«Поражение», – с холодным страхом понял Рэй.
В ночной тиши, разбавляемой лишь жалобным хрустом дощечек, которым дышал израненный жердяй, слышались последние вздохи придавленных к земле героев. И у Рэя не было сил, чтобы спасти своих друзей.
Издали прорвался звонкий цокот подкованных копыт! По ночной тиши прокатилось испуганное ржание лошади, а рядом с лучником пролетел пучок света. Как самый настоящий герой, Настя Журавлик появилась тогда, когда была нужна больше всего.
Жердяй в ужасе отпрянул, спасаясь и от отвратительной блеющей лошади, и от яркого, слепящего огня. Он боязливо прикрыл руками глаза, не имевшие век. Ночному порождению, ему был слишком ярок даже свет обычного факела! И почему герои сразу не подумали о том, чтобы обратить ночное зрение жердяя против него же?
Сочащаяся маслом пакля взмыла кверху, ударив грудь чудовища, и струйки пламени брызнули в стороны!
Придавленные к земле герои оказались свободы, а Журавлик на ходу соскочила с лошади, отправив ее рысью прочь. Рэй окликнул спасительницу, швырнув через дорогу меч в ножнах! Лязгнула сталь. Рэй поспешил вперед и, пуская стрелы, прошмыгнул меж тощими исполинскими ногами, обгоняя жердяя, который, стряхивая с груди жидкое пламя, уже пустился наутек!
Освободившийся от корней копейщик поднялся, выхватил у Тихомира кинжал, перехватил под лезвие и метнул точно в подколенную ямку, отчего жердяй, всё еще напуганный огнем, оступился на пораненную ногу. И Настя бросилась в решающую атаку!
Сапоги ее с волшебной скоростью толкнулись от земли, от гигантской пятки, от бедра, пробежали вверх по длинному, черному хребту. Она подпрыгнула, изогнувшись дугой, и вонзила клинок точно середину затылка гиганта!
Жердяй возопил таким едким треском, что, казалось, рвется сам воздух! Уши заныли от боли. Гигант выпрямился и сделал несколько нестойких шагов, всё норовя сбежать. На бегу тонкие, ветвеобразные руки взмыли к затылку, но воительница выдернула меч, перепрыгнула метнувшуюся к ней черную ладонь, прорвалась вперед по плечу и ринулась с высоты вниз! На лету развернувшись, она вонзила клинок в тело чудовища! Далее, держась за эфес, она быстро опускалась, разрубая грудь и живот, замедляя тем свое падение. Странный звук раздавался: будто режут не плоть, а отрез толстой ткани.
Жердяй заревел, начав рушиться на землю. Ударом гигантской ладони Настю, словно мушку, швырнуло вдаль, и Рэй, выронив лук, бросился к ней. Успел поймать у самой земли, исполнив роль подушки, а потом подскочил, схватил мечницу за руку и оттащил, не позволив жердяю придавить обоих своим рушащимся телом.
Финальный удар был нанесен Ярославом, который оказался над головой чудовища. Слабеющее цоканье дощечек тянулось из глотки еще несколько секунд, пока гигантское тело не обмякло.
***
Каждый выдохнул, когда рослое тело ночного морока начало терять свою форму и рассыпаться черным песком, струйки которого разносил ветер. Ярослав помог подняться оруженосцу, поддерживая его за плечо, а сам стер ручеек крови, что пересекал лоб. Он удовлетворенно осмотрел груду пепла, скинул с головы шлем и, когда уже поднял кверху копье, намереваясь бросить победный клич, маленький кулак вдруг настиг его, опять свалив с ног! Звук тупого удара разнесся по затихшей округе.
Ох, как же она была зла.
Ярослав приподнялся, стирая юшку теперь и с разбитого носа. Тяжелые полные ножны опять ударили в грудь Рэя, который осмелился приблизиться к девушке, спасшей всех троих. Она одарила каждого по очереди разочарованным взглядом, но не сказала ни слова. Твердо ступая, она ушла прочь, искать убежавшую кобылу. Ярослав растерянно поглядел ей вслед, как и Рэй, и Тихомир.
Тяжесть в груди потихоньку спадала.
– Чуть не задушил, гад.
– Облажались мы конечно, – констатировал Рэй, еще наблюдая тонкий силуэт вдалеке.
– И почему она мне-то врезала? – щупая кровь под носом, философски спросил Ярослав. – Эт ж ты ее до последнего подговаривал нам помочь.
– Как зачинщику тебе досталось, поделом.
– Или как самому ответственному из нас!
Тихомир, убрав кинжал за пояс, со скепсисом на лице выполнил пару жестов: «Точно нет». Рэй рассмеялся.
– То есть ты, хитрец, молчишь с утра до ночи, а как что, так над своим патроном насмехаешься? – вскинулся Ярослав, но тут же сжался от боли.
– Нормально он тебя в полет запустил, – весело отметил Рэй. – Через всю улицу пролетел!
Опираясь на копье, Ярослав поглядел на лучника сначала неприязненно, но потом даже дернул уголком рта: полет-то и правда выдался впечатляющий!
Тело жердяя целиком обратилось горой мельчайшего черного песка. Точнее, сначала это был крупный песок, но и тот стал деградировать, обретая консистенцию муки. Рэй оглядел останки, пытаясь понять, из чего же таинственное чудище было сделано. И тут приметил белый узелок! И ровно на том месте, куда в последний раз пала рука жердяя.
В груде пепла лежала та самая тряпица, в которой Рэй намедни собрал ужин для обитательницы своего сердца. Он поднял повязанный в круг платочек, который чудище, кажется, пристроило словно перстень. Вот так диво! У бездушного монстра, оказывается, были представления об эстетике. И тут же Рэй зажмурил глаз из-за укола попавшей соринки.
– Что делать будем? – потирая глаз, спросил Рэй.
– Видимо, завтра пойдем просить прощения, – через силу ответил копейщик. – Ненавижу, когда она оказывается права!
– Подозреваю, это случается часто.
– Умник. Завтра купишь козьего сыра у молочников на севере деревни, да не белого, а желтого, который выдержанный, это ее любимый, понял?
Рэй кивнул, дернул лопаткой, почесав спину, и отправился следом за товарищами.
***
Сильно извиняться не пришлось. Последний день седмицы – неделя – выходной для всех жителей. Мало того, день еще и выпал на Ивана Купалу, оно же Ярилино гулянье, намеченное на грядущую ночь. Но вместо того, чтобы готовиться к празднику, проштрафившаяся троица пахала от зари до зари. Прораб Анастасия, не удостаивая и крупицей внимания нескладные извинения и даже преподнесенный сыр, поручила героям осваивать конюшее ремесло. Ведь геройское тем оказалось не по силам.
Златокудрый Сенька, подлец, устроился на лавке посередь двора, аки барин, и с неподдельным удовлетворением наблюдал, как взмыленные герои носят воду, возят навоз и тяжелые стройматериалы. То мул-траву пожует – зажмурится на солнце, задремлет на минутку. То хлеба с маслом себе сделает да молоком свежим запивает, прихлюпывая на весь двор. То приговаривает: давайте-давайте, геройские, ржи много в поле, да ленивым нет доли! В общем, повеселили Тасьиного приятеля.
Вплоть до вечерних петухов бойцы вывозили в тачках конский навоз на озимые поля за околицей. Ярило в этот день, как и водится, не поскупился – пекло́ так, что хоть на улице пироги пеки.
Под вечер, когда заря цвета пылающих улей уже воспламенила всё и вся, герои, смердящие навозом и потом, сидели на земле, привалившись жердяному забору левады.
– У тебя говно на лице.
– З-завали, – не в силах пререкаться, ответил лучник, одергивая лопатку, что так и чесалась целый день. – А давно Настя ушла?
– Шиш ее знает, – жадно отпивая воды из кувшина, ответил копейщик. – Поди к празднику Купалы готовится. Вон жители сколько костров наделали, всю ночь гулянья будут. Вот же стерва! Мы геройский поступок совершили, праздник спасли! А она нас в хвост и в гриву целый день.
– Точно. Ну и пусть сталось, что ей в итоге пришлось нас выручать, – поддержал Рэй. – Наша ошибка была в неправильной стратегии, а вовсе не в… фуф, – не найдя сил завершить предложение, он руки сложил на груди.
– Да стерва, говорю! Скажи, Тишка?
Следопыт, что сидел напротив, вдруг поднял голову и с каменным выражением лица помахал ладонью возле груди: «Нет».
– Чего это ты ее защищаешь? Стерва!
Тихомир улыбнулся и показал жест: «Сзади». Герои подняли головы: ровно за ними, опираясь на забор, стояла девушка в белоснежном сарафане с ажурной зеленой вышивкой; блестящая коса была уложена на голове крендельком. С хитрой улыбкой она глядела сверху вниз на разболтавшихся героев.
– Вот же сте…
Поток ледяной воды, обрушившийся из кадки, оборвал ругательство.
***
Спустя пару дней герою посчастливилось найти поденную работу. Удивительное дело, но здесь, на краю света, где грамотность редка, как геройский талант, героя привело в дом писаря.
Левша – так звали буквоведа – был недоверчив поначалу и не хотел брать незнакомца в мастеровые. Собеседование проходило через закрытую дверь. Левше и дела не было до профессиональных умений соискателя, но стоило последнему упомянуть о геройском статусе, как дверь отворилась, а на порог вывалился тусклый мужичок с выпученными, чуть воспаленными глазами.
Уже вся деревня знала, что герои, как тому и подобает, разобрались со страшной нечистью, да еще, шутка ли, за день до Ивана Купалы – изводителя нечисти! Праздник удался на славу, а парням даже достались в подарок травяные венки от девушек Умиры: Ярослав, мо́лодец хоть куда, получил целых четыре венка, Рэю от девиц досталось два. Ярослав бахвалился своим уловом, но лишь до тех пока не увидел угрюмого Тихомира, который нехотя поволок домой разом штук шесть и седьмой пыталась ему всучить еще одна девица. В общем, после жердяя, репутация геройского корпуса Умиры пошла в гору.
«Болен?» – подумал Рэй, оценив нездоровый вид работодателя. Но, вдохнув кислый запах алкоголя, понял причину «недуга». Левша с радостью взял героя к себе на службу, да, как и было сказано, владение грамотой оказалось ни при чём.
За писарем охотились тёмные личности! Они практически постоянно следили за ним, преследовали, стоило тому выйти на улицу, а иногда, в отсутствие хозяина, даже проникали в дом и шарили по вещам. Стоит ли говорить, что пару раз на его жизнь даже покушались. Так, во всяком случае, считал он сам. По этой причине иметь в своем доме героя, лично одолевшего четырех-, а по рассказам Ярослава, шестисаженного жердяя, казалось бедняге отличной идеей. Рэй, кроме крошечной платы, получил и собственную лавку для сна. Последнее, более того, стало одним из условий трудового договора.
***
Юное лето: последние дни разноцвета
Сегодня мечница, по обыкновению, занималась лошадьми, когда Рэй опять заявился к ней. Необъятного размера рубаху он подшил по талии и слегка отпустил бороду, так что ныне выглядел ничем не хуже вольного рядовича. Только почему-то с дорогущим мечом на поясе.
День стоял погожий и жаркий, шла воробьиная неделя. Это дни после Купалы, когда ночами ожидали гроз. Солнце блистало на зеленоватом небе, пчелы деловито жужжали, собирая нектар с цветов, которыми пышно цвела округа.
Он нашел ее деннике: Настя с помощью набора из нескольких закругленных ножей и кусачек очищала копыто молодой в яблоках кобылы, подрезала кератиновые наросты и спиливала крупным напильником неровности, оставляя копыто здоровым и чистым, готовым для предстоящей подковки, которой должен был заняться Сеня.
– О Белые Боги! – воскликнула она, заметив приближающегося. – Неужто сам Рэй? Поборник божественной миссии на земле и изводитель чудовищ!
– Всё насмехаешься? – принял он заслуженные издевательства.
Настя не ответила, а вернулась к работе над копытом, которое удерживала меж ног. Настроение у Журавлика сегодня было получше, чем герой и решил воспользоваться.
– Что пришел, утомился в подвигах? Решил проведать подругу в отставке? – продолжала ерничать девчонка.
Рэю было не до шуток. Скрестив руки на груди, он посмотрел так пристально и решительно, что Настя прервала свое занятие. Освободив ногу лошади, она смахнула испарину и тоже уставилась на героя.
– Тренируй меня, – произнес он.
Чалая лошадь, которой занималась Настя, издала язвительный «фыр-р». Девушка же изучила выражение лица явившегося, затем ухмыльнулась и велела пойти прочь.
Рэй приблизился вплотную, так он был выше почти на голову. Конюшая не отступила, а смело воззрилась снизу вверх:
– Да с чего ради мне тебя тренировать? Очередную оказию с Ярославом удумали? И вообще, не так уж хорошо я дерусь.
– Сказки своему конюху будешь рассказывать.
– Тебе-то что до моего конюха? – девушка сощурила глазки и вздернула носик: – Ревнуешь?
– Ревную, – смело признал Рэй, так что Настя даже отшагнула. – Но не к тебе, – он наклонился, вглядываясь в густо-серые глаза, – а к твоему таланту! То, как ты двигаешься, как держишь стойку, как владеешь мечом, – говорил он, наступая, пока Настя не оказалась прижата к стене. – Этот мир жесток, тут либо учишься, либо умираешь. Но навыков, как у тебя, даже за время, что ты тут провела, не обрести. Это и есть твой талант? Владение мечом!
– Блин, да ты не знаешь ничего. И вообще, не твое дело до моего таланта, – ответила она, спрятав взгляд.
– Положим, сам талант меня не так уж интересует. Тренируй.
Рэй склонился, занимая почти всё ее поле зрения. Миг она поглядела на него, сжалась, но тут же выпустила энергию, и две маленькие ладони ударили в грудь, заставив отшатнуться.
– Надоел! Сказала, проваливай, – сердито выговорила она и снова взяла копытный нож, склонившись над копытом.
Рэй понял, что не отступит. Он снял с пояса ее же меч – сталь чинно шаркнула по ножнам – вознес к левому плечу и бросил удар. Под конец всё же развернул лезвие пологой стороной да придержал силу, чтобы не дай бог не поранить будущего учителя. Но в том и не было необходимости: Настя легко отразила удар коротюсеньким ножиком, затем, с проворством хорька, оказалась внизу, одной рукой схватив бойца за рукав, другой за воротник – мир предательски крутанулся, и земля каким-то образом ударила в спину, сотрясая внутренности!
Воительница, уперев руки в бока, сдула с лица прядь, возвысившись над зарвавшимся героем.
– Какой. У тебя. Талант? – выговорил он, поднимаясь и подбирая выпавший из руки меч.
– Знаешь, девушки терпеть не могут приставучих парней.
– А мне твоя любовь и не нужна. Тренируй.
Он нанес удар, готовый получить следующую порцию тумаков. Этот вышел еще менее уверенно, так что Настя попросту отвела лезвие голой ладонью, присела, и единственное ее движение напрочь выбило землю из-под ног.
– Подраться не с кем? К Ярославу иди! Они с Тихомиром каждое утро друг друга палками лупят. А если хочется выпустить энергию, тут полно работы. Давно навоз не таскал?
– Ярослав – мастер копья, – поднимаясь, сказал он, – а я хочу учиться мечу.
– Достал! Делать мне нечего.
– Трусиха, – нарочито высказал Рэй, памятуя, как ее задело это слово на днях. – Свой талант зарыла, так хоть чужой не закапывай.
– А разве есть что закапывать? – в тон хаму ответила она.
– Учи.
– Не буду.
– Учи.
– Не буду! – Настя со злостью швырнула копытный нож, давая понять, что даже в целях самообороны не станет показывать приемы.
Стала. Рэй изготовил полуторник, сделав осторожный выпад. Настя с разворота отбила лезвие ногой. С изяществом ласки опрокинулась на задний мостик, выпрямилась из него в стойку на руках, с которой опустилась на ноги, оказавшись уже в пяти аршинах17 от нападавшего. Сапогом подбросила голый черенок, что стоял прислоненный в углу, и перехватила в руке. Несколько стремительных шагов – и Рэй только в последний миг заблокировал сокрушительный удар, летящий прямо в голову! Раздался смешанный звон стали и сухого дерева.
– Учиться хочешь?! Вот и найди. Себе. Учителя! – прорычала она, вколачивая в героя дубинку на каждом слове. – А меня оставь в покое!
Еще два взмаха. От ударов палкой по стальному клинку вовсю летели щепки – боевой Журавлик совершенно не сдерживался.
– Твой талант, – потеряв дыхание, спросил Рэй, – это же владение мечом, так?
– Не мечом, – ответила она и практически одновременно нанесла два удара: в бок и по колену, а затем еще отвесила с разворота твердую оплеуху.
Герой пригнулся и по макушке свистнул скоростной удар. Однако стоило ему поднять взгляд, как еще один уже мчался снизу! Раздался глухой «тук», то ли древесины, то ли геройского черепа. По конюшне прокатилось заливистое ржание лошадей.
Рэй лежал ничком, а через лоб щекотно стекала теплая капелька. И откуда у девчонки столько силы?
– Не мечом, как видишь, – ровным голосом повторила она, отворачиваясь и глядя на черенок в руке. – Любым оружием.
Полежав секунду, герой перевалился на бок и, пристыженно опираясь на меч, встал на ноги.
– Да это же… – хоть и было больно, а Рэй едва сдерживал он нарастающую злость, – жульничество! Любым оружием? Какого лешего у тебя такой мощный талант?!
– Можно подумать, я просила.
– Где же это честно? Мне вообще никакой не дали, а тебе, значит, сразу всем возможным оружием?!
– У тебя кровь идет.
– Нет уж, подруга! – дурно усмехнулся Рэй, сурово смахнув со лба кровь. – С этим ты не уйдешь. Тренируй! – стиснув зубы и не обращая внимания на ушибы и кровь, он занял стойку.
Звон стали. Рэй пропустил еще несколько ударов по рукам и животу, но больнее всего пришлось по указательному пальцу, оказавшемуся над гардой.
Настя совершала выверенные шаги, ее стойка стабильна, а атаки быстры и точны, все движения оппонента она читала заранее. Черенком она остановила очередной удар, совершила прорыв и, не жалея наглеца, треснула локтем в нос. Вкус железа брызнул во рту.
Снова удар, та отступила, и герой, поймав момент, обрушил атаку из верхней стойки! Настя остановила лезвие изгрызенным со всех сторон черенком; хруст древесины! Удар оказался слишком амплитудным – против ее-то оружия. Черенок с треском прогнулся под острием; Рэй замер в душе, когда понял, что Настя не отразит атаку! Однако даже надломленным оружием она как-то отвела лезвие в сторону и с разворота нанесла убийственный удар, который пришелся на скулу напавшего. Палка разломилась о препятствие пополам – щепки во все стороны!
Тьма.
Ее лицо оказалось сверху, когда он открыл глаза. Растрепавшиеся волосы самыми кончиками коснулись его лба, а ладонь мягко лежала под затылком. Невольно он подумал, что вот так, с расстегнувшейся верхней пуговкой на рубахе и разметавшимися волосами Настя выглядит премило. А потом подумал, что взъерошенность от сражения врядли ему столь же к лицу.
Лошади внимательно наблюдали за парой.
– Получила? – бестолково улыбнулся он.
– Ох, думала, отдам тебе меч, так отвалишь надолго. Теперь у тебя в щеке здоровенная заноза, хорошо, что не видишь.
– Согласна меня учить?
– Дурак. Лежи смирно, сейчас вытащу, на счет три, понял? Раз…
Рэй дернулся в ответ на ожог, а девчонка уже держала пальцами красную зубочистку.
– А «два» и «три»?!
– Мне очень жаль, видимо, из-за стресса поспешила, – мило улыбнулась она.
– Врешь, не жаль тебе. И какого стресса?
– Представляешь, на меня только что полоумный герой напал, – как ни в чём не бывало рассказала она, обрабатывая его рану, – да какие-то глупости про обучение говорил.
– А ты-то взяла и согласилась. Да так, что перешла сразу к…
Настя надавила на рану, заставив замолчать.
– Прижми. И вставай.
Затылок тюкнулся о твердую землю, когда из-под него вынули ладонь. Не оборачиваясь, Настя отправилась к выходу из денника. Рэй поднялся и, провожаемый лошадиным блеяньем, похромал следом.
Они миновали ручей, что бежал под лошадиным холмом, и зашагали сквозь деревню, до высокого двухэтажного дома. Позади этого был устроен кузнецкий дворик, укрытый тентами и деревянными навесами, защищающими металл и изделия от непогоды. Вроде бы именно здесь подмастерьем трудится Ярослав. Под одним из навесов стояла бочка, заполненная оружейным ломом.
– Какое оружие предпочел бы?
– Уже сказал, хочу полутораручный меч, как у тебя, – закидывая руку за спину и опять пытаясь почесать назойливый зуд, ответил Рэй.
Настя нахмурилась:
– Ну это же не спектакль. Меч – плохой выбор для новичка. Нет, тебе не подойдет. Вот, начни с чего попроще, – вынула она круглоголовый чекан. – Больше толку выйдет.
Рэй с отвращением принял ржавую булаву.
– Шутишь? Этот хлам? Длинный меч – вот оружие для героя.
– Пойми, Рэй, длинный меч очень сложное в освоении оружие, требуются годы, что взрастить в себе достойного дуэлянта. Меч и не универсален. Дрянную кольчугу хорошим уколом, предположим, ты пробьешь. А вот колонтарь или что потяжелее меч вовсе не возьмет. Меч требует тщательного ухода. Ковать мечи – незаурядное искусство, так что он весьма дорог, лезвие же малопригодно последующему ремонту. Словом, это оружие статуса. А ты еще и полуторник просишь, отказываться от щита – плохая идея.
– Но при всём этом ты пользуешься именно мечом.
– Мой, как ты изволил выразиться, жульнический талант до некоторой степени снимает перечисленные недостатки.
Настя осмотрелась в мастерской.
– А вот копье. Простое, крестьянское оружие, обеспечивающее дистанцию в бою. С кавалерийской пикой или трехаршинной рункой тебе пока не управиться, но вот это копье легкое и удобное. Возьмешь небольшой щит – получится эффективное сочетание, а заодно от Яра мудрости сможешь набраться.
– Полуторный меч, женщина. Бастард! Что за герой без меча?
– Да не стать тебе героем, если помрешь в первой же драке!
– Другого оружия не приму, – сказал Рэй и упрямо скрестил руки на груди.
– Ох, и когда это ты́ начал условия выдвигать? Ладно, потом не жалуйся.
Покопавшись, Настя вытянула пару подернутых ржой клинков. Взвесив каждый, она постучала рукоятью о металлический обод бочки, подзывая кузнеца.
Дверь состоятельной лачуги отворилась, и в проеме очутился молодой мужичок с жилистым торсом и рыхловатым лицом. Щурясь от солнца, он вопросительно поглядел на покупателей. Настя справилась о цене мечей.
– По двенадцать алтынов, – дернул плечом кузнец.
– С ума сошел? – усмехнулась она и собралась уже швырнуть оружие обратно.
– Ладно, рубли серебряные есть? За… пять рублей бери оба, всё одно без дела лежат.
Она подкинула клинок в руке, перехватив за лезвие, и протянула рукоятью вперед.
– Дам твой пятерик, если заменишь гарду на обоих: сделай пошире, добавь не меньше трех фаланг. И рукояти замени на новые, более длинные, эти никуда не годятся.
Кузнец принял мечи, осмотрел, тоже взвесил.
– Вроде под полторы руки надо?
Настя кивнула и повелела еще ржавчину снять дочиста, но на остро клинок не точить, а кончик затупить. Кузнец помялся, но больше не стал торговаться и ушел в дом. Вернулся через минуту, да вместе со своим подмастерьем. Ярослав, подобно наставнику, разгуливал демонстрируя оголенный, мускулистый торс, покрытый лишь асбестовым фартуком. Кузнец передал тому мечи с несколькими заготовками и объяснил заказ.
На все работы ушло не более часа. Умелый подмастерье по очереди разобрал мечи и собрал уже с новыми, более широкими гардами, а маленькие ладошки воительницы идеально поместились на новой рукояти из белой ели.
Не удержавшись от издевки:
– Необычное у вас свидание, – товарищ торжественно вручил тренировочные клинки.
***
– Мой талант, – заговорила Настя, когда они вышли от кузнеца, – владение любым оружием. Точнее, любым предметом, который создавался как оружие. Тот деревянный черенок, до того, как сломаться о твою не менее деревянную голову, и еще до того, как вообще стать черенком, был древком боевого копья. Копье-то переломилось давным-давно, но черенок остался, как раз хотела его под лопату. И всё же он остался предметом, созданным для сражений, потому и мой талант с ним работал.
Настя поглядела в ясно-зеленую даль, что открывалась по левую руку:
– В общем, сегодня перед зарей приходи в конехозяйство. И потом будем так заниматься каждый вечер. Утром мне не до тебя, а днем работаю – не смей мешаться. Смотри, – подняла она палец, – будешь опаздывать, филонить, жаловаться, пошлю так далеко, что уже не вернешься. Мы договорились?
Рэй вопросительно поглядел на мечи, что остались в руках подруги.
– А это теперь мои. Вместо боевого, что тебе отдала. Черенков у меня больше нет, о тебя ломать.
***
Глубокое лето: настал сенозарник месяц
Стрела с ромбическим наконечником прыгнула низкой параболой и разбила надвое тонкую дощечку, поставленную как мишень. Плечи лука Ярослава были тонкими и легкими в натяге – для учебы лучше не сыщешь.
– Ну, как проходят тренировки с мечницей? – без интереса спросила Сольвейг спустя пару погожих дней.
Она лежала, перевалившись через большой желтый булыжник – межевую границу ячменного поля, сложив руки под подбородком и болтая босыми ногами. Нагретый полуденным солнцем камень приятно подогревал живот.
– Настя очень старается. Надеюсь, смогу оправдать ожидания. А тебе не надоело жить в лесу? Я нашел себе ночлег, уверен, Левша и тебя пустит, лишь бы кто-то его защищал от воображаемых преследователей. Да и с ребятами бы познакомилась, – ответил Рэй и пустил стрелу в деревянный брусок, установленный шагах в двадцати поверх другого булыжника.
– Мне прекрасно живется в лесу, и я не имею желания знаться с другими героями. Тебя хватает.
– Знаешь, мне немного тоскливо, оттого что тебе приходится оставаться в лесу.
– Шнаешь мне немнёго тошкливо, – раздраженно передразнила она и перевалилась на спину. – Бесишь.
Взгляд ее провалился в сине-зеленое небо, а рыжие волосы разметались по гладкому булыжнику. Рэй выдохнул, притянул тетиву и произвел следующий выстрел. Ныне Рэй приходил в поле каждое утро. В первую очередь, чтобы упражняться с луком, во вторую – чтобы выслушать издевки лисы, которые та изобрела за ночь.
– Вижу, ты всё интересуешься луком. А я ведь была знакома с Горицветом. Сильнейший лучник среди Великих Героев, чтоб ты знал. Могу тоже обучить тебя паре приемов.
– Правда?
– Еще как! Хм-м, ну-у, так и быть, сделаю из тебя мастера-стрелка! – девушка ловко закинула ноги, кувыркнувшись назад себя и соскочив с камня. – Оп-ля.
– А чего раньше молчала?
Она подошла ближе.
– Так, встань-ка на изготовку.
Рэй поднял лук, старательно подобрал спину, расправил плечи и двумя пальцами протянул тетиву.
– Плечо подыми. Хм…
Лисица компетентно потерла подбородок, оценила позу, затем уложила руку ему на плечо, пощупала какие-то мышцы. Потом скорчила знакомую мордочку и отошла обратно.
– Нет.
– Что? – ослабив натяг, обернулся герой.
– Выяснилось, что ты безнадежен, – хихикнула она.
– Быстро же ты сдалась!
Сольвейг уселась обратно на камень, уложив ногу на ногу и снисходительно улыбнулась:
– Ты усердно занимаешься, но тебе недостает глубины знаний, потому и усилия идут прахом, а я не люблю тратить силы попусту. Запомни простую вещь: стрельба из лука – это искусство повторения. Ты бьешь по одной мишени, с одной и той же дистанции, так почему у тебя всякий раз отличаются стойка и натяг? Запоминай удачные выстрелы, а затем стремись не поразить цель еще раз, а вторить своим движениям. Со временем мышцы запомнят сотни правильных движений. Когда счет пойдет на тысячи, мышцы запомнят полет стрелы, ход тетивы, взмах плеч. Попадать будешь с закрытыми глазами. Взгляни на средний и указательный пальцы. В момент выстрела не нужно сознательно их разгибать. Смысл как раз в том, чтобы просто перестать держать тетиву. Дай ей волю. Стрельба из лука должна быть лаконичной и простой: чем больше движений, тем больше ошибок и тем сильнее искажается траектория полета.
Рэй поглядел на лук, обдумывая лисью мудрость.
– По твоим плечам всегда должна идти прямая линия. Стреляя вдаль, ты постоянно поднимаешь левую руку, коей удерживаешь древко лука, но это ломает линию, искажая выстрел. Чтобы поднять угол полета, нужно склонять назад весь корпус. Ты много времени тратишь на упражнения, укрепляющие руки, а следовало бы тренировать спину.
– И почему ты раньше всё это не рассказала? Еще когда я занимался у Амадея, – Рэй опустил лук, заведя руку за спину: мерзкий зуд, что мучал его со дня победы над мороком, никак не удавалось поймать.
– Это азы. Тренируйся дальше и, может быть, станешь готов воспринять еще больше моих познаний.
Сольвейг вдохнула летний флер, что летел через зеленые поля, а потом опять укоризной глянула на героя:
– Ну? – со значением спросила она. Когда Рэй, не уразумев вопроса, обернулся, продолжила: – Пошто беднягу жердяя затравили?
– Ты видела? – сначала удивился он, а затем добавил: – Конечно, скроешься от тебя. Ну, как зачем? – растерялся герой. – Он же…
– Чем он вам навредил?
– Так он прямо по деревне ходил, людей пугал, – внезапно не убедив даже самого себя, ответил изводитель гигантов.
– Ишь. Из-за этого убивать нужно было? Да ладно бы по-честному сразили, по-геройски. А то ведь исподтишка накинулись, вчетвером. Несчастный уж убежать хотел, но куда там! Герои нагнали и зарубили. Свора похлеще дорожных разбойников.
Рэй опустил взгляд, щеки покраснели. До сей секунды победа казалось славной: они, герои, дружны и отважны, схлестнулись с большим, страшным врагом, на силу заполучив победу. «А вот какими мы выглядели на деле».
– Его звали Сябр, – грустно сказала Сольвейг.
– Ты его знала?!
– Только один раз с ним говорила. Необщительный дух. Спросил, не возражаю ли я, что он ходит по этой деревне.
– С чего это он у тебя разрешения спрашивал?
– Я могучий дух, – как само собой сказала Сольвейг. – Луми-кетту – одни из высших духов земли, а я к тому же очень древний. С его точки зрения, мы выглядели, как ребенок и взрослый.
– А что он, вообще, такое?
– Не поздновато ли решил спросить? Жердяй – несчастный, проклятый дух, что обречен скитаться сто лет из ночи в ночь, неспособный найти себе занятие. Побродил бы недельку по вашему захолустью да ушел к следующей деревне свое дело искать.
– Но мы полагали, он опасен, – почесывая спину луком, стыдливо ответил Рэй.
– А то как же! На что разбираться в природе вещей, когда можно их просто уничтожать. Да что ты там ерзаешь?!
– Ничего, – одернув руку, ответил он.
– А ну, дай поглядеть.
– Не на что там глядеть, – возразил герой, да Сольвейг и не слушала.
Она обскочила его сзади, задрала рубаху на спине и, через пару секунд, заливисто рассмеялась.
– Чешется, да? – спросила она подлым голоском.
Тот кивнул.
– Попробуй-ка достать.
Стрелок завел руку за спину, но стоило пальцам приблизиться к розовому пятнышку на исцарапанной лопатке, как оно по волшебству отползло в сторону.
– Не достаю.
– Ха-ха-ха, да нет, – улыбнулась она лучисто, опустила рубаху и похлопала по спине. – Ты ведь герой! Сам смекнешь, как сладить с проблемой. Спроси, вон, у дуболома с копьем али у своей ненаглядной мечницы.
– Да я с… – опустив взгляд, сказал он.
– Что-что? – склонилась она, издевательски подставляя ладонь к уху.
– Не хочу из-за такого к героям обращаться. И какой еще проблемой? – вопросил он, опять сводя плечи из-за одолевшей чесотки.
Ну правда, стыдоба. Ярослав и Настя – настоящие бойцы и опытные путешественники, а он, мало, что бездарный, так еще и какой-то заколдованный лишай умудрился подцепить. Сольвейг, собрав руки за спиной, демонстративно прошлась по полю, наслаждаясь видом быстро бегущих по небу пухлых облаков.