и 12 хогсхедов (деревянные бочки объемом 228 литров каждая) неочищенного тростникового сахара (в оригинале «muscovados»): полис считается существенным доказательством наличия интереса на случай убытка (в оригинале «the policy to be deemed sufficient proof of interest, in case of loss»)». В первом пункте искового заявления констатировалось, что товары в большом количестве, принадлежавшие некоторым иностранцам, были погружены на борт «Le Soigneux» («Старательный»), которое погибло. Второй пункт утверждал, что товары были погружены на борт «трех кораблей, либо некоторых из них либо один из них» на застрахованную сумму, и что два из них были захвачены, а одно погибло.

«Это дело предстало перед судом с намерением отменить приказ о расследовании, который был представлен шерифу после вынесения судебного решения в пользу истца вследствие неявки ответчика на том основании, что суд присяжных оценил ущерб в сумме взимания с ответчика без какого-либо доказательства суммы или стоимости либо каких-либо свидетельств, кроме как рукописного приложения к полису со стороны ответчика. В дополнение к данному возражению был представлен аффидевит (или письменное показание под присягой — прим. авторов) со стремлением показать, что на самом деле у страхователя не было интереса. Ответчик заявил, что согласно простому соглашению сторон кроме самого полиса не требуются никакие другие доказательства интереса, и что данное страхование в отношении иностранных кораблей и имущества не подпадало под статут, запрещавший такие полисы; тем самым истец имел право на получение застрахованной ответчиком суммы, даже, если было бы доказано, что страхователь не имел имущества на борту. Суд определил, что данный полис не регулируется статутом, поскольку иностранные суда не включены в закон по причине сложности предоставления из заграницы свидетельств, доказывающих интерес. Единственной проблемой было то обстоятельство, что речь шла о трех кораблях, однако, второй пункт искового заявления был сформулирован так, как будто речь шла об одном судне. По решению суда в пользу истца вследствие неявки ответчика последний признал право истца на возмещение^[35].

В более позднем деле «Lucena v. Craufurd» существовали два основных вопроса. Один из них касался страхования нидерландских трофейных кораблей и состоял в том, являлся ли пункт в заявлении правильным, утверждавший что истцы, как комиссионеры или уполномоченные по распоряжению нидерландскими кораблями, имели право на заключение страхования, и что указанные суда или какое-либо из них, не принадлежали Его Величеству либо кому-либо из его подданных. Этот вопрос получил процессуальный отвод, и после аргументации судья Ллойд Кеньон (Lord Lloyd Kenyon) сказал следующее: «Данный вопрос зависит от истолкования статута 19 Geo II, c. 37^[36], поскольку, несмотря на аргументацию, я полагаю, что по общему праву лицо может страховать, не имея какого-либо интереса, но преамбула и постановляющая часть закона устраняет все сомнения, поскольку закон перечисляет ущербы и неудобства, которые взникают в результате заключения страхований с интересом либо без такового, и затем он постановляет (по умолчанию), что не должны оформляться такие страхования, кроме определенных случаев, которые исключается в силу очень разумных и политических причин. Поэтому я удовлетворен тем, что данный пункт правильный, если он не касается страхования, запрещенного этим статутом. Но данный статут применяется исключительно к кораблям, принадлежащим Его Величеству или каким-либо его подданным, и не распространяется на иностранные суда. Адвокат же ответчика пожелал, чтобы мы рассматривали эти суда, как принадлежащие правительству этой страны, но этого не может быть, поскольку имущество на захваченных кораблях не изменилось до принудительного отчуждения в Адмиралтейском суде»^[37].

Некоторое время считалось, что Закон 1745 года касался тех договоров морского страхования, которые были известны, как уже упоминалось ранее, «полисы с объявленной стоимостью» («valued policies»), которые противопоставлялись «открытым полисам». Несколько судебных решений давали основание считать, что «valued policies» были запрещены, но важное решение лорда Мэнсфилда, принятое по делу «Lewis v. Rucker» и которое не было отменено, снимало такую убежденность. «Полис с объявленной стоимостью, — устанавливал судья, — нельзя рассматривать как азартный полис либо полис «с интересом либо без интереса». Если бы это было так, то он считался бы недействительным согласно упоминавшемуся Закону 19 Geo. II. cap. 37. Единственным эффектом оценки стоимости является фиксация суммы себестоимости, как если бы стороны согласовали ее в суде; но при любой аргументации и в любых других целях должно быть принято то, что стоимость была установлена таким образом, как если бы страхователь подразумевал лишь получение возмещения. Если стоимость указывается ниже, тогда торговец сам несет на себе surplus (т. е. ответственность сверх указанной суммы). С другой стороны, если сумма существенно завышена, это, должно быть, было сделано с плохим намерением либо получить выгоду, противоречащую Закону 19 Geo. II, либо с намеком на мошенничество. Поэтому страховщику никогда нельзя позволять утверждать в суде, что его обязательства завышены, или что его интерес являлся лишь сущей малостью. Установлено, что по полисам с объявленной стоимостью, торговцу необходимо лишь доказать некий интерес для его изъятия из положений Закона 19 Geo. II, поскольку противоположная сторона признала стоимость, и если требуется большее, согласованная оценка не значит ничего. Однако, если окажется, что лицо застраховало на £ 2 000, а имело интерес на борту судна в размере лишь равным стоимости каната, никогда не было и, я полагаю, не будет принято решение, что такой уловкой можно будет обойти парламентский закон. От разрешения «valued policies» можно иметь много преимуществ; но если они применяются просто для покрытия пари, они должны оцениваться как обход Закона. На самом деле единственным эффектом оценки стоимости является лишь фиксация суммы себестоимости. Если это открытый полис, себестоимость должна быть доказана, если полис с объявленной стоимостью, она должна быть согласована»^[38].

Остановимся отдельно на запрете перестрахования. С. Е. Голдинг комментировал ситуацию с перестрахованием следующим образом: «Много путаницы существует в данном вопросе, особенно в период раннего зарождения морского страхования, и настолько, что, когда Законом 1745 года перестрахование морских рисков было признано нелегальным, в нем же было сделано исключение на случай неплатежеспособности, банкротства или смерти страховщика. Но, конечно же, подобное исключение позволяло страхователю лишь заключить новое страхование, поскольку предыдущее становилось при оговоренных условиях недействительным. Таким образом, упомянутый выше Закон запрещал практику перестрахования в его буквальном смысле, но при этом разрешал при известных обстоятельствах страховаться вновь»^[39].

Хотя в законе есть общая преамбула, в ней отсутствует какое-либо специальное обоснование запрета перестрахования. Приведем комментарии нескольких авторов:

Маршалл писал: «…данный способ страхования [перестрахования], хотя и весьма разумный, если он ограничен его же предметом, был искажен по сравнению со смыслом его первоначального применения, а использовался как метод спекуляции при поднятии и уменьшении размера премии; и законодательная власть, предвидя, что это может быть использовано для сокрытия заключения пари и как средство для уклонения от положений данного закона, заявляет, (параграф 4) «что считается противозаконным заключать перестрахование…»^[40].

Э. Копф отмечал: «Некоторые страховщики осознали, что они могут заключить перестрахование с перестраховщиками. Они привыкли передавать часть рисков этим перестраховщикам по более низким ставкам, а эти перестраховщики в свою очередь надеялись найти других лиц, которые бы взяли у них часть этих рисков по еще более низким ставкам»^[41].

О таких же причинах запрета перестрахования писал К. Гератеволь^[42]

Если целью Закона 1745 года было подавление перестрахования «как способа спекуляции в увеличении и снижении страховых премий», то она явно не была достигнута. Бэрри Саппл (Barry Supple) писал в своей книге «История страхования в Британии» о том, что в конце 80-х годов 18-го века морской страховщик, одним из условий трудового контракта которого была выплата ему бонуса за прибыльность операций, платил за перестрахование не более 50% полученной им страховой брутто-премии^[43].

Первые перестрахования размещались на факультативной основе, т. е. каждый отдельный риск предлагался другому страховщику, который был вправе либо акцептовать его, либо отклонить. Лишь в середине 19-го века стали заключаться первые морские перестраховочные облигаторные договоры, которые обязывали страховщика передавать часть рисков в данный договор и, соответственно, перестраховщика принимать эти риски.

По мнению С. Е. Голдинга: «Некоторые страховые ученые придерживались той точки зрения, что данный Закон запрещал не само перестрахование в строгом значение этого слова, а вторичное страхование, т. е., так сказать, повторное страхование оригинального страхователя, а не оригинального страховщика. Однако, у этой точке зрения не было юридической поддержки, и указывалось на то, что текст Закона должен пониматься в прямом и привычном значении»^[44].

По прошествии времени даже сегодня невозможно четко сказать, чем руководствовались законодатели того времени, когда разрабатывали и принимали положение о запрете перестрахования. Молчат об этом и так называемые «отчеты Хэнсарда» (Hansard’ reports), хранящиеся в Палате общин Британского парламента.

«Парламентские дебаты», входившие в Отчеты Хэнсарда

С. Е. Голдинг вы сказывает ещё одно предположение: «Учитывая главную цель Закона 1745 года, можно предположить, что перестрахования рассматривались как страхования без наличия интереса; что страховщик не приобретал страховой интерес, достаточный для оправдания перестрахования риска либо его части риска, который он принял на себя. В тех трех случаях, когда перестрахование разрешалось, похоже, что законодатели имели в виду интересы страхователя, и как раз те самые случаи, когда было невозможно получить возмещение по полису от самого страховщика. Естественно, не существует прямых деловых отношений между перестраховщиком и оригинальным страхователем, однако, положение последнего было бы, несомненно, улучшено тем фактом, что некий состоятельный человек («a man of substance») отвечал бы за любой убыток, который мог бы возникнуть»^[45].

Из текста Закона достаточно ясно, что он запрещает только перестрахование морских рисков, и не распространяется на перестрахование иных рисков. Сложно объяснить разграничение лишь на основании отсутствия интереса, если это было реальным толкованием намерения законодателя, но, тем не менее, преамбула и все содержание Закона просто показывает, что он касается исключительно вопросов морского страхования.

Запрет на перестрахование был снят лишь 118 лет спустя, 25 июля 1864 года статутом 27 & 28 Vict., cap. 56, sec. 1 — Revenue (No. 2) Act 1864. Правда, этот статут был заменен Законом 1867 года, который фактически отменял секцию 4 Закона 1745 года. Развитие перестрахования в Англии без сомнения было замедлено более, чем на 100 лет его законодательным запретом. Хотя даже в тот период встречались случаи морского перестрахования, что доказывается следующим отрывком из газеты «The Times» от 8 мая 1828 года: «Перестрахование в Ллойде, заключенное этим утром (среда) по распоряжению директоров компании Alliance Marine Assurance Company, явилось предметом большого обсуждения в комнате ее членов. Похоже, что некоторое время назад в офисе компании Alliance было заключено страхование денежной наличности на сумму £ 110 000 за премию в 40% (о таких ставках уже не мечтают столетиями — прим. авторов) от стоимости. Около половины суммы позднее прибыло на судне Almeira, а оставшаяся часть ожидается на судне Princess Charlotte of Wales. По той или иной причине либо из ощущения того, что размещение такого груза на одном судне очень рискованно, или возможно из опасения наличия в море больших пиратских судов директора заключили в Ллойде перестрахование £ 25 000 от указанной суммы. Обстоятельства такой сделки были оценены одной публичной компанией как необычные, если не сказать беспрецедентные… Не последней примечательной особенностью соглашения было то, что страховщики Ллойда, зная о том, что офис Альянса получил 40% за первичное страхование, застраховали вышеупомянутую сумму по более низкой ставке в 31/6%»^[46].